Heart to heart

Черные крылья в очередной раз с силой рассекли воздух, и Мэтт болезненно выдохнул, зажимая правой рукой свой бок. — Чёрт... Вилл, летящая рядом, бросила на него быстрый взгляд, но только стиснула зубы от осознания собственной беспомощности. Сейчас им надо было добраться до безопасного места, и она ничем не могла ему помочь, находясь в воздухе — даже подлететь к нему мешали его собственные огромные крылья. Она снова перевела взгляд вперёд: массив скал на горизонте, к которому они направлялись, становился всё ближе — их высокие, острые формы вздымались каменными зубьями над раскинувшейся внизу равниной, поросшей лесом. Вилл мельком смотрит себе за плечо, на землю внизу — похоже, их никто не преследует... Она выдыхает было с облегчением, но очередной надломленный вдох Мэтта, смешанный с проклятием, заставляет сердце неприятно ёкнуть в груди. — Почти долетели, — повернув голову, обращается она к своему спутнику, стараясь не смотреть на алую полосу на его теле. — Держись, хорошо? — Пытаюсь, — хрипло отвечает ей Мэтт; его голос отдается от маски глухим металлическим эхом. Он снова прижимает руку к животу и ядовито выплевывает: — Никогда бы не подумал, что чертовы– угх... кистени могут так больно кусаться... Вилл морщится и отводит взгляд, ощущая укол вины. Снова он оказался под ударом из-за неё. Она непроизвольно сжимает кулаки, вспоминая о том, что произошло всего несколько минут назад. Их текущая миссия — разумеется, по инициативе Кондракара в ходе противостояния очередному вселенскому злу — заключалась в визите в другой мир, Баэтрию, с целью переговоров с представителями местного народа, который состоял в военном альянсе с их противником. Для этой миссии было решено не брать остальных Стражниц, но Мэтт вызвался сопровождать Вилл в облике Шегона, явно не желая отпускать её одну. Вилл согласилась, подумав, что им всё равно не предстояло сражаться. В ретроспективе, это было наивно. Их целью было постепенно склонить лидера к тому, чтобы баэтрийцы оставались в стороне, убедив их в том, что их используют — заявление, которое противоположная сторона явно сочла за оскорбление. Учитывая воинственность баэтрийцев и непоколебимую лояльность лидера своему могущественному союзнику, жесткий отказ был вполне ожидаемым исходом — что бы там ни хотелось верить Оракулу. Чего они не ожидали, так это засады и внезапной атаки — видимо, их враг заранее просчитал их действия и принял решение вывести хранительницу Сердца из игры. Им повезло, что место для встречи было выбрано под открытым небом, но подняться в воздух они не успели — с первой же секунды пришлось отбиваться от ближних атак, стоя спиной к спине. В какой-то момент Вилл, бросая очередной заряд в двух нападавших, открылась для удара, и один из баэтрийцев с шипастой цепью в руках использовал этот момент, чтобы атаковать её; Мэтт, увидев это, среагировал молниеносно, закрыв её собой и посылая в противника зеленый луч — но удар цепью пришелся ему аккурат поперек торса. Вилл достаточно было увидеть первые капли крови, чтобы в порыве ярости раскидать врагов круговой атакой — это выиграло ей и её напарнику несколько секунд, чтобы наконец взлететь. По ним тут же начали стрелять, и пришлось набирать высоту; нужно было срочно убираться отсюда в безопасное место, и уже там открыть портал. Сейчас они летят над безлюдными, дикими землями, и под ними нескончаемым морем проносится лес остроконечных деревьев. Вилл в очередной раз кидает взгляд на земли вдали: скалистый кряж, к которому они двигаются, проступает всё отчетливее через дымку на горизонте, и уже виден его неровный рельеф. Вглядевшись, Вилл замечает в отвесной стене каменной породы небольшое углубление футах в двухста от уровня земли. Она присматривается получше: точно, пещера! Привлекая внимание Регента коротким возгласом, она указывает рукой в сторону убежища. — Мэтт, туда! Напарник только молча кивает; похоже, говорить ему уже трудно. Вилл очень надеется, что до скал осталось не так далеко, как кажется. Последнюю пару миль Мэтт преодолевает с трудом — его кренит то в одну, то в другую сторону, словно ему сложно управлять крыльями, и Вилл боится, что он в любую секунду может упасть. Она набирает скорость и летит чуть впереди, надеясь, что Мэтту будет проще следовать за ней; оставшееся расстояние она пролетает лилово-зеленой стрелой и наконец, сложив крылья, ласточкой ныряет в укрытие. Через несколько мгновений следом тёмной тенью залетает Мэтт и, едва коснувшись ногами каменного пола, тут же падает на колени, зажимая бок рукой. Спустя миг Вилл с ужасом видит, как он заваливается на сторону и, зацепив крылом стену пещеры, медленно сползает по ней вниз. Вилл кидается к нему и, опустившись рядом, в панике смотрит на возлюбленного. Могучее тело Регента бессильно обмякло на каменном полу — только грудная клетка вздымается и опадает от тяжелых вдохов-выдохов, да изредка подрагивает хвост. Края жилетки снизу пропитались кровью; только теперь Вилл ясно видит рану, пересекающую его торс, и её желудок сжимается при виде рваных краёв и кровоточащей плоти. Ранение не очень глубокое, но никак не затягивается, хотя Вилл знает, что в магических формах их тела начинают восстанавливаться сразу после повреждений; она замечает, что с краёв плоть немного потемнела, и до неё с запозданием доходит, что оружие могло быть отравлено или проклято. Её сердце начинает в панике колотиться о грудную клетку, и она лихорадочно пытается придумать, вспомнить хоть что-то, что может помочь, спасти... Знакомый импульс отзывается в груди, и в следующую секунду Сердце Кондракара материализуется в воздухе перед ней, зависнув перед её лицом и пульсируя пурпурным светом. Она непонимающе смотрит на талисман, и тут в её памяти всплывает голос старой наставницы: «...Квинтэссенция может помогать залечивать раны, но для этого нужно много энергии — да и практики тоже. Бывало, Нерисса применяла эту способность на поле боя, когда у кого-то из нас дела были плохи — использовала Сердце как проводник, так было безопаснее...» Не думая о том, что делает, Вилл хватает кристалл и дрожащей рукой подносит его к ране на теле Мэтта; она не знает, как ей заставить талисман помочь, но что-то внутри говорит ей — сейчас надо довериться самому Сердцу. Она закрывает глаза и, усилием воли заставляя разум успокоиться, фокусируется на той своей части, что соединена с Сердцем. Та отзывается тёплой пульсацией, и Вилл взывает к ней всем своим естеством — как тогда, когда впервые прикоснулась к своему Дракону. «Пожалуйста...» Всё, чего она желает в этот момент — чтобы с Мэттом всё было в порядке. Сердце нагревается в её руке, почти обжигая, а затем яркая вспышка света на несколько мгновений освещает всю пещеру, и Вилл невольно зажмуривается. Когда она открывает глаза и смотрит вниз, то видит, что рана уже не кровоточит и словно затянулась прозрачной плёнкой — и светится изнутри холодным, бледно-синим светом. Талисман в её руке испускает такое же голубоватое свечение, изредка мерцая — словно убеждая свою хозяйку, что она всё сделала правильно. Дыхание Мэтта постепенно успокаивается, становится ровным и глубоким, как у спящего человека. Вилл медленно опускает руку с кристаллом и выдыхает, облегченно-устало. Получилось. Она дотягивается до руки Мэтта и мягко сжимает её, даёт знакомому теплу кожи и размеренному биению пульса успокоить себя. Сейчас, когда волна адреналина спала, она ощущает странную, нехарактерную для облика Стражницы слабость; видимо, Сердце отняло и какую-то часть её собственных сил. Спустя какое-то время — минуты, которые кажутся целой вечностью — Регент шевелится и приподнимает голову. Второй рукой он машинально тянется к ране, но Вилл его останавливает. — Лучше не надо. Я не знаю, как работает эта магия. — Ладно... — Мэтт выдыхает и переводит взгляд на подругу. — Как ты это сделала? — По наитию, — пожимает плечами Вилл. — Вспомнила, как Ян Лин однажды упоминала, что Сердце Кондракара может заживлять раны по велению владельца. — Ян Лин правда знает всё, — усмехается Мэтт и, помедлив, говорит: — Прости, что напугал. — Будто в первый раз, — слабо улыбнувшись, качает головой Вилл. — Как ты себя чувствуешь? — Могло быть и хуже. Так это... какое-то заклинание? — он указывает на светящуюся рану. — Поддержание регенерации, по идее. Ян Лин упоминала только то, что Сердце имеет эту способность — больше я не узнавала. В любом случае, это не даст ране открыться. — Она смотрит на светящийся кристалл, лежащий на её ладони. — Я могу открыть нам проход на Землю, но не знаю, сможешь ли ты им воспользоваться... я боюсь, что это как-то повлияет на процесс лечения. — Не думаю, что я сейчас в состоянии вернуться на Землю... — задумчиво произносит Мэтт и, увидев недоумевающий взгляд Вилл, поясняет: — Я пока не могу превратиться обратно, а в таком виде мне там делать нечего. — Он приподнимается на руках и осторожно принимает сидячую позу, опершись спиной на каменную стену пещеры. — Верно... — соглашается с ним Вилл. — Что ж, похоже, у нас вынужденная остановка. — Ты могла бы пока сама вернуться домой или на Кондракар... — осторожно предлагает ей Мэтт. — И оставить тебя здесь, пока ты ранен? Ещё чего. — Типичная Вилл, — шутит Регент, но умолкает, когда Вилл смотрит на него со всей серьезностью. — Ладно, ладно. А телепатически ты не свяжешься с Тарани? — Пока мы с ней в разных мирах, не выйдет. — Вилл садится напротив Мэтта. — Телепатия — это как радиоволны, помнишь? Пока приёмник далеко, с ним не связаться. — Ну да. — Он смотрит из зева пещеры наружу: тут достаточно высоко, видны только верхушки странных деревьев с серебристыми листьями, растущих внизу, и кусок темнеющего неба. — Выходит, лучше переждать здесь до утра. — Да, — кивает Вилл. — Хорошо, что оставили астральные копии на Земле. — Верно. К тому же, дело ещё не окончено. — Стой, ты хочешь снова туда вернуться? — нахмуривается Вилл. — А ты надеялась, что отправишь меня назад при первой же возможности? Я с тобой до конца. И не начинай снова про то, что я должен «оставаться в тылу» и держаться в стороне от боёв — в которых ты принимаешь непосредственное участие. — Он принимает более удобную позу и поёживается, когда затягивающаяся рана отзывается болью при движении торса. — И они хотели убить тебя. Надо преподать им урок. Не понимают по-хорошему — будет по-плохому. Вилл только молча закатывает глаза; стоило ожидать от Мэтта упрямствования и заявлений о долге и справедливом возмездии. С другой стороны, думает она, это правда в какой-то степени лицемерно с её стороны — учитывая, что она могла оказаться на месте Мэтта, не защити он её. Может, она действительно слишком уверена в собственных силах. Да и Мэтт чувствует по отношению к ней ровно ту же озабоченность и стремление защитить, что и она к нему... Не то чтобы она слишком его опекала, нет. Они уже обсуждали эту тему раньше, и Мэтт настоял на том, что сам вправе решать, как ему распоряжаться своими силами — но Вилл не покидало чувство, что в этой игре он лишний; волею случая оказавшийся в гуще событий человек, который никогда не должен был быть причастен к магическому миру и войнам в других измерениях. Впрочем, её становление Стражницей тоже произошло по воле случая — ни она, ни её спутник не выбирали свою судьбу. И всё же, порой она думала о том, как могли сложиться их жизни, если бы они никогда не знали об иных мирах и магии. Она не могла представить себе существование без приключений в других измерениях и без самих Стражниц — слишком многое они прошли и испытали вместе по ту сторону земной реальности, которая теперь порой казалась им слишком простой и пресной — но, что ни говори, в жизни обычного человека было гораздо меньше рисков нарваться на желающих тебя убить... или видеть, как от опасного ранения пострадал твой любимый человек. От мыслей её отвлекает движение напротив, и, подняв взгляд на Мэтта, она с запозданием понимает, что он снял с себя маску; отложив её в сторону, он устало потирает глаза рукой. Её взгляд невольно останавливается на его лице; к этому времени она уже успела привыкнуть, что иногда он по той или иной причине снимал маску, будучи Шегоном, но каждый раз ей было по-новому любопытно смотреть на изменившиеся черты — знакомые и незнакомые одновременно. Лицо Шегона было более точёным, с высокими очерченными скулами; в нём не было ни следа мягкости, присущей облику Мэтта. На лоб спадают жесткие змеевидные пряди черных волос; темные брови, обычно приподнятые, теперь опущены, между ними залегла нахмуренная морщинка. Наверное, в каком-то плане эта внешность была зеркалом его будущего «я» — за исключением разве что его глаз: вместо привычной синевы радужек там была белая, почти сияющая пустота. Как ни странно, Вилл это не отталкивало — может, слишком привыкла к мысли, что за этой внешностью скрывается её любимый, а может, годы в роли Стражницы и путешествия по другим мирам с самыми разными обитателями настолько десенситизировали её психику, что она стала воспринимать второй облик Мэтта как что-то обыкновенное. Она знала — видела — что ему до сих пор было в какой-то степени неловко находиться рядом с ней в обличье Шегона в те редкие моменты, когда они оставались наедине в своих магических формах; внешне он этого не показывал, но всегда были какие-то знаки, которые выдавали его внутреннее напряжение. Вот и сейчас он, перехватив её взгляд на себе, отводит глаза и делает вид, что очень заинтересовался мхом, свисающим с потолка пещеры; его силуэт замер в видимом спокойствии, но кончик его хвоста время от времени подрагивает, поднимается и снова опускается, выдавая нервозность. Вилл придвигается ближе и, немного помедлив, касается рукой его щеки. Мэтт еле заметно вздрагивает, смотрит на Вилл, а затем, улыбнувшись уголком рта, в знакомом жесте поднимает руку и мягко касается пальцами тыльной стороны её ладони. Вилл хочется прильнуть ближе, коснуться губами его губ — но она не уверена, как он воспримет такое проявление нежности с её стороны; в этих формах они никогда не заходили дальше коротких объятий. Кроме того, Мэтт сейчас в процессе лечения, и лучше просто дать ему отдохнуть. Её взгляд падает на рану, кривой расщелиной пересекающую его торс, и она старается не думать о том, что в этот раз они правда были на волоске; на неё снова накатывает смесь эмоций — любовь, страх и жгучее желание защитить человека рядом. Видимо, это отражается у неё на лице — потому что в следующий момент Мэтт убирает руку с её ладони и мягко касается её плеча: — Эй, всё в порядке. С моей живучестью, меня только ядерный взрыв и уничтожит, — шутит он. Несмотря на обстоятельства, Вилл невольно улыбается. Её всегда удивляло, как даже в таких ситуациях Мэтт умудрялся шутить; хотя она и догадывалась, что в какой-то мере это было попыткой отвести её внимание — он не хочет, чтобы она переживала из-за него. Ей правда повезло с ним. Подняв взгляд на возлюбленного, Вилл задерживается на его лице, впитывая его черты. Она с потаенной нежностью смотрит Мэтту в глаза и, помедлив, тихо произносит: — Я рада, что ты со мной. — Взаимно, — с искренностью в голосе отвечает Мэтт, и Вилл наклоняется вперёд и мягко касается лбом его лба; тихо вздыхая, Мэтт прикрывает глаза, и какое-то время они сидят так — а затем, чуть двинувшись, он подается вперёд и, замерев на пару мгновений, мягко целует её. Короткий момент удивления сменяется накатившей волной нежности, и Вилл, наклонив голову, отвечает на поцелуй; закрыв глаза, растворяется в чувстве. В какой-то момент она запускает руку в его волосы, чувствуя жесткую текстуру его косм; это совсем не гладкие, шелковистые на ощупь волосы Мэтта-человека, но она едва обращает на это внимание. Она хочет углубить поцелуй, но тут Мэтт, негромко выдохнув, отстраняется, и Вилл еле сдерживает разочарованный вздох. Поймав её взгляд, он смущенно произносит: — Прости. Наверное, это странно... в смысле, в этом облике... — Всё нормально, — мягко улыбнувшись, уверяет его Вилл. — Я не против. Мэтт едва заметно улыбается — кажется, с облегчением — и снова наклоняется к её лицу, и Вилл прикрывает глаза, предвкушая ещё один поцелуй. Внезапный грохочущий звук слева заставляет её отпрянуть; резко оглянувшись ко входу в пещеру, она напряженно смотрит наружу, но спустя пару мгновений с облегчением понимает, что это был всего лишь звук грома: низкое, быстро темнеющее сизо-фиолетовое небо время от времени освещается бледно-зелеными всполохами, предвещая непогоду. — Что, мисс Богиня Молний испугалась грозы? — насмешливо произносит Мэтт, изогнув бровь в её сторону. — Следи за языком, мистер! — шутливо тыкая его пальцем в грудь, отвечает Вилл. — И вообще, поостерегся бы с такими шуточками — с моими способностями я вполне могу сделать из тебя куру гриль. — Ой, брось! Ты не сделала этого раньше, хотя поводов было... — игриво подмигивает ей Мэтт, но тут же, стушевавшись, замолкает, когда видит удивленно-смущенный взгляд подруги. — Кхм... неважно, забудь. Это явно не тема для шуток. — Всё нормально, — криво улыбается Вилл. — Просто не ожидала, что ты будешь шутить об этом. — Ну да. Наверное, это остатки шегоновского... — Мэтт неловко запускает руку в космы и усмехается. — Хотя во всём этом правда есть какая-то ирония, если подумать. — Ты о том, что мы были противниками друг друга, не зная об этом? — спрашивает Вилл, удивленная собственной прямоте. — И об этом, и вообще... обо всём, — Мэтт делает рукой неопределенный жест в воздухе. — Никогда бы не подумал, что всё может так повернуться. — Я тоже, — признаётся Вилл. — Хотя то же можно сказать о жизни Стражницы в целом. — Да уж... но как ни странно, я не могу теперь представить наши жизни без этого. Ну, магии, других миров и прочего. — Без этого было бы скучно жить, хм? — с усмешкой приподнимает бровь Вилл, втайне удивляясь, как его мысли отражают её собственные. — Не то слово, — Регент отводит взгляд и смотрит наружу из их укрытия. — Да и инопланетные пейзажи не перестают удивлять. Вилл тоже переводит взгляд на вид, открывающийся из пещеры: по верхушкам сребролистых деревьев пробегает ветер, и скоро воздух наполняется тяжелыми падающими каплями — почти непрозрачными, с зеленоватым оттенком; даже дождь здесь не такой, как на Земле. Они оба молчат какое-то время, слушая шум дождя, перемежающийся иногда глухими отзвуками грома; Мэтт смотрит в каменный пол и, похоже, о чём-то задумался. Вилл комфортно просто сидеть вот так рядом с ним — они давно переросли тот уровень, когда долгое молчание между ними воспринималось как что-то неловкое или негативное. Мелодия падающих капель, отзывающаяся глухим шелестом на листве деревьев где-то внизу, словно погружает в транс; дает ощущение безопасности и уюта, такое редкое в их жизнях воителей и стражей вселенского мира. — Эй, Вилл? — прерывает молчание Мэтт. — М-м? — Слушай, я не говорил тебе раньше, но, хм... спасибо, что приняла меня таким. — Он смотрит ей в глаза. — Это правда многое для меня значит. — О чём ты? Я уже давно сказала, что всё в прошлом, — удивленная этой внезапной искренностью, Вилл легко пожимает плечами, делая вид, что не понимает всей весомости его слов. — Не надо из-за этого переживать. — Нет, правда, у тебя были все причины испытывать отторжение... или бояться, — осторожно продолжает Мэтт. — Ну, даже из-за моего вида... — Вот ещё, с чего бы мне тебя бояться? Ты ни капли не страшный, — фыркает Вилл и уводит тему в другое русло: — И вообще, не каждая девушка может похвастаться тем, что у неё парень крылья отращивает... — Справедливости ради, ты тоже это делаешь, — с иронией отмечает Мэтт, явно подыгрывая ей. — Зато я хвост не отращиваю, — парирует Вилл. — Тушé, — в притворном поражении поднимает руки Мэтт. — Знаешь, честно не знаю, что более странно: то, что я это делаю, или то, что я свыкся с мыслью, что мы такие. — Да уж, — с ухмылкой отвечает Вилл. — Ну, зато мы явно не из тех пар, что будут жаловаться на отсутствие впечатлений в отношениях или в жизни. Мэтт посмеивается, позабавленный этой мыслью; он уже не выглядит напряженным. Вилл засчитывает это себе как маленькую победу. К тому времени дождь снаружи превращается в ливень, падающий отвесной стеной, сквозь которую уже сложно что-то разглядеть. В их укрытии становится совсем темно, и ощутимо холоднее; Мэтт взъерошивает перья — явно неосознанный рефлекс, — и Вилл украдкой закусывает губу, стараясь не засмеяться. — Ну, хотя бы хорошо, что мы в пещере... — вслух произносит она, кивая на непогоду снаружи. — И она высоко, нас хотя бы не зальёт. — Да, хотя камин тут не помешал бы, — отвечает Мэтт, прижимая крылья плотнее к телу, и тут же прикрывает рукой зевок. — Ладно, уже поздно. Пора бы на боковую. Он придвигается ближе к стене пещеры и, выбрав подходящее место, осторожно ложится на свою здоровую сторону, используя одно крыло как перину; устроившись, он подпирает рукой голову и поднимает взгляд на подругу. — Ну вот, как-то так... Вилл смотрит на него и прикрывает улыбку ладонью, вспоминая сцену из знакомого фильма. — Что? — сконфуженно спрашивает Мэтт, видя её лицо. — Ничего. Просто напомнил мне Розу из «Титаника». Мэтт фыркает, а затем, передразнивая момент с Розой из фильма, нарочито высоким голосом выдает «нарисуй меня как одну из своих француженок, Вилл»; Вилл смеётся. — Ну, ты присоединишься? Спать на каменном полу, знаешь ли, не очень комфортно. — Ладно, твоя взяла, — мягко усмехается Стражница. Подойдя к Регенту, она опускается рядом и, придвинувшись поближе, устраивается на его крыле; не постель, конечно, но довольно мягко, а главное, тепло. — Удобно? — спрашивает её Мэтт. — Вполне, — отвечает Вилл, поднимая на него глаза. — Хорошо. — Он приобнимает её за талию обеими руками, осторожно прижимая к себе, чтобы не задеть её крылья, и насмешливо прибавляет: — Обещаю не храпеть тебе в ухо. — Будешь храпеть — поджарю молнией, — шутливо грозится Вилл. Мэтт усмехается и кладет подбородок ей на макушку, а затем накрывает их обоих вторым крылом, закрывая от холода. В этом коконе из перьев Вилл чувствует себя в полной безопасности, защищенной на какое-то время от всех проблем и тревог. Она утыкается лбом в грудь Мэтта и закрывает глаза, наслаждаясь теплом и позволяя истоме одолеть сознание. Уже засыпая, она слышит, как Мэтт тихо произносит: — Спокойной ночи, ангел. — Спокойной ночи, — сквозь дрёму отвечает Вилл и, прижавшись к нему, проваливается в сон под глухие отзвуки грозы.

⊲◦⊙◦⊳

Утренний луч падает на лицо Мэтта, и он просыпается. Щурясь от света, он потирает глаза, чтобы сбросить с себя остатки сна, и смотрит на место рядом с собой; там никого нет. Он поднимает голову и, ища глазами Вилл, видит её стройный силуэт у входа в их убежище. Стражница стоит к нему спиной и молча созерцает, как восходит солнце. Восход на Баэтрии бледно-розовый, и каменные стены и потолок у края пещеры залиты отраженными пятнами мягкого света. Стоя в сиянии перламутровых лучей, с раскинутыми полупрозрачными крыльями, которые словно светятся, пропуская солнце, Вилл выглядит по-неземному прекрасно и завораживающе, и напоминает богиню из древнего пантеона. Мэтт невольно выдыхает: «Ух ты...» — и Вилл оборачивается к нему; её взгляд оживляется, и она с усмешкой произносит: — Ты про восход, или про меня? — И то, и то, — легко отвечает Мэтт, поднимаясь на ноги и с облегчением обнаруживая, что боль исчезла; за ночь его тело полностью регенерировало. Единственное, что напоминает о неудавшейся миссии — небольшой белый след, оставшийся на месте раны. Он подходит к Вилл — та оглядывается на него с улыбкой, — приобнимает её за талию одной рукой и негромко говорит ей: — Спасибо. Вилл легко кивает ему. — Всё в порядке? — Более чем. Ты словно чудо сотворила. — Да что там, — пожимает плечами Вилл, поправив прядь рыжих волос. — Это заслуга Сердца, не моя. Мэтт легко усмехается: Вилл всегда преуменьшает значимость своих способностей и поступков, но он знает лучше. Он переводит взгляд на вид, открывающийся из пещеры, и невольно захвачен зрелищем: перед ними простирается фантастическая панорама иного мира, обрамленная с двух сторон исполинскими силуэтами скал. Серебристое море деревьев внизу, едва колышащееся от легкого ветра, заливает мягкий свет инопланетного солнца, стоящего на бледно-оранжевом небосклоне, и весь этериальный пейзаж, подёрнутый розоватой утренней дымкой, словно застыл в тишине и безмятежности. В этот момент Мэтту хочется самому замереть, потеряться в чувстве умиротворения, хоть он и знает, что для них, воинов и защитников миров, это непозволительная роскошь — их ждут обязательства. Стряхивая с себя наваждение, он раскрывает крылья, проверяя их на готовность к полету, одним плавным движением надевает маску и, снова привыкая к металлическому отзвуку собственного голоса, коротко произносит: — Ну что, вперёд? Вилл кивает ему с уверенной улыбкой и, шагнув к краю, первой срывается с каменного уступа, набирая высоту.