Ледовая история

Свою обидчицу Камила заметила, несмотря на лихорадочное состояние. Оказалось, что вчера на льду толкнула ее бельгийка, которая сейчас вышла на прокат с произвольной программой. Свое откатали уже и Аня, и Саша. Камиле предстояло это сделать последней. — Ками, ты чего? — Плохо? Нашатырь? В коридоре ее обступили Даниил Маркович и Сергей Викторович. Сегодня к девочкам было отдельное внимание — у всех нервы оказались оголены. В придачу и у Ани, и у Камилы поднялась температура, пришлось экстренно полдня приводить их в порядок. Только тренеры знали, чего им это стоило. — Нет. Эта бельгийка… — Камила проводила злым взглядом соперницу, которую ее тренеры провели мимо и вывели на стадион. — Так, выдыхаем. Выдыхаем, — Этери Георгиевна подошла сзади, и, взяв ее за плечи, потянула к себе. — Не трать свои силы на посторонних, Камила, — шепнула строго на ухо. — Температура? — со страхом в глазах следил за ее гримасами Дудаков. — Не знаю, — на самом деле потряхивало и было жарко, но Камила отгоняла от себя мысли о плохом самочувствии. Ее бросило в пот от осознания, что она может выйти на лед и грохнуться на глазах у многотысячной толпы. Внезапно стоявшая позади Этери Георгиевна обхватила ладонью ее лоб и от руки потянуло холодом, на мгновение стало легче, Камила прикрыла глаза. — Давайте-ка нашатырь… — раздался напряженный стальной голос женщины, и ее напарники засуетились. Похоже, температура все же была. — Ну, как, девочка… — Этери Георгиевна повернула ее к себе и придирчиво изучила лицо, словно проверяя макияж. — Сейчас выйдем, и все тут оставим. Понятно? Нам нужно десять минут. И чистый прокат, — она звучно выдохнула, показывая ей пример, и Камила повторила — вдох и выдох. — Умница. Ум-ни-ца. Развернув ее, Тутберидзе прошла следом к двери. На выходе из коридора Дудаков успел поднести к носу девочки ватку и, вдохнув резкий запах, Камила закашлялась. Зато это позволило выйти в помещение, полное холода, шума и света, уже нацеленной на победу. На время сознание прояснилось, и Камила четко увидела блестящий лед, исчерченный коньками других фигуристок. Отдав кофту и сняв бахилы, девочка ступила на каток. Повадки фигуристки взяли верх над желаниями больного ребенка, и Камила прокатилась до места, куда ушли тренеры. Этери Георгиевна вновь проверила ее лицо, никаких советов сегодня она решила не давать — задержала их зрительный контакт, погружая в свой океан спокойствия. До мурашек на коже. — Иди и сделай, Камила, — ровным голосом дала одно наставление и крепко сжала пальцы девочки. Камиле показалось, что тренер забрала себе ее страх, стало легче. Уезжала к центру катка уже с мыслями о том, что через десять минут все закончится. Ей нравилось это платье. Оно было легким и таким красивым. Ей нравился макияж. Камила чувствовала себя в нем роковой и таинственной. Ей нравилось, что, когда она катается, разминая руки и ноги, весь зал реагирует на каждое движение. Вставая в позу, с которой начиналась программа, Камила посмотрела вперед и впервые в жизни за все выступления увидела глаза тренеров, устремленные на нее. Показалось, что никто из них не моргает. А Этери Георгиевна наклонила голову и чуть заметно, понятно только ей и ее воспитанницам, кивнула. В ту же секунду зазвучала музыка. Зал хлопал, отбивая такт, но Камила не слышала этого. Ей важно было сохранить запас кислорода, ни на мгновение не отпустить из-под контроля тело, не запутаться в движениях. А еще глазами зацепить безучастных судей, которые устали за эти часы и, скорее всего, тоже мечтали скорее закончить. Сделав сальто, Камила стиснула зубы до металлического привкуса, когда нога соскользнула, и на четверном сальхове она приземлилась на лед. Вспорхнула и продолжила дальше. Четверной и тройной тулупы вышли блестяще, но на этом нельзя было зацикливаться. Лишь бы хватило сил. Адреналин жег вены, кровь бурлила, а в ушах стоял гулкий стук сердцебиения. На надрыве, ощущая, как легкие горят, Камила на заключительных нотах застыла и откинулась назад, изогнувшись дугой и посылая руками заряд в сторону своих наставников. Знала, что они там и точно так же вскидывают руки с зажатыми кулаками. Всё. Сил на смех не осталось. Не удалось даже вдохнуть, когда выпрямилась и снова согнулась, она уперлась ладонями в дрожащие колени. Позволив себе немного отдышаться, Камила заулыбалась в ответ на скандирование своего имени и помахала болельщикам. Из-за яркого света прожекторов перед глазами было все размыто, но колоссальную энергетику зала она чувствовала. — Нога, Камила… Нога, — Этери Георгиевна встретила ее с чехлами в руках. — Соскользнула, — призналась с выдохом Камила. Падение она посмотрит дома на повторе, а сейчас надо было прийти в себя. Поэтому тренеры лишь журили и пытались рассмешить ее, за что она благодарно шептала «спасибо» уже несколько раз. — Молодец, — Даниил Маркович приобнял ее и забрал игрушку, которую она по пути подобрала со льда. Камила вскинула взгляд и заметила, как Этери Георгиевна продолжает исподлобья наблюдать за ней, и какой у тренера усталый взгляд. Этот чемпионат дался всем им тяжело. — Надо отрезать эту несчастную ногу, — подсказал шутливо Сергей Викторович. — Она нам еще нужна, — покачала головой Тутберидзе. — Впереди Олимпиада. Тренеры проводили ее в зону kiss and cry, на диванчике пришлось надеть маску, из-за которой дышать стало совсем невмоготу. Облизывая сухие губы и стараясь улыбаться глазами, Камила посмотрела на монитор. В одно ухо весело выговаривал претензии Даниил Маркович, в другое Этери Георгиевна советовала держаться. — Еще немного и пойдем пить жаропонижающее, — значит, Камила все же раскраснелась. Девочка промочила перчаткой лоб и замерла, услышав оценки. Она не сразу смогла осознать, что стала новой чемпионкой Европы, просто забыла сколько баллов у Ани и растерянно продолжила смотреть в монитор. — Всё, Камила. Всё, — легкий толчок в бок от тренера разбудил ее, Камила радостно рассмеялась и посмотрела на бушующий зал. Они приветствовали ее и ее победу. И где-то на трибуне этот триумф видел ее отец. *** Церемония награждения, фотосессия, интервью выжали девочек до конца. Они перестали смеяться, переговариваться и после раздевалки поджидали на диванах в коридоре, пока взрослые договорятся об их отъезде. К счастью, к этому моменту появился Марк, который смог отвлечь Камилу и немного взбодрить. Хватило его обаяния и на подруг. — Издевательство какое-то… — конечно, отец тоже держался из последних сил. Ему не нравилась задержка, во время которой девочки окончательно расхандрились. Тренеры исчезли, помощники носились мимо, и никто не знал, когда приедет автобус. — Про нас все забыли, — протянула Трусова, закинувшая ноги на стену. — Может, пешком пойдем? — Чтобы кто-то украл ваши медали? — уточнил с иронией Валиев. — Кому они сдались… Кроме нас, — ворчала Саша. — Я отдала медаль Этери Георгиевне, она привезет в отель, — сообщила кротко Аня. — А мы нашу медаль никому не отдадим. Да, малыш? — отец показал медаль, висевшую у него на шее Камиле, и та криво улыбнулась. Снова привалилась к нему и закрыла глаза. Слабость и разбитое тело досталось в комплекте с золотом чемпионата Европы. — Я хочу есть, — констатировала раздраженная Саша. — И умереть. — И я… последнее, — застыл у Камилы смешок в груди. Есть она не смогла бы — тошнота стала верным признаком, что температура не спала. — Наконец-то! — Этери Георгиевна. Фигуристки встрепенулись от вида тренера, которая вышла в коридор, на ходу завязывая пояс на черном пальто. Судя по лицу Тутберидзе, новости были нерадостными. Девочки притихли, следя за тем, как женщина подходит ближе. Демонстрирующая неповиновение Саша так и осталась лежать в неудобной позе, свесив голову с дивана. — У них что-то с автобусами. Пока никого не везут в отель. — Здорово, — все же перевернулась и села прямо Саша. — Мы умрем тут? — А организаторы в курсе, в каком состоянии спортсменки? — хмурился Валиев. — В курсе. Делают все, что в их силах, — Тутберидзе проигнорировала злой и упрямый взгляд Трусовой и просканировала состояние Камилы и Ани, девочки опустили головы, будто подсчитывали про себя, сколько им еще придется мучиться. — Ну, тогда поехали, — встал Марк и взял с дивана куртку. — Куда? — кажется, удивилась Этери Георгиевна. — Я-то на машине. Вот девчонок и отвезу. Собирайтесь, — кинул на них взгляд. — По протоколу их должны отвезти… — тренер вдруг осеклась и прижала ладонь ко лбу. — Ладно, к черту. Надо их увозить, пока окончательно не слегли. Девочки, одевайтесь. — Поехали, Этери Георгиевна, я и вас отвезу. Проследите, чтобы я девочек не потерял по дороге… Видимо, у женщины не было желания спорить, она не отреагировала отказом на предложение Валиева. После того, как спортсменки быстро оделись, взрослые повели их к выходу из спорткомплекса. На улице Камила внутренне порадовалась, что с ней отец. Держа ее за руку, он провел мимо людей, кричащих для фигуристок приветствия и комплименты. После насыщенного соревнования и из-за болезни, в которой она пребывала, девочка с трудом осознавала, что к ней пришла мировая слава. Усадив девочек в машину, припаркованную у входа, Валиев о чем-то поговорил с вышедшим к ним водителем и сам сел за руль. Отставшая из-за фанатов Этери Георгиевна нырнула в салон на переднее сидение последней. — Живы? — обернулась к фигуристкам тренер, и те вяло закивали ей. — Ничего, отпразднуем уже дома… — Поскорее бы, — вздохнула тихо Аня. Камила прислонилась разгоряченным лбом к стеклу и посмотрела на сверкающий огнями спорткомплекс. Хотелось, чтобы эта минута запечатлелась в сознании, поэтому, пока автомобиль не отъехал, чемпионка не закрывала глаза. *** Лобби отеля оказался пустым — до сих пор из спорткомплекса никого не привезли. Марка не пустили в номер к дочери и он был вынужден остаться в кресле, поджидая вестей. Из ресторана уже принесли стакан воды, две чашки кофе, бокал вина. От напитков голова яснее не стала. — Как она? — он привстал, когда в лобби зашла Этери, пальто она оставила у себя в номере и теперь в черном наряде выглядела еще более изможденной, чем была с утра. — Спит. Все трое спят. Можно было капельницы не ставить — так отключились, — Этери поправляла растрепанные кудри. — Температуру сбили. — Не такую изнанку чемпионатов я представлял, — рухнул в кресло Валиев. — Я, конечно, видел у Камилы синяки, усталость, но не такое… На последнем издыхании же дети выступают, — мрачно отметил он. — Это спорт. Вы занимались хоккеем, прекрасно знаете о нагрузках, — Этери присела на край соседнего кресла. — Мне кажется, это преодоление себя и своих физических ограничений и есть победа. — Боюсь представить, что будет на Олимпиаде, — он допил вино и сделал знак проходившему мимо метрдотелю. — Вам? — он с вопросом глянул на Этери. Та устало кивнула, и Марк заказал два бокала. — Никто не предполагал, что девочки заболеют. В прошлом году тоже было много трудностей. Но тогда девочки так же собрались и выиграли. В этом году удачливее оказалась Камила. Теперь на ней огромная ответственность за чемпионский титул. — Мне кажется, она сейчас в коматозном состоянии и ей точно не до медалей. Передышку вы ей хотя бы дадите? — В конце недели в Москве турнир. Все школы участвуют. — Не дадите, — понял он. — Как вы так живете? — он скользнул взглядом по ее телу, будто прикидывая в голове, сколько в ней осталось килограммов. — Как? — не шелохнувшись, Этери наблюдала за его препарированием. — На… разрыв аорты. Да? — задумчиво уточнил Марк. — Знаю человека, кто придумал эту фразу применять в фигурном катании, — ее искусанные от нервов губы искривились в усмешке. — Наверное, мы просто по-другому никогда не жили. И для нас это норма. — И не хотите? Они замолчали, отвлекаясь на официанта — паренек поставил перед каждым из них по запотевшему бокалу с вином. Этери удивилась, она не уточняла, но ей сразу принесли красное вино. Какое до этого пил Валиев, она не заметила. — И не хочу, — пригубив напиток, наполнивший рот сладостью и терпким вкусом, Этери поддалась слабости и на мгновение прикрыла глаза. Понимая, что пауза для наслаждения затянулась, распахнула их, чтобы схлестнуться взглядами. — У меня такое чувство, что вы мне что-то хотите сказать… Говорите, — в лоб предложила она. Мужчина, растягивая секунды, внезапно улыбнулся, заставив ее начать нервничать, и взял свой бокал. — Выпьем за чемпионок… и их тренеров? — насмешливо предложил Валиев. С секунду Этери осмысливала его ответ, чувствуя, что Марк планировал сказать другое, но, играясь, поменял стратегию. Хуже всего, что ей становилось все интереснее и интереснее — каким будет его следующим шаг. — Выпьем, — она приподняла бокал.