Мертвая зона

Сначала он видит только белый шум. Потом зрение проясняется, белый остается, но теперь на нем явственно проступает проводка. Потолок? Почему я вижу потолок? Я что, на полу лежу?! Следом за зрением проясняется слух, и Сяо Чжань слышит сразу слишком много: мерное пиканье, звук, как будто кто-то рядом надувает и спускает воздушный шарик, приглушенные голоса вокруг. Все это странно. Последнее, что Сяо Чжань помнит — распахнутый в крике рот Пэн Чуюэ и его же испуганные глаза. Что именно Юэ-Юэ орет — а он явно орет — Сяо Чжань не слышит. Он пытается приподняться, оглядеться, но ничего не получается: тело налито такой тяжестью, как будто он в центрифуге тренировочного центра и испытывает перегрузки в 5g — да, в детстве Сяо Чжань хотел еще и космонавтом стать, а вы как думали? Повернуть голову тоже получается так себе — в горло вставлена дыхательная трубка, мешающая нормально дышать настолько же, насколько и помогающая. Сяо Чжань чувствует, что мысли у него медленные-медленные, а картинка не складывается. Пиканье перестает быть мерным, и в момент, когда ритм совсем уже теряет гармонию, над Сяо Чжанем появляются два лица — мужское и женское. Женское выглядит заинтересованно-восхищенным, мужское сочится спокойным удовлетворением. Сяо Чжань фокусируется на его груди, где висит бейджик с именем: «Ли Вэймин, нейрохирургия». Что?! Как он оказался в… в больнице вообще? — Господин Сяо? Вы меня понимаете? Моргните два раза, если да. — Сяо Чжань послушно моргает. — Очень хорошо. Сейчас мы вынем трубку. Будет неприятно, но придется потерпеть. — Сяо Чжань снова моргает дважды. — Давай, Мей-Мей, потихоньку. — Доктор ободряюще улыбается медсестре. Когда трубка извлечена, прекращается и странный звук воздушного шарика. Запоздало Сяо Чжань догадывается, что это — ИВЛ. Когда-то в другой жизни он увлекался медицинскими сериалами, да. Космонавтика, вокал, дизайн, медицинские процедуралы. Сяо Чжань — крайне разносторонняя личность. Почему-то хочется смеяться, а еще — повыть тихонечно. Сяо Чжань пытается что-то сказать, но из него вырывается только какой-то полузадушенный хрип. Горло саднит от недавно извлеченной трубки. Врач смотрит на него почти ласково: — А вот говорить вам пока не нужно, господин Сяо. Думать не нужно тоже. Лежите, отдыхайте. Я зайду через несколько часов. — Он ободряюще улыбается. Медсестричка тоже ласково улыбается и прикасается к его предплечью, чтобы… Тут-то и происходит это: Сяо Чжань чувствует как будто электрический импульс и явственно слышит в своей голове чужой голос: «Нет, ну, какой красивый. Скажу кому, что трогала самого Сяо Чжаня — не поверит никто! Обязательно надо его сфоткать. Он такой милый, когда спит». Сяо Чжань дергается и смотрит на девушку — Мей-Мей — диким взглядом. Она снова улыбается: «Неприятно, господин Сяо? Простите, еще пару секундочек и все. Ну же?» И она снова успокаивающе гладит его по руке, а Сяо Чжань снова слышит: «Какая живая мимика, надо же! Почти два месяца в коме, а бодрячком!» Два месяца в коме… погодите, что?! Сяо Чжань хочет заорать, но ему даже говорить запрещают, куда там. К тому моменту, как врач возвращается в компании его личного менеджера Су Минджу, Сяо Чжань решает, что голоса в голове — галлюцинации и последствия комы. — Ну, как вы, господин Сяо? — Он пытается что-то сказать, но горло все еще дерет. — Воды? — Сяо Чжань, помня об условном сигнале, мигает дважды. Доктор Ли подает ему бутылку воды и держит ее, пока Сяо Чжань пьет. — Лучше? — Да. — Голос все еще не слушается, все еще ощущается наждачкой в горле, и длинные слова сейчас точно не его. — Вот и славно. Давайте мы кратко введем вас в курс дела. — Хорошо. Слушаю. — Вы попали к нам около двух месяцев назад с серьезной черепно-мозговой травмой и массой других поверхностных повреждений. Кажется, на вас упали декорации. — Су Минджу перебивает врача: — Чжань-Чжань, юристы уже работают, точно будет уголовка и штраф… — Сяо Чжань кривится, заставляя девушку замолчать. У нее слишком громкий и слишком пронзительный голос. Да и состояние его головы беспокоит его больше, чем какой-то штраф. Декорации, значит. Он снова хрипит: — Дальше? — Вы к нам поступили уже в состоянии комы. Мы вас только привели в порядок и ждали, пока вы проснетесь. На первый взгляд, никаких серьезных повреждений нет, но точно все покажет МРТ. Назначили на завтра на утро. Ну а волосы… Что ж, — доктор как-то смущенно улыбается и Сяо Чжань дергает рукой, чтобы прикоснуться к голове. Но сил у него пока нет. Он сипит: — Минджу, зеркало… — Его внешность, как ему говорили, почти 80% его успеха, хотя сам оценивал себя на шестерочку. С его сферой занятий поиметь проблемы с внешностью — саморучно закопать себя и все свои амбиции. Су Минджу роется в сумочке, но зеркала так и не находит, зато подносит к его лицу телефон и включает фронталку. Сяо Чжань стонет: ну, во-первых, он мертвенно бледный, как будто ему грим покойника нанесли, а во-вторых, таких коротких волос у него с 18 лет не было, когда его как и тысячи одногодок, забрали в армию и остригли по уставу. Он криво усмехается и выдавливает из себя самую длинную фразу с момента пробуждения: — Волосы — не зубы. Отрастут. — Доктор издает смешок и удовлетворенно кивает: — Мне нравится ваш настрой, господин Сяо. Обязательно поужинайте и хорошо выспитесь. МРТ назначено на 8 утра, завтракать нельзя. — Сяо Чжань давит из себя подобие улыбки и думает, что в его обычной жизни спать почти до 8 утра — непозволительная роскошь. Результаты МРТ расшифровывают уже к обеду, и Сяо Чжань выслушивает радостного доктора Ли Вэймина, рассказывающего о гематоме на мозге «о, ничего страшного, не пугайтесь, господин Сяо, все пройдет без следа!» и о том, что других поражений ни МРТ, ни анализы, ни осмотр не выявили. «Деньков через 10 выпустим. Вы легким испугом отделались, господин Сяо». Нихуя себе легкий испуг — минус два месяца жизни. Сяо Чжань учится улыбаться заново и особенно активно практикуется именно на Ли Вэймине: как-то он осматривал голову Сяо Чжаня, осторожно прикасаясь к швам, и Сяо Чжань услышал, что в мыслях у того только дочки-близняшки и искреннее беспокойство за снова беременную жену. О Сяо Чжане там были мысли только профессионального характера, ну и не оформившееся желание взять автограф. Автографа Сяо Чжаню, конечно же, не жалко. И, да, он все еще слышит мысли других людей, стоит им только соприкоснуться. И его это не беспокоит. Почти. Не пройдет через пару месяцев — обращусь к специалисту. Наверное. В один из дней Су Минджу ознакамливает его с обновленным графиком на лето и как бы между делом говорит: «Кстати, со съемок в «Неукротимом» тебя сняли. Ван Ибо закатил скандал, что у него и так слишком плотный график, чтобы еще и переносить съемки». Что ж, Ван Ибо в индустрии знали как вздорного и неприступного ледяного принца. «Вот мудак», думает Сяо Чжань, но вслух произносит другое: — Кем меня заменили, Су Минджу? — девушка вскидывает на него настороженные глаза: — Не знаю, Чжань-Чжань? Это важно? — Сяо Чжань пожимает плечами. Действительно, какая разница. Он кривится в усмешке снова. Наверное, он никогда не сможет произнести «какая разница» без болезненного укола в сердце. Он так хотел эту роль, так хотел. Даже несмотря на партнера в лице Ван Ибо, который вызывал у него легкое бешенство. Как раз в этот момент медсестра Мей-Мей вносит в палату красивый букет, полностью состоящий из цветов всех оттенков красного. У девушки такое лицо, что Сяо Чжань закатывает глаза и произносит с легким смехом: — Да не стесняйся, Мей-мей! Сфоткайся уже с ним, я же вижу, что тебе хочется. А от меня не убудет. — Девушка краснеет до корней волос, прямо в тон букету, да. Но не отказывает себе. Даже просит Сяо Чжаня сфотографировать ее на телефон, потому что, ну, примерно все знают, что Сяо Чжань в прошлом еще и фотограф. Агентство все же старалось с его промоушеном худо ли бедно. Сяо Чжань выходит из клиники в начале мая, чтобы сразу же со всей своей коротко стриженной головой погрузиться в бешеный график. Он не думает о «Неукротимом», и тем более не думает о Ван Ибо, хотя обидненько, что никто из съемочной группы и каста даже не навестил его, даже записки не прислал.