Светлейший

      По мере того, как лицо Смоллетта становилось всё мрачнее, пальцы Дэвида всё сильнее впивались в его колено. Свечи сияли ярче солнца и пылали тем же полуденным жаром, и духота стояла невыносимая. Сказывалась и непривычная обстановка. Александр не был большим знатоком религиозных тонкостей, но всё в католической церкви ощущалось чужим — повезло, что называется, подружиться с ирландцем. А сам ирландец стоял на возвышении, нетерпеливо дёргая ногой и поминутно облизывая пересохшие губы, растянутые в раздражающе счастливой улыбке.       — Мне больно, — тихим жестяным тоном произнёс Смоллетт.       Дэвид слегка ослабил хватку, но руку не убрал. Александр оглядел зал. Все гости, которые едва заполнили всего пару рядов, пристально следили за мужчиной у алтаря, хотя там пока не происходило ничего интересного.       В этот момент зазвучала музыка, дубовые двери распахнулись, и тощий старик, одетый с деланной импозантностью, с гордым видом повёл к алтарю девушку в белом платье самого немодного покроя. Смоллетт перевёл взгляд на друга-ирландца. Тот выпрямился. Александру показалось, что его волосы шевельнулись, словно на ветру, хотя в церкви по-прежнему было не продохнуть. А рука Дэвида по-прежнему сдавливала его колено.       — Увидит кто-нибудь, — с показным безразличием сказал Смоллетт.       — Главное, чтобы Грей не увидел выражения твоего лица, — энергичным шёпотом отозвался Дэвид. — Но он, к счастью, занят.       — Как же он об этом пожалеет…       Ногти Дэвида едва не проткнули ткань штанов. Александр болезненно поморщился.       — Опять ты за своё! — прошипел Дэвид.       Смоллетт прикрыл глаза.       — Не волнуйся, это в последний раз, — вздохнул он и перевёл взгляд на священника.       — …говорит сейчас или молчит навек!       — Если тебе так неймётся, эта пауза — для тебя, — тихо фыркнул Дэвид.       — Бесполезно. — Александр покачал головой. — Я и раньше говорил ему, но, как только мы сошли с «Испаньолы» на берег, он перестал меня слушать.       — Он любит её, — тихо сказал Дэвид.       Смоллетт повернулся к нему. Блики от сотен свечей мерцали в его темных глазах, словно звёзды. Сердце на секунду сбилось, и этой секунды хватило, чтобы Александр едва не задохнулся. Будто в первый раз.       — Но она-то его — нет, — беспомощно прошептал он.       — Это дело Грея.       — …Согласен ли ты, Абрахам Грей, взять эту женщину в законные жёны?       Обычно в такие моменты чудеса и случаются. Но Смоллетт не верил в чудеса. И в Грея уже тоже.       — Согласен, — ответил Грей. Александр с десяти ярдов слышал, как колотится сердце его друга. Грей перевёл взгляд на стоявшую рядом девушку. — Тысячу раз да.       — Идиот, — бросил Смоллетт в сторону.       Он надеялся, что Дэвид этого не услышит, но тот вдруг дёрнул его колено на себя, заставив его повернуться.       — Боже правый, Александр, сделай хотя бы вид, что счастлив за него!       — Может, позже, — устало пожал плечами Смоллетт.       Дэвид поднял руку чуть выше, на его бедро. Смоллетт вздрогнул от неожиданности, удивлённо вскинув брови, но тут же стиснул зубы, почувствовав, как пальцы Дэвида снова впились в его кожу.       — …Властью, данной мне Господом Богом, объявляю вас мужем и женой!       Александр устало вздохнул. По крайней мере, теперь он точно ничего не сможет сделать. Он аккуратно взял Дэвида за запястье и переложил его ладонь в свою. Их пальцы сплелись в замок. Краем глаза Смоллетт заметил, как Дэвид беспокойно огляделся. Александр сжал губы       — Забавно это, — выдохнул он.       Когда все гости начали вставать, им тоже пришлось подняться и расцепить руки. Но Смоллетт по-прежнему чувствовал, как костяшки пальцев иногда невесомо соприкасаются с тыльной стороной ладони Дэвида.       Грей повёл свою жену к выходу. Проходя мимо первого ряда, он бросил вопросительный взгляд на Александра. Тот осуждающе покачал головой и устало улыбнулся. Грей закатил глаза и тоже улыбнулся. Сердце Смоллетта сжалось от этой улыбки — такой до боли широкой и ещё более счастливой, чем в начале церемонии, которую не могло стереть даже его осуждение. Дэвид снова взял его за руку и предупреждающе сдавил.       — Ты просто… невозможный человек!       Смоллетт невольно ухмыльнулся. Судя по всему, Дэвид не смог придумать более серьёзного оскорбления. Смоллетт уже не злился ни на Грея, ни на его новоиспечённую жену, ни даже на себя. Всё, чего он теперь хотел, это поскорее попасть домой. И Дэвид шагал вперёд с такой скоростью, словно за ними гнались.       — Не делай вид, что только сегодня это понял, — бросил в ответ Александр.       — Я устал смотреть на твою недовольную физиономию! — Дэвид яростно взмахнул руками. — Всю неделю только и делаешь, что ворчишь и хмуришься, как будто конец света на носу!       — Это всё уже не важно, так что успокойся, пожалуйста.       Дэвид недовольно фыркнул и продолжил путь. Смоллетт прибавил шагу и, поравнявшись с ним, взял его за руку. Он услышал, как Дэвид тяжело вздохнул и сжал его руку в ответ.       — Я знаю, тебе важно счастье Грея, — он поднял взгляд на Александра, — как и мне, поверь… но что мы могли сделать, раз он ничего не желал слушать? И знаешь, — Дэвид снова опустил голову, прикрыв глаза, — я его в некоторой мере понимаю.       Смоллетт покрепче сжал его руку.       — Это другое дело, — серьёзно сказал он.       — Ты прав, у нас всё гораздо серьёзнее. Если кто-то узнает о наших отношениях, мы оба пойдём под суд. — Губы Дэвида тронула печальная улыбка. — Иронично получится. А что будет с Греем, когда он узнает правду? Ничего особенного не случится.       Александр сердито сдвинул брови.       — Да, ничего особенного, — фыркнул он с презрением, — он просто спрыгнет с причала.       Дэвид остановился и повернулся к нему. Он удивлённо приоткрыл рот, словно не ожидал услышать нечто подобное, и часто заморгал. Смоллетту показалось, что он едва сдерживает смех. Наконец Дэвид успокоился и зашагал дальше.       — Не смей об этом даже думать! — воскликнул он, взмахнув свободной рукой. — Грей парень сильный.       — Обычно да, — согласился Смоллетт, тоже немного успокоившись. — Но иногда он пьёт… — Он с тоской оглянулся на дом Грея, оставшийся позади. — И сегодня тоже.       — Брось, Грей даже пьяным не опустится до такого греха.       Александр усмехнулся:       — Кто бы говорил о грехах.       Дэвид снова остановился, но в этот раз резко, словно натолкнулся на что-то в сумеречной полутьме. Смоллетт напрягся, тут же пожалев о своих словах. Взгляд влажных глаза Дэвида заставил его судорожно вдохнуть. Его шутка не была безобидной, но он, как всегда, понял это слишком поздно.       — Дэвид… я просто пошутил, — вздохнул он, стараясь говорить спокойно.       — Прекращай. У тебя отвратительно получается. — Голос Дэвида прорезал вязкий воздух, словно пуля, раскалив его ещё сильнее.       — Ты же знаешь, я не хотел сказать ничего дурного.       Губы Дэвида вытянулись в тонкую нить. Александр затаил дыхание.       Извиняться, не используя слово «прости», было давним талантом Смоллетта. Или скорее убийственной привычкой. Его отец никогда не просил прощения ни у его матери, ни тем более у него самого. Возможно, считал признание вины слабостью. Став старше и пройдя нелёгкий путь осознания и принятия собственных чувств, Смоллетт многое понял об истоках своего характера, но ещё не научился вовремя пресекать его внезапные всплески. Но счёт за них не заставлял себя долго ждать.       — Как же я устал от этого твоего «ты же знаешь»! — воскликнул Дэвид, выпустив его руку. Смоллетт вздрогнул. — Разумеется, я знаю, но каждый раз слова, над которыми ты плохо подумал, разрывают мне сердце.       Он отступил от него на шаг и продолжил путь с таким видом, словно они друг друга не знали. Александр догнал его одним стремительным рывком, схватил за плечи и развернул к себе.       — Прости меня, — привычным жестяным тоном проговорил он, даже не попытавшись смягчить его. — Я… Я люблю тебя, и мне плевать, как люди это назовут.       Дэвид тяжело вздохнул, но перестал хмуриться.       — Тебе на всё плевать, — пожал он плечами.       — Вовсе нет! На тебя — нет.       Александр наклонился к нему. Дэвид позволил их лбам соприкоснуться, затем поднял руку и положил ладонь на его шершавую щёку. Смоллетт тяжело вздохнул и устало закрыл глаза. Затем услышал тихий смешок Дэвида. Его пальцы скользнули Александру на подбородок.       — Сколько я тебя знаю, ты всегда загадываешь самое худшее, — нежно произнёс он.       — Зато никогда не бываю разочарован, — тихо отозвался Смоллетт.       — Но откуда ты знаешь, что их брак не будет счастливым? Грей славный парень, может, однажды Луиза это поймёт и искренне его полюбит.       — С чего бы? — Смоллетт презрительно скривился. — Она не оценила его раньше, почему должна теперь? — Он отстранился от Дэвида и многозначительно дёрнул бровью. — Ах да, может, его доля сокровищ ей в этом помогла?       Дэвид устало опустил плечи, слегка наклонив голову на бок.       — Александр, перестань, — сказал он тем утрированно мягким тоном, не терпящим никаких возражений. — У тебя был шанс переубедить его, но он не послушал. Так или иначе, теперь уже ничего не сделаешь.       Смоллетт кивнул. Он и сам это знал.       — Тогда пойдём скорее домой, — сказал он, переложив руку Дэвида со своего лица себе в ладонь. — Всё, чего я сейчас хочу, это остаться с тобой вдвоём.       Дэвид снова улыбнулся, и Смоллетту правда ничего больше было не надо.       Между городом и холмом, на котором стоял дом Александра, пролегала небольшая низина. Море в ней с приливом заходило на сушу гораздо дальше, чем в любом другом месте на побережье. Летом, когда ночи были теплее, Дэвид любил на этом участке пути снимать туфли и идти босиком по залитой солёной водой траве. Смоллетт каждый раз ворчал, что он простудится, но Дэвид лишь смеялся и пускался бегом. Теперь же, когда дело близилось к осени, они обходили это место по сухому, но как только тропа, ведущая из Бристоля к мысу, начинала спускаться, Дэвид всё равно переходил на бег, а Смоллетт считал своим долгом его поймать. Тогда уже он сам начинал беспокоиться за плечо Александра, которое уже давно зажило. Смоллетт обожал такие моменты — никто в жизни не заботился о нём так, как это делал Дэвид.       Едва он отпустил его руку и прибавил шагу, как бы невзначай, словно на самом деле не планировал снова затеять эту игру, как Смоллетт сделал несколько стремительных прыжков, догнав Дэвида, и снова схватил его за руку. Дэвид засмеялся, когда порыв встречного ветра подхватил их, словно желая поднять в воздух, и волосы Александра взлетели вверх, как паруса. Они спустились в низину, почти не чувствуя ног, и, как только замедлили шаг, Смоллетт обхватил Дэвида за талию и закружил над землёй. Дэвид вскрикнул от неожиданности, затем снова расхохотался, крепко обхватив его за шею.       — Как плечо? — с усмешкой задал он контрольный вопрос.       — Перестаёт болеть, как только ты к нему прикасаешься, — прошептал Александр, зарывшись носом в складки его камзола и вдыхая пряный запах табака.       — Сейчас я его не трогал.       — Разве?       Дэвид выпустил его из объятий и безучастно поднял руки. Смоллетт усмехнулся.       — Вот уроню тебя, и будешь знать, — с напускной строгостью сказал он.       — Тебе надо быть осторожнее, — парировал Дэвид, мягким движением давая понять, что хочет снова встать ногами на твёрдую землю.       — Брось, Дэвид, — печально вздохнул Смоллетт. — Не напоминай мне, что теперь я стал совсем беспомощным.       — Я этого не говорил.       — Но это…       Дэвид не дал ему договорить, резко притянув к себе за воротник и накрыв его губы нетерпеливым поцелуем, словно ждал этого целый день. Это была вторая причина, почему Смоллетт так любил это место дороги домой — дела по хозяйству о себе ещё не напомнили, а все, кто мог им помешать, уже остались далеко позади.       Они преодолели крутой подъём на холм, затем подъём по лестнице в спальню на втором этаже, а после — короткий, но замедленный лихорадочным скидыванием одежды путь от двери до постели. Ночная темнота, окутавшая комнату, наполнилась смехом, шорохом постельного белья и тихими стонами. А ведь утром Смоллетт проснулся с твёрдой уверенностью, что ничто его сегодня не обрадует. Впрочем, Дэвид любой сколько угодно паршивый день мог превратить в маленький семейный праздник. И таких дней в жизни Александра после возвращения с Острова было чертовски много — почти все.       Кроме тех, когда Дэвид уезжал домой.

*      *      *

      — Почему ты не хочешь переехать?       Руки Дэвида, подошедшего сзади, обвились вокруг талии Смоллетта, и холодный ветер с моря тут же стих. Серое небо превращало воду в ртуть, сухая жёлтая трава тихо шуршала под их ногами, палые листья кружили над землёй в своём последнем танце. Смоллетту тоже пришло время ненадолго проститься с Дэвидом.       — Я ведь тебе уже объяснял, — хрипло отозвался Александр.       — В Блэк Хилле тоже есть море.       Смоллетт устало пожал плечами.       — Это… другое море, — проговорил он, безнадёжно покачав головой.       Он и правда уже объяснял Дэвиду, почему Бристоль так важен для него — именно эта тихая гавань, именно этот холм с маленьким кирпичным домиком, который словно зеркало отражал маяк на противоположном краю бухты, именно эти городские огни вдалеке. За те сорок лет, что Александр прожил здесь, пейзаж ничуть не переменился, и Смоллетту не хотелось бросать родные края, раз в этом не было крайней необходимости.       Но Дэвид за два с лишним года их отношений так и не смог с этим смириться.       — И в чём же разница? — со вздохом спросил он.       Этот вопрос он тоже задавал не впервые. Смоллетт нахмурился.       — Перестань, Дэвид, — отчеканил он. — Если ты не можешь понять мои чувства, просто прими на веру.       Руки, обнимавшие Александра сзади, вздрогнули. Повисла недолгая пауза.       — Я просто хочу знать, — наконец произнёс Дэвид, — действительно ли дело в чём-то, чего ты не можешь объяснить, или всё-таки во мне.       Александр повернулся к нему и внимательно вгляделся в его лицо. Дэвид смущённо прятал глаза. Смоллетт вздохнул и прижал его голову к груди.       — Дэвид, — серьёзно проговорил он, — быть с тобой — всё, чего я по-настоящему хочу… — он замолчал на секунду, — но я не могу так запросто уехать из города, в котором прошло всё моё детство и в котором я впервые вышел в море.       «И в котором познакомился с тобой». Этого Смоллетт почему-то решил не говорить. Дэвид беззвучно вздохнул.       — Я понимаю, ты будешь скучать, но иногда, чтобы начать новую жизнь, нужно сжечь мосты в старую. Сколько можно с грустью смотреть на корабли, уходящие в море без тебя?       — Пока не умрёшь. Прости, Дэвид, я слишком стар, чтобы открыться переменам.       — Тебе сорок два.       Они оба тихонько усмехнулись, но затем Смоллетт продолжил всё тем же серьёзным печальным тоном:       — За два года отставки я постарел гораздо сильнее. Из-за раны ничего делать не могу. Иногда мне кажется, что я так и остался на острове Флинта…       Дэвид поднял голову и виновато поджал губы.       — Как же я мог бросить тебя там, — прошептал он.       Александр устало закатил глаза и невольно улыбнулся.       — Перестань, Дэвид, ты и так делаешь слишком много.       — Явно недостаточно.       Смоллетт приподнял его голову за подбородок и поцеловал прежде, чем Дэвид успел что-то предпринять. Тот постепенно расслабился, отвечая на ласки солёных растрескавшихся губ. Когда они наконец оторвались друг от друга, Дэвид крепко обнял Александра за шею.       — Возвращайся скорее, — ласково сказал Смоллетт после этого и лукаво улыбнулся. — Может, я так по тебе соскучусь, что передумаю.       — Вряд ли ты сможешь скучать по мне больше, чем по морю.       «Ты моё море», — пронеслось в голове Александра. Он часто говорил это Дэвиду, когда тот спрашивал, не скучает ли он по работе. Он вздохнул и вытащил из кармана небольшую деревянную шкатулку.       — Грей просил передать это Джиму, — пояснил Смоллетт в ответ на вопросительный взгляд Дэвида и тихо усмехнулся. — Надеюсь, там нет ничего опасного.       Дэвид бережно взял шкатулку обеими руками и настороженно посмотрел на Смоллетта.       — Почему Грей попросил тебя? — глухо поинтересовался он.       Александр непонимающе нахмурился и пожал плечами.       — Не знаю, решил, наверное, что я с тобой поеду.       — А почему он так решил?!       Несколько секунд Смоллетт внимательно разглядывал его напряжённое лицо, а затем едва не рассмеялся.       — Дэвид… — начал он с успокаивающей улыбкой.       Но тут Дэвид отвернулся к морю, и у Александра пропало всякое желание что-то ему говорить. Ветер трепал полы его пальто, по складкам на тёмной ткани гуляли тусклые серые блики, словно соль из воздуха оседала на одежде. Дэвид казался таким холодным и одиноким, будто всю жизнь простоял у этого обрыва, прислушиваясь к шуму прибоя. Александр приобнял его за плечи.       — Есть ли хоть малейшая вероятность, что он мог догадаться? — Голос Дэвида звучал как будто из глубины тумана.       — Он до сих пор не понял, что его брак — всего лишь игра одной жестокой, эгоистичной, алчной…       — А может, я был прав, и у них всё сложилось?       Александр печально вздохнул. Был бы рядом с ними Чарли Тайлер, рыбак из города, он бы загадочно ухмыльнулся. Но Дэвид не был с ним знаком, а Смоллетту не хотелось его расстраивать.       — Хотелось бы верить, — угрюмо отозвался он. Слов, сказанных о Луизе, он назад не заберёт. — В любом случае, Эйб не тот, кого нам следует бояться.       Дэвид немного расслабился. Он и сам понимал, что Грей не причинит им вреда — что-то жестокое ему бы и в голову не пришло.       Они снова коротко поцеловались, затем Дэвид подобрал с земли свой саквояж, махнул на прощание рукой и направился по каменистой тропке в город. Смоллетт собирался его проводить, но день стоял ветреный и холодный, как и все октябрьские, так что Дэвид сам упросил его остаться дома. Александр ещё долго наблюдал с холма за маленькой тёмной фигуркой, стремительно удалявшейся от него, затем наконец вернулся в тепло. Ближайшую неделю его будут греть только огонь в камине и светлые воспоминания.       Едва Смоллетт забрался в постель, как внизу забарабанили в дверь. Александру даже не пришлось прислушиваться, чтобы убедиться в том, что это не сквозняк и не птица, врезавшаяся в дверь — стук был размеренным и настойчивым, словно плотник со злостью приколачивал на место отошедшую доску. Смоллетт устало застонал, зажёг только что потушенную свечу и спустился вниз. Всё это время стук не смолкал и не менял темпа.       Последний удар тяжёлого кулака врезался прямо ему в нос, когда он рывком распахнул дверь, намереваясь прямо высказать внезапному посетителю всё, что думал. Александр от неожиданности выронил подсвечник и отступил назад, потирая переносицу. Хрупкое пламя свечи тут же погасло.       — Извини, — раздался усталый голос Грея.       Смоллетт открыл глаза, мгновенно забыв о боли. Следующим, что он почувствовал, был резкий запах перегара. Александр удивлённо заморгал, внимательно оглядывая Грея. Тот облокотился плечом о дверной косяк и безжизненно склонил голову на бок. На нём была только лёгкая рубашка (Александру почему-то показалось, что это была та самая рубашка, в которой он вернулся из путешествия к Острову сокровищ два с половиной года назад) и грязные ободранные холщовые штаны (насчёт них Смоллетт был почти уверен). В руке он сжимал полупустую бутылку виски.       — Грей… — выдохнул Смоллетт.        В груди постепенно начал подниматься усталый гнев — так злятся на тех, за кого не несут никакой ответственности, но всё равно волнуются, как за родных.       — Не пригласишь? — с вызовом поинтересовался Грей и, не дождавшись ответа, оттолкнул его и вошёл в дом. — Подержи-ка.       Александр с презрением оглядел выданную ему бутылку.       — Какая мерзость, Эйб, — фыркнул он, вылил остатки содержимого на землю и закрыл дверь.       Грей обиженно уставился на него.       — Эй, ну я же просил подержать!.. — воскликнул он.       — Что с тобой произошло? — возмущённо спросил Смоллетт.       — Ничего, — пожал плечами Грей, будто этот вопрос его крайне удивил. Он прошагал в центр тёмной гостиной и плюхнулся на диван. — Хочешь загадку? — Смоллетт нахмурился и приподнял голову, и Грей, видимо, счёл этот жест за согласие: — Кто это: высокий блондин с каменной мордой и здоровыми ручищами, которые сегодня таинственным образом оказались на талии моей жены? — Он замолчал на мгновение. — И на бёдрах ещё. И на… В общем, везде.       Александр выдохнул и сел рядом с ним. Тусклая догадка опередила рассказ Грея всего на минуту, так что Смоллетт вовсе не удивился. Тем более он давно ожидал чего-то подобного.       — Очень… красочное описание, — кивнул он, лихорадочно подыскивая более подходящие слова.       Грей разразился тяжёлым пьяным смехом.       — Я даже не старался, — отмахнулся он.       Смоллетт глубоко вдохнул. Но прежде, чем он успел открыть рот, рука Грея с нажимом опустилась на его плечо, заставив настороженно обернуться. Смех его стих так же внезапно, как и начался. Комнату освещал лишь холодный лунный свет, и глаза Грея сверкали во мраке, как две серебряные монеты. Смоллетт едва сдержался, чтобы не обнять его так крепко, как никогда не обнимал даже Дэвида — просто потому, что ничего другого придумать не смог.       — Правильный ответ, — продолжил Грей низким загробным голосом, — Чарльз Рональд Тайлер. А теперь у меня к тебе личный вопрос. — Его рука ещё крепче сжала плечо Смоллетта. — Скажи мне, дружище… ты что-нибудь знал?       Смоллетт судорожно вдохнул. Голос Грея дрожал, словно кто-то его душил. Александр сердито сдвинул брови.       — А если бы я тебе рассказал, ты бы меня послушал? — фыркнул он. — Ты никогда меня не слушаешь.       Рука Грея ослабла и сползла с его плеча.       — Да я и ни в чём тебя не обвиняю, — тихо, почти шёпотом отозвался он и пожал плечами, опустив голову. — Я так, для справки…       В комнате снова воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь тихим хрипом из груди Грея. А Смоллетт почувствовал, как пламя стыда заливает его лицо.       — Эйб, я… — виновато начал он.       — Не надо, — отмахнулся Грей.       Смоллетт послушно замолчал. «Будь рядом Дэвид, он бы мигом придумал, как его успокоить», — с тоской подумал он. Только у него мелькнула эта мысль, как Грей медленно повалился на диван и уткнулся лицом в подушку. Александр затаил дыхание. Тихие всхлипы Грея непонятно откуда взявшимся эхом разносились по дому, ветер с улицы вторил им волчьим воем. Александр прижал ладонь к лицу. Он хотел погладить Грея по спине или как-нибудь ещё напомнить ему о своём присутствии — показать, что он рядом и здесь же и останется до скончания веков, — но так и не решился. Одной из черт, которые он в себе ужасно ненавидел, было абсолютное неумение поддерживать тех, кто много для него значил.       — Эйб, послушай… — неуверенно подал голос Александр, всё-таки коснувшись плеча Грея кончиками пальцев, — может, ты не так понял?       Грей резко вскинул голову.       — Как это можно не так понять?! — У Смоллетта зазвенело в ушах. — Они гуляли по пляжу, смеялись, болтали о чём-то и, чёрт возьми, целовались! А потом… — Грей болезненно скривился. — Потом я ушёл.       По спине Александра пробежал неприятный холодок. Каждое сказанное Греем слово он чувствовал так, словно сам был на его месте. Впрочем, когда-то действительно был — так давно, что от тех времён остались лишь тусклые отблески, как будто таким дураком мог быть кто угодно, но только не капитан Александр Смоллетт. Но теперь боль за себя из прошлого и куда сильнее за Грея — одного из лучших людей, которых он знал — пробрала его до кости.       — Боже, Эйб…       — Что я не так сделал?..       Грей, казалось, не особенно рассчитывал на ответ. Он прятал лицо в подушку, вжимая голову в плечи, словно пытался плечами закрыть уши, всё его тело била крупная дрожь. И Александр понятия не имел, что ему делать. «Так или иначе, он не будет страдать вечно», — успокаивал он себя. В этот раз ему хватило ума не произнести этого вслух. Смоллетт всё же положил руку Грею на плечо и как смог ласково провёл по его спине.       — Ты ведь предупреждал… — простонал Грей в ответ. — Ты прав, я никогда не слушаю… — Он вдруг рвано усмехнулся. — Ты, наверное, гордишься собой…       Лицо Александра снова вспыхнуло, но на этот раз от резкой злости. И с желанием сказать Грею что-нибудь острое и ядовитое он справиться не сумел:       — Каждый в городе знает, что твоя жена спит с этим идиотом, так что ничего удивительного в том, что и я догадался, нет. И я…       Он замолчал так же внезапно, как и начал эту речь. Грей у него под боком замер, словно носовая фигура, и, казалось, даже перестал дышать. Он испуганно повернулся к нему и с горечью отметил, что добился своего — в круглых глазах, выглядывавших над краем подушки, блестели слёзы. Смоллетт тяжело вздохнул.       — Прости меня, — тихо произнёс он, забравшись на диван с ногами. — Знаешь, тыкать тебя носом в то, что я предупреждал, мне даже в голову не приходило, и я совсем не горжусь собой, особенно потому, что мне совершенно нечего тебе сказать.       — Можешь для начала хотя бы не оскорблять меня. Сам знаю, что дурак…       Смоллетт устало вздохнул. Одно он в жизни хорошо умел — командовать. И теперь он решил, что пришло время взять ситуацию в свои руки.       — Значит так, слушай меня внимательно. — Александр схватил его за плечи и развернул к себе. Подушка с тихим шорохом выскользнула из ослабевших рук Грея и шлёпнулась на пол. — Или ты сейчас успокаиваешься, я развожу камин и мы сидим как культурные люди, или выметайся из моего дома и иди жалуйся кому-нибудь другому.       Его голос звучал мягко и спокойно, как у Дэвида, и этой интонацией Смоллетт действительно гордился.       Грей молча смотрел на него, широко раскрыв опухшие глаза. Наконец он глубоко вдохнул и скинул руки Александра со своих плеч.       — Ублюдок, — проворчал он. Смоллетт лишь устало закатил глаза — в последнее время Грей, когда напивался, обращался к нему так непозволительно часто. — Этот дом не только твой.       Холод снова прошёл по телу Смоллетта, на этот раз проникнув глубоко под кожу, заморозив кровь в жилах и выбив из лёгких весь воздух.       — А чей же ещё? — прохрипел Александр, заставляя себя смотреть Грею в глаза.       Тот лишь обиженно фыркнул.       — Ой, заткнись, я знаю, что Ливси живёт с тобой, — отмахнулся он и, подняв с пола подушку, снова прижал её к груди. — И когда он вернётся, я всё ему про тебя расскажу.       Смоллетт замолчал. Удивительно, как Грей не увидел фальши в поведении своей жены, но сумел так запросто раскрыть тайну их отношений с Дэвидом…       И принять их так, словно не было в них ничего неправильного. Сердце Смоллетта уже в который раз за вечер сжалось от тоски. Почему же у них с Дэвидом всё сложилось хорошо, а у Грея нет?..       — О, поверь, он будет на моей стороне. — Смоллетт попытался усмехнуться.       — А вот и нет. Он тебя, конечно, любит, но от профессиональных привычек так просто не избавишься.       По затылку Александра прошла волна мурашек. Так странно было слышать это «любит» из уст кого-то непричастного, кто за всё время их дружбы ни разу и вида не подал, что знает больше, чем должен. Кого-то, кто, оказывается, всё это время был гораздо ближе, чем Смоллетт мог предположить.       — Эйб, пожалуйста, успокойся.       — Я не могу…       Грей медленно сжался в тугой клубок, спрятав голову между колен. Смоллетт снова вздохнул и почему-то улыбнулся. Он положил руку на дальнее плечо Грея и мягко потянул его к себе. Затылок Грея ткнулся ему в бок.       — У меня же кроме неё вообще ничего не было, — прошептал он. — Как я теперь буду?..       — А как же Шон?       Грей выпрямился.       — Если ты пытался меня успокоить, то у тебя не вышло, — сказал он в полный голос, и Смоллетт почему-то поморщился. — Он ещё маленький совсем, даже не говорит ещё, а когда подрастёт — что я ему скажу? Что мы с Луизой ему скажем? Это ведь и её сын тоже. — Он отвернулся и добавил тише: — А вот мой ли — это уже вопрос…       — А я и не сказал, что будет легко, — пожал плечами Смоллетт. — Я только хотел напомнить, что тебе есть, ради кого жить дальше.       — Это я и без тебя помню. Шон вообще единственная причина, по которой я всё ещё жив.       Александр вздрогнул. После свадьбы Грея его голова была полна самых неприятных мыслей, но Дэвид их тогда с лёгкостью отогнал. Однако выходит, опасения Смоллетта были не так уж напрасны…       — Эйб, ты что!.. — выдохнул он, схватив Грея за запястье.       — Заткнись! — Грей с неожиданной яростью выдернул руку. — Я не собирался ничего… просто… мне нужна помощь. Я не знаю, что дальше делать.       — Для начала тебе стоит успокоиться и поспать.       Пару секунд Грей молчал, затем согласно кивнул, но с места не сдвинулся. Тогда Смоллетт встал с дивана и протянул ему руку.       — Идём, я тебя провожу.       Грей ответил не сразу.       — А можно… — Он прочистил горло и поднял голову, каким-то образом умудряясь всё равно не смотреть Александру в глаза. — Можно я с тобой останусь?       Смоллетт удивлённо вскинул брови.       — Ну, Шон с Луизой, всё в порядке будет, а я… так не хочу домой… — Грей снова прижал голову к коленям.       Смоллетт понимающе кивнул. В какой-то степени это был его долг.       — Если обещаешь не выть, — предупредил он с ободряющей улыбкой.       Грей наконец встретился с ним взглядом и тоже робко улыбнулся.       — А хныкать можно?       — Если тихо, то да.       Грей поднялся с дивана. Пару мгновений он, покачиваясь, стоял напротив Смоллетта, затем окончательно потерял равновесие и упал прямо на вовремя подставленные руки Александра. Тот потянул его к лестнице и с большим трудом затащил на второй этаж.       — Ложись здесь, — сказал он, когда они вошли в спальню.       — Это же… твоя… то есть… ваша… — неуверенно протянул Грей.       — Не переживай, бельё чистое, — фыркнул Смоллетт. «Почти», — мысленно добавил он.       — А ты? — несколько запоздало обеспокоился Грей, уже лёжа в постели.       — Да уж найду как-нибудь, где устроиться в собственном доме, — усмехнулся Смоллетт, открыв на секунду окно.       Холодный ветер обвил его шею, живо напомнив, как утром Александр стоял на склоне холма и Дэвид обнимал его сзади. Как бы он хотел снова утонуть в тепле его рук или хотя бы в этих воспоминаниях, но мысли всё равно упорно возвращались к печальному образу Грея — он был словно фарфоровая кукла, всегда казавшаяся такой крепкой и твёрдой, но всего одно неосторожное движение раскололо её на мелкие кусочки. «Ничего, — строго сказал себе Смоллетт, — всё склеится. Я пережил не одну измену, а он весёлый — справится и подавно».       На пороге комнаты он вдруг обернулся.       — Эйб, слушай…       Смоллетт замолчал, смущённо поглаживая шею. Он понятия не имел, как сформулировать вопрос, да и хотел ли он на самом деле что-то спрашивать. Лёгкая улыбка снова заиграла на его губах.       — Спасибо за понимание, — тихо сказал он.       Грей встретил его слова гробовым молчанием. Александр насторожился.       — Эээ… тебе спасибо, — неуверенно пробормотал Эйб. — А… мне за что?       — За нас с Дэвидом.       — Ты так го-… Ааа, понял…       Смоллетт тихо засмеялся. А Грей снова замолчал.       — Ну, — продолжил он наконец, — главное — чтобы хорошо было.       Улыбка сползла с лица Александра. Грей был таким с самой их первой встречи — слишком… простым, чтобы что-то додумывать. Эйб всегда видел вещи такими, какими они казались внешне. Поэтому он так радушно принял их любовь. И поэтому же не заметил подвоха…       Смоллетт на мгновение испугался, что последнюю мысль озвучил вслух, потому что Грей, словно в ответ на неё, натянул одеяло на голову и, сжавшись под ним в комок, снова едва слышно застонал. Смоллетт стиснул зубы — не хотел он опять его расстраивать.       — Эйб, это всё… — Он тяжело вздохнул и переступил порог. — Спокойной ночи, дружище.       Он тихо затворил дверь и спустился вниз.       Вечерняя роса на умирающей траве превратилась в первый иней. Смоллетт не потрудился накинуть пальто — то ли поленился, а то ли хотел разделить с Греем окутавшее его чувство одиночества, холода и страха. Свист ветра в каминной трубе был слышен даже с улицы. Над морем собирались тяжёлые свинцовые тучи.       В просвете между ними что-то сверкнуло. Александр перевёл взгляд туда и в последний момент успел увидеть мерцающий хвост падающей звезды, который тут же скрылся в дымке облаков. «Чудо», — с презрением фыркнул Смоллетт. Дэвид при виде звездопада каждый раз радовался, как ребёнок. Александр устало улыбнулся.       — Это всего лишь комета, — сказал он однажды Дэвиду, когда тот снова вытащил его из дома на холод, чтобы полюбоваться на звёздное небо.       Дэвид обиженно нахмурился.       — А ты, как обычно, испортил этот потрясающе романтичный момент, — хмыкнул он.       Усталость в его голосе звучала до обидного привычно, и Смоллетт решил срочно подарить ему что-нибудь взамен.       — Ну ты сам подумай, — сказал он, положив руки ему на плечи, — если бы это действительно звёзды падали, то как бы моряки могли ориентироваться?       Дэвид повернулся к нему и пожал плечами с тёплой улыбкой. Смоллетт нежно обнял его сзади.       Теперь он стоял перед всем этим бескрайним небом один. Если бы эта звезда действительно что-то значила!.. Александр вздохнул. Вот бы снова оказаться в том дне, когда «Испаньола» вернулась в родной порт, и удержать Грея от глупости… Это ведь тогда он снова встретился с Луизой и зачем-то сразу же рассказал ей про сокровища. Если бы только он смог предупредить его вовремя, когда ещё был хоть какой-то шанс…       Смоллетт прикрыл глаза и сложил ладони вместе, прижав кончики указательных пальцев к губам. Солёный ветер щипал кожу вязким холодом. Александр безнадёжно покачал головой и направился к дому. Только теперь он в полной мере осознал, что Грей полностью занял его постель (хоть она и предназначалась для двоих), так что придётся, похоже, устраиваться на диване. Ничего, завтра будет новый день, а утро вечера мудренее.       Уже поднявшись на крыльцо он вдруг замер. А что, если утром Грей проснётся таким же разбитым и потерянным, каким он был сейчас? Что, если не захочет ни в чём разбираться? Если решит, что ничто для него больше не будет иметь значения?.. Нос закололи слёзы, и Смоллетт зажмурился, сжав руки в кулаки. Оберегать это скопление веснушек от глупостей теперь стало его прямой обязанностью. И что бы ни случилось, он будет крепко его держать.       Входная дверь закрылась с тихим сквозным хлопком.       Смоллетт искренне не верил в чудеса. Но та комета сияла слишком уж ярко.