Stella

Чун Юнь смотрит на падающую с неба звезду. Явление это было довольно значимым, потому как всё, за чем он наблюдал часами, было пустое и чёрное полотно неба забытой планеты. Звезда пролетела так быстро, но так ярко, оставляя за собой блестящую линию. Чун Юнь был весьма впечатлён. Ему несвойственно предаваться суевериям, но, возможно, она означала какие-то перемены в его бесполезной жизни. Поле, на котором он лежал, было усеяно множеством синих хризантем. Рука бездумно блуждала по цветам, мягко пальцами задевая бутоны. Волосы обдувались легким ветром. Чун Юню очень нравилась эта атмосфера тишины, спокойствия. И насколько бы небо не было скучным, пустым, ветер и приятный аромат хризантем делали свое дело. Он готов был пролежать так вечность, а вечность у него была. — Верите ли вы в чудеса, дражайший Чун Юнь? — трава рядом с тихим звуком прогнулась под чужим весом, и Чун Юнь лениво повернул голову. Рядом уселся Син Цю, спутник его жизни вот уже почти месяц. За это время Чун Юнь узнал, что Син Цю раньше был принцем близкой отсюда планеты. Планеты этой больше нет, её полностью уничтожила война. Планета рухнула прямо на его глазах, а верные подданные, недовольные бездействием семьи Син Цю, оставили след обжигающими словами на сердце. Он бежал от своих проблем. Что с его семьёй? Син Цю теперь никогда не узнает. Оставшись совершенно без имущества, без дома, без знакомых, Син Цю примерил на себя роль вора. Выходило у него это безо всяких проблем, словно воровать — дело всей его жизни. Сладкие речи затуманивали чужой разум, милая улыбка на губах Син Цю полностью обезоруживала. Он был великолепен, думает Чун Юнь, однажды понаблюдав за его махинациями. Даже с тяжёлой ношей Син Цю продолжал двигаться вперёд, и это восхищало. — Чудеса? Глупости, — фыркнул Чун Юнь, вздыхая и прикрывая глаза. — В науке нет такого слова «чудеса». Всему должно быть своё объяснение. Син Цю нашёл Чун Юня по слухам об учёном, что забился в своём доме и давно не выходит на улицу. Учёном, который знает что-то о далёкой планете Стелла. Стелла была слухом, мечтой, утопией о хорошей жизни. Каждое упоминание о Стелле шло вровень со слухами о «счастье», «исполнении желаний». И Син Цю был весьма-весьма заинтересован. Он был готов поверить в существование Стеллы, если это поможет ему отыскать заветное счастье для его падшей планеты. И Син Цю нуждался в сторонней помощи. Для Чун Юня Син Цю был лишь обузой, очередным сумасшедшим, ломившимся в его дом. Он столько раз выгонял из своего дома жалких людей, желавших слепой выгоды. Но в глазах Син Цю Чун Юнь не видел желания выгоды. Он видел только проблеск слепого интереса, желания чего-то нового. И Чун Юнь сдался, сам того не осознавая. — Ты такой чёрствый, Чун Юнь, — по голосу Чун Юнь слышит, как собеседник закатывает глаза, и слышит, как тот достаёт книгу и шуршит страницами. Чун Юнь не помнит, как оказался здесь. Чун Юнь не помнит, для кого лежит трепетное любовное письмо на его рабочем столе. Чун Юнь забылся в своих бесполезных исследованиях. Чун Юнь не помнит свой возраст. Чун Юнь смотрит на вечную белую камелию, цветущую в вазе на все том же рабочем столе, и не чувствует ничего, кроме пустоты. Его жизнь, облаченная в кандалы, тяготит. Чун Юнь с каждым днем чувствует, как тонет в чем-то тёмном и вязком, не в силах выбраться. Он так потерялся, что шёпот в его голове не унимается, вновь и вновь повторяя, что всё потеряно, поздно что-либо менять. Чун Юнь и Син Цю лазают в библиотеке его дома, в поисках упоминаний о Стелле. Он наблюдает за энтузиазмом Син Цю, и горло начинает сдавливать невидимая рука. Он так долго был одинок, что чувство вины охватывает его с ног до головы. Ему очень жаль подпускать близко к себе кого-то. Ему очень тяжело представлять, как пустота может забрать и Син Цю вместе с ним. Син Цю слишком не вписывается в интерьер его дома. Дом Чун Юня — это идеал убежища ученого-затворника. Пыльно, холодно и захламлено. Но Син Цю ни капли не смущается, убираясь в его доме и укладывая всё на свои места. Чун Юнь не видит смысла в уборке, если они собираются путешествовать, но не препятствует. Так, с приходом Син Цю, дом становится теплее и светлее. Чун Юнь не находит слов и забывает сказать банальные слова благодарности. Син Цю заполняет собой всё помещение. Он много говорит, рассуждает, жестикулирует, а Чун Юнь наблюдает, играя в молчанку. Чун Юнь забыл, что такое быть не одиноким. И он удивляется, как Син Цю его терпит. Чун Юня завораживает живость Син Цю, его желание растормошить забитого учёного. И Чун Юнь чувствует, как лед в его сердце начинает медленно таять. Син Цю пытается флиртовать, и Чун Юню впервые хочется рассмеяться. Син Цю говорит, что Чун Юнь выглядит как таинственная луна, от которой не оторвать взгляда. Чун Юнь закатывает глаза и пытается скрыть смущённую улыбку. Чун Юнь не понимает, с чего бы Син Цю желать его внимания. Он снова боится утянуть Син Цю с собой в глубоко бездну. Но Чун Юнь не может перестать видеть в Син Цю самую сияющую звезду на небе, к которой хочется тянуться, которую не хочется отпускать. Он забыл, как выглядят звезды, но Син Цю определённо на них похож. Чун Юнь навсегда отпечатал в памяти улыбку Син Цю, желая когда-нибудь сравнить её и звёзды. — Почему ты никак не отстанешь от меня? — через долгие минуты молчания, тихо спросил Чун Юнь. Слова так легко срываются с губ, оставляя железный привкус на языке. — Потому что я чувствую, что мы похожи, — ответил Син Цю без какой-либо задержки, продолжая шуршать страницами книги. Чун Юнь так много чувствует, и это заставляет невидимые руки снова сжаться вокруг горла. — Мы как птицы из одного гнезда. — Это глупо, — нахмурился Чун Юнь. — Ты скован каким-то желанием, — легко проговорил Син Цю, не давая никаких объяснений. И Чун Юнь чувствует, как сердце пропустило удар. Действительно ли у него были желания? — Откуда тебе знать? — Твои глаза, — сказал Син Цю, и Чун Юнь почувствовал на себе чужой внимательный взгляд. — Они сияют как стеклянные шары, будто ты потерял что-то важное. Чун Юнь не сразу находит, что ответить, смакуя каждую мысль в голове. Было ли у него действительно что-то, что он потерял? Син Цю действительно плохо на него влияет. Старые воспоминания, как выстрел, проходят через его голову и вспыхивают красным огнём. Чун Юнь начинает вспоминать о том, зачем вообще закрылся, что он исследовал и ради чего. — Я бы хотел… — снова тихо проговорил Чун Юнь, открывая глаза, встречая ими тёмное-тёмное небо. — Однажды увидеть свою родину… — В самом деле? — выгнул бровь Син Цю, решив отложить книгу в сторону. — Я даже не знаю, существует ли это место… — с какой-то горечью проговорил Чун Юнь, ощущая тяжесть в груди. В ответ он слышит мелодичный смешок Син Цю. — Не важно, существует ли она, — покачал головой Син Цю, нерешительно протягивая свою руку к руке Чун Юня. — Главное не стоять на месте. Если мы не будем пытаться, то никогда не узнаем. Чун Юнь снова замолкает. И вскоре, его тело сотрясает смех. Когда Чун Юнь смеётся, груз, лежавший на его плечах, тянет намного меньше. Чун Юнь до глубины души восхищен Син Цю. Он восхищён его силой всего несколькими словами заставить Чун Юня оттаять от многолетнего холода. Чун Юнь восхищён желанием Син Цю двигаться вперёд,  продолжать их исследования. И никто из них не знает, что произойдёт, когда они ступят на другую планету. Чун Юнь тянется и скрепляет в замок их руки, крепко сжимая. — Мы можем прямо завтра улететь, — проговорил Чун Юнь, краем глаза посмотрев на Син Цю. — Так чего же мы ждём? — с озорством прищурился Син Цю, наклоняя голову в бок. — Тебя не пугает то, что нас ждёт? — задал волнующий его вопрос Чун Юнь, внимательно наблюдая за Син Цю. — Не-а, — глухо посмеялся Син Цю, кладя вторую руку на руку Чун Юня. — Разве тебе не хочется увидеть что-то новое? Даже если нас будет окружать темнота, мы найдём то, что хотим. Дражайший Чун Юнь, нужно обязательно продолжать свой путь и жить, во что бы то ни стало. В этот момент Чун Юню кажется, что он разгадал тайну Стеллы. Его Стелла — это Син Цю. Син Цю мог говорить такую банальную истину, но Чун Юня его слова цепляли, толкали двигаться дальше. Ему казалось, что от пустоты можно избавиться. Стелла — синоним счастья, дома. И Син Цю определённо мог стать для него домом в любой точке вселенной. — Хорошо-хорошо, — хмыкнул Чун Юнь, резко потянув Син Цю на себя и уронив его в поле хризантем. — Мы обязательно увидим Стеллу. — Вот это дух! — Син Цю ухмыльнулся, лежа в неудобном положении, но не отпуская чужой руки. Let's keep our toes pointed straight ahead, so that we won't make even a single mistake as we walk. Let's keep our toes pointed straight ahead, and let's earnestly learn to love even our faults someday. As long as we have feet, we'll keep marching forward, so that our shadows cannot catch up to us the moment we look back. Let's keep our toes pointed straight ahead, and we shall ask the farthest ends of dawn. This is our flawed yet glorious story. Чун Юнь уверен, что если и не существует утопичной Стеллы, то Син Цю — его личная Стелла, заставляющая его холодное сердце теплеть. Чун Юнь впервые чувствует себя спокойно, лёжа на поле хризантем, под гулом ветра и с теплом чужой руки на своей.