Часть 1
11 мая 2022 г. в 17:40
Девушка почти сразу же возбуждает любопытство Джиллиан Салви. Потому что она и есть под маской и вуалью: просто девушка, молодая женщина. Так молода, слишком молода, чтобы давать какие-то пожизненные клятвы. Достаточно молода, чтобы Джиллиан задумалась, движение или инерция привели её к этой роли. Всегда есть что-то большее — всегда есть более простое объяснение чему-то столь нелепому. Но предрассудки и представления Джиллиан не имеют никакого отношения к её интересу к этой конкретной монахине. Он просто существует, странным образом привлекая её внимание. Но каждая крупица науки, стоящая своей соли, начиналась с размышлений о чём-то странном. А наука — дело Джиллиан. Итак, следует методу. Наблюдение, анализ. Наблюдение за появлением и повторением паттернов, даже в течение короткого периода времени. Применение предыдущих знаний к некоторым новым неизвестным. Наблюдение за тем, как каждый аспект странности упорядочивает себя таким образом, что формирует некое подобие смысла. Эти закономерности быстро разворачиваются в рамках восприятия Джиллиан. Она умная. Как кнут. Невероятно так, очевидно так. Постоянные увольнения аспирантов и лаборантов, от неуклюжих придурков до блестящих сотрудников, дали Джиллиан достаточно оснований для такого суждения. Интеллект этого очевиден в том, как она говорит. Её слова элегантны без усилий, отмечены плавным использованием терминов, которые другой не мог бы подобрать с такой лёгкостью. Первое, что она сказала, было так: нам также понадобятся кирпичи, чтобы построить прочные барьеры различной толщины, от четырёх до двадцати футов. Сложное предложение, сделанное по существу, описательное, но лаконичное, покоряющее комнату своей абсолютной ясностью. Джиллиан предоставляет кирпичи.
Просите, и дано будет вам. Джиллиан знает, что написано в евангелиях, но их значения весьма осмотрительны — просто ошибочные слова, нацарапанные на греческом языке из третьих рук, отстающие на сто лет от описываемых ими событий. Нет, просто попросить не гарантирует получение. В большинстве случаев человек должен выбрать вкус плода, чтобы обрести эту запретную мудрость для себя. И благодаря своему краткому, но опытному наблюдению Джиллиан могла увидеть намёк на змею, крадущуюся по краям сознания молодой женщины. Угроза вопросов. Она слишком умна, чтобы не чувствовать их, но уж точно будет их бояться. Кончики пальцев жаждут ядовитого яблока. Есть это напряжённое соперничество, окутанное сдержанностью, есть отталкивание чего-то, что она хочет держать в неведении. Мировоззрение начинает раскачиваться под воздействием внешних сил. Чего-то бояться. Борьба, мрак жгучей печали, сублимированный широкой практичностью, дотошным благочестием и бережно сложенными руками. Джиллиан видит всё это, потому что она знакома с сублимацией, хотя её собственная направлена в совершенно иное русло. Лабораторный халат и защитные очки вместо лопатки и капюшона. И в этом заключается рациональное объяснение, казалось бы, иррациональных любопытств Джиллиан. Каждый вопрос становится проще, когда он разбит. Джиллиан видит другие траектории, отражённые в этих настороженных глазах. В другой жизни, с другим способом поиска ответов на все эти обескураживающие вопросы, эта молодая монахиня могла бы быть любой двадцатилетней девушкой, работающей в Arq-Tech. Широко раскрытые глаза и проницательность, дотошность и основательность, открывающие тайны окружающего их мира. В другой жизни она могла бы стать самой Джиллиан Салви. В другой жизни, с несколькими вариантами выбора, несколькими смелыми вопросами, которые не были заданы и не заданы, Джиллиан Салви могла бы быть ею. Что-то в этом заключении будоражит Джиллиан. Самые сильные выводы имеют тенденцию делать это. И поэтому она слушает, когда с ней говорит юная монахиня. Джиллиан вошла в библиотеку, надеясь найти старую лабораторную тетрадь, но вместо этого обнаружила, что она и Эйва вернулись в комнату. Неудивительно видеть их там, но осторожный, но решительный огонёк, вспыхнувший в глазах монашки, лишь немного удивляет.
— Доктор Салви. — Приглушённый голос, потому что Эйва дремлет на диване в библиотеке, измученная многочасовым блужданием по бетону. Пока она говорит, за её взглядом бегут расчёты. — Если бы я могла сказать пару слов?
Джиллиан оценивает, моргая и кивая, затем указывает на дверь, оставленную позади неё открытой. Оставив Эйву в покое, они не идут дальше коридора прямо снаружи.
— Дай угадаю. Ещё кирпичей, сестра?..
— Биатрис, — заканчивает она за Джиллиан, кивнув. — И нет. Больше кирпичей не понадобится. Я не думаю, что Эйва была бы признательна за это.
— Тогда чем я могу помочь?
— Ничего, правда. — Она качает головой, поднимая единственную руку. — Вы уже так много сделали, чтобы помочь нам, даже сверх того, о чём мы просили изначально. Вот почему я хотела поговорить с вами — я хотела, чтобы наша благодарность была произнесена вслух, в недвусмысленных выражениях.
Лидер тоже с золотым языком. Просто ещё одно сходство, чтобы бросить в кучу.
— Я ценю благодарность. — Джиллиан приподнимает бровь. — Но вы, конечно, знаете, что это ситуация ≪услуга за услугу≫, сестра Биатрис. Это не уступка и даже не обещание сотрудничества с вашим орденом.
— Конечно. — Сдержанная улыбка, всего лишь изгиб её рта. — Но и благодарность заслужена. Учитывая наши запутанные обстоятельства, многие на вашем месте не были бы столь любезны с нами.
Джиллиан цокает языком.
— Как я уже сказала, услуга за услугу. Я хочу эти кости.
— Как бы то ни было, — говорит Биатрис после задумчивого вздоха, — ваша щедрость была значительной. И это заставило меня задуматься, наряду с настроением отдать вам что-то, что вам должны.
— И что это?
— Допуск.
Это не конкретно, но, вероятно, это сделано специально.
— Касательно?
— Щит веры. — Их взгляды встречаются, и взгляд Биатрис неподвижен. — Я считаю, что вы должны закрыть некоторые вопросы.
Ещё одно интересное явление. Кто знал, что так много людей проявятся сегодня?
— Продолжай.
Биатрис сужает глаза, всё ещё непоколебимая, и очевидно, что она взвесила каждую унцию этого действия.
— Если вы просмотрите запись с камер наблюдения той ночи, когда она была снята… — (здесь она делает паузу, всего на мгновение, с выражением, которое не обещает стыда и с намеренным выбором сказать ≪снято, а не украдено≫), — вы увидите моё лицо скрыто кольчугой.
Ещё одна пауза, на этот раз по замыслу Джиллиан.
— Я понимаю.
Больше нечего сказать. Печально известный миниатюрный член духовенства во плоти. Джиллиан скрещивает руки и ожидает гнева. Ожидает возмущения. Ничто не приходит. И странный тупик длится всего секунду больше, потому что у молодой женщины есть больше, что она готова раскрыть.
— Я не жалею о своих действиях. — Это видно по тому, как держится её подбородок, слегка приподнятый. — И хотя моя совесть чиста, она также говорит мне, что по своей доброте вы заслуживаете знать. Возможно, я никогда не пойму и не соглашусь с вашими методами и парадигмой, но вы определённо преданы им.
— Так же, как вы преданы своим, — могла бы наполовину согласиться Джиллиан, её голос был таким же тщательно контролируемым, как и у монахини.
— И я думаю, что мы обе видим ценность самоотверженности.
— Вы не правы. Нет, Биатрис умная. Как кнут.
Потому что доктор Салви и сестра Биатрис могут никогда не договориться. В некоторых областях они могут активно выступать против основных догм друг друга. Они могут быть на двух очень разных путях — путях, которые не обязательно должны быть такими уж разными. Но они также одинаковы, на словах. В глазах. В вопросах. Одна просто избегала того, что полностью приняла другая. Они задерживаются в тишине, и вопросы и женщины. Она прерывается, когда Джиллиан говорит.
— Вы говорите, что это не признание. Независимо от намерений, я скажу вам, что в моём мире отпущение грехов даётся через действие. Не три ничтожных ≪Радуйся, Мария≫. — Джиллиан напрягает челюсть, твердеет в глазах, стабилизирует каждую часть себя. — Кости, Биатрис. — Её название намеренно опущено. — Услуга за услугу. Принесите мне кости, и всё будет считаться правильным.
И тут на лице Биатрис появляется загадочная ухмылка.
— В этом отношении наши миры не так уж различаются, доктор Салви.
— Джиллиан, пожалуйста.
Кивок.
— Джиллиан. — Ещё один титул заброшен. — Мы выполним свою часть сделки.
— Я могу только верить, что вы говорите правду. Добродетель, потерянная в пути. Если это всё?
Ещё один кивок, и Биатрис поворачивается к двери библиотеки.
Что-то внутри Джиллиан вздымается, тянется. Движимая гордостью и предубеждением, движимая этой связью, движимая потребностью успокоить. Всегда есть что-то ещё, для неё есть что-то ещё. Она должна это знать.
— Биатрис.
— Джиллиан. — Только слегка сконфуженная, как будто ждала дополнения.
Джиллиан смотрит на неё, смотрит сквозь привычку, сквозь вуаль. Смотрит на девушку. Смотрит на девушку, пытающуюся скрыть вопросы в тени, пытающуюся спрятать душу от какой-то глубокой печали. Джиллиан это видит, потому что она всё это уже чувствовала раньше.
— Мир огромен и полон загадок. Ответы на любой вопрос, даже на свой, можно найти самыми разнообразными и интересными способами. — Джиллиан бросает на неё многозначительный взгляд и надеется, что это что-то значит, надеется, что это имеет значение, надеется, что это услышано в соответствии с её намерениями. — И в нём много места для тебя.
Это её собственная повестка дня. Но это также правда; это правда Джиллиан. Правдой она жила, когда-то. И всего на мгновение эта глубокая меланхолия вспыхивает в глазах Биатрис на хвостах смятения. И только на одно мгновение, прежде чем оно снова скроется медленным кивком и выражением настороженной сдержанности. Но Джиллиан умеет наблюдать за мгновениями. Затем Биатрис поворачивается и исчезает за дверью библиотеки. Вне поля зрения, вне досягаемости. Но связь уже отмечена.