Не хватает тебя

Весна, пробуждающаяся природа, любимый человек рядом. Казалось бы, о чём ещё можно мечтать? На самом деле, мечтать в это время можно о многом. Джек может поручиться. – И зачем тебе их так много?– поинтересовался Гердер у спрятавшегося от него за блокнотом Джека. На болтовню во время самого процесса рисования Ренфилд всегда ругался, а слушать что-то постороннее, чтобы не пробудить в Гердере каких-то комментариев тоже было нельзя. Так что Джек каждый раз настаивал на тишине, когда старался создать очередной портрет своего возлюбленного. – Затем,– проворчал он в ответ и больно прикусил нижнюю губу. Из парка Джек вышел в одиночку с папкой для листов и блокнотом под мышкой. Ренфилд тяжело вздохнул и огляделся. Гердер был на другой стороне улицы, шёл вполне бодро, возможно, с кем-то. Джек не разглядел. Чертыхнувшись под нос, Ренфилд перешёл дорогу и спустился в метро. Дома он достал из ящика стопку рисунков, чтобы положить туда ещё и сегодняшний. Снова не сдержался и разложил листы перед собой на полу. Вот Гердер, ещё зимой, на мостике через парковый пруд. Или здесь он едет в метро. Гердер в кафе напротив офиса Джека. И сегодняшний, на фоне парковой изгороди и деревьев с пробивающейся молодой листвой. Джек застыл над изображениями на добрую минуту, после чего чертыхнулся и сгрёб их в кучу, чтобы убрать обратно в ящик. Сколько раз он уже обещал себе прекратить это! – Совсем расклеился,– вздохнул Гердер, сидя напротив Джека за столом на кухне,– тебе же нельзя пить, помнишь? – Отстань,– огрызнулся Ренфилд и сделал большой глоток из бокала. Ещё не хватало с собственной галлюцинацией разговаривать! Впрочем ей это совершенно не мешало. – Можешь мне не отвечать. Но хоть прислушайся ко мне, как к голосу собственного разума! Долго ещё ты собираешься так провести? Поговори с ним уже! И меня терпеть уже не будет необходимости. Ренфилд не сдержался и бросил на него раздражённый взгляд. – И не надо на меня так смотреть,– проворчал плод его воображения и содрал с глаз повязку; парадокс, но сам Джек не думал, что всё ещё помнит блестящие серые глаза своего возлюбленного друга,– я понимаю твои чувства. Но это не отменяет того, что ты должен что-то сделать. И ты сам знаешь это. Джек зажмурился и отвернулся от него. Сполоснул в раковине стакан. Когда повернулся назад, на кухне уже было пусто. И ужасно тихо. Больше всего Джека последние месяцы сводила с ума эта чёртова тишина! Пробиралась под кожу, делала рабом собственных мыслей и подсознания. И её совершенно невозможно было хоть чем-то заглушить! И всё потому, что Джек не хотел слышать ничего. Ничего, кроме родного голоса одного-единственного человека на Земле. Утром Джеку привычно мерещились шаги в коридоре, но с галлюцинацией они, к счастью, так и не пересеклись. Она явно рассчитывала на его разумность. Но то, что Джек точно знал, где сегодня будет Гердер, не означало, что он осмелится подойти и поговорить. Около недели прошло с последнего рисунка-заместителя. Джек бил себя по рукам, чтобы вновь не взяться за карандаш. Рисовать ему хотелось тоже только одного человека. Но сейчас это означало бы снова обратиться к своим воспоминаниям. Вернуть эту излишне реалистичную фантазию. Гердера он исправно находил каждый день, но каждый раз заканчивался одинаково. Он не решался, сдавая назад в самый последний момент. Конечно же Джек не переставал себя корить за это, а вмятины от ногтей после резкого сжимания пальцев в кулаки уже грозили обратиться кровоточащими ранками. Апогеем всей этой нервотрёпки стал случай, когда Джек в очередной раз едва не сбежал, увидев Гердера напротив, когда остановился на пешеходном переходе. Ренфилд передумал и заставил себя замереть, как только заметил за его плечом тень второго. Хватит уже… Но Гердер же не сможет почувствовать присутствие Того? Джек тряхнул головой, поняв что за неделю он почти не видел ни одного из них и теперь не уверен, которого из них хочет вернуть... Нет! Конечно знает! Фантом заметил его метания и послушно растворился среди прохожих. Джек сглотнул. Светофор переключился на зелёный. Той уверенности, с которой сейчас передвигался ослепший друг, стоило только позавидовать. Как будто бы он был таким всегда. У Джека дыхание перехватило, когда они оказались достаточно близко друг к другу. – Привет. Гердер, это я, Джек,– на свой страх и риск хрипло поздоровался Ренфилд. Друг замер, на мгновение его лицо изменилось. Потом появилась практически та самая его улыбка. – О. Это правда ты?– Гердер протянул руку, коснулся его плеча, потянулся дальше, нащупал хвост, улыбнулся шире,– Не думал, что снова встретимся. – Прости,– Джек отвёл взгляд, всё же последняя их встреча была, мягко говоря, не очень удачной. – Напротив. Я был резок,– покачал головой Гердер и признался,– я очень соскучился. – Я тоже,– кивнул Джек и наконец коснулся его ладони, чтобы взять за руку. – А ты до сих пор рисуешь?– поинтересовался Гердер, сидя на их прежней общей кухне, Джек возился с чаем. – Иногда,– ответил Ренфилд и зашипел, обжёгшись кипятком. – Ты стал немногословен,– заметил Гердер, от друга веяло чем-то отдалённо знакомым. Прежде за те же полчаса они бы наговорили уже уйму всего. – Всегда так было. Ты наполнял звуками нашу жизнь,– вздохнул Джек и опёрся руками о столешницу кухонного гарнитура. Нужно было как-то успокоиться, принять, что это правда реальность. Гердер прислушался к его дыханию, а потом осторожно поднялся и подошёл к нему. Его проницательности Джек завидовал всегда, он вспомнил об этом, когда услышал вопрос: – Твои картины всё ещё оживают для тебя? Джек фыркнул в ответ, а потом уже не смог остановить слёз. Гердер не стал ждать дальше, приблизился и обнял его за плечи. – Обещаю, я настоящий. Если и ты тоже,– прошептал он, Джек крепко обнял его в ответ. Немного больно, но можно было потерпеть. – Он мне не нужен… Я их уничтожу…– пробормотал Ренфилд, искренне ненавидя свою особенность и то, что происходило все последние месяцы с ним. – Мне всегда нравились твои картины. Пожалуйста, не будь так строг. Я здесь,– Гердер прижался своей щекой к его. Джек судорожно сглотнул. Гердер всегда держал его раньше... Через пару минут говорить можно было относительно спокойно. – Есть идея. Встань на мое место,– начал Гердер, когда они расцепили объятия,– закрой глаза и прикоснись ко мне. Можно говорить друг с другом. Может так ты больше поверишь, чем одним глазам. – Снова твои игры,– улыбнулся Джек, но больше тому, что это был правильный Гердер. С правильными идеями. Как всегда. Они встали напротив и Джек послушно закрыл глаза, хотя так разом стало намного страшнее. – Дай руку,– немного стыдясь своей торопливости попросил он. – Протяни левую,– спокойно ответил Гердер, ладони снова сцепились и Джек облегчённо выдохнул,– дорогой, прости меня, пожалуйста. Этот год был ужасен. Гердер протянул вторую руку и положил на грудь партнёра, прислушался к сердцебиению. – Я прощу тебя,– Джек вздохнул и прикоснулся рукой к плечу, осторожно нашёл щёку Гердера, погладил костяшками пальцев, перед глазами в темноте стал появляться цветной образ,– но не сразу. Это было тяжело. Гердер кивнул, повторил его жест и коснулся его щеки, провёл пальцами по подбородку, бородке. – Я смогу остаться у тебя на ночь? – Я хотел бы этого,– тихо ответил Джек. – Можно я тебя поцелую? Гердер со свистом втянул ноздрями воздух, услышав его просьбу. – Да!– на грани слышимости пропищал он, всё же, надеяться на то, что Джек позволит сразу вернуться. Сразу встать на ту же роль… он не смел быть таким оптимистом. Ренфилд с силой зажмурился, чтобы не прерывать игры, потянулся ближе и нашёл его губы. Гердер вздрогнул, отпустил его руку, чтобы крепко обнять за шею. – Спасибо,– шепнул Гердер. Джек всё же открыл глаза и увидел его, в расплывающихся перед глазами цветных кругах. Визуальный эффект пропал, но Гердер и дорожки слёз на его щеках стали лишь чётче. – Я люблю тебя,– сказал Джек и Гердер не нашёл ничего лучше, чем снова поцеловать его в ответ.