Подмена героя

      Аристократия Королевства Акорн была самой сильной, какой может быть на Мобиусе. Несмотря на то, что политические рычаги уже давно были обрублены самой королевой, дабы они не мешали ее правлению, не пытались перетянуть на себя одеяло, когда наступили тяжелые времена.       Но они в сущности самые богатые слои общества, которые довольствует своей жизнью, даже в военное время, будто бы и не почувствовали ничего такого, что могло нарушить их покой. Покорность короне поощрялась, поэтому никто и не думал выступать против Салли.       Даже в парламенте были представители элит, поэтому хоть какую-то долю власти они все же имели, но ограниченную, поэтому беспокоиться было не о чем. Сохранилось много древних родов дворянских семей, тех, кто был еще формообразующей первого Королевства.       Их праправнуки тоже не отставали от своих погибших давно родственников, тоже величественны. Один из таких родов, которые были лояльны короне, всегда соглашались с решением Акорн, был род Станзенсов: Райли — глава семьи, который управлял тайной канцелярией и докладывал короне все.       Винфорд — младший сын, который управлял сейчас парламентом, пытаясь лавировать между несколькими силами, чтобы сохранять бдительность, сохранять стабильность правительства, тем самым доказывая Салли Акорн, что будущее за конституционной монархией.       Ринфи — старшая дочь, которую назвали в честь погибшей в том инциденте с машиной женой Райли. Носить имя матери для нее гордость, поэтому она делала все, чтобы оправдать ожидания, руководила горничными, а также являлась главой фирмы, приносящей доход семье.       Доход зарабатывала эта великая семья с помощью тех самых заводов, которые были расположены в самом Королевстве, некоторые на территории других. Если честно, то им принадлежала монополия на продажу алкоголя, вся индустрия крутилась вокруг Станзенсов.       Но, как говорилось, хочешь жить умей вертеться, эксплуатировать и прикарманить несколько тысяч аккорнов с зарплаты работников. Это знала Ринфи, поэтому порой не хотела говорить, что ей приходиться делать для того, чтобы предприятия были прибыльны даже во время войны.       Особняк, в котором жила целая семья, на которую также работали прислуга, был огромный, коридоры, из-за которых даже можно было убить, много комнат, даже отдельные этажи для прислуги, чтобы они могли жить здесь, выполнять всегда свои обязанности.       Были и подземные ходы, в которых хранилась еда, собранная или купленная недавно, чтобы были припасы на случае худших времен. Особняк велик, как и статус этой семьи в обществе. В данный момент Винфорд был уже в парламенте, ведь именно сегодня были слушание по реформированию экономики.       Его отец тоже отсутствовал, находился на приеме королевы, которая хотела сообщить ему важную и очень секретную информацию, по которой он должен был отработать на все сто процентов, как и всегда. Он уже слушал важную речь своего правителя и покровителя.       Сестра же находилась в особняке, так как сегодня новый день, а значит и новые обязанности для некоторых из прислуги. Она держала их в железной руке, старалась поддержать дисциплину, несмотря ни на что, какой бы жестокой она не казалась по отношению к ним.       Но благодаря этому и была дисциплина, которая всегда спасала этот особняк, его чистоту, его состояние. Некоторые уже находились на заднем дворе и стригли кусты, заросшие только недавно, но уже их приводили в порядок по приказу Ринфи, под ее надзором.       В данную секунду она стояла перед горничными и несколькими лакеями, которые стояли, будто в армии, смирно, как и остальные. Все смотрели на бело-рыжую кошечку, подходящую к ним с очередными приказами, которые должны быть выполнены за сегодняшний день.       Одежда дочери Райли была такой же изысканной, как и ее окраска. Она смотрела на всех, ее белое платье было лучшим, что когда-либо шили на заказ. У нее мало времени, ведь ее пригласили на одно мероприятие, в котором она должна была показать себя в лучшем свете.       Но пока все это происходило, то в другой стороне особняка, который был в идеальном состоянии, сейчас была приоткрыта одна дверь. Комната Генри. Дворецкого, который был здесь главным в иерархии слуг, его судьбу можно разделить на до попадания сюда и после.       Детство Генри было не таким радужным, как у других. Его родители были нищими, трудились в поте лица, поэтому времени на воспитания волчонка не было ни у кого, скорее из-за вечной усталости они старались отдавать минимум сил на хоть какое-то родительское внимание со стороны.       Из-за этого Генри приходилось не сладко, даже ужасно, несчастное детство сменилось на худшие подростковые годы, когда уже шла война. Отца мобилизовали на фронт, поэтому мать осталась одна, ей нужно было хоть как-то зарабатывать деньги, чтобы выжить.       Как она их зарабатывала Генри не хотел знать и по сей день, вот, душа не лежала, чтобы слушать от других, какая его мать была распутная, а на самом деле только в нужде, ведь не было образование, так как они были из низших слоев общества того времени.       Отца убил какой-то робот во время первых отступлений, когда еще территория Королевства Акорн была огромной, а не как сейчас. Волку, как бы это страшно не звучало, приходилось воровать, чтобы прокормить себя, свою мать, прокормить хотя бы на одну неделю на булке хлеба.       Приходилось красть, приходилось заводить знакомства, о которых лучше не говорить, а в совершенстве забыть, как страшный сон. Приходилось идти на те дела, из которых можно было попасть или в тюрьму, или сразу на тот свет, если не успеть вовремя сбежать.       Один из самых худших дней его подобрали. Генри было тогда пятнадцать лет, он сидел возле мусорного бака, подстреленный в бок. Все же один из продавцов имел смелость выстрелить из ружья по тем, кто крал у него хлеб и другие продукты, за которые стоит платить.       Генри держался за бок, одна дробь все же вылетела насквозь тогда, но одного из его подельников убило за секунду. И сейчас он просто ждал, когда все закончится, когда боль пройдет или он умрет от кровотечения. В руке у него хлеб, за который он и поплатился.       Но именно тогда по дороге шла семья Станзенсов, которые, к удивлению волка, посочувствовали его состоянию? Тогда это выглядело именно так, особенно из-за его раны. Возможно, тогда бы они могли его спокойно оставить умирать, но Винфорд решил, что ему нужен еще один слуга.       И именно с того самого момента Генри служит в этом особняке, является доверенным дворецким, на которого учился здесь, Винфорда. Сейчас Генри двадцать один, он не хотел вспоминать историю своего детства, особенно про мать, ведь в последний раз слышал о ней где-то три года назад.       Возможно, она уже мертва, как и другие мобианцы, которые иногда попадают под обстрел. Жизнь в особняке играла новыми красками, особенно из-за зарплаты, которую он мог потратить на себя, плюс жилье, ведь комнаты для прислуги тоже были обустроены с удобствами.       У Ниры история не лучше, если почитать ее досье. Ее жизнь тоже была до попадания сюда и после. Ее семья была разорена из-за экономической нестабильности, поэтому пришлось тоже работать в поте лица бывшем представителем когда-то тоже великой семьи.       Ее родители, к сожалению, были убиты, когда в очередной раз ракеты летели в сторону Моботрополиса, а современного оборудования Тейли еще не смогла создать. Ниру же взял под свой контроль ее дядя, который тут же захотел продать ее в рабство и тем самым получить денежное вознаграждение.       К счастью, ничего не получилось, ведь Нира была тогда няней в одной из семьи, имеющей тесные связи с Станзесами. Прознав про это, тогда еще начинающая в своих делах Ринфи, решила спасти полярную лисицу из лап незавидной судьбы, а того, кто хотел так поступить, упрятали в тюрьму за измену Родине с помощью Райли.       Нира и Генри — это те самые мобианцы, которые пережили многое, но были спасены именно Станзесами. Если бы не Винфорд, то не было бы здесь Генри, возможно, волк бы попал в тюрьму. Если бы не Ринфи, то не было бы здесь Ниры, возможно, лисица попала бы в рабство.       И в данный момент за приоткрытой чуть-чуть дверью можно было заметить этих двоих. Генри, конечно, иногда пытался, несмотря на возраст Ниры, а ей ведь несколько дней назад исполнилось сорок лет, быть ближе, чем нужно к лисице из-за ее красоты, характера.       Но никогда не пытался сделать так, чтобы ей было некомфортно. Все же главная горничная должна была чувствовать себя лучше, чем в прошлом, в принципе, как и он. Оба были благодарны своим хозяевам, поэтому не хотели хоть как-то разочаровать тех, кто в них поверил.       Но иногда Нире хотелось отодвинуть свои обязательства, ведь знала, что сможет сделать все за кратчайшие сроки, если попросят организовать все быстро и немедленно. Генри тоже был из тех, кто в совершенстве выполнял свои обязанности, поэтому мог иногда затягивать.       Но в данную секунду их точно не интересовало то, что нужно подойти на общий сбор. Послышались глубокие вздохи со стороны его комнаты, хоть и тихие. Такие вздохи, которые иногда возникают после длительного поцелуя, совмещающего в себе нечто особенное.       За приоткрытой маленькой щелью двери можно было заметить, что Генри был прижат к стене, его руки держала крепкая хватка Ниры, а губы соединялись еще сильнее, когда не было никакого сопротивления, не было ничего, что могло им сейчас помешать.       — П-постой… — раздался тихий голос Генри.       Он не сопротивлялся, но хоть что-то произнес. Губы разъединились, когда вновь отдышка, из-за которой невозможно думать. Нира прислонилась ближе к нему, ее униформа была слегка помята, особенно на ее боках, которые, возможно, сжимал до этого волк.       Полярная лисица всего за секунду вцепилась теперь в его шею, языком провела по его коже, из-за чего послышался тихий стон со стороны волка. Похоже, что она не хотела останавливаться, ведь их же не зовут, а значит было время, когда можно было отдаться тому, что невозможно сейчас остановить.       — Заметят… — вырвалось из уст Генри.       — Не могу ждать… — сошло с ее губ. — Ты вчера не пришел…       — Занят был… — произнес Генри. — Винфорд дал задание… — он ощутил ее зубы на своей шее. — О-ох, ох…       — Не надо было флиртовать со мной иногда, — Нира усмехнулась. — Это ты виноват…       Чем старше мобианец, тем сильнее иногда были его гормоны. Хотя иногда и наоборот, слабее… Кому как повезет. У Ниры, к сожалению, инстинкты были сильнее за счет ее подвида, писцы были теми, кто очень сильно любил предаваться любви, несмотря ни на что.       — Дверь… прикрыть… — Генри уже хотел было потянуться.       — Никого здесь нет… — ее хватка стала сильнее. — Тише, нас и не заметят…       Генри хотел что-то еще сказать, но не смог, когда понял, что ее руки прошлись по его оголенному торсу, ведь его форма расстегнута везде, где только можно. Ее губы целовали все ниже и ниже, из-за чего волк полностью расслабился, ощущая каждую секунду теплоту и немного влажности.       — Н-Нира… — прошептал Генри.       — Времени мало, — как-то грустно произнесла Нира. — Но мы успеем…       Еще несколько секунд, как Нира приподняла свою униформу, освобождая руки Генри, волк тут же стал помогать ей снимать одежду, но не до конца, только на тех частях, которые он хотел увидеть, ради которых они сейчас не присутствуют на собрании.       Еще мгновение, как Нира прижалась к нему, ее темные чулки теперь можно было увидеть, форма подвинута так, что Генри смог смотреть на ее грудь без никаких ограничений, его рука прижалась к ее соску, послышался тихий стон с ее стороны, из-за чего волк еще больше возбудился.       К сожалению, обоих уже ничего не волновало. Их тела стали прижиматься еще сильне друг к другу. Оба ощущали, как не могут сопротивляться этому огню, который горел в их сердцах. Волк обхватил белую лисицу за бедра, ее ноги сжались вокруг него, чтобы не упасть, а затем…       — Вот-вот… мой любимый волчок уже готов?.. — усмехнулась Нира.       — Надеюсь, не заметят… — Генри мельком посмотрел в сторону двери, благо, никого не было. — Ну сейчас я тебя…       — Да-да, конечно, — Нира с иронией произнесла. — Смотри, как надо, голубчик.       Только одни слова, а на деле в это же самое мгновение, она самостоятельно направила его плоть к своей, а затем двинулась так, что они смогли соединиться телами. Вздохи были тихими, а ее стон был прикрыт рукой, дабы никто не смог услышать в этом особняке.       Движения начались постепенно, медленно, чтобы тела смогли привыкнуть в столь сложной позе для начинающих, но тут было одно «но», они давно практиковали такие отношения, хотя никто и не мог даже подумать, что они таким занимаются в свободное или в рабочее время.       Еще секунда, тела вновь прижаты, а затем с легкостью плоть вновь и вновь соединялась, вздохи проносились по комнате, благо, только по малой части, дабы никто и не догадался, что здесь происходит. Нира чуть ли не прикусила губу, ощущая, как движения медленно нарастали.       Генри вздрогнул от прилива того возбуждения, которое нельзя контролировать, когда только можно отдаваться зажигающемуся огоньку в душе еще больше, чем прежде. Постепенно его плоть все глубже входила в ее тело, из-за чего ее когти вцепились в спину волка.       Благо, из-за того, что он все же был хотя бы на спине в форме, то особо ничего не почувствовал, даже ее коготки не смогли никак прорвать ткань, ведь лисица сдержалась, пытаясь контролировать свои выпадающие из реальности инстинкты, не прекращающиеся даже в эти мгновения.       Послышались с ее стороны не стоны, а что-то напоминающие их, некое скуления, когда движения их тел становились быстрее, когда она ощущала полностью его плоть в себе, из-за чего невозможно подавлять стоны нормально, благо, хотя бы тихие визги были спасением.       Ее униформа почти полностью слетела с нее, благо, в последний момент задержалась благодаря божьей воле, да обхвату рук Генри. Нира почти выпрямилась, когда ощущала приближение своего пика, а тела все быстрее и быстрее двигались навстречу друг другу.       В коридоре послышались шаги ровно в те мгновения, когда волк с лисицей вжались друг в друга, ощущая прилив того удовольствия, которое переливалось из его тела в ее. А стоны, которые они пытались сдержать, все же прорвались, хоть и тихо.       Отдышка у обоих тяжелая, почти заметная даже в коридоре, губы вновь соединились в те мгновения, когда Нира мгновенно перебрала руки на грудь волка, а затем застегивать его в форму, будто ничего и не произошло между ними в эти мгновения.       Сама лисица с легкостью отцепилась от возлюбленного, а затем встала на свои ноги, сжав их при этом, дабы ничего не вытекло на одежду, никуда, чтобы все оставалось внутри, ведь если расслабиться, то прольется. Улыбка на ее лице, будто задержала что-то особенное.       Генри вздыхал тяжело, поцелуй разъединился, а сам он смог подправить ее униформу, когда шаги уже были слишком близко к двери. Мгновение, как оба стояли так, будто ничего и не произошло. Он первый выскочил из комнаты, делая вид, что только-только проснулся.       — Генри, — грозно выдала из себя Ринфи. — Где тебя носило?       — Я… Я только проснулся и собрался! — выдал тяжело дышащий волк. — Простите!..       Она смотрела на него, видела, что он был в таком виде, будто только-только оделся, когда понял, что проспал. Она вздохнула, наказывать не хотела, ведь этот дворецкий многое делает для особняка, тем более любимчик ее брата, поэтому относиться к нему нужно с должным уважением.       — Хорошо, — гордо произнесла кошка. — В следующий раз постарайся проснуться по зову будильника, а не своего сердца.       — Д-да! Слушаюсь! — Генри только встал смирно.       — Нам поступили резюме нескольких прачек, проверь их, окей? — произнесла Ринфи. — А еще найди нам новую швею, старая увольняется по состоянию здоровья.       Генри поклонился, как он это умеет, профессионально, так, будто вовсе не устал и только этого и ждал, а затем направился в противоположную сторону, чтобы начать выполнять свои обязанности дворецкого. Ринфи же стояла на месте, а затем, когда уже не было видно волка, произнесла.

— Слушай, Нира, я знаю, что ты там, — произнесла иронично Ринфи. — Для приличия хотя бы духами пользуйтесь, чтобы запах на двоих не оставался!

***

      В парламенте царила странная тишина, не присуще таким местам, когда речь заходит о принятии чего-то, что могло бы полностью изменить жизнь в самом Королевстве. Вновь собрались представители различных партий, которые были готовы повести изменения за собой.       Сидели все тоже тихо, ожидая того момента, когда все же начнется прослушивание, ради которого здесь все и собрались. Винфорд вместе с несколькими членами своей партии о чем-то говорили за кулисами, один из них почесывал голову, другой пожимал плечами.       — Хм, я вас понял, — произнес Винфорд. — Что же, это будет что-то с чем-то.       — Действительно, — произнес позади него Юрий.       — О, ты тоже решил подготовиться, — произнес Винфорд.       — Сегодня такой день, что без подготовки никуда, — лев улыбнулся.       — Да, я знаю, ты уже подготовил? — спросил Винфорд.       — Конечно, думаю, что это понравится многим, — Юрий подошел к своим двум коллегам.       — Не надейся на простую победу, Юрий, — произнес с другой стороны Бери. — Моя экономическая теория сегодня восторжествует.       — Сколько же бреда в ней, — лаконично произнес Юрий, даже не обращая внимание.       — Да нет, это намного лучше, чем твоя модель экономики, где даже нет смысла трудиться, конкуренции тоже нет, а в смысл в чем тогда? — усмехнулась рядом с Берри Ария.       — Есть такая замечательная поговорка, — Юрий усмехнулся. — Собаки лают, караван идет.       — Э, ты ахуел?! — Ария взвыла, чуть ли не загавкала.       — Успокойся, — Бери только вздохнул.       — Тише вы все, — произнес уже Винфорд. — Я тоже настраиваюсь, здесь не цирк с львами и собаками, а настоящая дискуссия скоро будет.       Слова Винфорда зацепили всех в этом помещении, даже сказать ничего не смогли, а просто продолжили подготавливаться. Юрий разговаривал со своими из партии, когда его ждали остальные уже на выступлении. Он хотел доказать, что его идеи все же должны восторжествовать.       Ария, пытаясь успокоиться, только громко хмыкнула, а затем стала дальше слушать Бери, когда он стал говорить о тех новшествах, которые хочет ввести в Королевство для баланса сил, для того, чтобы восторжествовали его идеи, столь нужные для сильного государства.       Винфорд же только тихо вздохнул, пытаясь сосредоточиться, ему было отведена самая сложная роль в этом всем: объявление о предстоящих реформах, которые могут затронуть и популярность тех или иных партий. С этим всегда нужно быть осторожным, ведь общество может измениться не так, как предполагала Акорн.       «Ну и как мне сказать, что из-за войны и запугиваний Роботника наша рыночная экономика полностью недееспособна и находится на последнем издыхании?! Торговать-то не с кем почти, все боятся… — Винфорд раздумывал. — Вера в святой рынок? Ага, конечно, придется разбить эту иллюзию благополучия… и как же не хочется делиться голосами, хм…»       Он смотрел на часы, тикание будто бы успокаивало кота, но вся надежда на его слова, которые не должны вызвать бурную реакцию, даже революционные настроения в толпе. Нужно быть сдержанным, нужно знать, как подойти к этой теме плавно, не подвергая больше всего опасности себя.       Отец уже помог ему избавиться от того экономиста, который вместо того, чтобы исправлять положение, наоборот, не хотел ничего делать, был тем самым апостолом свободного рынка, которого и поискать-то ни везде найдешь. Благо, из-за этого и поплатился.       Государству не нужны мобианцы, которые своей верой в одно не замечают проблем в другом, а затем и вовсе приводят к самому плачевному положению, зато с сохранением лица. Райли довел до того экономиста, что, во-первых, обзывать Винфорда некультурно, а, во-вторых…       Что действия, которые были совершены в экономической политике с его стороны были антигосударственными, сделали Королевство слабее, а это можно расценить как предательство короны, поэтому лучше всего уйти по собственному желанию с поста, нежели это сделают насильно.       И сейчас нужно было понять в какому именно идти пути. Винфорд стал идти вперед, чтобы наконец-то выступить перед парламентам, перед камерами. Надежда на него, надежда на то, что, возможно, не все так плохо, как кажется и, возможно, можно просто реформировать экономику, не прибегая к полному отказу от прошлого.       Он вышел, спокойно, будто и не волновался никогда, будто те сомнения были мимолетны. В шикарном пиджаке он стоял перед публикой, перед другими партиями, перед своими союзниками и соперниками, а затем подошел к микрофону. Мысли собраны, начало положено.       — Дорогие друзья, я имею сегодня честь от самой королевы открыть первые чтения в нашем великом Королевстве по поводу решения столь сложной задачи, как экономический застой, — слова подобраны четко, как и надо для простых мобианцев. — Ни для кого не секрет, что мы испытываем трудности в экономическом спектре: низкие зарплаты, подорванные договоры из-за войны, блокада со стороны запуганных Роботником государств — все это мешает нам и дальше развивать те выстроенные и оточенные в прошлом механизмы, которые помогали вести наше Королевство Акорн вперед… — он остановился, выждал паузу, которая была так нужна. — Поэтому сегодня мы должны сделать тот самый шаг, который запомнится на век вперед: изменить экономику нашего Королевства для благосостояния граждан, для прорыва блокады, а, возможно, для совершенствования всего, что нас окружает.       Аплодисменты с зала стали слышны. Он рад этому, нашел нужную волну, поэтому оседлал, как будто это пустяк. Кот улыбнулся даже, смотря на то, как другие заинтересованы в изменениях. Если есть спрос, значит он сделает то самое предложение, от которого никто не сможет отказаться.       — Наша рыночная экономика угасает. Она не была даже смешанной, как во многих других, мы искренне верили в постулаты многих ученых, экономистов прошлого, которые знали о чем пишут, говорят, но это оказалось неэффективным инструментом во время войны, во время блокады. Наша экономика сильна, когда мир, когда есть с кем торговать, когда есть спрос с предложением, но сейчас этого, к сожалению, нет… — Винфорд посмотрел на свою партию, на других из коалиции. — Все мы понимаем, что чтобы выжить нужно принять изменения, требующие четкого руководства, — теперь он смотрел в сторону камер. — Я представляю вам три законопроекта, которые должны улучшить наше положение, сделать так, чтобы Королевство Акорн вновь было сильным и не держалось на божьей воле.       Вновь аплодисменты. Позади Винфорда появился экран, на котором были приведены цифры за последние несколько лет. Ситуация хуже некуда, это был даже не застой, а уже просто кризис, который мог сожрать все на своем пути, если его не остановить.       — КДП вместе с ЛДП и ПК разработали экономический план, который поможет преодолеть кризис, — теперь Винфорд говорил не о застое, ведь чувствовал, что сейчас все готовы услышать реальную информацию. — Мы предлагаем ввести элементы смешанной экономики, чтобы возродить нашу промышленность, как это было у других государств. Это проверенный и, что самое главное, надежный способ справиться с тем, что сейчас творится в Королевстве.       На экране позади него появились те самые экономические новшества, которые он хотел привнести в Королевство Акорн: право частной собственности оставалось, защищалось, но вместе с этим государство теперь было активным игроком в распределении доходов и ресурсов.       Благодаря этому можно было заметить, что должны были создаться специальные рабочие места, которые бы стимулировали государственный спектр экономики. Конечно, государство не полностью вмешивалось, а было тем направляющем звеном, мягкой рукой, которая так нужна рынку.       Аплодисментов было много, реформ в этом мало, но это было то, что могло сохранить на плаву экономику Королевства Акорн, а не ввергнуть ее в реформы, которые, возможно, могли бы добить итак полудохлого бурундука, пытающегося найти орешки.       Винфорд отошел от микрофона, когда и дальше стали показывать какие еще механизмы в изменениях должны быть заменены. Описывалось все подробно, с учетом опыта других государств, поэтому для всех было вполне понятны те мысли, которые хотел показать кот.       На место того, кто будет говорить, вышел Юрий. Он тоже готовился, был спокоен, не позволял себе лишних эмоций, особенно сейчас, когда стало понятно за что они борются: за внимание, за экономику и за влияние, которое они смогут оказать на королеву после этого чтения.       — Дорогие товарищи, я хочу поблагодарить Винфорда за то, что позволил мне выступить сегодня. Никто еще не позволял в Королевстве столь дерзкого и, что самое главное, революционного рвения, даже несмотря на то, что мы по разную сторону баррикад, — Юрий похлопал, как и остальные Винфорду. — Экономическая политика правящей партии вызывает, конечно, восторг, ведь никто еще до этого не хотел говорить об ошибках, замалчивал это, чтобы и дальше казалась картинка благополучной. Но сейчас мы точно знаем, что это не так благодаря Винфорду. Он указал нам путь, по которому стоит идти, но, как это обычно и бывает, у нас свое видение ситуации.       На экране после показа ключевых особенностей смешанной экономики вдруг показалась совершенно другая. Та, которую ни одно из государств еще не приняло на вооружение, то, которое было тем самым новым звеном, которое может или улучшить ситуацию, или ухудшить.       — Вспомним для чего мы здесь собрались, — Юрий решил говорить так, как думает. — Мы будущие избранники от народа, первые выборы, которые пройдут после войны, покажут насколько же мобианцы нам доверяют: крестьяне, рабочие, ученые и другие представители профессий и положений в обществе. И мы должны оправдать доверие граждан нашего Королевства Акорн, — он посмотрел в сторону своей партии. — Мы должны быть тем факелом, который горит для освещения пути всех, несмотря ни на что, — теперь же он смотрел в сторону камер. — Сильное Королевство — это благополучие рабочих, благополучие всех мобианцев, поэтому и экономика должна быть поистине народной.       Аплодисменты раздались. Эти слова тоже отыскали своих слушателей даже возле телеэкранов, возле радио. Эти слова тоже были теми самыми огоньками, которые были наравне с Винфордом. Кот тоже аплодировал за правильно подобранные слова, вызывающие даже у него одобрение.       — ВКП вместе с СДЕ и АСП подготовили экономический план, который направлен на укрепление положения государства и простого мобианца, — произнес с улыбкой Юрий. — Ограниченная командно-административная экономическая политика должна возродить промышленность, возродить нашу гордость, силу, и, что самое главное, распределить блага для народа справедливо, каждый имеет право на рабочие места, каждый имеет право вырваться из бедности благодаря нашему Королевству.       На экране первое, что увидели остальные, так это совершенно иные экономические преобразования для Королевства, которые должны были помочь преодолеть кризис. Во-первых, все удивились тому, что основная роль в экономике теперь принадлежало государству.       Во-вторых, предполагалось создание специальных отделов, которые могли бы контролировать и распределять ресурсы в рамках одного государства, чтобы поддерживать справедливое распределение всех благ. В-третьих, было что-то похожее, как у Винфорда, специальные рабочие места.       В-четверых, цены теперь контролировались государством, а не частными собственниками. В-пятых, что успокоило многих, частная собственность сохранялась, но ограничивалась во многом, будто бы это на будущее переходная стадия от одного к другому. В-шестых, уже был разработан первый пятилетний план, который должен был помочь Королевству.       — Так как быстрый и стремительный переход от одного к другому может повлиять негативно, то мы оставляем частную собственность, которая должна помочь развить те сферы, в которых государство не может эффективно планировать на несколько лет вперед. Та же одежда, те же телефоны и другое, что является роскошью для мобианца, — произнес Юрий.       Аплодисментов было много, можно было сравнить с тем, как аплодировали Винфорду. Оба плана были спасением для экономики Королевства Акорн, так еще и план у Юрия вызывал торжество, ведь был направлен именно на те сферы, которые были хуже всего.       Юрий тоже отошел в сторону, встал рядом с Винфордом, оба пожали друг другу руки, понимали, что у одного, действительно, хороший план действия и у другого тоже достойная работа с другими экономистами, которые тоже знали толк в своем деле, оставляя все лучшее из двух систем.       А затем вышел Бери, который был полностью уверен в себе, даже вышел с какой-то улыбочкой, которая сразу не понравилась Винфорду. Он не любил, когда эмоции сразу выдают то, что он будет говорить, так неинтересно слушать, лучше ведь не показывать своего внутреннего настроя.       Юрий же видел в улыбке Бери нервный тик. Собачка боится того, что может провалиться, поэтому защитный механизм психики пытается его спасти во что бы то ни стало. Хаски смотрел по сторонам, увидел камеру, а затем поменялся в лице, стал серьезнее.       — Господи, что за чучело… — Винфорд тихо произнес.       — Зато какой, — тихо усмехнулся Юрий.       Бери пытался внутренне успокоиться. Его поддерживали. Да. Он знал, что поддерживали его соратники, другие. Он чувствовал себя лучше, когда понимал, что в него верят. Посмотрел в сторону сцены, видел, как Ария точно кивает ему, а значит нужно действовать.       — Я обращаюсь к народу Королевства Акорн, — произнес Бери. — Мы не равны… — тишина в парламенте после этого слова была абсолютной. Винфорд от удивления даже усмехнулся, а Юрий стоял с раскрытым рот. Никто не осмеливался этого сказать напрямую. — Кто-то рождается быстрым, а кто-то красивым… — он посмотрел в сторону Юрия и Винфорда. — Есть те, у кого родители бедняки, и те, у кого слабое здоровье… — Бери посмотрел уже в сторону камер. — Рождение, воспитание и талант. Все мобианцы… разные! — он опять воскликнул.       Тишина опять. Никто не осмеливался ни похлопать в ладоши, ничего. Ария же только улыбалась, ей нравилось, что он говорит. Заученные вместе с ней фразы, заученный смысл — это то, что будоражит разум всех мобианцев, которые сейчас слышали их истину.       — Верно, мы рождены, чтобы быть разными! Поэтому мобианцы сражаются за свое выживание, воюют друг с другом во все времена! Даже эта война против человека, против гения, против того, кто нас превосходит, это эволюция нас, как народа, как нации! — продолжил Бери. — Неравенство — это не порок, а вот равенство, фальшивое равенство, которым нас пичкают кое-какие левые силы, — он с надменной улыбкой просмотрел в сторону Юрия. — Зло. Абсолютное зло. Что случилось со слабыми государствами, которые играли с равенством, расслабляли общество? Они первыми пали под натиском Империи Роботника! Другие же боятся его, ведь слабы морально, у них нет воли, у них нет ничего из-за блаженного равенства! Но мы, Королевство Акорн, не такие! Мы сражаемся, умираем, побеждаем, а затем все по кругу, продолжая развиваться! Продолжая создавать оружие, которое никогда не будет у других! Только Королевство Акорн движется вперед, несмотря ни на что!       Последние фразы вызвали ажиотаж в парламенте. Винфорд с удивлением смотрел, как раздались мощные аплодисменты в поддержку Бери, который сумел гробовое молчание превратить в ликование. Юрий же только дернул бровью, сжав руками свои же плечи, явно раздражен.       — И для сильного Государства нам нужна сильная экономика! Экономика должна отражать наши принципы, нашу историю, нашу силу! Да. Силу, которая будет диктовать правила игры всем! — произносил Бери еще живее, жестикулировал уже. — Мы те, кто должны возглавить эту войну против тирана, против того, кто уничтожает нас, как вид. Мы — мобианцы — великие. Мы — Королевство Акорн — возвышены! — Бери улыбнулся, ощущал чувство толпы. — МФП вместе с НСМРП и АРП подготовили совершенно новый экономический план, который раздавит Империю Роботника и любого, кто посмеет бросить нам вызов!       Позади него, на экране, появился план, который, как он думал, поможет победить любого, кто встанет на пути. План, который возвысит в глазах многих Королевство Акорн и ее подданных. Другие же смотрели с интересом на идеи, которые позволят улучшить экономическую ситуацию в стране.       Первое, что увидели остальные, так это принцип, который никогда и не реализовывался. Создавались четыре отдельных корпорации, которые должны были руководить отраслями экономики: торговлю, финансовую систему, сельское хозяйство и промышленность.       Контроль государства был, но реализовывался не на прямую, а через корпорации, которые подчинены парламенту и короне. Усиливалось влияние корпораций, которыми управляли знаменитые мобианцы, имели доли и другие, особенно те, кто сидел в парламенте.       Выдвигались идеи солидарности: несмотря ни на что, будь-то бедняк или богатый — вместе идут против тех, кто хочет разрушить Королевство Акорн. Это не воля трудящихся, даже не воля буржуа, а воля, которая заставляет примириться все слои ради величия.       Но самое главное, так это автаркия, которая должна была спасти экономику, сделать их самодостаточными, не зависящими от внешних сил, от торговли, которую прервал Роботник. Были идеи создания замкнутого хозяйства в пределах одного государства.       И, что самое главное, усиление военно-промышленного комплекса. Плана особого не было, но была воля, которая должна сплотить всех, направить и общество, и государство в едином порыве, чтобы разорвать Империю Роботника, разорвать и остальных.       Аплодисменты вновь, еще больше, чем прежде. Тем, кто имел долю в бизнесе, эта идея нравилась больше, чем смешанная экономика. Тем, кто не имел долю, но не желал бороться, не воспринимал классовые теорию, идея понравилась за примирение, за то, что общие интересы у всего общества.       И нравилось военным, особенно тем, кто имел долю там, стояли за ВПК. Бери посмотрел в сторону Винфорда и Юрия, видел, как те хмуро смотрят на него, будто бы понимают к чему все это будет вести. Сам же хаски подошел к ним, чтобы наконец-то оставить место для принятия закона.       Экран разделился на три части: плановая экономика с частично ограниченной частной собственностью, смешанная экономика и корпоративно-фашистская экономика. Пять минут отдавалось на прочтение основных постулатов, которые отстаивали новые законы.       А затем пришло время голосования. Юрий верил в свою победу, Винфорд тоже верил в свою победу, а Бери и вовсе надеялся, что именно он победитель благодаря своей речи и совершенно новому видению общества с экономикой. Время шло, нервы зашкаливали.       — Я выиграю, — произнес Бери.       — Это мы посмотрим… — лаконично произнес Винфорд.       — Нет, слишком… — Юрий не мог даже придумать дальше слово. — Хм… непонятно… И как ты хочешь примерить тех, кто никогда не пойдет на уступки?       — Посмотришь, это лучше, чем разозлить промышленников твоими революционными рвениями, — произнес смело Бери.       — Не думаю. Нам нужна и экономика, и благополучие других, — произнес Юрий.       — Нам нужна и экономика, и величие любой ценой, — произнес Бери.       — Хм, а ты что думаешь, Винфорд? — спросил Юрий.       — Что я думаю?.. — Винфорд улыбнулся. — Молчать, за умного сойду.       Голосование продолжалось. Тишина, которая только раздражала. Камеры продолжали снимать экран, на котором сейчас все больше и больше цифр. Еще немного времени, как подсчет голосов настал. Все надеялись на победу. Все надеялись на именно свой план.       Подсчет был завершен. Винфорд, Юрий и Бери стали смотреть в сторону экрана, а затем… Ликование. Неистовое ликование тех, кто находился справа. Тех, кто голосовал именно за этот вариант. Винфорд не говорил ничего, как и предупредил, а Юрий взялся за голову.       Бери же ликовал вместе с остальными, выходя вновь на сцену. Он поднял руки, как и остальные, радость зашкаливала, поэтому парламент должен был подчиниться новым законам, особенно экономическим. Победила корпоративно-фашистская экономика. Победила та система, которая завлекла промышленников.       — Вместе мы сможем возродить величие Королевства Акорн! — воскликнул Бери. — Все вместе!       Винфорд помотал головой, он не хотел в этом участвовать, только развернулся и вышел со сцены, чтобы сесть рядом со своими подвижниками. Юрий тоже не хотел ничего говорить, спустился, чуть ли не зарычал, когда садился рядом со своими. Результат расстроил.       — Да здравствует Королевства Акорн! — продолжал Бери. — Да здравствует Салли Акорн!       Юрий точно понимал, что будет, поэтому он уже готовился к самому худшему варианту, переговаривал тихо с остальными, что нужно еще больше пропаганды, чтобы не допустить немыслимого. Другие его коллеги тоже кивали, понимая, что худшее еще впереди.       Винфорд понимал, что к чему, понимал, что будет после этого, поэтому, несмотря ни на что, спокойно принял это, как должное. Почему не беспокоился? Потому что понимал, что в других законах, которые они должны принять в будущем, лидерство будет за ним.       Но самое худшее, что могло произойти уже произошло. То, что может быть разрушительным, хотя сейчас таким не кажется. То, что будет преследовать Королевство Акорн еще ни один год. Пока одни ликовали, то другие понимали плачевную ситуацию, ведь…

Из-за этого популярность мобианского фашизма в Королевстве Акорн возрастет.