ГОД НАЗАД
Гермиона трансгрессировала в неприметном переулке магловского Лондона. Осмотревшись, она надела капюшон мантии и вышла на оживленную улицу. Маглы суетливо бегали по заснеженному тротуару, не обращая на нее никакого внимания. Близилось Рождество. До места назначения Гермионы было буквально пара шагов. Отец направил ее забрать посылку от союзников с Польши, предусмотрительно отправленную через магло-почту. Ведь вряд ли противоборствующая сторона могла бы подумать, что лютый враг маглов станет пользоваться их средствами обмена посылками. Так и оказалось. Уже четвертый год Люциус Малфой лютовал и недоумевал: как, завладев всеми совятнями в Англии, ему так и не удалось отрезать Темного Лорда от поставок темномагических артефактов для войны из других стран. «Чего-чего, а ума моему отцу не занимать», — ухмыльнулась юная Реддл и, смахнув с плеч снег, вошла внутрь знания. Отстояв небольшую очередь в душном отделении магло-почты, она наконец-то получила заветную коробку. Та была легкой, как перышко, будто внутри совсем ничего не находилось. Но это лишь обманка. Гермиона развернулась к выходу с чувством удовлетворения почти что успешной миссии — оставалось лишь трансгрессировать обратно домой. Но не успела она сделать и пары шагов в сторону двери, как замерла на месте. Ее рука дернулась к палочке, спрятанной в кармане плаща. В глазах застыла решимость к действию. На пороге магло-почты стоял Драко Малфой. Казалось, он был удивлен не меньше. Его рука так же крепко и наготове удерживала древко. Никто из них не решался начать бой первым. Прошла секунда. Вторая. Третья. Ничего не понимающие маглы без опаски входили и выходили из здания, дивясь странным персонам, замершим с веточками дерева прямо посреди почты. Одни крутили пальцем у виска, другие полагали, что это некий перфоманс. Спустя, казалось, вечность Малфой вдруг сказал: — Мы можем разнести с тобой тут все. И, скорее всего, никто не уйдет живым, включая нас самих. Или можем сделать вид, что не видели друг друга. Массовый «Ступефай» на маглов — и каждый трансгрессирует своей дорогой. Гермиона поджала губы, сильнее стиснув палочку в руках. Предложение выглядело очень заманчиво, ведь у них с Драко были довольно веские причины оттягивать бой. Они знакомы с пеленок. Хорошие друзья, отчасти даже семья. Люциус — ее крестный. Поэтому, даже в период агрессии между их отцами, Гермиона не могла сказать, что испытывала хоть немного желания вредить Малфоям. Она быстро бросила взгляд на маглов и вздохнула. Что-то внутри подталкивало ее пойти на эту аферу. Не слабость. Нет. Благоразумие? Гермиона едва улыбнулась и кивнула. — Идет. Маглы на мгновение замерли, повисла тишина. Люди напоминали куклы, которых резко перестали дергать за путеводные ниточки. Вдруг помещение озарилось сизой вспышкой, раздался хлопок трансгрессии, затем второй, и магло-почта вновь ожила. Никто ничего не заметил; никто не вспомнит, что они здесь были. Почти никто. На скамеечке, возле окна, сидели два седовласых дедка в странных одеждах: они внимательно, неотрывно смотрели на место исчезновения юных магов. Один из них почесал подбородок, выглядя изрядно недовольным. Затем наклонился к товарищу. — Что, если у нас ничего не выйдет? — затараторил пожилой мужчина на ухо другому старику. Голос первого подозрительно был похож на голос Люциуса Малфоя. — Что, если они не пожелают пожениться? Что, если… — Хватит. А то мне уже начинает казаться, что ты вознамерился противиться перемирию, — одернул его второй старик с голосом Темного Лорда, и поправил стариковские лохмотья в районе колен. — Конечно нет! Но что, если ничего не выйдет? Вдруг их постоянных встреч не будет достаточно. Запретный плод, конечно, сладок, но нельзя же полагаться только на это, Том. — Мы и не будем полагаться, — загадочно произнес Реддл с лицом старца. В глазах Люциуса читался неподдельный интерес, поэтому он продолжил: — Легилименция творит поистине невероятные чудеса, нужно лишь уметь ей пользоваться: подкидывать ложные эмоции и события, тогда и никакой Империус не будет нужен. — Ты дьявол, — прошептал Малфой, ужаснувшись тому, на что готов пойти Реддл. — А ты знал, на что идешь.ПОЛГОДА НАЗАД
— Долго мы будем таиться, как Ромео и Джульетта? — буркнула Гермиона, натянув одеяло почти до носа. Они так долго лежали в кровати, что камин успел весь прогореть. — Ромео и кто? — сонно спросил Драко и забрался к Реддл под одеяло, обняв ту со спины. Палочки лежали прямо на тумбочке у кровати. Протяни руку — и в комнате вновь будет тепло, но никто из них не хотел нарушать ту идиллию, которая воцарилась между ними сейчас. Идиллию наслаждением компании друг друга, когда совсем неважно, что творится вокруг них, пока они рядом, пока они увлечены лишь одним. — Это из магловской литературы. Роковые влюбленные из противостоящих друг другу кланов. Гермиона развернулась лицом к Драко и нежно отбросила упавшие светлые локоны с его блаженствующего лица. Она улыбнулась. Драко улыбнулся ей в ответ, обняв ее еще крепче. «Всего год понадобился, чтобы соединить сердца. Любовь сама решает, кого и когда настигнуть», — подумала Гермиона, понежившись в сладких объятиях. — Так что с ними стало? — напомнил Драко, явно заинтересовавшись концом истории и попутно пропустив весь сюжет. Гермина печально усмехнулась. — Умерли, конечно же. Авторы часто не дают персонажам то, что те заслуживают после всех невзгод, которые они преодолели по их вине.СЕЙЧАС
Гермиона была невероятно красива в свадебном платье. Аккуратно уложенные локоны волнами ниспадали с полуприкрытых плеч, украшенных россыпью летних веснушек. Она в такт свадебному маршу Мендельсона вышагивала под руку со своим отцом мимо завороженных их процессией гостей. У многих в глазах стояли слезы, а кто-то хлопал и присвистывал — скорее всего, то были братья, которые решили выделиться из толпы. Мать в первом ряду пыталась спрятать красные глаза за веером, а отец по левую руку от нее улыбался как никогда — тот выглядел счастливым. Неимоверно. Гермиону это успокаивало. Но, пожалуй, недостаточно хорошо. Сердце по-прежнему стремилось выпрыгнуть из груди. С каждым шагом, приближающим их к свадебному алтарю, ей становилось все беспокойней. Все началось еще в доме. Только шагнув за пределы своей комнаты, Гермиона почувствовала дрожь. Ей вдруг стало неуютно, само нутро протестовало о присутствии здесь. На свадьбе. Мысли навязчивой канонадой убивали последние клетки спокойствия. На Гермиону обухом навалились тревожные вопросы, заставляющие замедлять шаги. Страх опускался на плечи. Ужас постиг ее впервые в жизни: Гермиона не знала на что-то ответа. Верно ли она поступает? Суженый ли ожидает ее подле алтаря? Не слишком ли она поторопилась, ставя отцу ультиматум, чтобы выйти замуж так скоро? Может, это лишь вскружившая им голову влюбленность? Вдруг это не любовь? А еще Антонин… Зачем он вернулся? Гермиона попыталась отмахнуться от мыслей и насладиться моментом. Скорее всего, это попросту мандраж, который обычно заставляет людей отвернуться от своей судьбы в самый важный момент. «Но вдруг в моем случае это не мандраж?» — вопрос подсознания взбудоражил мурашки на затылке. Она решила отвлечься. Вспомнить, ради чего все это. Воскресила в памяти встречу с Драко на магло-почте. Вспомнила, как их свело в заброшенном здании после битвы. Вспомнила первые подаренные им цветы — то были лилии. Вспомнила их первый поцелуй… Не успела Гермиона опомниться, как уже стояла напротив Драко, а их руки были переплетены вместе магическими золотистыми нитями. Жрец заканчивал свою речь, его голос напоминал мед: тягучий и жутко приторный. — Согласны ли вы, Драко Люциус Малфой, взять в жены Гермиону Меропу Реддл? Драко тепло улыбнулся Гермионе, но та не ответила тем же. Не смогла. Реддл по-прежнему не могло отпустить чувство неправильности всего, что сейчас происходило. Будто подсознание пыталось до нее докричаться. Она постаралась спрятать взгляд от Малфоя, боковым зрением ища что-то в зале. Спасение? Но зачем ей спасение? Она на свадьбе, а не на казни. Гермиона не могла точно дать себе отчет, что она искала. Или, может, кого. Сердце в панике стучало уже в горле. — Согласен, — пропел одурманенный счастьем Драко. — Согласны ли вы, Гермиона Меропа Реддл, взять в мужья Драко Люциуса Малфоя? — монотонно задал Жрец аналогичный вопрос ей. Гермиона не сразу поняла, что обращались к ней, пока не почувствовала легкий удар от палочки жреца на руке. Сердцебиение заглушало почти все посторонние звуки. Она неуверенно взглянула на Драко — тот напоминал бриллиант на солнце, сиял так, что становилось не по себе. Он улыбался так искренне, так чисто, так открыто. Совсем не замечал ее смятения. А глаза искрились неподдельной, всеобъемлющей любовью. Гермиона почувствовала укол горечи в груди. Она не могла ответить ему тем же. Просто не могла. Мозг и сердце кричали о разном. Сплошная путаница. Будто оказалась в кошмаре. Глубоко вздохнув, она почти была готова дать ответ. Но, стоило Гермионе приоткрыть губы, в намерении попытаться выдавить из себя слова отказа, как ее заглушило жужжание заклинания, пролетевшего мимо нее. Прилетевшего точечно Драко прямо в сердце. Изумрудная вспышка Авады Кедавры озарила свадебный шатер. Искры отразились блеском в перепуганных глазах Гермионы. Ужас побудил ее отшатнуться, выпустив ослабевшие и отяжелевшие руки жениха из своих. Он свалился прямо ей под ноги. Его смерть была мгновенной. Но Гермиону не охватил шок от случившегося: из-за затянувшейся войны она видела смерть каждый день. Совсем другое заставило оцепенеть, опустившись на колени возле Малфоя. Она ничего не почувствовала, смотря на труп Драко. Точнее, боль от потери совсем не возжелала обуять ее. Та самая боль, когда разрывает на части, будто вырвали из груди нечто важное и ценное. Когда крик ярости рвется наружу, раздирая горло. Когда готов уничтожить любого, кого посчитаешь виновным. Ей же попросту было плохо и грустно, будто она лишилась старого друга. Но этого недостаточно. Недостаточно для того, чтобы сказать: «Я потеряла любимого человека». Пока Реддл стояла на коленях перед трупом бывшего жениха, пытаясь осознать произошедшее, гости вскочили со своих мест, выхватив палочки из карманов. Все присутствующие сразу признали смертельное проклятье, хоть то и не было выкрикнуто во всеуслышание. Началась суета, крики перемежались со всех сторон, каждый норовил оглушить или затоптать другого, видя в нем врага. Громче всех кричали Люциус и Нарцисса Малфой. Они ринулись в сторону уже бездыханного тела сына, но не успели даже коснуться его: сами замертво пали подле. Вспышки Авада Кедавры не стали останавливаться на семействе Малфой, прилетая с разных сторон шатра, будто атаковал легион. Все случилось быстро. Пали Лестрейнджи. Поттеры. Уизли. Все недруги Темного Лорда умирали один за одним, пока тот алчно улыбался, стоя округом подле дочери, отпихивая сбившихся с ног паникующих от нее прочь. Как же хорошо он умел притворяться, играя обеспокоенность. Играя удивление и растерянность, будто не он повинен во всем этом хаосе. Конечно же. Таинственный нападавший убил еще и не один десяток сторонников Лорда. Конечно же. Пали именно те, кто плохо справлялся со своей работой в последние годы. Конечно же. Убийца нацелился и на Темного Лорда. Конечно же. Промахнулся. Все закончилось так же быстро, как и началось. Выжившие покинули шатер, разбежавшись с кровавой свадьбы куда глаза глядят — вероятно, в свои безопасные норы. Порванный в суматохе тент уныло развевался на ветру. Сквозь прорехи виднелось пасмурное небо, мелкие капли дождя омывали цветы в саду. Внутри свадебного шатра не осталось никого, кроме семьи Темного Лорда. Миссис Реддл обеспокоенно бегала от сына к сыну, от внука к внуку, ища ранения, желая точно убедиться, что те живы. Том Реддл же с улыбкой хитрого лиса осматривал поле боя. Поле сегодняшней казни. Как же он гордился сейчас собой, выпрямившись во весь рост, не хватало только таблички: «Я король мира». Одной встречей он победил всех врагов и списал в утиль всех ненужных людей. Оставалось лишь малое: избавиться от Антонина, увы, но никаких свидетелей быть не должно. Но это все позже, успеется. Сейчас есть более важные задачи, например, убитая горем Гермиона. Том глубоко вдохнул пьянящий аромат победы и развернулся к дочери, предусмотрительно нацепив маску скорби. Глаза Темного Лорда расширились в удивлении: Гермионы не оказалось позади него. Том быстро осмотрел шатер, павших, шокированную и окрикивающую его семью, среди которых не было кудрявой копны волос в белом платье. Ее вообще здесь не было. Гермионы не оказалось и в поместье. На всей территории. Она словно испарилась.ДВА ГОДА СПУСТЯ
Поиски вновь не увенчались успехом. Все было тщетно. Гермиона бесследно исчезла, как и Антонин. Никто во всем мире не ведал об их местоположении. Ни единая душа. Темный Лорд скинул походный плащ на диван и устало расположился в своем кресле. В камине потрескивали догорающие поленья. На сердце висел камень беспокойства, который уже давно не желал покидать своего места. Том скрестил пальцы и облокотился локтями о стол. Прямо на уровне его глаз лежал конверт. Без адресата и получателя. Чистый неприметный пергамент. Он с надеждой открыл его. Внутри оказалось письмо от дочери. «Здравствуй, Отец. Прошу прощения, что так долго не давала о себе знать, вы с мамой, наверное, не находили себе места. Но… Мне, действительно, тяжело было начать это письмо. Даже невозможно описать, насколько тяжело. Слова на какое-то время покинули меня. Тягостно было хоть что-то сказать тебе, пускай и через посредника в виде бумаги. Потому что поначалу не было ничего, кроме злости и обиды, которые мое воспитание не позволило бы вылить на тебя, подобно нечистотам. Хотя, не буду отрицать, ты заслуживаешь такого. Я все знаю. Да, абсолютно все! Все, что ты сделал ради своего драгоценного величия. Несомненно, мне понадобилось время, чтобы осознать это. Собрать весь пазл по кусочкам и снять розовые — папа никогда не сделает что-то плохое для своей дочери — очки. Но я все же твоя дочь, истина нашла меня, несмотря на препирательства с моей стороны. Начало было положено именно на свадьбе, которую спланировал именно ты. Которую погубил также ты… Знаешь, мне действительно жаль Драко. Ведь из нас двоих любил только он один. Но не я, ни секунды, ведь мой разум одурманил именно ты. Люциус попросту не осилил бы такое. Ты тот самый великий кукловод. Хочешь знать, как я догадалась, что над моей головой изрядно поработали? Все очень просто, ты на моих глазах убил того, кого я не любила. Заставив прислушаться к чувствам, а не к тому, что мне целый год твердил разум. Мерлин. Это так жестоко с твоей стороны. Меня до сих пор мучают поддельные воспоминания и чувства. Но, дай угадаю, ты бы все подчистил — и дело с концом. Однако не успел… Я сбежала быстрее, чем позволила тебе вновь управлять моей жизнью, как того пожелаешь ты и только ты. Пап, тебя хоть раз в жизни терзали сомнения? О правильности того, что ты делаешь. О том, стоит ли жертва твоих целей? Просто задумайся. Ты затуманил мне разум, чтобы победить в войне. Ты заставил человека, который меня любит, убить жениха, которого подсунул мне ты же. И ты бы потом убил и его. Даже несмотря на то, что его люблю я. Что, если бы кто-то захотел поступить так с тобой и мамой? Просто задумайся. Прошу. Но ты скорее посчитаешь, что ситуации разные… Что ж, не знаю, что именно хотела донести до тебя своим письмом, ведь прекрасно знаю: вывод обо всем этом у тебя будет отнюдь не с принятием вины и раскаянием. Ты лишь решишь, что что-то упустил в своем гениальном плане. И я, с натяжкой, принимаю это. Принимаю тебя таким, какой ты есть. Но и тебе придется принять то, что я, можно сказать, улетела из гнезда, и ты больше никогда не сможешь впутать меня в свои планы. Просто знай, что я нашла свое счастье, пускай оно и отличается от того, которое выстроил в своих планах ты. Но это МОЕ счастье. Передай маме, что я ее очень сильно люблю. Пусть она знает, что ее дочь все же вышла замуж. По любви. И у нее есть внучка. Мы назвали ее Литория Джин Долохова. Возможно, однажды я решусь показать вам ее, решусь посетить дом вновь, но только не сейчас. Прощайте».