Туманы

Вообще то у меня всю жизнь был плохой нюх – я совсем не чувствовал запахи, что преследовали каждого вокруг. И только когда я вернулся домой и обнаружил забытую тобой кофту я почувствовал запах. Такой тонкий и приятный запах. Такой комфортный, словно это асфальт после дождя. Каждый раз находясь в твоей холодной тёмной комнате я полной грудью вдыхаю этот запах, чем ближе к твоему телу, тем сильнее. Кажется, я зависим. Один вдох, прикрытые глаза – и я уже не помню, кем являюсь, сколько прошло времени. Туман и поразительное безлюдие – вечные спутники твоего существования. Знаешь, меня трясёт. Холод и страх мешаются в коктейль, а твой бездонный взгляд напоминает бокал. У меня под ногами уже давным давно потеряна почва, я лишь шатаюсь на жестком ветру из стороны в сторону. Было страшно, но теперь я чувствую, что всë конечно. Я горел алым пламенем наедине с собой, но одно твоё присутствие тушит пожары как ледяные брызги, тлеющий дым выветривается за несколько секунд. Думаю, это конец. Ты что-то сказал, а я не знал что ответить. Всё ещё боялся остаться недопонятым, и оттого метался между словами и молчанием, а ты смотрел так безразлично и ждал. Было такое, что я уснул прямо у тебя на диване, а ты даже не заметил. Когда я очнулся под звуки дождя за окном, сквозь пелену на глазах рядом оказался лишь слабый свет монитора и чужой воздух. Я нашёл большое зеркало в коридоре и увидел своё отражение. Отражение было лишь силуэтом, до того тёмным, что я мог додумать какое угодно выражение лица. Тогда послышался твой голос, словно изнутри меня. Я не помню, что ты сказал, всё что я помню – это то, как до меня дошёл твой запах, нет ничего более ценного в этом мире, ничего нет за этими стенами. "Я предлагаю разойтись по-хорошему", – мягко начал ты, но не успел договорить даже последний слог, как я перебил тебя, вновь предупреждая: "По-хорошему не получится." Я никогда не отпущу тебя, пусть даже это причиняет порой невыносимую боль нам обоим. Раньше ты улыбался, когда я говорил об этом, но сейчас холодно смотришь в глаза и всем своим видом показываешь это нещадящее безразличие. Я предупреждал ещё задолго до того, как ты разлюбил меня, но ты не слушал. Должно быть, ты ещё не знал, что когда-то настанет момент, и вся твоя гамма чувств медленно но верно начнëт затухать. Знаю, что отпустить тебя – благородный поступок, так наверняка будет лучше, но я ненавижу смотреть, как ты расцветаешь в моё отсутствие. Я лучше убью тебя, чем признаю, что это сердце мне больше не принадлежит. С каждым разом всё сложнее писать тебе, зная, что в глубине души ты не хочешь отвечать. И всё равно открываешь диалог, потому что знаешь: я, мало того, что упрям, так ещё и бесконечно глуп – я никогда не оставлю тебя одного. Воспоминания режут по ещё живой груди до жестокого острым лезвием, раскрашивая боль алым цветом. "Если бы только я мог пережить это ещё раз." Раньше казалось, что ещё чуть-чуть, и я точно буду до конца счастлив, но теперь знаю точно: счастливым стать уже не выйдет. По крайней мере пока я продолжаю душить тебя, не давая лишний раз глотнуть свежего воздуха. Какая, к чёрту, у такой жизни может быть цель, если всë, что могло когда-то дать мне стимул не сдаваться сейчас умоляет меня оставить всё как есть и плыть по течению. Даже так ты знаешь, что эти мольбы не работают: если я сказал что до конца жизни не отпущу, значит не дрогнет моя рука, когда ты в очередной раз попытаешься убежать под наивным предлогом. "Твоя упрямость рано или поздно не доведёт до добра", – твои слова. И все-таки мучительно видеть, как когда-то искренне улыбающийся Дима, который то и дело пел различные песни и громко смеялся, постепенно стал тобой. Ты уже не то, что петь, ты даже улыбаться разучился – эти с трудом натянутые уголки губ совершенно не создают ощущения, будто тебе весело. Удивляюсь, как же раньше всё было просто: тебя беспокоили мои слезы и нравилось слушать мой смех, вместе мы могли всë, даже то, что было нельзя.

***

Это конец, ты оставишь меня. Спустя столько лет тебе впервые представился шанс: мелкая брешь в обороне замка, что я построил для тебя. Всего одна-единственная рана, но от неё заражение попало в кровь, я поражëн. Как ни странно, я даже перестал чувствовать боль. Этот холод – всего лишь сухое сожаление. Ну а потом, ты пришёл. Ты столько ждал этого момента, чтобы просто прийти? Я, услышав твой голос, был удивлён, в то время как ты продолжал делать вид, что это вполне естественно. У тебя не получалось: рваные и неестественные движения глаз кричали о твоей неуверенности. Боишься? Знаю, что да. И всë-таки, зачем ты это сделал? Я, очевидно, задал вопрос вслух. Сначала ты долго молчал, но, осознав, что я, как обычно, не отступлю пробормотал что-то о любви. Я рассмеялся, вложив в этот смех всю свою скопившуюся обиду. "Ах, вот оно как! А я-то было уже подумал, что ты при любой погоде пытаешься меня сбросить со счетов, представляешь?" – издевательские громкие слова, приправляемые неестественным смехом и таким же скорченным лицом. – Любовь привела тебя сюда? Ого-о, вот это да! Как романтично! – Хватит... – дрожащим голосом прошептал ты. – Что-что? Извини я не- – Я СКАЗАЛ ХВАТИТ! ...Нам двоим и так нелегко... После этого я окончил спектакль, лишь холодно посмотрев в твои глаза, совершенно опустошенный. Обещаю, когда нибудь я научусь вовремя останавливаться, но точно не сегодня.