Джинни Хён, что делаешь?🥺
Чан <3 В студии, пишем новый трек❤️ Ты что-то хотел?Джинни :((( Я думал, у нас выходные Хотел провести немного времени вместе :(
Чан <3 Не расстраивайся, малыш Мы уже почти закончили Через полчаса буду у тебя, потерпишь?🙏🏻Джинни Куда я денусь( Жду💔
Чан <3 Люблю❤️ Хван, ожидающий и уже немного возбуждённый, выдыхает прерывисто, смотря на себя в отражении зеркала: выглядит так невинно, но при этом сексуально и маняще, что будь он на месте Криса — набросился бы прямо с порога, вытрахав всю душу. Ждать оказывается тяжело. А продолжать сидеть на кровати прямо напротив зеркала — ещё тяжелее. Хёнджину дико хочется прикоснуться к себе хотя бы кончиками пальцев, провести с нажимом, возможно, даже до ярких следов на бледной коже. Чёртов Чан. Чёртова студия. Чёртово возбуждение, упирающееся в резинку шорт. — Джинни, я вернулся, — старший звучно отворяет дверь, проходя в комнату, и закрывает её на замок, зная, что в ближайшее время никому не стоит их беспокоить. — Х-хён, — младший слабо дёргается от неожиданности, почти хнычет, смотря на Бана своими большими и невинными, но потемневшими глазами, и зарывается пальчиками глубже в рукава своей толстовки, оттягивая их. — Да, малыш? — Крис преодолевает расстояние от двери до кровати за считанные секунды, рассматривая чужое личико и оставляя мягкий, быстрый поцелуй на надутых губах. — Я хочу тебе кое-что показать, — Хёнджин сипит, дышит неровно, судорожно, весь сжимается, не выдерживая напряжения, и, кажется, собирается умереть, получая властное и слегка хриплое "покажи" прямо в свои губы. Чан отходит немного, расстёгивает свои браслеты, складывая их на стол за своей спиной, а Хван начинает дрожать ещё сильнее, потому что старший смотрит на него неотрывно и так, словно просто разорвёт на части, как мелкую добычу. Хёнджин под внимательным взглядом подрагивающие руки поднимает, пальчиками хватается за собачку молнии, медленно спуская её до самого низа кофты и позволяя ей проскользить по плечам и запястьям и упасть безвольным пятном на кровать. Глаза Кристофера заметно темнеют, скользят жадно по юному телу, впитывая малейшие детали: блондинистые, чуть растрёпанные волосы, нежный молочный топик на тонких бретелях, в цвет ему короткие шортики, обтягивающие напряжённые бёдра и вставший член. — Какой милый малыш, — Чан улыбается, облизнувшись, и чувствует, как собственный член заинтересованно дёргается под тканью штанов. — Э-это не всё, — старший заинтересованно приподнимает бровь, с ещё большим интересом следя за взволнованным Хёнджином. Хван, еле слышно всхлипнув от уже не выносимого возбуждения, чуть отклоняет торс назад, опираясь на руки — ткань топа натягивается, показывая вставшие соски и... Чёртовы украшения в них. — Так вот, что за сюрприз, — Бан тихо рычит, подходит ближе, одним только взглядом заставляя младшего сжаться и ощутить себя меньше раз в сто, — Значит, ты вовсе не уши проколоть рвался. Хотел из себя ещё большую шлюху сделать? — Крис хватает Хёнджина за подбородок, поднимая его лицо, что выглядит дико провинившимся и сожалеющим, и смотрит до того пристально и как-то даже недовольно — хванов член дёргается вновь. — Я п-прост– — Я разрешал говорить? — старший прерывает Хёнджина ровным, властным голосом, сжимая подбородок сильнее, до лёгкой боли, пальцами второй руки вплетается в отросшие блондинистые волосы, оттягивая их так, чтобы тонкая шейка оголилась, трепеща. Младший боязливо, уже почти со слезами смотрит в чужие глаза, пока ладонь Чана проскальзывает ниже, проходясь по нежной коже шеи, вздувшейся венке и заканчивая своё "путешествие" на лямке топа. Крис наклоняется, своими губами накрывает хвановы, оттягивая его голову всё сильнее и ниже. Они целуются долго, со вкусом, так, что Хёнджин скулить начинает, сводить ноги (как только Бан это чувствует — хлопает ладонью по ляжке, разводя бёдра обратно даже в более раскрытое положение, чем было до этого) и ловить подставленной грудью нитки слюны, срывающиеся с их поцелуя. — Разденься, — старший отрывается, дыша дико, мягко опускает одну из бретелей маечки, задевая кончиками пальцев голые плечи, и отходит назад, снимая с себя футболку, улетевшую на стул рядом. Хван сначала теряется, ощущая, как от мимолётного касания чужой ладони по телу разбегаются предательские мурашки. Он хватается за верх топа с обеих сторон, тянет аккуратно вверх, неожиданно громко всхлипнув, когда натянутая ткань проезжается по соскам, что теперь чувствительнее в миллион раз. Младший кладёт вещь рядом с собой и принимается за шорты, резинкой цепляется случайно за член, вновь выстанывая негромко, но жалобно. Кристоферу тоже тяжело: обнажённый Хёнджин — порок в чистом виде. Он до сих пор сидит на коленях — в самой сабмиссивной позе на свете — дышит тяжело и смотрит загнанной ланью. Грудь с маленькими серебристыми штангами быстро вздымается, на напряжённом животе ещё ярче прорисовывается пресс, а милый покрасневший член слабо покачивается, весь утопая в предэякуляте. Хван очень мокрый. — Какой хороший мальчик, — Бан проводит кончиками пальцев от нежной кожи яичек, по дёрнувшемуся стволу и прессу, задевает нарочно сосок и останавливается на покрасневших губах. Младший хнычет, послушно раскрывает рот, принимая пальцы до костяшек и слизывая с них собственную смазку, а тело покрывается мурашками вновь от холодка, пробежавшего по влажному следу на теле. — Господи, какая же ты шлюха, Хёнджин, — Чан стонет, резко отводит руку от чужого лица и просто впечатывается в хвановы губы. Хёнджин скулит в поцелуй, ладони свои холодные укладывает на шею Бана, пытаясь притянуть того к себе так, чтобы стать, кажется, одним целым. Младший весь дрожит, судорожно губами мажет невпопад, опьянённый диким и уже таким долгим возбуждением, что пробирает до кончиков пальцев ног. — Пожалуйста, — Хван почти плачет, когда просит, чтобы Чан перешёл уже к более активным действиям, а не мучал его. — Что пожалуйста? — Кристофер басит хрипло, смотря сверху вниз непоколебимо. — Пожалуйста, коснись меня, — Хёнджин, честное слово, из последних сил сдерживает слёзы, рвущиеся наружу. — Я и так касаюсь тебя, — Бан хмыкает, пальцем обводит нежно грудь в опасной близости к соскам. — Выеби так, чтобы я забыл своё имя, — младший больше не сдерживается: позволяет слезам сорваться по румяным щекам вниз и смотрит на Чана так, что у того сердце болезненно ударяется о грудину. — Так сильно хочешь моего члена, малыш? — внутри страшный ураган, снаружи — напускное спокойствие и доминантность в каждом, даже малейшем движении. Хёнджин кивает судорожно, уже, кажется, на грани истерики, тянется руками к резинке чужих штанов и получает незамедлительный шлепок по ладоням. — Не распускай руки, котёнок, и посиди немножко, не двигаясь, хорошо? — Хван послушно кладёт ладошки обратно на свои колени, наблюдая размытую из-за слёз картину того, как старший отходит, наклоняется к нижней полке шкафа и достаёт их излюбленную коробку, — Можешь выбрать, но только одну, — перед глазами появляются все их игрушки, пестрящие разными цветами, формами и материалами. Хёнджин думает, кажется, целую вечность: он хочет всё и сразу, хочет, чтобы его связали, выебали крупным дилдо, хочет, чтобы его член пережимало, не давая кончить, раз за разом заставляя сотрясаться в сухом оргазме, хочет туго затянутый ошейник, который бы перекрывал поступление кислорода в организм. Но выбрать можно только одну игрушку. И младший в тупике. — Только одну? — Хван поднимает свой жалобный взгляд, выпрашивая разрешения на большее. — Ты вёл себя очень плохо, поэтому да, — Чан приближается прямо к уху, — Но я выберу ещё кое-что на своё усмотрение, — от близкого и низкого шёпота Хёнджин вздрагивает, ощущая, как член дёргается в нетерпении. Младший смотрит ещё с секунду на всё изобилие коробки и тянется к ней, вновь получая болезненный удар по рукам. — Хёнджин, я, кажется, говорил, чтобы ты держал руки при себе, — полное имя звучит с чужих губ обжигающе — верный знак того, что Крис на грани, — Говори словами, давай. — К-кольцо, — Хван всхлипывает громко, — Я хочу кольцо, пожалуйста, — он смотрит преданно на Бана, ликуя, когда получает нежное, успокаивающее касание чужих губ. — Хорошо, — Чан одной рукой вытаскивает силиконовую игрушку нежно-розового цвета, второй — откладывает коробку на край кровати, — Вот так, милый, — член под пальцами горячий, мокрый, потяжелевший, теперь сдавлен тугим кольцом, и Хёнджину нравится чувствовать эту лёгкую боль, смешанную с садистским каким-то удовольствием, — А теперь закрой глаза, будь умницей, — Крис мягко шепчет, дожидается, пока младший исполнит его просьбу. Лишённый зрения Хван нетерпеливо ёрзает, ладонями сжимает простынь под своим телом, ожидая, что произойдёт дальше. Он слышит щелчок крышки смазки, а после характерный звук выдавливаемой жидкости — отлично, его сейчас растянут и либо будут доводить до оргазма, раз за разом прерываясь за секунду до, либо усадят на какую-нибудь игрушку, всё так же обретая на мучения. Но вместо задницы пальцы тянутся вновь к члену, удерживая его, и Хёнджин напрягается, затаив дыхание. И вот она подстава, которой младший никак не ожидал: мокрый холодный металл очерчивает головку, а затем останавливается, слегка надавливая на уретру. Хван не своим голосом пищит, глаза распахивает и руками пытается остановить этот беспредел, потому что, чёрт возьми, его и так пережимает кольцо и ещё уретральную палочку он просто не выдержит. — Ты меня сейчас доведёшь своим непослушанием, — Чан едко шепчет, откидывает игрушку на кровать, оставляя на простыни пятно от смазки, и тянет к себе из коробки наручники, которые ловко и быстро успевает застегнуть на чужих худых запястьях, — И не смей больше дёргаться, иначе прицеплю к кровати, — Крис смотрит пристально во всё ещё заплаканные глаза. Ладонь старшего вновь накрывает изнывающий член, с нажимом надрачивая пару раз, а после медленно вводя палочку наполовину. Хёнджин весь трясётся, ноги сводит и хнычет плаксиво, сжимая пальчики в кулаки, чтобы случайно не сорваться и не распустить свои руки. — Цвет? — спрашивает Бан, когда игрушка оказывается внутри полностью, распирая и давя на стенки уретры. — Ж-жёлтый, — младший почти скулит, следя за тем, как Крис останавливается, обеспокоенно заглядывая в чужие глаза. — Что случилось, милый? Я перебарщиваю? — Чан — ака самый лучший бойфренд на свете — нежно чмокает в лоб, по-настоящему сильно переживая за Хвана. — Ножки устали, — Хёнджин манерно хнычет, напоминая, что уже добрые полчаса сидит на коленях, и, пользуясь случаем, когда давление сбавлено, обхватывает ладонями чужую шею, тычась слепым котёнком в горячие губы и не смея углублять поцелуй. Кристофер аккуратно, в противовес своим резким и жёстким движениям минутами ранее, прерывает младшего и укладывает его спиной на кровать. Хёнджин смотрит благодарно, вытягивает свои невозможные ноги, ощущая, как кровь снова начинает нормально циркулировать, а после за секунду меняется в лице: закусывает нижнюю губу, призывно разводит бёдра в стороны и руки подтягивает выше, укладывая их на грудь. — Цвет, детка? — Чан начинает хрипеть от желания взять вот такого бесстыдного парня, но не убедиться в том, что теперь с ним точно всё в порядке, просто не может. — Зелёный, — Хван мурлыкает, честное слово, — Давай, выеби меня до звёзд перед глазами, — вылетает с таким блядским придыханием, что Бану кажется, будто его разум машет ему ручкой, утопая в вязкой похоти. Ну и кто Чан такой, чтобы отказать своему малышу? Старший судорожным рывком снимает с себя оставшиеся вещи, оставаясь полностью обнажённым — Хёнджин жадно облизывается, глядя на покачнувшийся член. Крис подтягивает к себе баночку со смазкой и устраивается между длинных ног, нетерпеливо выдавливая жидкость на пальцы и входя сразу в неожидавшего такого младшего одним пальцем. Хван стонет громко от холодной смазки и от долгожданного, хотя бы малейшего, проникновения в жаждущее тело. Месячное отстутствие секса даёт о себе знать: Хёнджин узкий до ужаса, весь дрожит от всего лишь одного пальца и хнычет от быстрых, но нежных движений. Чан с благоговением рассматривает худое тело. Младший выгибается так красиво, что Бан не сдерживается и утыкается в подставленную грудь, одновременно накрывая языком сосок и входя вторым пальцем. Стоит ли вообще говорить о том, насколько нереальный звук издаёт Хван в ответ? Честное слово, Чан ни разу в своей жизни такого не слышал: Хёнджин громко надрывно кричит, срываясь в конце на дикий хрип, видимо, сорвав голос. Он продолжает хныкать еле дыша, впиваясь ноготками в нежную кожу ладоней и сжимая чужие пальцы внутри себя — Бан тихо рычит в ответ, продолжая мучать уже красные и распухшие от ласк соски, теребя языком серебристые штанги. Третий палец проскальзывает безболезненно, почти незаметно, если бы не одно но — Крис мягко начинает поглаживать простату. И вот теперь Хёнджин готов по-настоящему откинуться: его стимулируют в двух местах одновременно, да так интенсивно и приятно, что сухой оргазм обваливается на дрожащее тело совсем неожиданно. Хван весь трясётся, болезненно скулит, ноги свести пытается. Старший останавливается, неверяще смотря на хныкающего парня: — Ты только что... Кончил? — Чан аккуратно вытаскивает пальцы под аккомпанемент разбитого стона, не зная, куда деть руки и что делать, потому что Хёнджин ещё ни разу не заканчивал так быстро и от одних лишь пальцев внутри себя, хоть он и чувствительный до жути. — Х-хён, не останавливайся, — младший, проскулив, ведёт бёдрами вниз, в попытке вернуть чужие руки обратно. — Ты уверен? — Крису правда страшно прикасаться к чувствительному телу — они, конечно, пробовали сверхстимуляцию, но сейчас что-то явно не так, как было до, и это напрягает. — Пожалуйста, — шепчет Хван на грани слышимости, закрывая глаза и отдаваясь навстречу горячим пальцам, нежно оглаживающим бока. Кожа под ладонями мягкая, бархатная, на косточках натянутая сильно, что хочется напихать Хёнджину полный рот еды, чтобы больше не сидел на изнуряющих диетах. Пульс ощутимо бьётся под кончиками пальцев, а губы нежно расцеловывают плоский живот, успокаивая младшего. — Хён, ну же, хватит медлить, — Хван продолжает хныкать, весь извиваясь и пытаясь уйти от порхающих поцелуев на теле, только больше раззадоривающих горящую кожу. — Ты сегодня такой нетерпеливый, малыш, — шепчет Чан, прокладывая дорожку мокрых касаний от низа живота до внутренней стороны бедра, где кожа нежная-нежная и бледная, почти белоснежная. Зубы сами смыкаются на нежной ляжке, оставляя красные метки, что позже расцветут тёмно-фиолетовым, — старший сдержаться не может, потому что любит помечать, любит показывать своё. И Хёнджина тоже любит, поэтому долго мучать его не хочет, ловя ушами жалобное, разбитое хныканье. — Такой сладкий, — Кристофер в последний раз целует острую коленку и поднимается на колени, наконец выпрямляя затёкшую спину и расправляя плечи. Бан наклоняется за смазкой, откинутой до этого в скомканное одеяло, вновь покрывая пальцы холодной густой жидкостью, и накрывает собственный член, смазывает его, хрипло выдыхая что-то матерное, ибо он настолько увлёкся чужим телом, что даже перестал чувствовать уже такое невыносимое возбуждение, которое теперь в полной мере доходит до затуманенного разума — проведёшь ещё раз и позорно кончишь. Чан аккуратно пристраивается к чужой заднице, головкой упираясь во влажный анус, — Хёнджин нетерпеливо двигает бёдрами вниз, получая очередной болезненный шлепок: — Джинни, мы же договорились, что ты не будешь своевольничать, — старший давит на хванову ляжку, отводя её в сторону, и медленно начинает входить в юное тело. Младший раскрывает рот в немом стоне, ощущая, как чужой член растягивает тугие стенки: ему немного непривычно после долгого воздержания, но так приятно быть снова наполненным, что пальчики на ногах сами поджимаются, пока Чан проталкивается дальше, сдавленно выстанывая сквозь зубы. Хёнджина буквально распирает изнутри. — Цвет? — еле совладая с собой, шепчет Крис, когда входит на всю длину, ощущая вокруг члена давление мягих стенок. — Зел–... Ах! Зелёный, — Хван не то хнычет, не то уже опять плачет, звуча так разбито, что сердце где-то в груди громко ухает. Бан покрепче обхватывает напряжённое бедро и начинает нетерпеливо двигаться, пытаясь установить более или менее стабильный темп, что не выходит от слова совсем. Он постоянно сбивается, матерится себе под нос, губами и языком мажет по чужой грудине, не в силах насытиться мягкой кожей и непривычным холодом металла. Хёнджин же, кажется, вообще где-то не здесь: он закатывает глаза, задыхается, стонет, еле сглатывает быстро скапливающуюся во рту слюну, ощущая, как она стекает по губам и щекам, кричит, выгибается в спине и ни на секунду не может успокоиться, словно сорвавшийся со всех существующих тормозов. Ещё и Чан добивает своим языком на торчащих сосках — он, как оголодавший зверь, вылизывает свою добычу, прежде чем, наконец, найдя идеальное место, вцепиться зубами в небольшую грудную мышцу. И вот оно... Хван хрипит сорванным голосом, пальцы в чужих волосах цепко сжимает, прижимая ближе к себе, и выгибается сильнее. Он скользит по шёлку простыней от размашистых толчков, задница ноет, а грудь часто вздымается под натиском чужих губ и зубов. Дымка удовольствия сгущается, искрится даже на кончиках пальцев, одурманивая всё тело. — Я... я б-близко... — младший еле проговаривает это, задыхаясь и чувствуя, что сознание потихоньку уплывает, оставляя после себя только лёгкое головокружение и раскалённое до предела удовольствие. — Так быстро, малыш? — Чан зализывает укус, поднимается выше, на дрожащую шею, покрывая её поцелуями. Хёнджин в ответ может только сдавленно прохныкать со слезами на глазах, сжав член внутри себя. Блять, он сейчас кончит даже с этой ебучей игрушкой — настолько уже невтерпёж. — Тише, всё хорошо, — старший аккуратно целует в губы, слизывая солёную влагу, и мягко обхватывает хванов член, ловя в поцелуе громкий стон. Пальцы цепляются за колечко на палочке, медленно вытягивая её из члена. Хёнджин в эту же секунду кончает долго и много: прогибается в спине до хруста, рот в немом стоне раскрывает, не в силах даже издать какой-либо звук, и успевает только вновь зацепиться за чужие кудри на голове, сжавшись всем телом под силой нахлынувшего оргазма. Чан в ответ рычит, в последний раз толкается в тугую задницу и кончает следом, выходя и без сил валясь где-то сбоку. Хван дрожит, ощущая, как сперма стягивает кожу буквально везде — и внутри, и на животе, и на груди, и даже на шее. Он не чувствует рук и ног, паря где-то над землёй, пока невесомыми касаниями Крис стягивает с его запястий оковы, нежно целуя выступающие косточки. Старший шепчет какие-то сладкие слова, но Хёнджин не слышит, чувствуя себя как под толщей воды. Его окутывает тепло — Чан прижимает к себе в объятиях, накрывая одеялом, морщась немного от спермы, смазавшейся и на него. Да, вольность младшего сначала показалась безрассудной и совсем уж подростковой, но такому Хёнджину Крис готов простить всё, что угодно.