Одержимый

Эрик Гилберт отстраняется, посмотрев ему в глаза. Этого достаточно, чтобы искра между ними превратилась в пожар. Эрик жадно целует его сам, он вцепляется рукой в белые волосы альфы, оттягивает короткие пряди, которые едва ли можно ухватить пальцами — выскальзывают. Гил прижимает его к двери и протискивает ему между ног свою ногу, надавливает ею на пах. Эрик чувствует, как течет от этого действия. Он долгое время мог только смотреть на него… А теперь альфа рядом с ним, страстно целует его так, будто их вот-вот разлучат, и этот шанс — последний. Эрик цепляется за его шею, плечи, он так еще никогда не горел. Не только в щеки жарко, а во все тело. — Подожди, мы же не можем… тут… — Можем, — убедительно обрывает его фразу Гил, как всегда принимающий доминирующую позицию. Эрик впадает в эйфорию от его взгляда. Эти глаза… Гил словно заражает его своим сумасшествием, делит на двоих. Они целуются, спешно раздевая друг друга. Эрик очень этого хочет. У них так давно ничего не было… Он заглушает стон рукой, когда Гил прикусывает его шею. — Не кусай… ах! Боже, Гил! Останутся следы — пропадем оба… — Тогда я оставлю их там, где никто не увидит, — усмехается альфа и спускается к его груди, прикусывая ореол соска. И эта боль сильнее взбудораживает. Эрик сам трется пахом о его ногу, и альфа в ответ вдавливает ее сильнее. Воздух вокруг будто плавится, все плывет, возбуждение заслоняет ясный ум и подавляет инстинкт самосохранения. Плевать, если застанут. Эрик готов пожертвовать всем, лишь бы быть с ним и под ним… Гилберт ласкает его грудь, оставляя на ней засосы. Хаотично. Но вскоре отстраняется, чтобы раздеть его до конца. Эрику нравится быть перед ним обнаженным, и нравится видеть это обожание в его взгляде. Будто это уже не любовь, а одержимость… Гилберт сжимает руками его задницу, и Эрик уже собирается повернуться к нему и прогнуться в спине, но альфа останавливает. Вместо желаемого члена внутрь ануса проникают пальцы. Гил его растягивает. Готовит, несмотря на то, что ему — заметно — тоже сильно хочется. Эрик мычит, кусая губы. Сам проходится по линии светлых волос на его животе, ведущей к паху. Касается большого члена, уже багровеющего от перевозбуждения. Такой горячий… Из головки сочится предэякулянт. Гилберт продолжает терпеливо его растягивать для себя, хотя целует он напротив ненасытно. Эрик прижимается грудью к его груди, обжигающе близко… Он гладит рукой член альфы, пока Гилберт имеет его пальцами. Уже грубо. Смазки так много, что она капает на пол… — Давай же… — Эрику не терпится. Сейчас ему не до заботы. Даже если будет больно, ему все равно. — Гил, трахни меня… Выходит совершенно вульгарно, но Эрик не жалеет о сказанном, так как это действует мгновенно. Гилберт подхватывает его на руки заставив обвить ногами свой торс и руками плечи. Эрик чувствует, как член альфы медленно проникает внутрь, сильно растягивая стенки. Гилберт насаживает его на себя. Навесу, прижимая спиной к двери… Эрик аж плачет от избытка эмоций. Он слепо целует своего любовника, и сдержанно стонет ему в губы от первых толчков. С Гилом всегда было так хорошо?.. Он сжимает его член в себе и буквально чувствует каждый изгиб на нем. Или ему так кажется… В этой позе альфа проникает в него глубже прежнего. Дыхание у обоих сбивается. Эрик уже не выдерживает, когда Гил начинает толкаться в него быстрее, он кусает альфу в плечо, чтобы не стонать на весь дом. И кончает. Очень ярко и долго. Все тело пронизывает небывалой силы наслаждение, ноги судорожно дрожат, анус сжимается. Гил тоже едва сдерживает хриплые стоны. На его красивом лице отражение эйфории. Длительное воздержание делает свое, и вскоре Гилберт тоже кончает, даже не выходя с него. Вся его сперма попадает внутрь, и то, что они сейчас не предохраняются… возбуждает снова. Гилберт опускает его на землю, но у Эрика едва ли выходит ровно стоять. Он поворачивается к альфе спиной и опирается на дверь руками. Выпячивает задницу, чтобы Гил полюбовался тем, что наделал. Он чувствует, как его анус сжимается, и из него порциями вытекает сперма… — Не смогу тебя отпустить… — рычит Гилберт и снова проталкивает в него член, и со чвоками продолжая иметь уже сзади. Эрик поворачивает голову в сторону, он кусает губы, сминает их, мыча. Гил понимает его намек и целует. А после затыкает его ладонью, срываясь и начиная быстро таранить своим большим членом его задницу. Каждый глубокий толчок — как разряд тока по телу. И даже легкая боль не причиняет дискомфорта. Эрик дрожит, его коленки подгибаются, а руки скользят по рельефной поверхности двери — в попытке зацепиться. Из глаз брызжут слезы. Это невыносимое удовольствие… Они продолжают и продолжают, сменяя позы, пока оба не выбиваются из сил. Кажется, их так и никто не застукал… Вскоре светает. На разговор времени — ожидаемо — нет. На следующую ночь они снова встречаются в той же комнатке. Вчерашний страстный секс не утолил жажду, но в этот раз Эрик останавливает Гилберта, который уже успел вжать его в стенку и поцеловать в шею. — Ах, Гил… Мы так и не поговорим с такими темпами, — он отпихивает от себя настырного альфу, но тот так и льнет к нему, касаясь губами шеи, уха, волос… — А нам это нужно? — Гилберт усмехается. — О чем ты хочешь говорить? — Во первых, я хочу знать, когда точно произойдет то, что ты задумал, а во вторых… Ну, может, есть другой способ уничтожить его? Без самоубийства? — Эрик смотрит на него почти что умоляюще. — Не выйдет. Только так, никак иначе. Да и после его смерти мне самому незачем жить, так как свою миссию я выполню, — твердо кивает Гил. Эрик вздыхает. Опускает взгляд вниз. Почему так не хочется его терять? Не только как любовника… — Через две недели, — сообщает альфа спустя несколько минут тишины. — И да, я хочу насладиться тобой в полной мере… Иди ко мне, — Гилберт снова целует его и обнимает, обволакивает своим феромоном. Невозможно устоять перед ним… И Эрик повинуется желанию, резво опускаясь вниз. На колени.

***

Однако это время пролетает так быстро, что Эрик едва ли успевает опомниться. Чем ближе та самая дата, тем больше растет напряжение. Они виделись почти каждую ночь, занимались любовью, говорили о пустяковом и неважном, смеялись. Но внутренне Эрик все больше и больше тревожился и осознавал, что гибель Гилберта станет для него непосильной утратой… Сейчас он сидит у себя в комнате, посматривая на спящего сына. Гладит его по голове, но мысленно он далеко отсюда. Вспоминает все что было между ним с Гилом, с самого начала. О, эта лютая ненависть, на грани со страстью… Эта химия между ними, витающая в воздухе. Этот бум эмоций, ощущений, чувств. Изначальная неприязнь каким-то образом переросла в привязанность. И теперь одна мысль о том самом будущем дне вгоняет в нервную дрожь и панику. — …Эрик? Вас зовет господин, — его поток мыслей прерывает дворецкий. — Ах, да? — он встает и тихо выходит. Господином слуги называют Бранара. Но что надобно старику? Спросит, не беременный ли еще он? Может, и беременный. Но только вот не от его сынка, Доминика. А от его будущего палача… Эрик идет в холл, и кроме Бранара видит там… Джоела и его людей. А так же побитого — понятно, что отцовской рукой — Доминика. По атмосфере чувствуется, сейчас что-то будет. Что-то нехорошее. — А ну иди сюда, — рыкнул грозным тоном Бранар, альфа сильно недоволен. Его феромон удушает и заставляет дрожать. Настолько мощный… — Маленький лгун. Так ты у нас проститут, оказывается?! В моем доме? Под боком моего сына? Шлюха? — старик приходит в ярость. — Я не потерплю такого позора! Доминик! Как ты посмел жениться на проституте?! Ты убедил меня, что он выходец из приличной семьи! Но эти люди доказали мне, что он — работник борделя, да еще и похищенный оттуда! — От… тец, — заикается Доминик, скукожившись на полу. — Он… он раньше не был… — Вы его спросите, по чьей воле меня заставили там работать, — вмешивается Эрик. — Это все ваш сынок в ваше отсутствие спровадил меня в бордель. И вместе с вашим внуком! А сам взял вместо меня омегу, который родил ему сына, но, увы и ах, не от него. Его вините, я тут ни при чем, — огрызается он. — Тебя не спрашивали, — осаждает Бранар. — Моя семья не имеет дело с грязными общедоступными омегами. Мне плевать, как ты там оказался. Факт есть факт. Ты возвращаешься на свое место, Эрик. В моем доме шлюхам не место, — отчеканивает альфа, и его слова действуют словно лавина, сошедшая разом на плечи. Погребают заживо. — Я туда не вернусь, — сквозь сжатые зубы шипит Эрик. — Забирайте свою птичку обратно в питомник, вот все его документы, — Бранар не слышит его, передавая довольному Джоелу бумаги. Видать, этот жадный альфа не успокоился, потеряв такого прибыльного работника… Обманом хочет заполучить обратно. — Не трогайте меня, — Эрик отступает шаг назад, продумывая пути побега. — Бранар! Позвольте мне просто уйти, я буду жить где-то в городе и никогда не попадусь вам на глаза. Я же папа вашего внука… — Ты обманывал меня! Если бы ты не был папой Майка, я бы уже придушил тебя, — рычит на него старик. — Забирайте его! Быстро, пока я разрешаю! Эрик отбивается от охранников, но его силком тащат и закидывают в машину Джоела. Эрик выглядывает в последний раз в окно и видит среди охраны особняка Гилберта… Он сцепляет зубы, стараясь успокоить подступающую истерику. Криками и кулаками он ничего не исправит. Нет смысла истерить. Как и плакать. …И вот, снова этот злополучный район, полуразваленные дома, обшарпанные люди, дороги… И этот словно чужой среди своих вычурный особняк. Место, в котором он потерял себя, но обрел взамен родного человека. Мысли о Гилберте отвлекают от удушливого кома в горле. Он выберется. Не впервой. В этот раз Эрик ни за что не согласится подписать контракт. Не пойдет работать добровольно. В доме его встречает Жульен и ведет его в его бывшую комнату. Успокаивает по пути, уверяет, что Эрик тут ненадолго, что все образуется. Он слушает его в полуха, но сам думает о разлуке с Майком и Гилом. До вечера его больше не трогают. Джоел дал ему пару дней освоиться, а потом — по его словам — подберет ему клиентов. Но Эрик лучше сам себе прожжет лицо раскаленным докрасна железом, чем снова ляжет под кого-либо, кроме Гилберта… Он вертится в кровати. Невозможно заснуть. И что же теперь будет? От воспоминаний становится мерзко. Он чувствует рвотные позывы. Был бы Гил рядом, они бы придумали, что делать, а так… И вдруг звучит звонок его телефона. Эрик и позабыл, что все это время телефон был у него в глубоком кармане кофты. Он сразу выхватывает и видит номер своего альфы. Нажимает на «принять вызов». — Эри, ты как? — сразу спрашивает Гил негромко, разговаривает тайком, ночью, чтобы не поймали. — Не бойся, слышишь меня? — Я не боюсь, — кое-как выдавливает он, ему так радостно и одновременно горько слышать голос Гилберта. Родной… — Все в силе. Я уже договорился со своими людьми, они вытащат тебя. У меня есть хороший знакомый Марк, он глава банды, в которой я раньше был… Он поможет тебе в дальнейшем, а я уберу Бранара, — слышно от альфы. Сердце замирает и больно сжимается в груди после последней фразы. Уберет таки… — Когда? — только и спрашивает Эрик, пытаясь унять дрожь. На глаза выступают слезы, телефон трясется вместе с самой рукой. — У меня остался день, — отвечает Гилберт. — Послезавтра. Это наш последний разговор, Эри, после этого я выброшу телефон. Я хочу, чтобы ты знал, что будешь в безопасности. Тебе помогут. Я обещал, что освобожу тебя. И сдержу свое слово. — Гил… — он не может говорить, настолько сильно ком распирает горло. Слезы стекают по щекам. Он сдерживает всхлип, из горла рвется «не надо», но на деле это звучит как хрип. — Я люблю тебя, — говорит Гилберт. — Я буду любить тебя всегда. Даже после смерти. А Эрик затыкает рот ладонью, чтобы не зарыдать вслух. Он хочет прокричать ему — «Пожалуйста, не надо!», хочет сказать — «Останься со мной»… Однако он молчит. И это молчание Гилберт, похоже, расценивает по своему. — Хаа… Вот как, — и это звучит со слышимой болью в голосе. — Хорошо. Давай тогда прощаться. — Гил, я… — Эрик снова не договаривает. А что это изменит? Гилберт не послушает его, раз раньше не слушал. Месть — то, ради чего он жил. Это убийство — смысл всей его жизни. Альфа не откажется. Ничего уже не спасти. — Д-да, Гил… Прощай, — скомкано говорит он совсем не то, что собирался сказать. Гилберт молчит некоторое время, после чего тяжело вздыхает и произносит: — Прощай, — а вслед за этим словом тянутся гудки. Отключил телефон. Эрик прекращает себя сдерживать, он позволяет себе выпустить эмоции путем слез. Если раньше он сомневался, то теперь точно знает, что не хочет его терять. Как же так вышло, что он позволил себе привязаться к человеку, которому на судьбе было написано так рано умереть? Что теперь с этим делать?.. Эрик мечется до утра. Может, все же позвонить? Или не стоит? Гил сказал, что выбросит телефон… Тогда пытайся или нет, это будет безрезультатно. Он весь день проводит в метаниях. К вечеру изматывает себя так, что попросту проваливается в сон, засыпая сидя. Зажимает в руке телефон с набранным номером альфы. Это произойдет завтра. Уже завтра Гила не станет в живых.

***

Гилберт Он так и не смог выбросить телефон. Весь день тайком от остальных охранников посматривает на экран. Ни одного сообщения. Звонков нет. А на что, собственно, надеялся? Сразу ведь было ясно, что для Эрика его гибель — избавление. И вся эта игра в любовь с его стороны была лишь игрой. Качественной, правдивой на вид, но игрой. И к вечеру тоже ни звоночка. Наверно, глубоко внутри, Гилберт думал, что получи он хоть один сигнал от Эрика, что нужен ему — примчался бы тотчас и бросил все. Спустился за ним хоть в пекло. Но судьба распорядилась по другому: указала, что не стоит сходить с намеченного пути. Его цель должна быть достигнута. Но сердце ноет, оно, почувствовав на миг, каково это — быть обогретым — тянется к источнику тепла. К Эрику… Интересно, будь они в других обстоятельствах, смогли бы стать семьей? Жить вместе и растить Майка, как общего сына… возможно даже, зачать парочку своих. Но следом он вспоминает всю свою жизнь, из беспросветных рек крови, лжи, насилия… Нет. Он никогда бы не был достоин стать счастливым после всего того зла, что причинил людям. Гилберт так ненавидел Бранара, что в итоге сам натворил не меньше бед. Но Эрик поселил в нем сомнения. И они точат до сих пор. И даже ночью Гил проверяет телефон, в крошечной надежде, что Эрику не настолько на него плевать. Или что омега напишет ему прощальные слова. Нет, не о любви, о том, что Гил был для него не просто прохожим. Не обычным средством для достижения целей, а близким человеком. Ангелом-хранителем, а не монстром. Хотя бы это. Но ничего. Пусто. Утром, так и не сомкнув глаз, Гилберт еще раз проверяет телефон и выключает его насовсем. Хватит слабости. Он достает свой пистолет, ножи, все проверяет, в том числе взрывчатку, которую закрепит на себя. Подготавливает. Он твердо смотрит на себя в зеркало, видя в отражении 10-летнего мальчика, который наконец обрел возможность отомстить. Скоро он будет по настоящему свободен и счастлив. Гилберт кивает сам себе и начинает свой план.

***

Эрик Эрик срывается с кровати утром, осознавая, что уснул от переутомления как раз в тот момент, когда собирался позвонить Гилберту. На телефоне так и остался его номер. Уже девять утра. Поздно?! Или нет? Еще есть время?.. Он, панически дрожа, нажимает на вызов и вслушивается. — Пожалуйста… пожалуйста, Гил… — его трясет. — Умоляю, возьми трубку… Но его вызов перебрасывает на автоответчик, который настойчиво рекомендует оставить голосовое сообщение. Эрик сбрасывает и звонит раз за разом. Вне зоны действия сети. Снова автоответчик. Он нажимает «записать» и говорит осипшим после сна голосом: — Гилберт, остановись, — его голос больше похож на жалобный скулеж. — Послушай меня, я тебя умоляю, Гил, если я хоть немного для тебя важен… Не делай этого. Прошу. Не ценой своей жизни. Да, я все понимаю, я помню каждое слово, что ты мне сказал о твоем прошлом. Знаю, какая ненависть у тебя пылает к этому человеку, и что ты боролся все это время лишь для шанса отомстить. Но… ради меня. Ради нас. Откажись… Гил, у тебя ведь есть еще выбор, ты можешь попросту не делать этого и остаться со мной. Нет, не так, черт, все не так… Не с того начал… Он тараторит быстро, будто боится не успеть сказать все, о чем думал. — Гил, я люблю тебя, — говорит Эрик искренне. В глазах слезы. — По настоящему люблю. Я знал это давно, но осознал только сейчас, когда понял, что вот-вот потеряю. Пожалуйста, давай сбежим вместе. Заберем Майка и уедем в другую страну, да хоть на край света, туда, куда не дотянуться руки Бранара… Мы будем счастливы, я буду заботиться о тебе, научусь ради тебя вкусно готовить, да я ненавижу готовить, но… Господи, умоляю, останься жив. Живи. Я так сильно не хочу тебя терять… Я не смогу без тебя, Гил, услышь меня, я хочу жить с тобой так, как мы жили тогда в той квартирке с котом, прошу, умоляю, — повторяет он, уже рыдая. — Не покидай меня… Автоответчик сохраняет сообщение. Эрик пробует позвонить, но телефон отключен. Он еще не знает, что уже поздно. Что Гилберт никогда не услышит его слов…