Заметки о ПЛиО

      В «Пламени и Крови» фигурирует такое лиссенийское семейство, как род Рогаре. Род этот отсылает к семейству Медичи — как Медичи правили Флоренцией, так и Рогаре какое-то время правили Лисом. Наиболее видный представитель рода Рогаре, Лисандро Рогаре, прозрачно отсылает к Лоренцо Медичи — величайшему представителю семьи флорентийских банкиров (у них даже общее прозвище — «Великолепный»). Но действительно ли две эти семьи так уж похожи друг на друга?       Могущество семейства Рогаре у Мартина в первую очередь строится на удачных династических и дипломатических соглашениях с соседями Лиса. Типичный пример — окончательные условия устроенного Лисандро брак его дочери Ларры с принцем Визерисом Таргариеном, будущим королём Семи Королевствах Визерисом II: «его светлость [Алин Веларион] согласился с тем, что Железный трон заплатит выкуп в сто тысяч золотых драконов, обяжется не поднимать оружие против дома Рогаре или его интересов на протяжении ста лет, доверит лиснийскому банку Рогаре такие же средства, какие в настоящее время были доверены Железному банку Браавоса, предоставит лордство трем младшим сыновьям Лисандро и… прежде всего… поклянется своей честью, что брак между Визерисом Таргариеном и Ларрой Рогаре не будет отменен ни по какой причине» («Пламя и Кровь»).       Точно так же Дразенко Рогаре, брат Лисандро, возвысился, став принцем-консортом Дорна, женившись на Алиандре Мартелл. Именно иностранные связи Рогаре с Таргариенами и Мартеллами позволили им захватить власть на родине: «В Лисе древние дома приходили в упадок, и многие из высокородных магистров были низвергнуты, в то время как другие поднимались, чтобы самим ухватиться за власть. Главнейшими из последних были Лисандро Рогаре и его брат Дразенко, архитектор дорнийского альянса. Связи Дразенко с Солнечным Копьем и Лисандро с Железным троном сделали Рогаре принцами Лиса во всем, кроме имени» («Пламя и Кровь»).       Хотя и реальные Медичи, и вымышленные Рогаре являлись банкирами, что служило финансовым подспорьем их политическим амбициям, Медичи взяли власть во Флоренции не за счёт династических связей с правящими династиями других стран, а за счёт того, что с XIV века являлись видными лидерами пополанов (простолюдинов) в борьбе с аристократией. Тот же Козимо Медичи, дед Лоренцо Великолепного и первый полновластный правитель Флоренции из этого рода, захватил власть именно благодаря народной поддержке. И хотя на практике Медичи установили диктатуру, они не только сохраняли республиканскую «вывеску», но и заботились о поддержке в народе (и поначалу они действительно были популярны среди флорентийцев, пока сын Лоренцо Медичи Пьеро Глупый не претерпел политическое банкротство). Власть Рогаре у Мартина строится исключительно на деньгах и связях с иностранными монархиями.       Народной поддержки Рогаре у Мартина не имели — наоборот, после смерти Лисандро они делали ставку на боевых рабов-Безупречных: «Лисаро Рогаре стремился править Лисом, но не имел ни хитрости, ни терпения для того, чтобы годами накапливать богатство и власть, как это делал его отец. Глядя на то, как умирают вокруг него соперники, он первым делом занялся обеспечением собственной безопасности, купив у рабовладельцев Астапора тысячу Безупречных» («Пламя и Кровь»).       Опять же, правление первых Медичи, таких как Козимо и Лоренцо, сопровождалось не только их личным обогащением (действительно довольно сомнительными способами) и концентрацией ими власти в своих руках, но и невиданным процветанием Флоренции — которая в ту эпоху даже по меркам Италии (в целом более развитой, чем другие регионы Европы) являлась центром банковского дела, мануфактурного производства, образования, наук и искусств. Я уж не говорю о том, что тот же Козимо Медичи, заключив в 1454 году мир в Лоди, на двадцать пять лет (четверть века!) принес Италии относительный мир, что способствовало процветанию итальянских государств, и создал Итальянскую лигу — своеобразную общеитальянскую систему коллективной безопасности. Николо Макиавелли даже считал, что последующие беды Италии начались именно после преждевременной смерти Лоренцо Медичи от подагры.       А чем отметились Рогаре? Ах да, они открывали VIP-бордели: «Помимо многих других владений Рогаре принадлежал знаменитый дом подушек — «Благоуханный Сад» <…> Самый младший, Роггерио, открыл возле Речных ворот роскошный лиснийский дом подушек под названием «Русалка» и наполнил его попугаями с Летних островов, обезьянами из Соториоса, а также сотней экзотических девушек (и юношей) со всех уголков земли. Хотя их услуги стоили в десять раз дороже, чем смел требовать любой другой бордель, у Роггерио не было недостатка в клиентах. Великие лорды и простые торговцы — все как один рассказывали о тех чудесах и прелестях, которые можно было найти за резными раскрашенными дверями «Русалки»… в том числе, по словам некоторых, и настоящую русалку» («Пламя и Кровь»).       Флорентийцы времён Медичи, может, и пользовались в Европе славой извращенцев и отравителей (как лиссенийцы пользуются ей в мире Мартина) с учетом вольных нравов и политического цинизма тогдашней ренессансной культуры, но во Флоренции было много чего интересного помимо этого дела. В случае Рогаре весь их «культурный досуг» сводится к борделям — Лисандро Рогаре даже погиб (или был убит), возвращаясь из борделя: «Лисандро утонул вместе со своей роскошной баржей, на которой переправлялся из своего «Благоуханного Сада» обратно во дворец» («Пламя и Кровь»). Для сравнения, Лоренцо Медичи получил блестящее образование, чуть ли не с детства общался с виднейшими интеллектуалами своего времени (так что он был чуть ли не вундеркиндом), писал стихи, занимался музыкой. Позднее он стал известным писателем и поэтом, а также щедрым меценатом, покровителем деятелей искусства.       Медичи хотя и установили диктатуру, но зато принесли Флоренции гражданский мир и безопасность после многих лет распрей между аристократической и демократической партиями. Наоборот, в правление Рогаре никакой безопасностью и не пахло: «Торрео Хейн был отравлен вместе со своими женой, любовницей, дочерями (одна из которых была той самой девицей, чей едва прикрывавший тело наряд вызвал скандал на Балу в честь Дня Девы), братьями, сестрами и сторонниками на пиру, который он устроил по случаю своего избрания на должность магистра. Сильварио Пендейрису проткнули глаз у выхода из Храма Торговли, в то время как его брат Перено был задушен в доме подушек, пока рабыня ублажала его ртом. Гонфалоньер Морео Дагареон был зарезан собственными отборными телохранителями, а Маттено Ортис, ярый поклонник богини Пантеры, был покалечен и частично съеден своим любимым сумеречным котом, чья клетка случайно осталась открытой на ночь» («Пламя и Кровь»).       Власть Медичи пала в результате военного поражения Пьеро Глупого в конфликте с французской армией Карла VIII Валуа, вторгшейся в Италию в 1492 году, и активизацией республиканского движения под руководством Джироламо Савонаролы, выступавшего за восстановление прежних политических свобод. В случае с Рогаре для их свержения хватило одного лишь банкротства принадлежащего им банка. И если Медичи правили Флоренцией многие десятилетия и способствовали развитию их родины, то правление Рогаре в Лисе продлилось всего несколько лет, а сами они выглядят не более чем дорвавшимися временщиками, ничего не сделавшими для своего города.       Семейство Медичи во Флоренции всегда пользовалось уважением по крайней мере у части населения (даже после фиаско Пьеро Глупого их изгнали, а не перебили — и в итоге они вернулись к власти), и даже республиканец Макиавелли, боровшийся против Медичи, признавал заслуги ранних Медичи перед Флоренцией. А вот лиссенийцы, насколько можно судить, никакого уважения к Рогаре не питали: «У леди Лисары отобрали ее золото, драгоценности и наряды, у леди Марры — ее книги. Фредо Рогаре смотрел, как магистры конфисковывали его «Благоуханный сад», как раз когда он попытался продать его. Продали его рабов, как и рабов его братьев и сестер, законных и бастардов. Когда выяснилось, что этого не хватит, чтобы покрыть и десятую часть долгов, оставшихся после разорения банка, самих Рогаре продали в рабство вместе с их детьми. Дочери Фредо и Лисаро Рогаре вскорости сами оказались в «Благоуханном саду», в котором когда-то играли детьми, но теперь как рабыни для утех, а не владелицы» («Пламя и Кровь»).       Что бросается в глаза в истории Рогаре? То, что Мартин (отнюдь не только в случае Лиса) неспособен увидеть исторический процесс в каком-либо ключе, кроме примитивной «игры с нулевой суммой», вращающейся исключительно вокруг примитивной делёжки власти. Деструктивные процессы в его сеттинге преобладают над конструктивными. Бесконечные «игры престолов» в мире Мартина никуда не ведут, потому что победа той или иной стороны в них не способствует качественному развитию общества; всё упирается в то, какая фигура будет сидеть на троне.