***
Его слова казались смыслом, а руки дарили жизнь. Каждый вдох ловился чутким слухом и заставлял улыбаться. Он был его жизнью. Он был для него***
Боль. Она растекается по каждой клеточке тела, ощущается даже волосками на коже. Ежедневные пытки выводили из себя, ведь никто не доводил начатое до конца, не давали затянуться ранам и продолжали на следующий день, перед этим, тщательно развлекаясь с парнем. — Ну что? Как себя чувствуешь? — усмехнувшись, спрашивает один из зашедших в комнату, поднимая голову парня за подбородок. Чистое лицо, без единого синяка — единственное, что было запрещено трогать, — что же ты молчишь? За время, что Антон провел в этом помещении на окраине Москвы, тот никогда не отвечал на этот вопрос. Каждый раз прикусывая изнутри щёку, чтобы не сболтнуть лишнего и не проговориться на любую тему, которая была за пределами рабочей стороны отца. Отец Антона — тот самый человек, который смог перейти дорогу одной из группировок, которые держали в страхе почти весь город в 90-х и продолжали делать это в новое время, хоть и с меньшим напором. Никто не думал, что обычная потасовка закончится длительной войной и отдуваться за неё, спустя 30 лет — будет сын. Ситуация, когда ничего нельзя изменить, потому что никто не знает, где молодой парень, что с ним и тем более, никто не станет задавать этот вопрос главному. — Нахуй, — вымолвив какую-то фразу, что была в голове, Шастун отошел к стене, где из окна открывался прекрасный вид на лес и частные дома, по которым тот пытался вычислить своё местоположение. Но никаких адресов, а тем более признаков жизни — не было. Ему казалось, что его увезли за много километров от Москвы, но как же он ошибался.***
— Он ничего не расскажет, тем более не станет с нами работать, — это обсуждение затянулось на несколько недель, так как главный группировки, Павел Воля, рассчитывал, что тот сдастся за несколько месяцев максимум. — Есть два варианта, которые будут зависеть от общего решения, — вопросительно поднимая брови, продолжает говорить главный, намекая на то, что пора собрать собрание. Буквально через несколько часов все главные личности собираются в зале особняка, где обычно проходят собрания и живёт семья Воли. Они и правда выкупили целую деревню, где продолжают существовать жители, но приезжая несколько раз в год, только бы не попадаться на глаза этим людям. Обсуждение затянулось на долгое время, мысли разнились, но всё же было принято решение, для которого был нужен ещё один человек. Самый близкий, тот, которому можно причинить максимальную боль и заставить извиваться от мыслей, которые будут посещать мужчину. Он будет пытаться, но выход будет только один.***
— Ровно шесть месяцев… — слова вырываются с огромный болью в груди. Полгода Арсений не видел своего любимого человека, полгода он не чувствовал его запах и не касался его грубоватой кожи. Он не слышал его голоса и кажется, уже забыл, как он звучит. Но он точно помнит, что он любит пить зеленый чай по утрам, в одной руке читая какую-нибудь книгу или проверяю работы учеников по философии. Он любил листать журналы, в которых публиковали работы визажистов и стилистов, но никто не знал об этом, кроме них двоих. Антону всегда нравилось смотреть за последними канонами моды, покупать себе что-то необычное, что он никогда не надевал, но хранил. Теперь же, эти вещи лежали на отдельной полке, которую так сильно полюбил Попов. Ведь именно с ним покупались все эти вещи, с каждой была связана определенная история. Захватив с самого низа широкие зеленые джинсы, Арсений осел на пол. Он вдохнул запах порошка, который не выветривался и погрузился в воспоминания. — Давай зайдём в этот шоурум? — проговорил Антон повернув голову на позади идущего парня стараясь аккуратно подцепить его ладонь своей. Он прекрасно знал, что тот не откажет, если не будет серьезной причины, поэтому предпочитал спрашивать. — Да, пойдем, ангел, — любимое прозвище обоих, потому что оно возникло совершенно случайно и точно также закрепилось за Антоном, который был совершенно не против, ощущая себя вдвойне любимым и желанным человеком. Огромное количество вещей было развешано по вешалкам и лежало на полках. В магазине был один консультант и совсем не было покупателей, что удивило молодого мужчину. Но, не обращая на все странности внимание, он отправился на проверку одежды и поиск чего-то, что могло подойти к его гардеробу, даже если он не будет это сейчас носить. На глаза попадались длинные мужские футболки из которых он выбрал одну и быстрым движением спрятал от взора Попова, который сейчас рассматривал что-то за окном. Идя дальше, он понимает, что хочет купить себе джинсы, которые будут настолько, для него, непривычными, чтобы он наконец-то начал выходить из зоны комфорта. — Вам что-то подсказать? — подошла улыбчивая девушка с короткой стрижкой, указывая рукой на джинсы, которые парень держал в руке. Она посмотрела в сторону Антона, явно желая помочь. Легко кивнув, она принялась рассказывать о всех возможных моделях, но глаз зацепился за темно-зеленые джинсы в пол, которые он сразу же попросил подобрать под размер и ушел в примерочную, забирая за собой своего парня. В итоге, они купили штаны и футболку, про которую Арсений не должен был знать, но краем глаза увидев, понял, что лучше пока не смотреть и не расстраивать его тем, что он заметил. Сейчас, сидя в футболке темно-синего цвета с рисунком ангела на плече, Арсений начал плакать. Навзрыд, словно у него отобрали всё самое дорогое, но на него просто опустилось осознание того, что его нет. Антона нет уже полгода и он не признаёт, что тот может быть мёртв. Что он даже не знает, где его могила и есть ли она вообще.***
— Голова. — первое, что произносит Арсений, когда чувствует под собой какой-то паркет и пытается открыть глаза, но натыкается лишь на яркий солнечный свет. Он хочет закрыть глаза, чтобы ещё немного поспать, так как ничего не понимает, но слышит сдавленное мычание. Приподнимаясь, он осматривается и ждёт, пока зрение придёт в норму. На кровати лежит комочек, с кляпом во рту и полностью голым телом, которое покрыто многочисленными гематомами, порезами и закреплено на краю кровати, — что? Спустя секунду приходит осознание и быстрым шагом он рванул к кровати, к счастью, тот не был привязан и мог спокойно перемешаться по комнате, окна которой были закрыты решеткой. — Ангел, ангел… что с тобой сделали? — он аккуратно расстёгивает кляп, медленно вынимая его изо рта и вытирает слёзы, которые мгновенно начинают течь у обоих парней. Только, как оказалось, у каждого по разной причине, — как я рад тебя видеть. — Я не могу сказать того же, — с ужасно печальной улыбкой говорит Антон, но спешит исправится, медленно проговаривая слова, — не в том плане, Арс. Я безумно тебя люблю и скучаю до сих пор, но я уверен, что это наша последняя встреча. Это последние дни, которые мы сможем провести вместе, если не часы, потому что… — Ты что говоришь? — нахмурил глаза Арс, продолжая осматривать раны Антона, чтобы перебинтовать самые ужасные из них. — Я всё гадал, что они предпримут следующим шагом. Думал, что приведут моего отца, либо убьют меня и заставят принести выкуп за тело, и искренне надеялся, что они не приведут тебя, — слезы продолжают течь из глаз, он не может успокоиться и тем более пошевелиться, понимая, что его любимый человек испытает сильнейшую боль, когда увидит, что его ждёт. — Послушай. — Нет! Стой, дай я договорю, — чуть отдышавшись продолжил Шастун, немного пошевелив рукой, чтобы туда свою вложил Арсений и шикнул от боли, когда вторая рука огладила порез на кисти, — меня убьют, Арс. А ты должен будешь передать весточку от группировки, с которой связался мой отец. Им будет недостаточно долга, они хотят, чтобы все приближенные к отцу — страдали. Поэтому я тут, а ты тут из-за меня. Но, не переживай, тебя они не тронут, если ты не будешь им перечить. Поэтому, чтобы не происходило — молчи. Ради меня, милый. — Что? Что ты несешь, ангел? — шепотом произнес Попов, стараясь уловить суть сказанного, но правда ускользала от него, словно никогда и не существовала. Откашлявшись, Антон рассказал всё, что произошло за последние полгода и видел, как меняется выражение лица у парня. Он начал осознавать, что пережил Шаст, что еще должен пережить и что, тот не простит его, если он будет выступать против. — Сука, — всё, что смог произнести Арсений, а от его тона пробежали мурашки, но он не собирался оставлять это просто так. Лишь умоляющий взгляд парня заставил его сидеть на месте и медленно целовать лицо, не задевая другие части тела, на которых не было живого места. Всё, что он могу целовать — это любимые щеки, губы, лоб, нос и глаза. Даже шея — была изуродована.***
Еще несколько часов пролетели за беседой, во время которой никто не отводил взгляда, и не убирал рук друг от друга. За дверью редко слышались шаги и какие-то голоса, но никто не подходил и близко к двери. Это настораживало и заставляло одного томиться в ожидании собственной смерти, а второго в ожидании ебнуть по лицу каждому, кто приблизится к парню. У одного в глазах была злость, у второго безысходность, ведь он понимал, что ничего и никто не сможет изменить это решение. Слишком хорошо Шастун узнал этих людей за шесть месяцев постоянного заключение, за время которого, он ни разу не был на улице и даже не открывал окно, потому что… А кто ему позволит? Легкая улыбка пролегла на губах Арса, когда тот сказал нечто, что навело на воспоминания о прошлом, когда они ещё не были вместе. Но звук открывающейся двери заставил того сжаться, отчего ремни натянулись, когда он крепко прижал к себе ноги и задрожал, но увидев озлобленный взгляд мужчины, лишь ещё больше запаниковал. — Нет, прошу, — сморгнув слёзы, прошептал Антон и глубоко вдохнул воздух, понимая, что сейчас произойдет, если он не заставит парня замолчать, — не смей. В комнату входит Воля, закрывая дверь за собой, чтобы никто больше не вошел и он смог наедине поговорить с парнями. Его взгляд был направлен на скрещенные руки и озлобленные глаза Арсения, можно было подумать, что он раздумывал «отпустить Вас или нет», но он думал совершенно о ином. Как сделать этому парню больнее? Что сделать, чтобы он страдал всю жизнь из-за потери любимого человека, которого сейчас, так отчаянно сжимал в руках. Это была настоящая любовь? Отпусти, я так хочу домой В глазах обоих парней читала некая безысходность, помимо любви, страха и злости. Он понимал, что Антон всё знает. Он прекрасно понимает, зачем сюда привели Попова и оставили их наедине на несколько часов. Этого должно было хватить, чтобы они попрощались друг с другом. — Здравствуй, Арсений, Антон, — главарь чуть-ли не сделал реверанс, оглядывая комнату на посторонние предметы и другие предметы, которые могли послужить оружием для дееспособного преподавателя. Их можно было бы пожалеть, отпустить домой, взять все деньги и отпустить. Но разве он может так поступить? Считаю минуты, пытаюсь уснуть Сиплое дыхание на кровати, тяжелое на полу рядом и невероятное напряжение в воздухе. Эта фраза больно режет по ушам и проникает в голову, отчего все внутренности сжимаются и не функционируют на полную мощность. Сложно осознавать, что ты видишь человека крайний раз, что тот, когда ты пытал на протяжении 6 месяцев — должен умереть. Иначе никак. Все носится перед глазами Я должен, я буду, я знаю***
Арсений не помнит ничего, что было сказано после слов Воли о том, что скоро всё прекратится. Ведь правда, произошло что-то неожиданное, выкрик Антона и темнота. Но никакой боли, кроме моральной. Голова прошла, ноги перестали волновать, а зрение вернулось в первоначальное состояние. Оглянувшись, тот только заметил, что сидит на каком-то стуле, что прибит к полу: он крепко привязан и не может пошевелить руками, только немного ногами. Страх окутывает с головой, но голос, что раздается чуть позднее — пугает в разы сильнее. — Ты знаешь, что тебя ждёт? Что скоро произойдет? — голос явно измененный и доносится из каких-то динамиков, потому что к такой темноте нельзя привыкнуть. Тут нет ни единственного источника света, кроме собственных глаз, что отражали в себе весь страх. Даже не страх. Правильнее сказать — ужас, — хотя нет, молчи. Тебе ещё понадобится твой шикарный голосок, что свёл с ума этого молодого парня. Давай я пока, расскажу тебе историю? Не отвечай, я сделаю это в любом случае. Голос на мгновение замолчал. Было слышно его дыхание, или это такие вдохи делает сам Арсений? Знать не хотелось. Он просто молился на то, что его Ангел жив. — А ведь он тебя любит. Какой же он испытал страх за тебя, когда узнал, что будет происходить. Он ведь смышленый мальчик, сразу все понял. Не принял, но понял. Ты ведь ненавидишь меня, я прав? Но, не осуждай меня — я защищаю то, что дорого мне, а ты то, что дорого тебе. Думаешь, с чем это связано? Какие выводы? Ты проиграл, Арсений. Полгода твоего любимого человека насиловали и избивали в этом доме. Сколько раз приходилось зашивать ему раны? А колоть обезболивающее, чтобы хотя-бы поспать спокойно. А ведь у меня дети. Я хочу, чтобы они жили в спокойном мире, где не будет таких должников, как он. Да, я знаю, что долг должен его отец и нет, мне не нужны ваши деньги. Меня это мало волнует. Дело принципа и желаний команды. Не думай, что ты будешь один наслаждаться представлением — нет. Рядом с тобой уже сидят друзья, — его голос разносился по коридорам. От него хотелось спрятаться, заткнуть уши, но не слышать. А по бокам от него и правда сидели какие-то люди, что больше были похожи на кукол, пока он не присмотрелся. Они были избиты, кто-то не мог сидеть и стоял около стены, а кто-то просто лежал. Сил не было, эмоций тоже.***
Антон всё слышал. Он слышал все слова, которые говорил Паша из другой комнаты, ведь сидел напротив, в темноте помещения. Когда резко включился свет, ребята, не привыкшие к свету, попытался зажать глаза руками и вспомнили, что они обречены на «застрять-здесь-на-миллион-веков». Увидев друг друга — стало спокойнее. Но лишь на несколько секунд. — Никаких игр не будет. Арсений, сегодня ты уедешь домой. Можешь идти в полицию, пытаться что-то изменить — ты не сможешь. Твоих сил не хватит, чтобы справиться с нами. Почему мы не отдадим его тебе? Потому что он больше не выйдет из этого дома. Его комната наверху, где вы были, туалет рядом. Кровать есть, тумбочка есть — этого достаточно для полноценной жизни. Но, знаешь, я совершенно не уверен, что она ему вообще понадобится. Страх сковывает тело и не дает даже шанса сделать глубокий вдох. Рядом с Шастуном стоят мужчины, держат его голову и заставляют смотреть на любимого человека. В глазах застыл ужас, который проникает во все клеточки тела, заставляя того мучатся в предагонии, которая бывает тяжелее физической боли при подобном состоянии. Он чувствовал себя пациентом в хосписе, которому оказывали всю необходимую паллиативную помощь, но понимали, что ему осталось недолго. Синяки не заживали, нервозность выходила на новый уровень от повышения кортизола. Только не я снова. Я ведь и так сломан! — Отпустите. Мы заплатим любую сумму, отдадим все, что нужно. Только отпустите его, — уже умолял Арсений, не отрывая взор от парня, думая, что это хоть чем-то им поможет. Не обращая внимания на смешки шестерок Павла, он продолжал просить и говорить на темы, которые его волновали. Ему не было интересно что-то иное, кроме благополучная жизнь с парнем, который крепко засел в его сердце. Он устал быть один за эти месяцы, он переживал, что снова придётся расстаться с любимым человеком. Он не верил, что его убьют. Думал, что с ним шутят и пытаются запугать, чтобы поставить на колени и заставить молить о пощаде. Он был готов. Но это никого не интересовало и через минуту, увидев небольшой кивок от Воли, краем глаза, тот заметил расширившиеся зрачки парня. Не понимая, что происходит, он осознал, что эта была самая обычная реакция на кивок. Предчувствие его не обмануло и услышав тяжелый удар и вздох, Арс закричал. Умоляя прекратить и завершить экзекуцию. Кровь потекла по рукам, которые свисали вдоль стула. Даже не пытаясь удержаться, отбиваться, парень принимал все удары и не сдерживал вырывающиеся крики. — Не бойся, — одними губами прошептал Шастун, как только смог приоткрыть глаза после особо сильного удара, но в следующую секунду снова их закрыл. — Отпустите. — Наслаждайся представлением, Арсений Попов, — голос Паши не сулил ничего хорошего, как и его присутствие в этой комнате. Понятное дело, что Антон является важной шишкой и за ним необходим иной контроль, нежели за другими людьми, но не настолько. А это значит, что всё не просто так.***
Час. Два. Три. Неизвестно сколько прошло времени, но ничего не прекращалось. Избиение продолжалось, иногда сменяясь разными людьми, среди которых были смутно знакомые лица для Арса, но он никак не мог понять, кто это. Может ему уже просто чудилось из-за жуткого желания сходить в туалет, набить морду каждому в этом доме и выбраться отсюда. Железная броня снова стала картоном. Скальпель. Он оказался в руках одного из мужчин неожиданно, сверкнув своим металлом из-за отражения света в лампах, отчего Попов сразу задергался, лишь сильнее умоляя о пощаде. Он говорил, говорил и говорил, стараясь надавить на жалость, затем угрожая, взывая к совести и снова по кругу. Первый порез пришелся на верхнюю часть груди, задевая ключицы, плечо и немного шею. Антон, которые уже давно отпустил голову вниз и дышал через раз, сейчас, вздрогнул с утроенной силой, отчего лезвие вошло ещё глубже. Крик боли вырвался из груди, которая быстро заливалась кровью, из-за задетой артерии. Алая кровь била небольшой струей, которую можно было сравнить с фонтанчиком. Продолжая водить лезвием по телу, они дошли до низа живота, на котором не осталось и одного живого места. Они вырисовывали на нем необъяснимые символы, которых не было видно из-за заливающей крови. Её было слишком много, она стекала на пол, и уже окрасила большую часть комнаты в красный цвет. Боль была невыносимой, но организм перестал воспринимать её, так как хуже — быть не могло. Разрывало не только снаружи, но и изнутри. Арсений не мог смотреть на это, он молился, чтобы парень не умер от заражения или потери крови, которой становилось меньше и меньше с каждой секундой. В головах у обоих проносились обрывки их совместной жизни, когда те были счастливы и не могли даже представить, что окажутся в подобной ситуации, где один умирает физически, а другой морально. Их поцелуи, нежные взгляды, неловкий первый раз, когда никто не был готов к этому, их любовь. Первый рассказ друзьям, первое свидание и переезд. Каждый момент всплывал в голове и хотелось спрятаться от жизни, только бы не слышать и ничего не чувствовать. Отключить все рецепторы и каналы восприятия информации. Они умирали друг за другом, друг за друга. — Я тебя люблю, — прокричал Антон в момент, когда скальпель прошёл по сонной артерии, задевая огромное количество нервных окончаний и захлебываясь собственной кровью. Тишина. Полнейшая. Не было слышно даже шума от ламп. Казалось, что весь мир замер там же, где парень истекал кровью и больше не шевелился. Голова покоилась на груди, а тело уже прижалось к ногам, которые были крепко привязаны к стулу. Никаких признаков жизни. — Нет, нет, нет, — только и смог прошептать Арсений, стараясь вскочить со стула, но ремни крепко держали его на месте, — сука. Антон, очнись. Закрытые глаза, стекающая кровь и смех Воли стали адом для мужчины. Он не могу описать ту боль, что окутала его тело. Всё сковало судорогой, которая не проходила даже с помощью попыток встать. Это отвратительное состояние. Он не мог смириться с тем, что произошло. Попов думал, что это глупая шутка и уже через несколько минут ему скажут, что квест закончен и они могут возвращаться домой. Антон будет отмываться от искусственной крови, а его парень стоять рядом, наслаждаясь тёплом нежной руки. Как же он ошибался, когда ему передали письмо, не обращая внимания на то, что руки парня были скреплены за спиной. — Развяжите его, чтобы он мог прочесть письмо, — скомандовал Воля, указав на Арсений. Тот взмахнул одной рукой и перевёл взгляд на быстро-вскрытое письмо, которое стало пропитываться слезами, отчего некоторые слова расплывались по листу. «Привет, мой любимый. Я всей душой надеялся, что тебе не придётся читать это письмо. Но, как я понимаю, мои ожидания не оправдались. Это очень хуево, мне не нравится такая жизнь А точнее… я ведь уже мёртв. Да, я наконец-то избавился от постоянной боли и скорби. Я понимал, что рано или поздно это произойдёт. Единственное, я точно не хотел, чтобы ты был рядом со мной в этот момент. И, знаешь, надеюсь, что ты того не видел. Я ведь люблю тебя, Арс. Я скучаю каждый день, каждую ночь и каждую минуту. Я не могу представить свою дальнейшую жизнь без твоих комплиментов, ссор и постоянных обсуждений всего на свете. Я потерял себя. Отец помог мне сделать это, заставив выплачивать его долги. Это ужасная ситуация, но я ничего не мог изменить. Я пишу то в настоящем роде, то в прошедшем. При прочтении, не обращай внимания на это. Иначе будет сложнее прогружаться в текст. Посмотри на фотографию, с обратной стороны блокнота, спрятанную в переплёте. Мы тут счастливы, ведь только узнали о взаимности друг к другу. Никогда не сдавайся, ведь ты самое сильное, что у тебя есть. Знай, что твой ангел будет наблюдать за тобой с небес. Если я, конечно, заслуживаю там находится. Я люблю тебя, Твой Ангел» Закрылись вторые глаза. Слёзы текли ручьём, всхлипы и от можно было услышать с разных сторон зала отчетливей, чем сидя рядом. Но резко все прекратилось. Глаза Арсения закатились. Его сердце стучало с каждым разом всё медленней. Но, в итоге, тромб оторвался и вошёл в сердце. Он не смог пережить этот ад. Он не смог разлюбить.