Moonlight

      — Ты... Плачешь? — Марк повнимательнее присматривается к скопившейся влаге в уголках твоих глаз, которая так и норовит намочить кожу щёк и шею.       Его руки самопроизвольно тянутся к твоему телу, словно желая сжать плечи, обнять, укутать в своих медвежьих объятиях, к которым мужчина не привык, и скрыть от всех бед. Но он знает, что беды от него, поэтому не противится, когда ты опускаешь голову, пряча слёзы за ладонью и отворачиваешься в противоположную от Спектора сторону. Марк прячет руки в карманах своей куртки, с какой-то неловкостью дёргает плечами и шумно выдыхает.       — Слушай, Марк, всё в порядке, правда, — голос предательски дрожит в самый ответственный момент, когда ты пытаешься убедить в том, что всё и правда отлично не только Марка, но и, кажется, саму себя. — Мы никогда с тобой не говорили по душам и сейчас я от тебя не жду чего-то подобного. Просто... — запинаешься, пытаясь подобрать слова, но ничего, кроме щемящей душу правды не приходит на ум. — Мне было неприятно и обидно, когда ты вот так легко начал собирать свои вещи, чтобы уехать. Не предупредил, ничего не потрудился объяснить, — эмоции берут верх и ты на пару секунд давишься собственными слезами, громко всхлипывая и пытаясь нормально вздохнуть. Выходит паршиво. — Мне кажется, я не заслужила такого отношения к себе.       Марк следит за каждым твоим движением губ, наблюдает как бы украдкой, боится коснуться и отдалить вас друг от друга ещё больше. Он наделал достаточно дел, чтобы ты просто обложила его трёхэтажным матом и уехала, но ты осталась, сама не знаешь почему.       Спектор поджимает губы от рвущей пустоты и тревоги, он даже и подумать не мог, что прощаться может быть так больно. Хотел оградить от переживаний тебя, а в итоге сделал хуже вам обоим. Он знает, ты справишься с его уходом, но до этого момента Марк даже и не подозревал, сможет ли сам справиться с твоим исчезновением из его жизни. В одно мгновение отпускать тебя стало в тысячу крат больнее и невыносимее.       — Я хотел, чтобы ты начала новую полноценную жизнь, — хриплым голосом шепчет мужчина. Ему сложно даётся каждое слово, буквы формируются во что-то более внятное лишь пройдя тернистый путь его разума. — Без меня, — Марк сокращает расстояние между вами, вынимает руки из карманов и мягко, почти невесомо укладывает ладони тебе на плечи.       Медленно скользит вниз, касается локтя, спускается к запястью и с особым трепетом переплетает ваши пальцы, крепко сжимая твою ладонь в своей. Тепло твоей руки кажется невероятно согревающим, уютным, особенным. Большим пальцем Спектор оглаживает тыльную сторону твоей ладони и осторожно поднимает взгляд на твоё заплаканное лицо.       — Мне так важно было твоё внимание, — кое-как проговариваешь едва слышным шёпотом, захлёбываясь в слезах. — Мне важно было, чтобы ты был со мной. Тогда на весеннем балу в старшей школе... — путаясь в мыслях, бормочешь первое, что приходит на ум. И, возможно, для признания в любви уже слишком поздно, но тебе не хочется сейчас говорить о том, как всё плохо. От этого не легче. — Я так сильно хотела, чтобы ты пригласил меня на танец, — улыбаешься сквозь слёзы, прокручивая в голове старое общее воспоминание, — представляла, как положу тебе руки на плечи, — дрожащие пальцы свободной руки прокрадываются на крепкое плечо Спектора, ты слабо касаешься подушечками пальцев его шеи, запуская табун мурашек от такого простого и лёгкого прикосновения к чувствительным участкам, — а ты возьмёшь меня за талию, — Марк поддаётся твоей игре в воспоминания и притягивает за талию ближе к себе, впечатывая твоё тело в свою напряжённую и тяжело вздымающуюся от менее интенсивного дыхания грудную клетку. — И мы будем танцевать. Только мы одни. А потом, — прикрываешь глаза, проглатывая скопившуюся слюну, плотно сжимаешь губы, мысленно представляя себе этот момент, как и прежде, а затем на выдохе произносишь, — ты наклонишься к моему лицу и поцелуешь.       Марк мельком осматривает как зачарованный твоё лицо и прикрытые веки, скользит взглядом к пухлым раскрасневшимся от нервного покусывания губам и мягко накрывает своими. Совсем осторожно, будто боясь спугнуть. Ты застываешь на несколько мгновений, не понимая, что произошло, кончиком языка проходишься по верхней губе, ощущая лёгкий привкус Марка, и притягиваешь мужчину за шею ближе к себе.       Спектор отпускает твою руку, обеими ладонями обхватывает щёки и углубляет поцелуй, делая его более тягучим, трепетным, с солоновато-горьким привкусом слёз. Эти слёзы из-за него. И эти дрожащие от нетерпения и удовольствия реснички во время поцелуя тоже из-за него. Этот человек дарит тебе самые смешанные чувства и эмоции, но то, что ему не изменить никогда — твою любовь. Всё ещё искреннюю, немного наивную, чистую и яркую. Совсем как когда вы были подростками.       — Я хочу только лучшего для тебя, поверь, — Марк смахивает рукавом слёзы с твоих щёк, большим пальцем очерчивает линию скул и смотрит в твои глаза намеренно долго, не отводя взгляд. — Всегда хотел, — тёплое касание мягких губ ко лбу и прилив чувства безысходности.       — Марк, пожалуйста, — кусаешь губы и давишься болью отчаяния, наблюдая за тем, как Спектор садится в машину, в багажник которой всего десять минут назад скинул чемоданы со своими вещами.       Тебе больше нечего ему сказать. Он сделал свой выбор, и ты знаешь, что он от него не отступится, как бы ты ни пыталась упрашивать, умолять, просить или заставлять. Ты знаешь, каково это, когда Марк Спектор делает выбор не в твою пользу, ты ощутила это однажды и никогда не думала, что такое повторится вновь.       — Мне жаль, ангел.