Эффект Правды

      Подростки и дети, с которыми Камико познакомил Цуру, оказались очень дружелюбными. Поначалу все, включая её, были напряжены и очень уважительны в обращении, ведь родители ни раз говорили своим детям, что маги клана — элита, которую необходимо превозносить и уважать, а если они ещё как-то относятся к главной ветви — это что-то на уровне Богов...       Камико было неуютно в шумной и давно знающей друг друга компании, хотя детское тело и непосредственность помогали чувствовать себя более-менее комфортно в общении, она не могла избавиться от мысли, что она лишняя. Разъедающая мысль. Старшие дети посматривали на неё с опаской, а вот младшие наоборот старались сгладить углы в общении, особенно небольшая компания девочек её возраста, за которой приглядывала девушка постарше. Камико не могла запомнить все их имена, но старшую девушку с такими мудрыми, не по возрасту глазами, запомнила хорошо. Она была главной среди девочек.       Наоми-онэ-чан было около двадцати лет. Хоть она и считалась частью клана, она жила в Токио и не имела дел с магическим миром, хоть и знала о нём, как и любой другой носитель крови Годжо.       Ответственная Наоми почти моментально смекнула что к чему, взяв ознакомление химе с другими детьми в свои руки, поэтому Камико почти ни с кем не познакомилась, кроме самых добрых и вежливых девочек.       Дети Годжо хоть и имели с ней общее родство, берущее свои корни от сильных потомственных магов, но вот степень таланта в магических искусствах у них существенно различалась. Почти все дети были не-магами, кроме старших мальчишек 11-15 лет. Камико не удалось с ними пообщаться, даже имея желание. Цуру, как и Наоми, настоятельно держали её подальше от них, что не трудно было заметить... Возможно, они опасались их реакции на химе, а может наоборот.       Девочка пока не понимала причину такого поведения, но уже накидала в голове несколько негативных вариантов, среди которых была неприязнь к ней со стороны других детей. Взрослые больше пеклись о ней, чем о других детях.       Интересно, что, в общности, все Годжо были не-магами и к Великим Семьям магического мира принадлежали только формально, как носители крови и сильной, но не раскрытой в полной мере техники «Бесконечности». Поэтому на арене борьбы кланов за влияние, Годжо смогли выйти в свет только благодаря обладателю «Шести Глаз», Сатору Годжо, на которого часто перекидывали все решения.       Но раз на свет появился еще один «шестиглазый» ребёнок, то магическому миру пришлось поставить вопрос о силе и влиянии их клана ребром. Маги начинали шептаться о неожиданной возможности преемственности техники и вероятности передачи её следующим поколениям... через брак. А всё потому, что некоторые считали Камико дочерью Сатору.       Наберётся лишь горсть людей, знающих, что «Шесть Глаз» — продукт когда-то заключённого с Тенгеном судьбоносного договора, приводящего в мир сосуд «Звёздной Плазмы» и обладателя «Шести Глаз»... И что «судьба», связывающая эти элементы вместе, теперь разрушена Тодзи Фушигуро, а значит в мире больше не должно появиться шестиглазых Годжо. Об этом вообще знало только двое...       Но Камико... Стала неожиданным исключением.       Ошибкой в правилах.       Дефектом.       Своим существованием она доказала обратное, а значит была вероятность превращения единичного случая в статистику и норму для всего клана. Все носители крови Годжо могли в будущем приобрести мощнейшую технику магического мира и всевидящие глаза, если они смогут смешать свою кровь с её.       Опасность для одних — возможность для других.       Камико даже не заметила, как прошло несколько дней с заявления Тенгена и решения Ясабуро-сана по её исключению из магического мира. Эти дни пролетели абсолютно незаметно в каждодневной кутерьме и общении с другими детьми. Тенген так и не появился рядом с Годжо, оставшись рядом со старейшиной клана на неопределённый срок. Камико, конечно, предупреждала его о нежелательности их долгого расставания, но решение старших приняла как есть. Когда придёт время — мастер вернётся.       Когда наступает глубокий вечер очередного дня, Наоми предлагает Камико проводить с ней детей по домам. Как она поняла, Наоми училась в университете и приезжала домой только на лето, чтобы позаботиться о семье и детях магов, которые часто оставались без родителей... Не только потому, что они не были дома из-за заданий, но и потому, что в клане было много сирот, за которым приглядывали все, у кого была возможность.       Камико считала Наоми очень доброй: она всегда возвращалась к своим корням, своей семье, чтобы безвозмездно помочь. Когда Камико, Наоми и Цуру, который шёл от девушек на расстоянии, проводили последнего ребёнка домой, девочка решила поговорить с ней о том, что её волновало последние несколько дней.       «Старшая сестрёнка» была светлой и теплой. Годжо доверяла своим сверхчеловеческим ощущениям, после «Просветления» и технике, спутывающей невидимые нити вокруг всего сущего. Да и жизнь с матерью её научила видеть людей насквозь и подсознательно держать всех на расстоянии от себя. Так, чтобы ее вновь не ранили.       Наоми еще не знала ничего о приказе старейшины и фактическом изгнании Камико из магического мира, поэтому болтала о своём быте и жизни клана на пути к поместью «Карпа». Она деликатно старалась избегать острых вопросов, чтобы химе чувствовала себя комфортно и легко.       Камико пришлось изворачиваться, чтобы правильно донести свои чувства....       — У тебя ведь большая семья, они-чан? Все дети считают тебя старшей сестрой, — начала шёпотом Камико, подняв голову к медленно выходящим из-за туч звёздам, — Большую семью иметь здорово лишь когда все её члены имеют одни мысли и цели. Если все живут под одной крышей, но идут каждый своим путём, это не приводит ни к чему хорошему, да?... Моя бабушка часто мне это говорила, но сейчас я понимаю её мудрость, как никогда.       Девушка замерла, задумавшись и сцепив руки перед собой в замок. Она кинула взгляд на широкие врата поместья, где у входа стояли неподвижные стражники, и осторожно скосила глаза на «Журавля» позади них, придя к выводу, что Камико-химе решила, что этот разговор только для них двоих. Именно поэтому маг скрылся в тенях стен поместья.       — За время нашего знакомства я поняла, что вы очень сознательны для своего возраста, химе-сама, но это причиняет вам большую боль, — девушка скривилась, будто проглотила лимон, — Иногда, надо просто не думать, а слушать свои чувства, понимаете?       Наоми положила руки на плечи Камико и мягко указала ладонью на её сердце и голову. Она чувствовала невысказанную боль и злость маленькой Годжо, которыми она ни с кем не могла поделиться. Она боялась непринятия и постоянно сдерживала себя в общении, поэтому другим детям было сложно с ней говорить. Может, Камико думала, что никто не заметит то, как она держит всех на расстоянии от своего сердца.       — В семье все должны стараться поддерживать друг друга, хотя иногда это и бывает очень трудно... Знаете, я ведь никогда не хотела возвращаться в клан, даже на лето, а сейчас, — девушка неловко посмеялась, — Как видите, я здесь и забочусь о детях.       Наоми задумчиво уставилась на покачивающуюся листву деревьев, находя этот момент очень сентиментальным.       — Наши пути абсолютно непредсказуемы, а встречи с другими людьми — мимолëтны и ярки. Разве нам не остаётся следовать за своими желаниями и наслаждаться мгновениями?       Камико склонила голову в знаке уважения и принятия чужой мудрости и отвернулась, скрыв своё лицо в тенях. Тишина окутала их двоих непроницаемым коконом.       — Раньше я жила пустой жизнью, ожидая, когда она закончится. Каждый день приносил мне лишь боль и страдания, и в какой-то момент я лишилась эмоций и чувствовала лишь пустоту, но потом на её место пришла ярость, которая забрала всё окончательно. Сатору-нии-сан помог мне!... — воскликнула Камико, сжав ладонями ткань на груди. Её съедал заживо пожар эмоций, который она не старалась потушить, — Я хочу помочь ему, помочь клану, но по сравнению с ним я ужасно слаба и бесполезна! Ясабуро-сан лишил меня возможностей помочь, понимаешь?...       — Химе! — Наоми взволнованно взяла руки Камико в свои, прерывая её спич на грани слез и разворачивая обратно к себе.       Камико чувствовала себя паршиво из-за предстоящих дел, из-за решения старших, из-за себя самой и одновременно она знала, что должна была сделать... Но слишком сильно Ясабуро повлиял на неё своим приказом покинуть магический мир, выбив почву из-под ног.       Но разве он имел на это право? Она ведь прекрасно знала, что такое решение принимается только Сатору. Его не было столько дней, а на все сообщения он не отвечал! Хотя она так скучала! Так скучала!!       Его слово — закон, но почему сомнения в окончательном решении Сатору-нии на её счет так сильны? Потому что брат хотел дать ей спокойную жизнь или потому что она сама понимала неправильность своих действий? Она была взволнована из-за Кендзяку? Из-за него?       Страшно.       «Ребёнок не должен нести ответственность за взрослых на своих плечах», — слова Сатору эхом отдались в голове Камико, немного успокаивая её сердце.       — Что с вами произошло? — обеспокоено расширила глаза Наоми, поймав мелькнувшие отчаяние в глазах девочки.       — Наоми-сан, вам лучше пойти домой.       — Но я... Ах, хорошо, химе-сама, простите, что потревожила ваши раны своими грубыми словами, — с горькой улыбкой отозвалась девушка. Нехотя развернувшись, она бросила вежливое прощание и растворилась в ночных тенях.       Камико не просила, она приказывала.       Вокруг поместья было ужасно тихо: будто его не наполняли десятки стражей по всему периметру и в её комнате не жужжал целый рой прислуги, ожидающей возвращения госпожи.       Камико хотелось видеть вокруг своего нового дома не удушающую темноту, а перелив ночных гирлянд на деревьях и мягкий свет фонарей. Но как на зло, её дом ещё украшался и ремонтировался, поэтому уличное освещение ещё не работало, вместо него слуги зажигали традиционные фонари для привлечения удачи, хотя Годжо уже несколько раз обговаривала с управляющей этот вопрос       Цуру спокойно подошёл к химе со спины и не читаемым взглядом посмотрел туда же, куда и она — на небо.       — Цуру, правда, что все Годжо приняли меня? Я постоянно думаю об этом и считаю, что очень наивно и глупо с моей стороны верить в это, хотя все мне об этом только и говорят... «Ради Камико-сан все заключили магический пакт с мастером Тенгеном», — Камико поджала губы, спародировав чей-то голос.       Она действительно видела, как люди в клане к ней относятся: её не ругают и не наказывают, её учат как себя вести и как общаться с другими людьми, учитывая её новое положение. Но Камико упорно закрывала глаза на других людей и тянулась только к одному человеку, но разве так можно? Разве это справедливо по отношению к ним?       Её тревогу в чужом присутствии эти призывные вопросы не убавили ни на грамм. Техника и ощущение поверхностных чувств других людей была максимально правдива: многие Годжо не были чисты и добры к ней по-настоящему.       Зависть. Страх. Благоговение. Уважение.       Все смешалось в дикий коктейль.       И Наоми не была исключением, хотя и пыталась видеть в ней лишь ребёнка, но в действительности... В ней расцветала тревога, опаска и робкая нежность к ней.       — Я давно заметил, что вы боитесь общаться со своими сверстниками. Вы думаете, что они не поймут вас или хотите, чтобы вас только жалели? Простите, Камико-химе, пусть мои слова и грубы, но мысли, как и намерения, искренние.       Камико промолчала и перевела взгляд на темное поместье, где в одиноких окнах горел свет. Кто-то уже доложил о её прибытии, поэтому на встречу вышла целая делегация из служанок, готовых приветствовать свою госпожу.       Маг склонил голову, чтобы показаться наиболее безобидным и мирным. Он нахмурился и постарался сгладить углы своих прошлых слов.       — Почему... вы решили остаться в клане? Из-за Сатору-доно?       Её воля была в том, чтобы посвятить эту несомненно короткую жизнь одному-единственному человеку, который протянул ей руку помощи, когда она больше всего в этом нуждалась. Годжо знала, что Сатору уже не раз спасал таких, как она — Мегуми один из таких детей — поэтому её желание не было особенным в его глазах.       Она... была ненужной для него.       Его никогда не утешали, никогда не принимали таким, какой он был, все с трепетом приветствовали его и любили, а любил ли он в ответ? Для всех он — символ, икона, незыблемая константа, которую невозможно преодолеть.       А она?       Винт в его системе, один из многих.       — У меня ничего нет и не было, а нии-сан принял меня такую, какая я есть, — Камико сделала шаг в сторону поместья, — Поэтому я отдам всё, что имею, и сделаю всё, что в моих силах, чтобы устроить мир в угоду его желаниям. Сатору-нии моя семья, моя «охана». Без него я стану чудовищем.       Камико не заметила, как после этого разговора прошло еще несколько дней и минула неделя с решения Ясабуро. Адаптация к новой обстановке закончилась. Начались первые учебные деньки среди кучи учителей клана, которые должны были помочь химе нагнать школьную программу её уровня и обучить правилам магического мира, после чего её бы отпустили в обычное учебное заведение в Токио.       С ней не были строги, её никогда не ругали, а даже баловали и поощряли тогда, когда, по мнению Камико, этого не стоило делать, поэтому она всегда держала себя в строгости самостоятельно. Видимо, из-за такого воспитания Сатору-нии и стал настолько открытым и гордым. Когда тебя уважают только потому, что ты есть... Это многое меняет, особенно твоё самомнение.       Необъяснимая тревога Камико в присутствии членов клана росла почти незаметно, но достаточно, чтобы напрягаться при других людях и следить за поведением незнакомцев. Кто-то нагнетал обстановку, но понять кто именно, девочка не могла. Шепотки из углов поместья нарастали.       — Никогда не показывайте своих чувств перед ними. Когда вы хотите похвалить их, говорите самое важное простыми словами. Когда вы хотите упрекнуть их, старайтесь не делать этого сами. Пошлите доверенного слугу передать сообщение или обратитесь ко мне. Единственное, что вам нужно делать, это сидеть прямо и строго соблюдать правила поощрения и наказания, — часто рекомендовала управляющая поместья, когда Годжо общалась с другими людьми и не знала, как правильно нужно говорить.       Пожилая женщина, которая знала грань в своём поведении, никогда не спорила с желаниями Камико и всегда пыталась их воплотить, если устои и возможности клана позволяли. Хорошая управляющая.       Годжо часто пользовалась этой привилегией, сбегая с занятий в библиотеку клана, где зачитывалась книгами о древней Японии и магах, или гуляла по улицам, наблюдая за жизнью людей клана в компании своего сопровождающего. Никто не мог упрекнуть ее в невежестве, пока Камико могла сдать экзамены и проверки от учителей на «отлично».       Она часто писала сообщения Юте, пытаясь поймать его когда он был в сети. Маг находился на другом конце планеты, поэтому приходилось высчитывать время, чтобы поговорить с ним. Камико просила вернуться его пораньше, обосновывая её просьбу в несуществовании искомого им объекта, ведь ее техника не видела нужных энергетических линий к нему. Юта никак не комментировал это, но явно учёл новую информацию, дав обещание приехать к ней побыстрее.       Сатору наконец-то ответил на сообщения младшей сестры, пообещав в скором времени забрать её из клана и отвести в Токио, чтобы Камико было легче навещать Сëко и чтобы она выбрала школу и пошла учиться, как обычный ребенок.       Ясабуро не навещал Камико, а Тенген вернулся только спустя три дня с начала учёбы. Скрывать свои помыслы и действия, совершенные за это время, он не смог, так что девочка быстро узнала о том, как старейшина клана заставил древнего мага «сплясать» перед ним...       Годжо заставил его переписать внешние барьеры, усилив их печатями Камико, и перенес все магические орудия клана в совершенно другое место. Ясабуро был пугающе уверен в своих действиях, поэтому, когда мастер сказал, что закончил, он отправился к Норайо-сану. Похоже, старейшина начал разрабатывать план по эвакуации клана и ликвидации Главы Магии и некоторых членов Совета.       Буря начиналась с дуновения ветра.       Тенген рассказал магу, что Камико могла указать на тех кто мог заключить контракт с Кендзяку в верхушке, но Ясабуро пресек попытку впутать Камико в дела магического мира. Если Кендзяку узнает о живой Минамото с техникой оборотов лжи на стороне магов колледжа... Он убьет её, несмотря ни на что. А сражаться с его ручной армией проклятий у Годжо не было достаточно сил.       Что, если бы Кендзяку решил ударить по нескольким фронтам? Сатору бы не хватило для защиты всех членов клана, а в большинстве своем это обычные люди, поэтому Ясабуро выбрал наименее кровавый вариант в ограниченных рамках времени.       Камико теперь постоянно молчала, задумчиво наблюдая за Тенгеном. О его существовании теперь знал ещё и её личный сопровождающий, который не задавал лишних вопросов. Девочке пришлось кратко обрисовать ситуацию, взяв клятву с Цуру о неразглашении. Теперь они оба ходили мрачные, пугая редких прохожих на улочках деревни своими серьёзными лицами.       В очередной такой день химе Годжо решила навестить Наоми и девочек, с которыми не виделась несколько дней. Не стоило забывать из-за учёбы о банальном отдыхе и общении с людьми.       Мальчишеские голоса застигли Камико в расплох. Там, где раньше собирались младшие дети, стояла целая толпа ребят постарше, держа своих младших братьев и сестер рядом. Сначала Годжо не поняла, о чем они говорили и почему собрались, но когда услышала собственное имя, всё осознала.       Камико подняла руку, призывая сопровождающего замолчать, а было из-за чего. Миямото бы охарактеризовала это как «сплетни, наложенные на чьё-то мнение и удвоенные завистью». В её младшей школе происходило что-то подобное, когда один ребёнок обижался на другого и пытался перетащить других на свою сторону, чтобы вынудить «неправого» извиниться. Он постоянно рассказывал своим родителям о том, что его обижали, а когда те приходили разбираться, «виновного» всегда забивали камнями всей группой. Такой вот детский способ принуждения через социальное давление...       «Не хорошо», — подумала Камико и повторила в слух, на что Цуру неуверенно кивнул. Он знал, что это не более чем детско-подростковый трëп, но ему не нравилось то, что он ощущал среди детей проклятую энергию своего младшего брата, поэтому продолжил напряженно молчать, ожидая реакции Камико.       Она чувствовала, как какой-то неприятный ком образуется в животе, переворачивая органы верх дном. Пусть она была готова к чему-то подобному, но реальность оказалась гораздо более суровой, чем думала Годжо. Среди всех она заметила взволнованную Наоми. Она пыталась всех успокоить и говорила, что нельзя вмешивать детей в дела старших. Слушать сплетни из уст подростков, которые им пересказали родители было до одури неприятно, но хотя бы теперь никто ей не врал.       Дети — лучшие отражение окружающей среды.       «Не прошедшая клановой инициализации бродяжка, подобранная благословенным Сатору-доно», «никакая не Годжо, а безродная девчонка, незнающая манер», «слабая», «необученная», «любой из нас лучше неё».       «Почему выбрали её, а не кого-то из нас?» — так и повисло в воздухе.       Камико видела как среди фраз проскальзывает горечь и зависть родителей детей на утерянные возможности для их отпрысков. Все-таки у Ясабуро-сана не было наследников, как и у Сатору, поэтому они могли пропихнуть своих детей в «первый класс» под предлогом наследования, особенно через старейшину.       Девочка сжала ладони со всей силы, чувствуя, как медленно обида превращается в злость, а потом — тлеющий гнев. Камико стало жаль «Журавля», который, после услышанного, вёл себя совсем тихо. Он хотел дать ей немного надежды и веры в себя, приведя сюда впервые, но получилось то, что получилось. Может в начале общение с детьми ей помогло, но сейчас...       Неудивительно.       Она все как всегда портит.       Дальше будет лучше держаться на расстоянии.       Нужно было уходить, чтобы не смущать мага еще больше, чем ей бы хотелось. Годжо повернулась, чтобы покинуть закрытую площадку.       — Может она дочь главной ветви со стороны?       Камико остановилась и развернулась обратно на носках, предчувствуя что-то совсем неладное. Цуру с боку от неё медленно сжал рукой рукоять клинка на поясе и сжал губы в тонкую линию.       — Хватит, Ясу! Не порочь имя химе-самы! Тебе самому-то не стыдно говорить так о ребенке?!       — Хм, — парень хмыкнул, — Ну, знаешь, Наоми-чан, я просто не понимаю, как не кровная Годжо может стать частью главной ветви, если... она не ублюдок Сатору-доно.       Маг моментально перевёл глаза на Камико: она застыла статуей самой себе, глубоко вдыхая и выдыхая, явно пытаясь успокоить свой гнев и ненависть к произнесённым словам подростка. Стало понятно, что Камико на грани. Её проклятая энергия подскочила, привлекая внимание чувствительных к ней детей. «Журавль» сам не заметил как положил руку на плечо девочки, чтобы остановить её.       — Убери руку, — холодно прошипела Годжо, смерив мага абсолютно незнакомым ему взглядом. Будто не было той нелюдимой девочки пять минут назад, а на её место пришел самый настоящий демон, пышущий едкой проклятой энергией.       Он понял, что всё: Камико в ярости и останавливаться явно не собирается, особенно если он попросит (только больше её разозлит). Маг хотел попытаться сказать что-то, но не имел на это никакого права, как её сопровождающий, да и понимал, что уже сделал всё, что мог. Теперь Цуру мог только защитить её физически, не более... А сама Камико, как химе клана, должна была защитить честь главной ветви Годжо... Это её обязанность.       «Журавль» сменил позицию и направился за спины самым взрослым подросткам в компании детей, отходя от Камико в тень. Он недоумевал откуда в устах детей было столько яда и мыслей, никогда им не принадлежавшим. Неужели, недовольные старейшины клана вложили столько отвратительных слов в их головы, чтобы навредить репутации принцессы?       Камико нарочито медленно выскользнула из-за деревьев, как змея, готовая к броску. Её лицо окаменело, но глаза как никогда желали выбить из сказавшего извинения. Она могла вытерпеть оскорбления в свою сторону, потому что на собственную репутацию ей еще предстояло долго работать, но не в сторону Сатору.       И она...       — Повтори, что ты там сказал.       Не имеет права молчать!       Десяток пар мальчишеских глаз сосредоточились на девочке, которая широко раскрыла глаза, стараясь не упустить ни малейшего движения в свою сторону. Все дети были магами. Все. И почти у каждого из них уже была техника и базовый уровень способностей, которые вбивали Годжо с рождения.       Выживаемость клана — основа.       Дружный клан?       Да, конечно...       Наоми, с легкого разрешающего кивка Камико в сторону детей, позвала всех младших к себе и увела за собой. Кто-то из девочек крикнул, что она так не думает о своей химе и химе очень-очень добрая.       Шестиглазая ухмыльнулась и растянула губы в мягкой улыбке.       — Ты...       — Перед тобой Камико-химе-сама, прояви уважение и поклонись,— мальчик, стоящий до этого на самом дальнем расстоянии от кучки детей, сделал несколько шагов вперед и уважительно поклонился, за ним повторили некоторые дети рядом.       Высокий и подтянутый, он тут же посуровел лицом и отошёл назад, заметив движения Цуру за своей спиной. Камико узнала его. Тот самый паренёк, который врезался в неё в переулке... Самый младший член особого отряда «Демонов», «Паук».       Не он ли является братом её сопровождающего? В той темноте переулка ей едва удалось рассмотреть его лицо, но теперь она могла увидеть как он был похож на Цуру в своей красоте. Её привлекла его странная техника и проклятая энергия, чем-то напоминающая её собственную.       — Мы не намерены вмешиваться и принимать в этом участие, с вашего позволения мы уйдем, — в его лице читалась почти мольба. Камико не могла отказать, когда её так просили.       — Хорошо, — Годжо указала на «Паука», — Иди и забери тех, кто хочет уйти.       Девочка пронзила взглядом самого говорливого паренька, который значительно сбледнул, но всё ещё не желал признаваться в своей неправоте и предпринимать что-либо, чтобы свалить. Он покраснел, как и его проклятая энергия, на вкус напоминающая сладкий перчик чили.       Чудесно.       — И что ты сделаешь? Думаешь, мы испугались твоего статуса и силы?       Камико снисходительно кинула взгляд в мальчиков за спиной «говоруна». Они напряглись, инстинктивно ощущая опасность, и обернулись назад, заметив стоящего в тени «Журавля», показательно положившего руку на клинок. Кто-то сделал несколько шагов назад, пытаясь уйти за деревья, но Цуру заставил их остановиться одним взглядом и давлением проклятой энергии.       — Твои друзья явно испугались.       — Не смей говорить о них так, — прорычал маг, чувствуя, как увеличивается его обида за то, что такой сильный маг на стороне этой девчонки, — Ты недостойна быть нашей химе и наследницей клана. Что ты можешь знать о нас? Чужачка не можешь встать во главе Годжо и управлять нами!       Он был абсолютно прав, со своей точки зрения. Только всё в этом мире сложилось так, чтобы это место заняла именно она и никто больше. В эту самую секунду Камико переполняла гордость. Она была готова использовать всю свою силу и власть своего хрупкого статуса ради удержания этой крошечной позиции в клане в своих руках.       Пусть даже ей будет тяжело общаться с людьми, если это поможет Сатору... Пусть. Это необходимо. Как и необходимо сейчас защитить свое имя, ведь если она станет игнорировать эту ситуации и последующие тоже, её не будут воспринимать всерьез.       — Даже если ты на лбу себе напишешь, что я не достойна, ничего не изменится, — Годжо хмыкнула и скрестила руки под грудью, — Решение принято главой клана и не обсуждается. Ты глуп и бездарен, раз не можешь осознать своего положения и то, что стал марионеткой собственных чувств или же чьих-то рук. Ты даже не контролируешь свою проклятую энергию, а считаешь себя достойным моего места.       — Нет, это ты не понимаешь! — мальчик преодолел расстояние между ними в два широких шага, схватил Камико за воротник одежды, слегка поднимая над землей, и прошипел ей в лицо, — Всё может измениться, если ты только исчезнешь...       Это было лишним во всех смыслах. Камико сложила печать концентрации за спиной и бледные татуировки на её теле вспыхнули золотым светом, активируя закрытый барьер, утянувший всех в свои чертоги. «Журавль», втянутый в столь абсурдные детские разборки, не понимал как все дошло до этого.       Воспользовавшись растерянностью парня, Камико схватила его за руки и перекинула через себя. С таким огромным и полностью подконтрольным объемом проклятой энергии сделать это было совсем легко, особенно, если знать как. А дальше вывихнуть ему руку и ударить несколько раз в лицо, расквасив нос, было делом мастерства и долга.       Она ненавидела людей, ставящих себя выше других, думающих, что заслуживают большего, хотя и так имеют всё, что им надо и даже больше. Эгоисты. Мерзкие упыри, которые никогда не собирались меняться, никогда даже не думали открывать глаза, чтобы посмотреть на мир. Каждый раз она неосознанно злилась на таких людей, желая изменить их столь узкое мышление. Она еще не понимала, что не все готовы меняться или хотя бы делать шаги к изменению.       Другие мальчики попытались сбить Камико с его тела, но Цуру не позволил сделать им и шагу в её сторону. Перехватив на пути самых ретивых за шкирку, он откинул их подальше от химе, не обнажая катану. Для чего-то настолько простого хватало и рук. Но вскрик за спиной стал для него абсолютно внезапным.       Годжо отшатнулась от тела стонущего на земле Ясу, по инерции закрыв рукой разбитую губу и нос. Она смогла уловить лишь чёрное пятно в пространстве перед глазами и высказывающую из него руку прежде, чем получила точный удар в голову. Обратная проклятая техника быстро испарила нанесенное ранение и вправила нос, после того как она сплюнула кровь, попавшую в рот, и хмыкнула.       «Журавль» в несколько шагов оказался рядом с принцессой, кинув острый взгляд на мальчика, вытаскивающего руку из земли. Его техника разрывов в пространстве была неразвита и не представляла собой опасность, но сейчас этот ребенок посмел применить свою силу против члена клана, против своей принцессы.       Старший шаман был в гневе.       — «Обратная» проклятая техника, — взволновано прошептал кто-то из толпы.       «Ты же не собираешься их унижать еще больше? Уничтоженная мужская гордость гораздо опасней, чем ты думаешь. Да и ты сильнее их, Камико-чан, не нужно показывать эту разницу в силе», — раздался голос Тенгена в голове Годжо, из-за чего она на секунду отрезвела, но тут же разозлилась ещё больше.       «Если я не угомоню их здесь и сейчас, они начнут открыто выражать мне свое неуважение и пренебрежение. Я не могу этого позволить. Они обязаны понять разницу в наших силах и статусах», — хищно сощурила глаза Годжо, высматривая потоки проклятой энергии. Никто больше не готовил свои техники. Дети были напуганы. Тенген был не намерен вмешиваться в это безумие.       Крик парня, валяющегося на земле, заставил всех вздрогнуть.       Мальчик пришел в себя и катался по земле, пытаясь вправить неестественно вывернутую руку, но не мог ничего сделать. Никто из присутствующих подростков не знал, как ему помочь, поэтому его оттащили подальше от неподвижной Годжо и такого же задумчивого «Журавля», сжимающего кулаки. Последний не сомневался, что «Паук» уже позвал Норайо-доно и смотрел на всё происходящее со стороны, готовый вмешаться.       Показав, что владеет «Обратной» проклятой техникой, Камико, не осознавая этого, получила несколько баллов в глазах людей вокруг себя. Сложная техника находилась на уровне элитных магов клана. Пусть никто и не знает, что в бою ей будет тяжело активировать технику, но обмануть почти-противников — дело полезное, как и напугать их. Все действия с первой жертвой как раз были нацелены на последнее. Страх заставит их сомневаться и делать ошибки...       Если, конечно, они посмеют сделать хоть шаг.       — Эй, сколько вы ещё будете пялиться на его руку? М? — Годжо подняла бровь, распаляясь всё больше и больше, — Нападайте, я научу вас уважению, но только не скулите, когда будете глотать пыль... Ведь даже если мне придётся сейчас ползать, выблевывая кровь. Я вас всех переебу, ясно?       «Всё изменится, если ты исчезнешь», — она никогда не оставит своего места! Она будет жить! Жить! Слышите?! Все, кто желает ей смерти, падут от бессилия от ее силы.       Камико захватила злость, которую сама она не могла никак описать. Её разрывало от неестественного желания заставить всех изменить свое мнение на её счет и хорошенько втоптать в грязь чужие лица. В то же время она понимала, что так могло говорить лишь желание превосходства или необходимость доказать что ты чего-то стоишь.       Шестиглазая зажмурилась со всей силы, отгоняя еще более мрачные мысли. Она знала и чувствовала кем она является, поэтому никто не мог пошатнуть её уверенность в себе, кроме Сатору.       — Химе-сама, вам не стоит тратить силы на что-то подобное, — прошептал маг, пытаясь сдержать в себе желание отдернуть Камико физически, — Они всё ещё ваши люди. Снимите барьер и пойдемте... домой.       Атмосфера вокруг Цуру была жутко тяжелой. Он хотел вытащить Камико из этой ситуации и одновременно наказать нарушивших табу детей, но приходилось сдерживаться. Мальчики не могли смотреть на одного из лучших магов клана, защищающего перед ними химе, то ли от стыда, то ли из-за зависти. Они не понимали, почему столь почтенный маг был на её стороне, когда все вокруг говорили, что она не более, чем кукла.       Камико рыкнула, глазами приказывая Цуру не предпринимать никаких действий. Вся её сущность кричала о желании пойти на поводу у чувств, но это было так абсурдно! Навалять каким-то детишкам... Как она теперь выглядит со стороны? Безумно или глупо? Она ведь прекрасно осознавала свою силу и способности, была гораздо взрослее их всех вместе взятых, но их поверхностные мысли, их слова, жалили её не хуже шершней.       Им нужно было преподать урок.       Только не ее руками.       — Ха.... ха... — Камико тяжело задышала. Сжав ладони в кулак и закинув голову наверх, она резко выкрикнула, — Великие, блядь, наследники клана!! Наше будущее! Конечно! Посмотрите на себя, вы хуже животных. Цуру, вправь ему руку! У меня нет намерения оставаться здесь дольше...       Не успела Годжо развернуться и снять завесу, как у нее сперло дыхание: перед ней в светящихся осколках её разрушенной защитной техники возникла огромная фигура мужчины, которая укрыла её тело в кокон необъятной тени.       Подняв глаза, Камико не могла не задержать дыхание. Всё лицо человека перекрывал страшный шрам от ожога на левую сторону щеки и один широкий шрам от правой губы, уходящий куда-то вниз до открытого плеча за кимоно. Высокий и крепкий шаман фонил на всю округу неприкрытой злостью и раздражением с привкусом проклятой энергии.       Опасно.       Тревожно.       Камико сделала несколько шагов назад, ощущая, как Цуру встаёт за ее плечом и уважительно кивает в сторону взрослого мага, прикрывая химе от незванного гостя. Защищая, ограждая её от любых волнений. Теперь он единственный, кто может это сделать. Сердце девочки напуганной птицей заходиться в диком танце где-то в горле. Она ждет любого сигнала, чтобы начать действовать... Заученная реакция тела.       Тяжелый взгляд мага падает на её как несколько тонн, но Камико криво скалиться в ответ, замечая, как по рукам мага пляшут огоньки проклятой энергии. «Он использовал свою технику только что. По-другому не смог бы пробраться в барьер», — догадалась Годжо, пытаясь понять, что за технику он использовал.       — Ясабуро-сан говорил, что у тебя великий талант и острый ум... Но всё, что я вижу — это посредственность, — сурово начал маг, в два шага обойдя химе, чтобы самостоятельно вправить руку страдающему ребенку, — Уходите оба.       — Что? — обомлела Годжо, заметив как за мужчиной последовало еще несколько взрослых шаманов, один из которых скривился и встал перед ней.       — Не расслышала? Норайо-сама сказал тебе уходить, — красивое лицо мага напротив помрачнело и скривилось.       Камико не могла понять, как его мысли могли быть так по-странному спокойны, когда всё тело выражало агрессию и враждебность к ней, но без ощущения реальной опасности. Словно... Он не желал по-настоящему нападать и трогать её и всё же делал то, что делал.       — Следи за словами, Онамадзу, — «Журавль» схватил за локоть «Сома» и ухмыльнулся, пропуская сквозь ладонь свою технику. Маленький, но неприятный разряд разложил ткань за секунду, — Или я научу тебя этому.       Член особого отряда отдëрнул подпаленный рукав и сделал несколько шагов назад, прикрыв глаза и признав первенство мага. Он отстранился, но не перестал следить за принцессой и её сопровождающим. Сразу после этого раздался крик мальчика и характерный хруст, после чего Норайо отдал приказ детям отвести своего друга к врачу.       — Она ничем не отличается от дикого зверя, раз поступила с этим ребёнком подобным образом, — вновь открывает рот шаман, ловя на себе напуганные взгляды детей.       Цуру показательно проводит ладонью по рукояти клинка, последний раз предупреждая мага не открывать свой рот. Только «Сом» не смотрит на него, ожидая чего-то подобного, и подбирается ближе к Норайо.       — Хватит, пусть Сатору занимается её воспитанием, — резко бросил старший маг, прикрыв глаза, — Нам ни к чему тратить время на это..       И тут что-то в голове Годжо лопнуло, как воздушный шар. Она почувствовала и увидела нужные ей нити следствий, которые отреагировали на желание понять, что действительно сейчас происходит...       Что за бред?       Почему взрослый шаман, правая рука Ясабуро смеет ей грубить и ссылать? Почему он совсем не обеспокоен ее состоянием, несмотря на то, что именно она является главной ценностью клана, как и Сатору; не смотря на то, что именно она пострадала?       Желто-красные веревки обвили шею Норайо тугим узлом: тревога и нестерпимое ожидание чего-то, переходящие в какое-то глумление, но не по отношению к ней, а по отношению к чему-то другому. Он хотел проверить её? [Да] Хотел увидеть, что она могла сделать в этой ситуации? [Да] Он собрал этих детей здесь, он пустил слух, он... Подорвал авторитет Камико! Посмел тронуть Сатору! Хотел изжить её из клана? [Нет].       Камико оскалилась.       Но, как не парадоксально, пострадала репутация именно нии-сана. Даже если Норайо не хотел подорвать авторитет главы клана, поставить под сомнение его решение, он это сделал. Он попытался навредить ей и её брату, и простить его за это она никак не могла...       — Это ты... с самого начала это был ты, — прошептала Камико, переходя на шипение, — Думал подорвать авторитет главной ветви Годжо, пустив столь жалкие слухи? Думал меня прощупать? Посмотреть, чего я стою?       Норайо резко вскидывает голову и пронзительно всматривается в очень знакомый образ перед собой: взъерошенный, сердитый и готовый напасть в любой момент зверек со знакомой копной белых волос... У него почти слетает с губ знакомое имя, но маг вовремя поджимает язык, в усталой надежде, что этого жеста никто не заметит.       Ему везет.       Но он проглатывает язык, несмотря на весь свой грозный и страшный вид. Призраки прошлого настигают его неожиданно.       — Норайо-доно, если это правда, я не оставлю всё как есть, — нахмурился Цуру, переводя глубокий взгляд на мага, который просто проигнорировал его присутствие. Он не мог поверить, что он действительно это сделал. Если сделал.       Камико подняла руку, заставив своего сопровождающего замолчать. Она могла постоять за себя сама.       — Я разочарована, особенно в том, как Ясабуро-сан воспитывает своих ручных собак.       — Я тебе не пёс, девочка, — железно ответил он, в два шага оказываясь рядом с младшей Годжо.       Почему-то Камико совсем перестала бояться его присутствия и давления проклятой энергии, находя происходящее немного забавным. Она сердито подняла голову, чтобы заглянуть в изуродованное лицо, которое нисколько её не смущало. И с чего бы? От Норайо не шло ощущение опасности или угрозы. Некоторые чувства в нём даже сменились на ностальгию, но Годжо было уже всё равно, даже если бы он сожалел из-за содеянного.       — Не пёс? — хмыкнула девочка, — Как насчёт чихуахуа, м? Ложь от лжи, старик, всегда становится правдой.       «Сом» и «Журавль» даже не успели открыть рот, как произошло что-то совсем нереальное в их глазах: крупное тело мага растворилось в собственных одеждах, которые очень быстро оказались на земле.       — Норайо-доно! — послышались взволнованные голоса со всех сторон.       — Камико-химе... — покосился глазами на младшую Годжо Цуру, но она лишь пожала плечами и поддела ногой одежды на земле, показывая содержимое всем окружающим.       С крошечного бело-кремового тела в непонимании смотрели на Камико огромные тёмные глаза, принадлежавшие Норайо, который стал собакой... Губы Камико сами-собой разъехались в улыбке, которую она сразу подавила. Посмеяться над этим она сможет и потом, а сейчас надо отсюда уходить.       — Собаке собачье тело, — девочка мотнула головой, отгоняя мысли об убийстве Норайо в этом состоянии. Ей никто бы не позволил этого, — Техника спадет через часов пять. Делайте что хотите, а мне надо отдохнуть.       Она нестерпимо захотела оказаться рядом с Сëко-сан, в коконе её тихих и нежных эмоций, которые магесса не смела выплескивать на кого бы то ни было вокруг, сохраняя их глубоко в себе. Отказать себе в этом желание Годжо не смогла, поэтому покинула клан вместе с «Журавлем», чтобы остаться на пару дней с докторшей в колледже.

***

      Камико сидела на полу в позе сэйдза с опущенной то ли то стыда, то ли от взволнованности головой и думала о том, как всё-таки рада, что превратила того старика в собаку. Нет, а что? Это был детский и абсолютно несерьёзный поступок, но она показала клану что способна сделать её техника со взрослым обученным магом и что будет с любым, кто посмеет оговорить главную ветвь Годжо. Камико не считала себя виновной и тем более не собиралась извиняться перед Норайо, которого совсем не уважала, как того хотел Ясабуро.       Те пять часов он запомнит надолго.       Сатору напротив, сидевший рядом с Ясабуро, после рассказа о произошедшем, пересел к Годжо-младшей ближе и схватил её в охапку. Камико вскинула голову, но тут же была зажата из-за опущенной на её голову ладонью, которая незамедлительно растрепала аккуратно собранные белые волосы. Какое счастье, что в клане не было необходимости прятать свой цвет волос...       — П-ха-ха! — заливисто рассмеялся Сатору, — Я ожидал по приезду увидеть что угодно, даже руины вместо клана, но не чихуахуа, которым стал Норайо. Ну, и шоу ты тут устроила, имото... Мне нравится! — ухмыльнулся маг, — Но всё же мелкого могла и не так сильно забивать, да и рот тебе надо промыть.       — Это всё, что тебя интересует, Сатору-кун? — выразительно поднял брови Ясабуро, готовый к чему-то подобному от племянника.       Камико тяжело, но счастливо выдохнула, когда старший брат слегка ослабил хватку. Она подняла глаза на приемного отца, который как-то слишком вяло отчитывал её для такой ситуации до прибытия главы клана. «А если бы что-то произошло, пока Сатору не было, и особому тактическому отряду нужен был их сильнейший боец, который стал... собакой?» — Камико пожала на это плечами и вяло ответила: «отменила бы технику».       Это всё не было проблемой, кроме того, что Норайо позволил себе лишнего, как и его стая щенков...       — Они сказали, что дочь шлюхи годиться только для такой же роли, как и её мать. Эти «дети» порочили имя главы и химе клана и подрывали авторитет старшей ветви, — спокойно начала Камико, почувствовав как руки нии-сана напрягаются, — Изначально я не хотела его трогать, показав лишь словами наш разный уровень. Но этот мальчик начал угрожать мне и напал на меня, а этот старый пес...       — Норайо-сама, Камико-чан, — устало поправил Ясабуро.       — Я... — скривилась Годжо.       — Следи за языком, хотя я и понимаю зачем ты это сделала, это не значит, что это правильно, — вмешался шестиглазый, — Тот мальчик всё еще является частью твоей семьи.       — Но я не часть его семьи!       — Это уже другой вопрос, — ухмыльнулся Сатору, опять потрепав Камико по голове в своих руках.       — Норайо не тот, за кого себя выдает. Почему вы оба так в нём уверены? Из-за клятвы, которую он заключил с Ясабуро-саном? Я уверена, что это он был тем, кто пустил эти слухи. Моя техника всё мне показала!       — Мы знаем... Всё-таки это была наша общая с ним идея. Пусть Сатору-кун её не одобрил, но я посчитал такую тактику оптимальной для выявления подозрительных элементов в клане и твоего «вывода» из клана.       Всё было продумано с самого начала. Главной ветви нужно было увидеть, как отреагирует клан и кто (не если, а кто!) из его членов является шпионом других фракции. Если бы Цуру знал, тогда не стал бы вредить своему сотоварищу «Сому». Хоть кому-то ещё можно было доверять, кроме него? Знала ли Наоми-сан? Нет, нет... Нельзя всех подозревать, ведь она находится на одной стороне с главной ветвью! Она и они — одно и тоже.       — Вы сказали, что больше никогда не позволите мне войти в магический мир...       — Это была не совсем ложь, Камико-чан, — вмешался в разговор мастер Тенген, появившись рядом с Ясабуро в иллюзорной поволоке проклятой энергии, — Приветствую вас, потомки Мичизане.       — Мастер... — скривилась Камико.       — Тенген, — процедил Сатору, будто перед ним положили лимон и сказали съесть.       — Кхм, прошу прощения за вмешательство в ваш разговор, но я бы хотел лично извиниться за эту ситуацию, — Ясабуро поднял руку, чтобы маг перестал говорить.       — Прекратите, мастер, это была моя идея и я прошу прощения за неё у тебя, Камико-чан. Я понимаю, как опасен мир, в котором мы живём, поэтому отчаянно хочу, чтобы ты была в безопасности. Сатору-кун уже сказал своё слово и оно почти сходится с моим....       — Ты будешь жить со мной и пойдешь в платную школу в Токио в сентябре, — хмыкнул шестиглазый, но тут же расплылся в довольной улыбке, — Первое время жить будем в колледже, пока я не куплю квартиру побольше. Я уже скинул тебе пару вариантов, глянешь потом, имото.       — Учителя клана продолжат твое обучение, чтобы ты догнала школьную программу, а потом у тебя останется только школа. Прости меня ещё раз за те грубые слова, но тогда я хотел сказать, что в столь юном возрасте никто из твоей семьи не позволит тебе быть в опасности. Ты должна повзрослеть, чтобы решить все самой. Надеюсь, мы поняли друг друга?       — Да, Ясабуро-сан, — поджала губы младшая Годжо.       — Ты довольна?       Камико прикрыла глаза, ощущая тепло старшего брата под боком. Теперь она чувствовала себя в безопасности дома.       — Не очень, нии-сан...