Заметки о ПЛиО

      1) Блудливые любители девственниц.       Наблюдая за некоторыми персонажами Джорджа Мартина, замечаешь любопытную закономерность. Возьмём того же Тириона Ланнистера, одного из ключевых персонажей. Он весьма охоч до секса, но при этом секса он ищет вовсе не со столь же раскрепощенным и опытными в постели особами женского пола, а с девицами помладше и поневиннее. Классический пример это Санса, но даже в случае проститутки Шаи (тоже молоденькой особы, что характерно) сам Мартин пишет о том, что одним из её качеств является своеобразная невинность и что она напоминает Тириону Тишу[1].       На вопрос одного из горцев Долины о том, как тот хочет умереть, Тирион, рассуждая о наиболее приятных на его вкус обстоятельствах своей смерти, фантазирует о том, что ему, уже 80-летнему (!) старику, будет делать минет, разумеется, молоденькая девушка (время для таких фантазий он находит, даже находясь в плену у горцев, способных в любой момент с ним расправиться). Каково будет молоденькой девушке сначала ублажать очень старого и уродливого карлика, а потом разбираться с последствиями его смерти прямо в её постели для её психики и её репутации — он вообще не думает.       То же самое демонстрирует уже немолодой (и тоже не слишком привлекательный, хотя, конечно, далеко не на уровне Тириона) Джорах Мормонт — он сам рассказывает Дейнерис Таргариен, в которую влюблен, что, мол, у него было немало женщин (и рыбачки, и крестьянские дочки — примечательно, что именно «дочки», а не, например, «жёны», хотя, казалось бы, жениться крестьяне тоже должны рано и их жены не могут быть совсем старыми), но при этом тянет его неизменно к женщинам типажа Линессы Хайтауэр (его второй жены) и той же Дейнерис — то есть совсем молоденьким хрупким блондинкам.       Да и вообще в Вестеросе (где, вроде бы, люди не сильно заморачиваются вопросами нравственности) царит удивительный культ девственности — вроде того, что Маргери Тирелл, чтобы повторно выйти замуж (за Джоффри после гибели Ренли) непременно должна быть девственной хотя бы номинально, и никак иначе. Даже авторское внимание к теме девственности порой принимает откровенно нездоровый характер — вроде повышенного внимания к физиологии юной Сансы. Причем этот культ девственности выглядит совсем уж странно (ему трудно придумать рациональное обоснование) с учетом слабой распространенности в Вестеросе заболеваний, передающихся половым путем — из известных любителей «простых радостей жизни» от чего-то подобного умер, насколько я помню, лишь Эйгон IV Недостойный.       По сути, чуть ли не ключевое требование к вестеросской невесте — быть девственницей (даже в ситуации, когда девственность она могла потерять вовсе даже не с любовником, а с прошлым и вполне законным мужем, как Маргери), а почти все ситуации, когда невеста не девственница, связаны или с политическим подтекстом (брачные союзы Маргери Тирелл с Джоффри и Томменом, Джон Аррен и Лиза Талли, Лансель и Ами-открой-ворота), или с обманом жениха (те же браки Маргери), или когда жених ниже статусом, чем невеста (выдача обесчещенной Делены Флорент замуж за присяжного рыцаря). Даже когда Десница Рогар Баратеон женился на королеве-матери Алиссе Веларион, регентше при Джейхейрисе I, он, согласно «Пламени и Крови», прямо перед свадьбой «компенсировал» то, что ему досталась не-девственница, оргией с лишением невинности семи (!) юных девственниц, доставленных аж из Лиса.       Причем, в случае вышеупомянутых Тириона и Джораха, в наибольшей степени привлекает внимание даже не патологический характер этого явления (выглядящего откровенно нездорово — о повышенном интересе жителей Планетоса к девицам помладше я уже писал, см. возраст Сансы или той же Дейнерис), а отсутствие в поведении персонажей элементарного принципа взаимности — немолодым развратникам, которым автор нередко откровенно сочувствует, подавай непременно юных-чистых-невинных, да ещё и готовых их всячески комфортить не только телесно, но и морально.       2) Тема женского вероломства       Не знаю, связано это с личной жизнью самого Джорджа Мартина (не хочу углубляться в эту тему), но в «Песни Льда и Пламени» раз за разом всплывает мотив «женщина предаёт и/или изменяет влюблённому в неё мужчине» — возникает ощущение, что это для него больная тема. Это и история предательства (во всех смыслах) Джораха Линессой, и Серсея, изменявшая влюблённому в неё Джейме (причем Джейме даже представляет, как Серсея занимается сексом с Кеттлблэком), и Жиенна Вестерлинг, которую под Робба якобы «подложили» Вестерлинги (степень злонамеренности самой Жиенны под вопросом, но там вся история с замком Крэг шита белыми нитками). Даже Шая предаёт Тириона, хотя тут уже речь идёт не о «любви», а об откровенной имитации за деньги, в которую сам же Тирион (как организатор имитации) поверил.       Если убрать фактор предательства любви, то можно также вспомнить роль той же Серсеи в гибели Роберта — или роль Лизы в гибели Джона Аррена. Конечно, в реальной жизни далеко не все женщины (как и мужчины) порядочны, и среди них есть место и редкостным негодяйкам — но, что характерно, обратных примеров («мужчина губит влюбленную в него женщину») у Мартина находится гораздо меньше — разве что Бейлиш, губящий Лизу (но та, по большому счету, сама себе злобный буратино — он от неё избавился лишь после её попытки убить Сансу), и Эурон Грейджой, губящий Фалию Флауэрс (но та перед этим предала и унизила собственную семью).       3) «Оскорбление» и «возмездие» за него       Мир Мартина пронизан мотивом мести, и это отчасти вполне объяснимо и закономерно — дело происходит в вымышленном мире, ориентированном на Средневековье (точнее, на авторские представления о нём), когда практики насилия и кровной мести цвели и пахли. Тем не менее, даже с поправкой на это даже не мстительность, а какая-то мелочная обидчивость разного рода «неоднозначных» персонажей поражает. Тирион во время боя с напавшими на свиту Кейтилин Талли горцами Долины (когда ему наравне со всеми грозит смертельная опасность) находит время сломать пальцы высмеивавшему его певцу Мариллиону. Или, скажем, в ответ на недовольное замечание Аллисера Торне (которому не понравились его шутки) Тирион начинает его прилюдно, на глазах у сослуживцев Торне из Ночного Дозора, унижать.       Но это ещё ничего — в конце концов, Тирион знатного происхождения, а сословный гонор в Средневековье цвёл и пах. Ещё больше меня впечатляет брат Тириона Джейме, который и по сей день лелеет обиду на то, что когда-то много лет назад Нед Старк на него в тронном зале, видите ли, не так посмотрел (не шутка!). Можно ещё вспомнить их общую сестру Серсею, которая так обиделась на «Лианну» в постели от Роберта, что принялась рожать бастардов от брата, а единственного ребенка от Роберта абортировала. И, главное, подобная патологическая обидчивость на мелких сошек у того же Тириона (да и у Серсеи, сносившей выходки мужа) коррелирует с готовностью сплошь и рядом проглатывать куда более серьёзные унижения.       Виман Мандерли, в отличие от вышеназванных, в истории с «пирогами из Фреев» (если теория о них верна) мстит Фреям за серьёзную обиду (Фреи на Красной Свадьбе подло нарушили законы гостеприимства и убили одного из его сыновей) — но сама форма этой мести вызывает ряд вопросов даже безотносительно морального аспекта проблемы. Запекание Фреев в пироги можно было бы назвать местью за Красную Свадьбу и демонстрацией в духе «так будет с каждым», будь эта месть открытой — а теперь доказать или опровергнуть, что их туда запекли, невозможно (в Вестеросе нет ДНК-анализа). И Виман не похож на суеверного человека, который бы верил, к примеру, что, скормив Фреям плоть их же родичей в пирогах, он навлечёт на них гнев небес (в Вестеросе религиозность вообще не особо выражена на фоне реального Средневековья). В итоге возникает ощущение, что все это осуществляется исключительно ради удовольствия от удачно проделанной гадости.       4) Стереотипы вместо прототипов       Сталкиваясь с тем, как у Мартина изображаются внешние по отношению к Вестеросу цивилизации, трудно избавиться от впечатления, что имеешь дело даже не с принципом СФК (срисованной фэнтезийной культуры), сколько с набором стереотипов, причем максимально узких. От этого страдают даже некоторые вестеросские народы — вспомнить хотя бы железнорождённых, основанных в первую очередь на скандинавах эпохи викингов ли даже и жителях средневекового Королевства Островов. У реальных скандинавов (или представителей смешанной кельтско-скандинавской культуры Королевства Островов) была богатая культура (и литературное наследие), а на скандинавской и кельтской мифологии и фольклоре до сих пор в значительной степени стоит фэнтези как жанр. Железнорожденные же во многом сведены к «викингам в рогатых шлемах» — с максимально примитивным и в то же время эклектичным (откуда у обычных язычников концепт искупительной жертвы за всё человечество или целый народ в виде «бога, что утонул за нас») культом Ктулху Утонувшего Бога. Про старобожие aka типичный «нью-эйдж» на тему «единства с природой» и говорить нечего.       В Эссосе дела обстоят ещё более безотрадно. Про каких-нибудь дотракийцев я промолчу — это просто социал-дарвинистский лубок (а гискарцы — набор стереотипов о цивилизациях Передней Азии в духе «пирамиды — рабы — жестокость — лживость»). Но ведь и с остальным не лучше. То же учение Многоликого напоминает максимально примитивно понятый буддизм («ты — никто» — выглядит как опошленное прочтение учение об анатмаваде, но в культе Многоликого отсутствует доктринальная основа для подобного учения), но буддизм (за вычетом маргинальных изуверских направлений, которые есть в любой религии) всё же не про ритуальные убийства и эвтаназию, а про концепт избавления от страданий (смерть же, с точки зрения буддизма, от страданий сама по себе вовсе не избавляет — поскольку буддисты, как и индуисты, верят в реинкарнацию), которое буддисты предполагают достигнуть путем определенной работы над собой. Не говоря уж о том, что буддизм сам по себе вовсе не требует направленного поклонения какому-то конкретному богу, в отличие от культа Многоликого.       В образе местного не-Китая (И-Ти) это тоже бросается в глаза. Хотя И-Ти отсылает к Китаю, там незаметно ничего из того, что составляет славу древнего Китая — и я сейчас не только об открытиях вроде бумаги и пороха, но и о развитых философских системах вроде конфуцианства, моизма или даосизма (даже людоедского легизма а-ля Цинь Шихуанди нет — хотя, казалось бы, уж он-то в мир Мартина вписался бы). Вся «китайскость» И-Ти в итоге сводится к образу очень древней цивилизации на дальнем востоке с «эрой сражающихся царств» на дворе (из «китайского» там разве что династия императоров-евнухов, отсылающая к нередкому для реально-исторического Китая феномену правления клик евнухов). Впрочем, отсутствие философии и даже элементарного стремления осмыслить окружающий мир на уровне более содержательном, чем цитаты львицы в духе «в игре престолов побеждают или умирают» — на мой взгляд, общий маркер вымышленной вселенной Планетоса… [1] https://grrm.livejournal.com/168824.html «But there's another dimension to Shae as well. She's not as practiced and hardened at this as a more seasoned pro. There's still a girl next door quality to her, a sense of vulnerability, playfulness, and, yes, innocence. And it's that quality Tyrion responds to, that quality that brings him back to Shae, and drives all that follows. He knows what she is, consciously, but down deep he wants to believe that he has found another Tysha».