«Три мудреца в далекий путь ушли,
Чтобы узнать, чем светятся огни,
У той скалы, где скрыты хрустали,
Где близок свет и бесконечны дни.
И долго шли в страну, где вечны сны,
Длинны, как ночь, извилины-пути,
И, наконец, в лучах седьмой весны
Пришли, нашли, отчаявшись найти…»
— И… Что говорят советники? Ч-что они будут делать? — голос скользит, режет, колет собственное горло, Огнева откашливается. Пятна расплываются, Василиса тщетно пытается собрать себя, но не может. Слабость давит по самым черствым местам. — А что они могут делать? — Диана пожимает плечами, будто её это не касается. Будто не она Железноключница и не она одна из тех, кто отвечает за безопасность всего часового мира. — Говорят, что с нетерпением ждут, когда мы их спасем. — Многие думают, что все это делают Духи, чтобы усугубить ситуацию и помешать нам загадать желание, — заговорщески продолжал Ник. — И я, честно говоря, тоже. — А что, если это не они? — осторожно спрашивает Огнева, чуть ли не считая каждое слово. — В смысле, что, если проблемы продолжатся после цветения? — Не волнуйся, Василис, не думаю, — тепло улыбается Диана. Она, видимо, подумала, что Василиса в ужасе. В чем-то она права… — Даже если это Духи, после цветения они ничего не смогут сделать. — Не уверен, — возразил Ник, съедая кусок омлета. — Даже если и так, Духи найдут способ насолить нам. Мне очень сильно не нравится, что старшие приняли предложение Астрагора. — Мне тоже, — хмуро поддакнула Фрезер. — Но если взрослые согласились, значит, у них были на то причины. Василиса фальшивит. Очень серьезно. В голове бьётся мутная вода памяти в вперемешку с мыслями, выливаясь из черепной коробки. Посмотри, что ты натворила! Что ты наделала?! Разве они заслуживают смерти? Без тебя Эфлара падёт, но ты не волнуйся, маленькая лисичка, этого ты не увидишь, не доживешь. — Не уверена, что эти причины не могут нам помешать, — Огнева нервно теребанит пальцами по столу. — Я боюсь, что часовщики с радостью пожертвуют несколькими детьми ради спасения целой планеты. Не думали, что нас специально оставили на растерзание Духам? Да, глупая, и на твое растерзание тоже. — О чем ты говоришь? — Ник недоуменно крутит вилкой отрезал еще кусочек. — Вы вообще думали, почему выбрали нас? — Василиса много размышляла об этом после коронации. После всех приключений, она была уверена, что все это было запланировано, возможно, еще до их рождения. — Здесь выбраны не просто дети, нет… А дети одних из самых влиятельных людей мира. И при этом, они из неполных семей, практически сирот, о которых никто не будет горевать. Не кажется вам это странным? — Честно говоря, я тоже об этом думала, — Диана греет руки об стаканчик с чаем. — И это на самом деле очевидно. Никто в здравом уме не будет жертвовать своими детьми. — Нас выбрали скорее всего еще задолго до того, как все это началось. Даже меня, — Огнева качает головой, звон в ушах усиливается. Где же Фэш… — Я думаю, что нас выбрали для чего-то более важного, чем просто спасение планеты. — Что ты имеешь ввиду? — встрепенулся Лазарев, доедая свою порцию. — А то, что если бы нас собрали просто для спасения планеты, то и на шаг бы не отпустили в сторону. Еще и это стихотворение, — Огнева вздорогнула, зажмурившись. Звуки вокруг постепенно смывались в одну большую смесь. — После цветения начнётся самое веселье. Нас словно подопытных кроликов заставят искать Расколотый Замок. Диана хмурится, выражение ее лица меняется на подозрительное. Огнева кусает себя за язык, что сейчас сдавал ее с потрохами. — Василис, ты не обижайся конечно, но такое чувство, что ты подозрительно много знаешь. Гораздо больше, чем показываешь. В чем дело? Ты что-то нам не рассказывала? Огнева похолодела. Вот черт… Она и забыла, насколько Диана проницательная. Глупо, Огнева, глупо для тебя так прокалываться открыто, в угоду своих потребностей к забытию. Роль умной сучки тебе явно не к лицу в этом времени. Срочно нужно было выбираться, но это затруднительно, все тело начало просто отказывать. — Я пытаюсь понять происходящее вокруг, как и вы, — огрызается, осознанно. Ей действительно противно от этого, но поделать ничего не могла. Сама зарыла себя в яму и выбираться из нее самой же. — Я на краю гибели, дышу еле-еле, в ужасе, а вы ещё и подозреваете меня в чем-то. Спасибо, Диана, большое, за поддержку. — Василис, ну подожди, мы же… — Ник пытается уладить конфликт, однако поздно, Василиса уже встала из-за стола. — Не надо, Ник. Я уже все осознала. Прошу прощения, я слишком слаба, мне нужно вернуться в домик. Приятного аппетита, — холодно проговорила Василиса и скрылась за дверьми. Девочка обречённо выдохнула. Вот тебе и встретилась с друзьями. Сама спровоцировала по неосторожности, устроила спектакль, ещё и поссорилась по своей воле. Страйк, просто молодец, Огнева! Приняла на себя удар Дианы, по сути, время циклично, и не любит, чтобы что-то существенно изменялось. Ты стала ещё и козлом отпущения. Только тошнота не давала Королеве долго раздумывать. Стоило вообще скрыться от глаз и проблеваться вдоволь. Если кто-то увидит черную кровь, проблем не оберешься. Возле столовой столпились кучки подростков по интересам, которые жужжали, действуя рыжеволосой на нервы. В лицо подул спасительный прохладный ветерок, дышать стало легче. Василиса тихо спустилась с лестницы и пробралась сквозь толпу. Она умела быть незаметной, когда это требовалось. Огнева благодарила всех богов, что среди этих детей не было Инги, иначе она еще бы и с ней пришлось разбираться. На очередном повороте ее резко окликнули. Василиса обернулась. На встречу ей бежал расстрепанный Фэш, который в руках держал две целых закрытых пачек и стеклянную баночку с чём-то ещё. — Василиса! Ты совсем что ли оглохла? Я бежал к тебе ещё со столовой. Ты почему так быстро ушла? — Фэш буквально сунул этот набор медицинского работника ей в руки, и Василиса с удивлением обнаружила, что во второй пачке лежала вата, а бутылке — этиловый спирт. — Я знаю, что для уколов нужно ещё и это, — робко пробормотал Драгоций, смущённо улыбаясь. — Захватил, когда сбегал. Медсестра, между прочим, чуть меня не обнаружила. — С-спасибо. Мне… Стало хуже, я подумала, что мне будет лучше уйти из толпы, — ошарашенно говорит, конечности дрожат. Неужели через несколько минут ей может стать легче? — Ты мой спаситель! — Ты это… Выздоравливай. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Кого мне тогда называть шпионкой? — Фэш выдаёт улыбку, которая была отдалённо похожа на ту, что он дарил когда-то. С заботой. С неловкой нежностью. Василиса глупо улыбается. Улыбается так, что болят суставы и кружится голова. Так, как улыбалась ему когда-то. — Не волнуйся, нервы я тебе еще потреплю, — Огнева махает рукой и спешно убегает в сторону домика. Сердце глупо бьётся внутри, тепло разливается где-то в солнечном сплетении. Давно утраченное чувство вновь заполняет ее, от него хочется визжать, смеяться, летать, встречать рассветы и провожать закат, зажигать костры и сжигать в себе всю тьму. В ней текла юность. И плевать, что сейчас каждая клеточка тела изнывает от тихого проклятия, что пожирает ее. Плевать на Астрагора и канон. Она будет жалеть лишь обо одном. Что сейчас не обняла его, не ощутила ровного дыхания, стука сердца. Не ощутила, что это ее Фэш. Огнева добралась до домика за несколько минут. Чувство счастья снова изменилось на болезненность. Гормоны били под дых, Василиса буквально чувствовала, как ДНК внутри нее сгорали, сворачивались, перешивались. Остались считанные секунды до нового приступа. Мерцание нужно было вколоть сейчас же. Огнева чуть не визгнула от отчаяния, когда не обнаружила ключ под ковром. Подлая Инга наверняка взяла его с собой, чтобы отыграться за все. Василиса огляделась. Тремор рук едва ли помогал даже коснуться ручки. Пальцы в руках отчаянно хватали шприцы. Она не может этого сделать здесь! Вокруг снуют подростки, которые в любой момент обратят внимание на девчонку, колющую себе что-то. Придется применить старые методы. Василиса поставила провиант на перила и достала небольшую заколку из волос в виде невидимки. В юности Ник частенько вскрывал старые закрытые двери от Расколотого Замка, и Василиса быстро научилась у него, чтобы больше не беспокоить бедного мастера. Голова раскалывалась, Огнева едва ли могла что-то делать. Но руки сами подбирали маневры, скорее уже на автоматизме, а уши внимательно слушали поскрипывание замка внутри. — Огнева, стой! Василиса раздражённо обернулась. Этого ей только не хватало. Девочка увидела Марка и Норта: оба щеголяли в новой остальской одежде. Надо сказать, что в белых футболках с коротким рукавом и широких джинсах они выглядели весьма спортивно, только очень похоже. За ними, чуть поодаль, вышагивал Ярис, одетый точно так же. Противные теперь чёрные глаза смотрели насмешливо, колючим взглядом оглядывая ее. Глаза Василисы сузились. Маркус, зря ты вообще пришел сюда… — И тебе здравствуй, Ляхтич, — возвращается к работе, напряжённого следя за движениями пальцев. — Чего надо? — А ты у нас, оказывается, еще и гнусная взломщица, — в голосе сквозит открытая надменность, Василиса напрягается, когда чувствует сзади его шаги. — С вами тут станешь кем угодно, — язвит в ответ, первая задвижка открыта. — Считай, что одна особа решила свести со мной счеты. Василиса успокаивается, когда первый испуг прошел. Сейчас нет часодейства, часовые стрелы бесполезны, без них они всего лишь мальчишки, которые могут разве что поугрожать да проехать кулаками, да и то безразборочно. Справится. — И что принесла… — Марк любопытно осматривает пачки и бутылек. — Зачем они тебе? — Тебя не касается, Ляхтич, положи на место, — Огнева шипит, когда вторая задвижка внутри щелкает. Бедный птенчик даже не знает, с кем играет. А зря, очень зря, злость просыпается где-то из глубин, пожирая все на своем пути. Каждая секунда той ночи, что девушка прокручивала у себя в памяти, давила на и без того больное сердце, вгрызалось в душу, заливала парафином все вокруг. Либо сжечь, либо покрыть воском. Тьма сгущалась, боль пошла по нервам. Начинался припадок. Огнева задыхается под удивлённые взгляды, последняя задвижка щелкает и дверь открывается, готовая впустить внутрь. Василиса хватает все свое добро и буквально влетает в домик. Заливается кашлем, роется в сумке, колбы лежат на самом дне. — Что с тобой происходит, Огнева? — зашедший Марк с вниманием ученого наблюдает за поведением рыжеволосой. Его компания стоит в дверях, таращась исподтишка. — З-заткнись, пожалуйста, хотя бы на секунду! — голос хрипит и ноет, язычок чувствует в рту рвотный рефлекс. Вскрывает колбу с мерцанием прямо так, пальцами, шприцы сами собой лезут из обёртки. Еще чуть-чуть, Огнева, потерпи… Комната заполняется запахом спирта, Вата впитывает в себя всю жидкость целиком, девушка вбирает полный шприц едкой дряни. Стучит по основанию, ослабляя давление. Струйки каплями стекают с иглы. Шальными глазами пытается нащупать вену, когда ее руку сжимают, мягко выводя из пальцев шприц. Ярис смотрит не зло, вполне дружелюбно. Огнева болезненно оттергивает прочь руку, недоверчиво смотря на мальчишку. Она всегда относилась к Чаклошу положительно, после его смерти убеждалась лишь в том, что он был умным пацаном, который был на нейтральной стороне, чтобы в нужный момент перейти к победителю. Однако Василиса не забыла зачасование Дианы. Как и не забыла о собственном инстинкте самосохранения. — Спокойно, Черноключница, — Ярис успокаюваще берет ее миниатюрную руку, разгибая. — Я хочу помочь. Ты сейчас едва ли способна видеть. Королева и рада поскалить зубы, побрызгать яду в глаза и очертить лишние линии постростковости, но разум уже расплывался, а черная кровь уже подступала к глотке по пищеводу. Боль нормальная, щи́пит немного больше, Огнева жмурится. Соловьиные глаза едва закрываются в небольшой отключке. По телу расходятся волны долгожданного облегчения. Наркотик проникает как будто в сами капилляры, в клетки, в саму суть бытия. Блокирует действие проклятия, что сидит в груди, и терпеливо сдаётся, свертываясь в клубочек. — Что же с тобой такое, Василиса Огнева, — Ярис продолжает вводить «лекарство», нажимает медленно, словно боится поранить девочку. — Никогда не видел такого лекарства. — Неизлечимая болезнь, — Василиса расслабляется, ей хочется диссоциироваться на мелкие атомы, раствориться в этом знакомом блаженства навсегда. — От нее полного лечения нет, только это. Я не до конца понимаю, как это работает, но, кажется, внутри меня сидит какая-то дрянь, что убивает кровеносные клетки. Огнева отчаянно цепляется за реальность, ползёт по грани, переворачиваясь и слегка затягиваясь то в одну сторону, то в другую. Открывает глаза. Радужки наверняка порозовели — одно из последствия Мерцания. — Ты, кстати, в руках держишь запрещённое вещество. В России их зовут наркотиками. Слышал о таких? — насмешливо щурится, последние капли выходят из шприца. — Слышал. Как и слышал, к чему их употребление приводит, — Ярис выводит шприц, озадачено поднимая брови. — Как они вообще могут тебе помогать? — Важно не то, что они содержат, а сколько употреблять, — Марк стоит неподалёку, усталые васильково-малиновые глаза замечают его возле кровати, молчаливого, слышащего и впитывающего информацию. — Один из видов наркотиков — марихуану — остальцы используют для принудительного усыпления человека. Пациент вводится в подобие глубокого сна, поэтому ничего не может почувствовать. Это ли не благодать для больного? Чаклош прикладывает вату, Огнева зажимает её, из последних сил пытаясь собраться. Её язык сейчас болтлив, кайф расплывается тонкими струйками по конечностям. Стоит быть на чеку, чтобы потом не разгребать проблемы. — Но ты же вроде спортсменка, разве нет? — Скажем так, спорт помогает мне не сдохнуть от собственного тела, — ухмыляется, на покачивающихся ногах подходит к кровати с Ляхтичем и снова заглядывает в сумку. Марк сохраняет молчание, смотря за каждым движением девчонки. — Остальцы сумасшедшие, — Норт громко произносит, достаточно, чтобы все услышали. — Понятно, почему ты такая, рыжая. — Сумасшедшие? — Огнева искренне хохочет, когда поджигает сигарету в руках. — Дорогой мой братец, ты и понятия не знаешь, что значит сумасшествие. Наш дорогой папочка отправил меня к незнакомой тётке в пик экономического кризиса в одну из самых криминальных эпох страны. Мне повезло, что не в девяностые, иначе перед вами стоял бы совершенно другой человек. Огнева снова располагается на стуле, делая первую затяжку. Дым проносится в смеси мерцания в кровь. А это чистое сумасшествие, не будь она бессмертна. — В России творились такие дела, что вам, эфларцам, и не снились, — выдыхает через нос. Ярис морщится от запаха дыма, незаметно отодвигаясь. По крайней мере, он так думал. — Представь на секунду мир, в котором даже сама власть пропитана убийствами и кровью, а слуги порядка сами убивают невинных в угоду себе и насилуют кого хотят. И все это приправь постоянными воинами за власть среди местных глав мафии. Я жила в таком времени, пусть и недолго. А ты? Огнева сполна насладилась этим временем. Для производства наркоты, химбаронам Эфлары требовались огромные куски отросли. И получить желанные части хотел каждый. Намного проще было торговаться и налаживать связи с людьми прошлого, чем разговаривать с бизнесменами современности. А так как всегда можно было узнать, кто и как высоко поднимется, ставки были беспроигрышными. Короли исправно приложили к этому руку. Ведь никто, кроме них, не мог позволить людям путешествовать во времени, при этом чётко разграничивать границы влияния. В результате Повелители Времени обрели связи и подчинили себе сразу двое миров криминалитета. — Ваша Елена, Мандигор и… Кто там еще у вас есть? Они и близко не стояли с тем, что я видела и что знаю, и о чем молчу, — Маркус, казалось, потерял ориентиры пространства и времени. Девчонка, что до этого казалась обычной маленькой паинькой с колоссальной везучестью по родственникам и степени, предстала сейчас как человек, который точно знал, чего он хочет, что хочет скрыть и о чем предпочитает забыть. Перед ним не наивная фейра, о нет… Равный ему игрок. И от этой мысли ему становится слишком противно. — Но упустим. Зачем вы пожаловали? — Во-первых, позволь представить… — Ляхтич, говори по делу, — фыркает, сигарета тает в мягком пожаре внутри. — Я прекрасно знаю, что вы привели ко мне Яриса Чаклоша, Бронзового ключника, который, судя по всему, воспитанник Мандигора. У меня не мозги моего брата, догадаться я в силах. Норт багровеет на глазах и уже хочет кинуться сестричку, как его плечо крепко хватает Чаклош, предстерегающе смотря на него. — Ты, на удивление, прозорлива, Василиса Огнева, — уже более сухо говорит Ярис, отодвигая от себя родственника рыжеволосой. — Когда умеешь думать, проще всего составить пазл, — Огнева не играет огнём, нет, скорее рискуют они. Она всю жизнь игралась с ним, настолько близко, что сама в какой-то момент стала этим огнем. Ее жар просто так не потушить. — Как и догадаться, зачем вы пришли. Вам нужен Черноключ, верно? — Если ты не возражаешь, — процедил Марк, который явно был раздражен таким пренебрежением со стороны какой-то фейры. — Пожалуйста, — Василиса с лицом благодателя вынудила ключ из кармана джинс и положила на табуретку. Ключ блестел будто в мольбе, мол, неужели ты оставишь меня этим мальчишкам? Неужели предашь все наши взаимоотношения? Три мальчишеских головы мгновенно склонились над кинжалом. — Странный какой-то, — первым подал голос брат. — Ты что-то понимаешь, Марк? Тот в задумчивости провел пальцем по острию. — Внутри Ключа что-то есть… То ли проклятье, то ли некий секрет. Он может погубить владельца Ключа, а может и возвысить. Василиса молча наблюдала за их потугами мыслительных процессов, делая очередной выход редкой дымки. Ей к черту не сдался этот ключ, она и сама имеет такой же, да и они не дураки, слишком бояться проклятия. Ярис первым выпрямился, кинув быстрый заинтересованный взгляд на Василису. Она и сама рассматривала мальчишку украдкой. Девочка подняла иронично бровь в ответ на его действие, мол, неужели я такая интересная? — Я учусь в школе темночасов, на десятом круге, — сказал мальчишка, думая, что это невежливо, просто смолчать. — Первая часовая степень, как у нашего золотого ключника. — Будь осторожен, Ярис, — продолжая разглядывать Стальной Зубок, произнес Марк. — Не выболтай чего-нибудь еще нашей подружке. Огнева ухмыляется, но ничего не говорит, мерцание бьет в уши по перепонкам с притоком крови в растворе с табаком. Наш маленький совенок недоволен, что его кто-то превосходит по степени, какая жалость… — Да, занятный кинжалец, — продолжил между тем Марк. — Зачем камни в лезвии? — жадно спросил Норт. Кажется, кинжал сестры ему нравился ничуть не меньше, чем Рубиновый Ключ. — Это не простые камешки, — откликнулся золотой ключник, и Василиса тут же напряглась. — Они явно могут прокладывать часоводы — пути для перемещения во времени и пространстве… Может, Огнева знает больше меня? Ведь это из-за нее мы оказались в этом дурацком заповеднике. — Во-первых, выбирай выражения, Ляхтич. Не заповедник, а лагерь, и не «Огнева» или «фэйра», а Василиса Нортон Огнева, законная наследница состояния, — голос хрипит, но это не проявление слабости, скорее, какой-то очаровательности. Норт гневно стреляет глазками по насмешливому лицу сестры, пока Марк кривится от её слов. — Во-вторых, можешь не переживать, наш золотой мальчик, о ключе я знаю все, что необходимо. — Довольно, Василиса, — Маркус с оторжением собственного образа бросает на нее свой взгляд. Придвигается ближе, по-прежнему держа в руках острие. — Пришло время нам поговорить по душам. У нас были некоторые разногласия, признаю… Но теперь мы находимся в общей лодке. Ты ведь понимаешь, что мы не сможем жить в мире с Драгоцием, его дружком-ремесленником Лазаревым и этой придворной феей из светлых… Фрезер. У нас разные интересы… Пусть и общая цель. — К чему ты клонишь? — стряхивает пепел прямо на пол, хмуро оглядывая лицо сосредоточеного мальчишки. — Ты должна решить, — шепчет ей настолько интимно, что покрывается гусиной кожей. Василиса замечает сгустившуюся материю в одном из углов за спиной Яриса. Юсупов здесь. Сидит, наблюдает, смеется над ней. Чтоб тебе провалиться! — Мы тебя приглашаем в наш союз. Выбирай: или будешь с нами, или — против нас. — Против вас? — табак постепенно охватывает весь домик целиком, Огнева придирчиво оглядывает собеседников. — Разве ключники не должны действовать сообща? Ну-у, после того, как расцветет Алый Цветок, мы ведь загадаем общее желание, разве не так? — Никто этого не знает, Огнева. — Марк отстранился, устало провел ладонью по лбу, будто вытирая пот. — Возможно, сработает одно желание — кого-нибудь из ключников. — Он вновь покосился на ЧерноКлюч, смиренно лежащий на табуретке. — Или желание большинства ключников… Или вообще ничто не сработает. Понимаешь? Василиса скалится, в предвкушении от вкуса птички. Они вступили на ее территорию, на ней же подорвали ее самообладание, и теперь просят пощады? Говорят сладкие речи о союзе? — Понимаю, что вы хотите перестраховаться. Потому что Часовой Круг подчинился мне. Моей воле, воле Черноключницы. Без меня ваше желание с высокой вероятностью не сбудется, — Марк заметно похолодел, сцепил зубы, в яблочко. — Мы знаем о поглощении миров намного больше тебя, Огнева. Конечно, нам надо спасти наш часовой мир. Но можно загадать и другое желание. Скажем, в немного другой трактовке. Ты останешься в плюсе, заслужишь доверие отца, тебя могут признать равной. Разве не этого ты хочешь? — О нет, далеко нет, — Королева качает головой. За столько лет правления Василиса осознала, что никогда и никому не была равной. Её штормило из статуса ничтожество в статус правителя, благодатной девы. — Быть равной с другими людьми не столь значительно, сколько быть чистой перед следующими поколениями. Ядовито-малиновые глаза смотрят прямо на Марка, и Огнева ловит себя на мысли, что несмотря на то, что он сотворил с ней, Ляхтич из будущего нужен ей. Она не может обижаться на него, не может проклинать, не может заставить страдать. Он часть ее. Их взаимоотношения это про тянущего руки и ледышки, что боится довериться. Огнева считала его другом, но в действительности она не задумывалась, что он чувствовал все эти девяносто лет одиночества. Может, поэтому он так поступил? Может, проклинать следует себя? Она же столько лет обещала ему расчасование, столько лет не вспоминала о нем, предпочитая закрывать ту Залу на ключ и открывать только когда одиноко. Кто из них ещё жертва? — Люди смертны. Вечна лишь память, — Огнева сквозит самой нерушимой основой презрения. — Для этого люди заводят детей. Для этого природа внушила инстинкты. Передача наследственной информации. Совершенствоваться. Достигать идеала. На этом фоне даже Астрагор является всего лишь мелкой сошкой. Мне плевать на ваше мнение, Маркус. Как и на мнение ваших покровителей. — Ты видимо, не всего знаешь, — Марк настойчив, идёт в вабанк. Глупо тягаться с представителем такого рода, но ты попытайся, золотой. — Твой отец единственный человек, который способен тебе помочь, ведь… Поговаривают, будто хозяин Черного Ключа должен расплатиться жизнью за его силу. — В таком случае, я буду рада закончить свои мучения в этом теле, пожираемым болезнью. Разговор окончен, Марк. Спасибо за приятный досуг. Глаза до боли знакомого лица пылают бешенством. — Может и хорошо, что ты отказалась. Ты мне совершенно не нравишься, Огнева. Тебе что-то слишком везет. И вечно задираешь нос. Такие люди всегда, всегда раздражают! — Тебя раздражает не я, признай это. А собственное ничтожество передо мной, — Василиса встаёт, Маркус отчаянно чувствует запах меда с дымом. — Ты ведь чувствуешь это, правда? Вы все это чувствуете. Чувствуете эту властность… Эту силу, что течет во мне, это могущество… Вы сопротивляетесь, не верите, но чувствуете на подсознании. Я не та Огнева, что вы встретили на Эфларе, — Василиса переходит на пьяный шепот. — И, кто знает, может вскоре вы узнаете, кто на самом деле охотник, а кто добыча. Не оступись, Маркус Ляхтич, иначе тебя поглотит тьма похуже, чем сама смерть. Ляхтич потрясен. Маркус ошеломлён. Огнева била, сжаривала, смотрела пронзительно горячо, всевластно. Глаза не наивные, жестокие, беспощадные, способные задушить его, заставить молить о пощаде, вспороть живот, захлёбываться в собственной крови и болезненном вопле. — М-мы уходим. Переговоры закончены. Норт, попрощайся за всех с сестрой, — в замешательстве отходит, увлекая за собой Яриса. Норт в страхе горбится, ведь если его сестрица подавила волю вожака, то что делать ему? — Маркус, — Ляхтич оглядывается, стоя уже в проходе. — Ты не поймёшь этого, но это важно… Я… Прошу прощения за всю ту боль, что причинила. И за то, что не сдержала обещание. Но я ненавижу тебя, за то, что ты сделал со мной. Марк недоуменно фыркает, но кивает и скрывается в проходе. В комнате остается три человека: Василиса, Норт и Князь Феликс Юсупов…»…Три мудреца стояли у скалы,
У злой скалы, где скрыты хрустали,
И тайну тайн, манившую из мглы,
Печальнее — постигнуть не могли.
И был восход, и полдень, и закат,
И вновь восход… И так тянулись дни…
Свиреп был гром, и с неба падал град,
А все стояли скорбные они.
В часы весны, когда поля цвели,
В обратный путь, назад ушли они
От той скалы, где скрыты хрустали,
Ушли, не знав, чем светятся огни…»
Георгий Иванов. Тайна вечности.