Сердце

Кто говорит, мир от огня
 Погибнет, кто от льда.
 А что касается меня, 
 Я за огонь стою всегда. 
 Но если дважды гибель ждет 
 Наш мир земной, — ну что ж, 
Тогда для разрушенья лед 
 Хорош 
И тоже подойдет. Роберт Фрост /перевод М. Зенкевич/ Он носил красный цвет, который и так прочно ассоциировался с Русланом, благодаря яркому цвету его волос, но никто и не смел сомневаться — «Крас» означало «красивый», как и было задумано исторически. И придумано слово это было будто бы специально для него. Красивый и холодный, как зимы в Сибири, пусть со стороны недалекому зрителю казалось иначе. Он был пламя — яркое, броское. К нему хотелось приблизиться, зарядиться, поиграться с огнем и может даже согреться. Но пламя его обжигало холодом. Как когда берешь в руки лед — в первые секунды тебя будто обжигает даже. Но чем дольше держишь, чем холоднее тебе становится, тем невыносимей держаться дальше — проще отпустить. Пока никому не удавалось понять, что лед не только обжигает и морозит, он еще и тает сам в это время. Растворяется, обнажает что-то, сокрытое внутри. Ведь чтобы увидеть эти изменения, глыбу в руках нужно продержать достаточно долго. А страшно же, отморозить себе все руки можно. Вот такой был Красноярск. Многие пытались, многие бросали. Лишь только руки начинало неприятно сводить, сбегали сразу же. Спасались. И Крас их не винил. Он тоже сбежал бы. И никто еще не доходил в этом «квесте» до финала, чтобы увидеть, что когда лед растает, он оставит после себя не пустоту, как все считали. На его месте появится сердце — замерзшее, но большое и трепещущее. Красное и живое. До финала никто не доходил. Но был один, который держался уже достаточно долго, чтобы начать замечать нечто красное, виднеющееся сквозь толщу, чем немало раздражал Руслана. Руслан злился и всячески пытался спровоцировать и вывести любовника из себя, а точнее на чистую воду. Заставить сбежать, как сделали все остальные. Иногда даже высмеивал привязанность и упорство того, а затем снова злился, когда ничего не получалось. Злился он, от того что страшно ему было. Ведь не только другие не доходили до этой части — Руслан и сам никогда еще не доходил до нее ни с кем. Хотя нет, было однажды. Но это другое. Тогда ведь сердце его льдом и вовсе сокрыто не было. Носил он его напоказ, нараспашку с открытой грудной клеткой ходил. Вот и получил ледяной осколок от сибирской снежной королевы. В сердце самое. С тех пор много воды утекло, но что есть время, когда ты бессмертен? За окном меняются пейзажи, леса сменяются домами, сначала маленькими, потом высотками. Небо становится уже не такое необъятное, а реки не такими чистыми. Но боль... Она не уходит. Она просто трансформируется. Приглушается. Теряет громкость и насыщенность. Она больше не парализует и не мешает жить. Но она здесь. Всегда рядом. В отличие от того, кто однажды ушел. Ушел тогда, когда нужен был больше всего. Оставил одного, просто потому что так захотел. Просто потому, что ему было пора. Ушел, ничего не объяснив. Он держал его сердце в руках, тогда еще маленькое, но смелое. Согревал об него свои холодные, продрогшие от вечных морозов руки. Любовался им даже и диву давался, какое, мол, теплое и мягкое. И Руслан только рад был. Так сильно ему хотелось одаривать теплом своим. Так сильно ему хотелось ощутить чужие прикосновения на сердце, что он и вовсе отдать его был готов. Таким нужным и важным он чувствовал себя тогда. И каким ненужным оказался. Руслан тогда в панике и впопыхах бежал за ним по глубокому снегу, утопая по пояс, падая то и дело. Еле окликнуть его успел, торопясь, испугавшись впервые, что сердце его с собой в другой край увезут. — Отдай! Он тогда обернулся, не понимающе уставился на него, не слезая с коня. — Руслан? — Сердце, мое сердце! Верни его мне! Его глаза удивленно округлились, а лицо приобрело странное выражение, будто сказанное было ему неприятно. Он махнул своим товарищам, чтобы отправлялись в путь и не ждали его. Наконец спустившись с лошади, и придерживая ее за уздцы, он подошел к Руслану. — Что случилось, Руслан? Почему ты... — Где оно? Верни мне его. На его глазах блестели слезы, а голос срывался от волнения. Друг его смотрел на него сверху вниз, абсолютно непроницаемым взглядом. — Но ты отдал его мне, разве нет? — Забрать его с собой хотел? Даже взамен ничего не оставив! Оно бы там дотла выгорело, обеспечивая тебя теплом. И я замерз бы здесь насмерть, один. — Ты же не думаешь, что я не вернул бы его?.. Что я бы не вернулся... — Хочешь забрать мое сердце с собой, тогда оставь мне свое! — Я... не могу этого сделать. Прости. И он ушел. Ускакал прочь, оставив сердце Руслана в холодном снегу. Руслан еще долго простоял на этом месте, вглядываясь вдаль невидящими от застилающих слез глазами, туда, где его друга уже и след простыл. Простоял на негнущихся ногах, содрогаясь от рыданий и срывая горло криком. Рыдания его эхом разносились по всему краю — голосами пересмешников в лесах меж спутанных ветвей деревьев; ветром, завывающим над голыми полями. И затем утонули, опустившись на дно молчанием, впитавшись на века в воды его рек и озер, что покорно хранили в себе память о событиях минувших дней. Когда силы покинули его, Руслан рухнул на колени в снег. Опустив заплаканные глаза вниз, он будто впервые заметил подтаявшую ямку, в глубине которой слабо билось его бедное сердце, уже покрывшееся коркой льда от перепада температур. Аккуратно зачерпнув его ладонями вместе с налипшим снегом, Руслан спрятал его обратно в свою грудную клетку, захлопнув дверцу. Крупно вздрогнув, он удивился тому, каким непривычно холодным оно ощущается в его груди. Кинув последний взгляд вдаль, Руслан встал на ноги и пошел домой, еще не зная, что потерял тогда ключик от своей грудной клетки где-то там, в снегах этого поля. Из глубоких вод воспоминаний его выдернул звук пришедшего смс. Его сердце ёкнуло, видя имя отправителя, как делало каждый раз, когда они долго не общались. Дугар. «Давай увидимся сегодня. Я приеду. Я соскучился.» Он будто чувствовал, когда Руслан снова впадал в уныние и предавался воспоминаниям. Появлялся ровно в то время, когда Красноярск был больше всего уязвим и подавлен. Появлялся, чтобы спасти от тоски, вытащить на поверхность. Не дать утонуть в пучине той боли и одиночества, в которой периодически утопал Крас. И это срабатывало. Помогало держаться на плаву. Долгое время ему удавалось восполнять нехватку чего-то важного и жизненно необходимого для него. Правда, стоило ему снова уйти, хватало небольшого количества времени, чтобы Руслану снова стало плохо, и даже хуже, чем до их встречи. Но это срабатывало. Раньше. До тех пор, пока в его жизни случайным образом не появился он. — Что делаешь? Руслан почувствовал, как крепкие мужские руки обняли его со спины за талию. Он так и стоял застывшим с открытым на экране телефона диалогом в руках. Немного дернувшись от неожиданности, все же очень глубоко он погрузился в воды своих мыслей, он тут же расслабился. — Привет... Давно ты дома? Я не слышал, как ты пришел. — Я это заметил, — молодой человек наклонился немного и легко поцеловал его в шею. — Нет, только зашел, — он прижал его к себе крепче и опустил голову на плечо. — С кем общаешься? Руслан отложил телефон на стол и, развернувшись в объятьях не размыкая их, заглянул в глаза партнера. — Я... Я должен сказать тебе кое-что. — Да? Стушевавшись немного под открытым и заинтересованным взглядом, Руслан опустил голову и уткнулся лбом ему в грудь. — Поскольку все остальные способы оттолкнуть тебя не сработали, и прогнать тебя у меня не получилось, я решил, что пора быть с тобой максимально честным. Почувствовав легкую вибрацию от груди парня, Руслан снова заглянул в его лицо. Тот смеялся. — Да? — повторил он снова. — Я заинтригован. Руслан сделал глубокий вдох и решился. — Даже если бы я захотел, я не смогу отдать тебе свое сердце. У меня нет ключа для тебя. Я потерял его, давным-давно. Я не смогу дать тебе больше, чем то, что есть сейчас. Ничего не получится. Видя, что улыбка парня становится только шире, Руслан стушевался еще больше. — Чего улыбаешься? Тогда парень, медленно отстранившись, ушел куда-то ненадолго. Он быстро вернулся, уже держа что-то небольшое в ладонях. — Я это знаю. Поэтому я сделал новый. Давай посмотрим? По моим подсчетам, он должен подойти. — Коля... Николай Сибиряков. Моложе многих из них, но такой серьезный и мудрый не по годам. Только такой как он смог бы справиться с этой непосильной для остальных задачей. Коля ведь никогда не боялся трудностей, он их даже любил, с самого детства, питал ко всему необычному и сложному неподдельный интерес. И сражал наповал своей стойкостью и упорством. Конечно, он никогда и не думал, что главной задачкой в его жизни окажется этот дикий рыжий зверек. Маленький и запуганный, раненный однажды сам, теперь же отпугивающий и ранящий своим острым языком и холодными манерами всех, кто посмеет подойти слишком близко. — Хочешь открыть? — Я... — Руслан немного испуганно, не веря, смотрел на Колю. К такому он точно не был готов. Этот чертов Сибиряков опять обошел все препятствия и стены, которые он ему выставил. С легкостью. Еще и удовольствие от разгадывания головоломки в процессе получил, небось. Коля в ответ лишь улыбнулся вновь и ободряюще кивнул. — Да... — еле дыша, прошептал Руслан. Тогда он протянул ему ключ. — Но... — Руслан неуверенно замялся и обхватил ладонь Коли своими, — давай ты. *** Руслан, затаив дыхание, смотрел, как в глазах Коли отражались красные всполохи от сияния его бьющегося сердца. — Какое... красивое. Твое сердце. — Там... Все во льду? — Нет. Льда вообще не вижу. Чтобы принять следующее решение, Руслану хватило лишь мгновенья. — Оно... твое, — он уже потянулся к груди, но Коля перехватил его кисть и остановил. — Не доставай. Пусть оно остается у тебя. А ты оставайся у меня. Со мной, рядом. Навсегда. Он поднес его запястье к губам и мягко поцеловал, вложив в раскрытую ладонь маленький ключик. Вот тогда. Ровно в эту секунду. Именно в этот момент, Руслан все понял. Понял, чего ему всегда так не хватало. Понял, что ему никогда не смог бы дать Дугар. Понял даже почему он не оставил тогда ему свое сердце и почему ушел. И понял еще одну важную вещь. Самую важную. Горячие слезы неожиданно брызнули из его глаз, а губы сами собой растянулись в глупой, но самой счастливой улыбке. — Черт... кажется, я люблю тебя, Сибиряков, — он притянул его к себе за ворот рубашки и впился в губы пылким, чуть соленым от слез поцелуем. Коля ответил незамедлительно, обнимая лицо Руслана ладонями, стирая большими пальцами слезинки с его щек. — Ты смог, сукин ты сын, ты сделал это! Тепло и немного снисходительно рассмеявшись в ответ, Коля подхватил Руслана под бедра, беря на руки. Не размыкая нового поцелуя, смотря лишь в хризолитовые глаза Руслана, он понес его, находя дорогу на ощупь, в сторону его спальни. Хотя, кажется, уже их спальни.