Хроники Пламени

— Думаю, этого хватит. Отоя сложил последний цветок чернострота в корзину. Стоило ещё бы сходить за огнецветом, но время уже вышло. Стоило вернутся обратно в приют, пока его не хватились. — Отоя! — С холма неподалёку ловко спрыгнул волчонок с иссиня-чёрной шёрсткой. В зубах он держал маленький букетик огнецветов. — Привет, Токия. Ого, ты где их нашёл? Они же должны уже спрятать бутоны! — воскликнул мальчик, принимая растения. — Я успел сорвать их после цветения, — ответил собеседник, принимая обличие ребёнка. У Токии невероятно острое чутьё. Конечно, он же оборотень, у них нюх развит куда лучше. Отоя порой завидовал другу, но потом вспоминал, что оборотни частенько наживают себе приключений в лице охотников, и зависть сдувало мгновенно. — А я тоже не с пустыми руками. Вот, гляди, — улыбнулся юный травник и опустился на землю, поставив рядом корзину. — Тут чернострот, пестрянка, феекрыл, звёздная трава… — Зачем тебе столько? Они же пахнут неприятно, — слегка поморщился Токия. — Но они нужны для отваров и мазей. А иначе как бы я тогда твои раны вылечил? С их знакомства минуло три месяца. Отоя каждое утро приходил в лес, к тому самому ручью. Токия далеко уходить не спешил — прятался, не подпускал никого. Даже к Отое поначалу относился с недоверием. Но маленький человек был таким непосредственным и увлечённым, что даже было непонятно, а он всегда такой или притворяется. Токия склонялся к первому варианту. Отоя на следующий день принёс более чистые повязки, чашку с ступкой и ещё больше трав. Запах противный, но эти растения стимулировли заживление ран. Отоя сосредоточенно растирал стебли с листьями, снимал старые повязки, мыл и делал новые. Руки от неопытности подрагивали, но сдаваться мальчик явно не думал. И спустя пару недель Токия смог встать без чувства дискомфорта. Уходить оборотень не спешил. По его словам, стая сейчас уже достигла Ледяного перевала, а оттуда они отправятся на край севера. А значит, что за детёнышем они вернутся лишь через несколько месяцев. — Но ты же тогда погибнешь! — Нет. Я здесь пройду обряд инициации. Это традиция моей стаи: пока взрослые проходят Путь Луны, детёныши должны научится самостоятельно жить. С тех пор Токия так и жил: под холмом, охотясь на мелких животных. А с Отоей волчонок сдружился, сам того не понимая. В его стае детей было не так много, а с людьми водить даже знакомство было запрещено. И потому такое общение толкало ещё больше нарушать правила. Отоя и правда мог бы быть духом огнецвета. Яркий, улыбчивый мальчик, который лишился родных. — Нет у меня никого. Я сам по себе… — Говорил это, а у самого слёзы на глазах. Токия в тот момент пожалел, что спросил про его семью. — Токия, скажи, а ты слышал о пророчестве? — внезапно спросил Отоя. — О Воинах Пламени? — Угу. Волчонок задумался: — Честно… Вожак говорит, что был некий колдун, которому пришло видение. И именно он потом поведал миру о Хладе. — Хлад? — Наверное, это какое-то жуткое заклинание. — Токия взял с земли камешек и кинул его в ручей. — И этому Хладу должны противостоять люди, избранные Духом Огня. — Хммм… А причём тогда какие-то Спящие Возлюбленные? — Не знаю. Вожак об этом не говорил ничего. Дети в задумчивости глядели, как кроны многовековых деревьев светятся под светом солнечных лучей. Постепенно вернулся привычный шум листьев, птицы продолжили петь. И этот момент казался почему-то важным. — Когда за тобой придут? — тихо спросил Отоя. — Уже скоро, — последовал такой же тихий ответ. — Почему ты не можешь остаться? — Нельзя. — Грустно это как-то… Внезапно раздался звон колоколов храма. Он не замедлял своего темпа, и можно было подумать, что у кого-то свадьба. Однако первые крики, донёсшиеся до ушей, заставили насторожиться. Отоя резко поднялся. Внутри его сердце пропускало удары. Почему эти крики доносятся из его деревни? Любопытство вперемешку со страхом вплелись в душу мальчика. — Я знаю этот запах… — Токия ошеломлённо уставился куда-то в пустоту. — Кровь… Волчонок не сразу понял, что его друг стремглав побежал в сторону деревни. — Отоя! Стой! Но тот уже не слышал ничего. От мальчика осталась только корзинка с травами, которую он забыл. В деревне творился хаос. Народ разбегался кто куда, женщины хватали детей и пытались скрыться. Но каждого из них настигала магия, превращая живого человека в ледяную статую. Эти статуи тут же разбивали существа из камней, похожих на големов. Дома постепенно также становились лишь замороженной фигурой. А посреди этого всего плыл сгусток тумана. Он рассеялся уже на центральной улице, являя миру даму в голубом платье и белой накидке из меха. На её лице не дрогнул ни один мускул. Поправив накидку, она взмахнула рукой и сказала какую-то фразу: — Eilífur kuldi, þurrkaðu út hér lífið sem blómstrar í skógunum*, — после чего земля под её ногами засияла. Появился чёткий контур с изображением лисы в капкане. Звон колоколов мгновенно стих. Женщина исчезла. Вместе с големами. Отоя прибежал уже в тот момент, когда всё случилось. Резкий порыв ветра повалил его наземь, в лицо прилетело несколько мелких льдинок. Когда ветер стих, мальчик поднялся и стал осматриваться. Лучше бы он не видел ничего. Всюду были руины домов, ставших тонкими ледяными скульптурами. То тут, то там лежали осколки и части разбитых статуй людей. Как взрослых, так и детей. Отоя знал каждого ребёнка, ведь многие были из одного с ним приюта. Те же, кого не постигла участь быть разрушенным, застыли в своих домах, оставшись незамеченными. Деревня будто вымерла за одно мгновение. Дойдя до центральной улицы, мальчик не сдержал крика. Как же так? Почему? За что? Эти люди ни в чём не виноваты. Ни перед Королевством, ни перед Богом. И среди всего этого — сирота, что оплакивает каждого, сжимая до боли кулаки. Токия следовал за другом и лишь мог с замиранием сердца смотреть на некогда пышущее жизнью население. Люди не жалуют магов, но всё равно ходят к ним. Но чародеи выше всего низменного, им незачем убивать мирных. А иначе кому тогда продавать свои услуги? Мысли пропали, когда он увидел рыдающего Отою. Токия почти в два прыжка оказался рядом и обнял мальчика. Краем глаза он увидел рисунок лисы в капкане, обрамлённый в замысловатый узор. Отоя успокоился не сразу. Вся картина была настолько свежа в голове мальчика, что даже думать было страшно. — Поешь. — Токия протянул другу крылышко от приготовленного на костре фазана. Сырое мясо вряд ли человек будет есть. Ноль реакции. Волчонок вздохнул. Он не знал, что ему делать. Да, он отвёл Отою к холму, поскольку там была небольшая пещера, где оборотень и жил, не отходил далеко и ловил мелкую добычу. Только это ничем не помогало — человек смотрел куда-то в пустоту. Токия не знал, что делать. Он мог лишь успокаивать и… Точно! Оборотень обнял друга крепко-крепко. Весь его жест так и кричал: «Я рядом, всё хорошо»! Отоя лишь тогда отмер и снова заплакал. Но уже от того, что больше не увидит. Не увидит, как вместе с ним растут его друзья. Не увидит, как придут новые дети. Не увидит чужих свадеб. Не увидит, как крестьяне-земледельцы гоняют сирот, ворующих овощи. Не увидит улыбку воспитательницы. Так они и просидели до поздней ночи, уснув в обнимку. На утро их разбудило нечто мягкое и пушистое. Отоя сначала подумал, что это шерсть Токии, но когда ощутил, как влажный нос коснулся его щеки, резко открыл глаза. Токия, обращённый в волчонка, радостно вилял хвостом. А над человеческим ребёнком возвышался крупный волк. — Значит, ты единственный, — протянул волк мужским голосом. — А… Э… — Благодари Духа Огня, что ты остался жив. Иначе бы тебя та же участь постигла. Отоя в недоумении сидел и смотрел на зверя. А Токия, стоявший рядом, сказал: — Вожак, мы должны взять его с собой. — Исключено. — Но… — Токия. Люди — наши враги. То, что это дитя спасло тебя от смерти, ещё не делает всех людей хорошими. — Но ведь… — Я всё сказал. — Волк грозно зарычал, и Токии пришлось замолчать. — Идём. Стая ждёт нас. Оборотень развернулся и вышел из пещеры. А Токия разрывался между долгом перед сородичами и другом. Оставлять его одного — неправильно. — Вожак! — Волчонок выбежал наружу. Отоя очнулся, когда увидел удаляющегося оборотня. Он слышал, как Токия пытался уговорить взрослого волка взять его с собой. Возможно, спор перерос бы в драку, но мальчик вышел из пещеры и сказал: — Токия. Не надо. — Отоя… — Если… Если оборотни не доверяют… Не надо… Я… Я как-нибудь сам… — В глазах ещё стояли слёзы, но Отоя старался держаться достойно. — Я… Не хочу, чтобы у тебя были проблемы… из-за человека… Токия хотел было перевоплотится, но не успел — с холма спустилась супруга вожака. Серая волчица с очень мудрым взглядом синих глаз, человеческий ребёнок не был для неё удивлением. — Ну, что? — Вожак переключился на любимую. — Ещё одна Печать Вечной Мерзлоты. Но в этой деревне решили никого не оставлять. Стоит ли отправится в столицу? — Ещё чего! Если Духи Равновесия решили послать Вечный Хлад, то это не проблема оборотней. — Но может стать проблемой. — Волчица села рядом с вожаком. — Король пошлёт Дэвов Стихий, но сами они не справятся. — И ты хочешь пополнить ряды войск? Нашу стаю перебьют. Нет, Карин. Вечный Хлад — не наш противник, но и не союзник. Мы о своей стае должны заботится, а не потакать людям. Волчица вздохнула. Он никогда не изменится. Её взгляд упал на Отою. Мальчик всё ещё стоял, заплаканный, но вслушивающийся в каждое слово. — Это… — Это мой друг, — зачастил Токия и подошёл к сироте. — Он из этой деревни. Ему идти некуда. Вожак не хочет брать его с собой. — Мы проводим его до ближайшего города, — сказала Карин. — Эй! — зарычал супруг. — Он лишь ребёнок. Просто так его оставить мы не можем. Кроме того, — она повернулась к детям, — Токия так за него заступается… Это было бы оскорблением чувств. Ты сам говорил: если дети пройдут обряд, то они станут полноправными членами стаи. Или я ошибаюсь? Подловила. Как мальчишку подловила, чертовка. Вожак рыкнул и сквозь зубы сказал: — Мы выдвигаемся на восток. Идём. Карин усмехнулась и присела перед Отоей: — Залезай, дитя. Мы не оставим тебя.