У каждого встречного своя история…
— Док! — во свою глотку заорал Квинихидзе, обернувшись на мгновение назад. — Лавина догоняет! Учёные неслись по снежным ухабам, не жалея топлива своих снегоходов. Они молились, чтобы топливо сейчас не закончилось, ведь за их спинами с стремительной скоростью надвигалась чудовищная лавина. Радовал тот факт, что войды не пустились за ними в погоню на оставшихся снегоходов, также попутно спасаясь от волны из снега. Либо они сбежали в другую сторону, либо их уже накрыло снегом. Однако Гнусу и Хидзе было всё равно, где они и что с ними — им главное было унести свои ноги от снежной волны, чтобы не оказаться под километрами над белоснежной поверхности. Квинихидзе снова обернулся назад и удивился: лавина начала по-тихоньку отступать от них, но скорости он от этого не сбавил. Вскоре расстояние между движущимися снегоходами путников и волнами снега стало увеличиться в геометрической прогрессии. Обернувшись в третий раз, Хидзе обрадовался, увидев, что им с Гнусом удалось оторваться от лавины. — Док! — Квини обратил внимание Гнуса на себя, и второй посмотрел на него. Хидзе хотел что-то сказать Доку, но неожиданно почувствовал, как перед его снегохода начал поддрагивать, и дрожание резко усилилось. Вдруг двигатель снегохода выдал небольшой взрыв, и Хидзе, испугавшись, потерял управление. — Хидзе! — крикнул Гнус. — Тормози! Но не успел Хидзе что-либо предпринять, как последующие действия стали происходить будто в замедленной съёмке: его снегоход резко развернулся на девяносто градусов влево, от езды боком транспорт завалился вперёд и Квинихидзе выпал из него, бревном покатившись вперёд, иногда отрываясь и пролетая над снегом пару метров. — Хидзе! — Гнус, как только увидел произошедшее, тут же со всей силы зажал ручку тормоза на левой стороне руля и, замедлившись, круто развернулся в обратную сторону. Подъехав поближе, Док с непонятно откуда взявшимся ужасом обнаружил руку Квинихидзе, торчащего из сугроба, как почти упавший могильный крест. Выключенный на ходу снегоход ещё не успел полностью остановиться, а Гнус спрыгнул с него и на всех парах помчался к тому сугробу. Морозный ветер так и царапал его и без того обмёрзшее лицо, а покрытые инеем ресницы стали всё чаще прилипать к друг другу. — Твою ж мать! Твою ж мать! Твой ж мать! — полушёпотом тараторил Гнус, став немного похожим на Геракла в случаи опасности. Как только Гнус добрался от того самого сугроба, он плюхнулся на колени и принялся разгребать сугроб. Через несколько секунд показалось и грудь профессора, затем — его голова с закрытыми глазами и пастью, а потом и всё тело полностью. — Хидзе…? — Гнус принялся трясти зверя за его рога, которые на удивления, остались целыми и невредимыми, однако Квини никак не приходил в себя. — Хидзе, рогатая твоя голова, очнись, пожалуйста! Ну… Хидзе, не молчи, скажи что-нибудь! Квинихидзе не отвечает, даже глаза не хотят открываться. Гнус чувствует, как тело изнутри начинает заполняться той самой тревогой, которую он не чувствовал очень давно. Руки, которые слегка дрожат от холода, начинают дрожать сильнее. Док отказывается верить в самое худшее, но именно мысли о худшем прямо сейчас пытаются завладеть его разумом. — Так, всё, надо собраться! — Гнус взялся за голову, зажмурив глаза, и пробормотал самому себе. — Паника ещё никого не спасала! — продолжал он себе внушать. — Так, надо вспомнить, что нужно делать, если чело… то есть, кто-то без сознании? Так, для начала, надо проверить пульс. С трудом преодолев панику и собравшись с духом, Док взял Квинихидзе за запястие и приложил к нему большой палец. Хоть пальцы и были в перчатках, он всё же старался сохранять самообладание и хладнокровность, чтобы нащупать пульс. — Фух, слава звёздам, сердцебиение в норме. — Гнус вздохнул с облегчением, когда смог нащупать у Хидзе пульс, пусть и очень слабый. — Так, надо… надо… Точно! Приподнять ноги, чтобы кровь прилила к голове. Гнус как можно скорее насыпал хорошую кучку снега рядом с ногими Хидзе. Примяв снег, учёный аккуратно взял, поднял ноги бессознательного профессора и осторожно положил их на снежную кучку. — Блин, был бы у меня сейчас нашатырный спирт, — вдруг Гнуса осенило. — Стоп… Док с большим трудом смог снять и вытащить рюкзак из-под Хидзе. Учёный удивился: как рюкзак не пострадал и не слетел с спины зверя, когда тот выпал из снегохода. Конечно, Гнус обещал Хидзе не лезть в его рюкзак без его разрешения, но сейчас была экстренная ситуация. — Блин, да где же она…?! Где же…?! — Док отчаянно водил рукой внутри бездонного рюкзака, пытаясь найти то, что ему нужно. Итак, продолжалось несколько секунд, как вдруг Док не нащупал бутылёк. — Скажите, пусть это будет она. Гнус вытаскивает из него тёмно-коричневый бутылочку и тут же суёт его обратно, также он поступил и с зелёной склянкой, но на третий раз ему повезло — синий бутылёк с полупрозрачной жидкостью. Откупорив и не поднося её близко к лицу, Гнус принюхивается и даже на расстоянии наполовину вытянутой руки улавливает резкий, мерзкий запах, сильно напоминающий тот самый нашатырный спирт: — Фу, вот что надо! Доктор подошёл по ближе к голове Хидзе, одной рукой наклонил его голову в бок, и, находясь в немного неудобной позе, преподнёс бутылёк с резким запахом к носовому отверстию Квинихидзе. — А-а! — Квинихидзе резко распахнул глаза и с коротким криком моментально вскочил с снега, от чего кучка снега под его ногами, рухнула с хрустом. — О, звёзды! Что случилось? — Твою ж мать, не делай так! — Гнус, конечно, испугался от резкого пробуждения Хидзе. — Я чуть от твоего крика сам сознание не потерял и…! — Ай! — сгорбившись от резкой боли, Квини резко схватился за правый локть, от которого и исходила та самая боль. — Что случилось? — закупорив бутылёк с зловонной жижей, Доктор подбежал к зверю. — Мой локоть…! Ай, как больно! Док, быстрее, достань из моего рюкзака небольшой тёмно-синий тубус! Гнус подбежал к рюкзаку и, засунув синий бутылёк обратно, принялся искать этот тубус. И совсем скоро Доктор находит его, поднимая на головой: — Нашёл! Подбежав к сидячему Хидзе, Гнус открыл тубус с вытащил из него немного громоздкие очки с синими линзами и мелкими кнопками по бокам оправы. — Док, — Гнус не успел задать вопрос, как Хидзе окликнул его, — надевай их вместо своих очков, затем нажми сначала красную кнопку, а потом покрути колёсико с другой стороны. Гнус сделал всё в точности как сказал ему Квини: снял свои очки, надел на нос громоздкие, нажал на красную кнопочку, которую он заранее приметил. Вдруг тёмно-синие линзы, за которыми почти ничего не было видно, стали более яркого оттенка, однако чёткости никакой не было, тогда Док начал крутить мелкое колесико с другой стороны очков. Вскоре четкость начала прибавляться и как только она достигла нужной точки, Доктор обомлел. Через эти очки он сейчас видит кости в руке Хидзе, которые на фоне синего контура его мускулистой руки выделялись голубоватым оттенком. Но Гнус быстро вернулся в реальность, увидев через чудо-очки то, что заставляло руку Хидзе болеть. — Ну что там, Док? — спросил его Хидзе, было слышно, что он говорит через боль. — Хидзе, тут задний вывих локтевого сустава и, к счастью, не сильный. — А есть переломы? — Нет, на удивление и к счастью, твои кости целы. Здесь только вывих. — Док? — Что? — Ты сможешь вправить мне сустав обратно? — Я?! Нет, я, конечно, знаю, что нужно делать, но я сам никогда в жизни не вправлял кому-либо суставы. Да и боюсь, что я могу сделать тебе ещё хуже. — Я всё понимаю, но другого выбора у нас нет. Сейчас мы не можем переместиться в другой мир, а даже если и могли, то не факт, что мы сразу же найдём травмпункт. Так что, надо попробовать. — Хорошо, я постараюсь всё правильно, но я надеюсь, что ты оценил риск. Дальше Квинихидзе не без помощи Гнуса снял с себя заснеженное пончо и перелёг на него. Дальше Гнус достал небольшую тряпочку, которую в сложенном пару раз виде поместили в пасть Квини так, чтобы он мог зажимать её при сильной боли. Рюкзак и мешок-сумку Доктор навалил на больное плечо Хидзе, благо вместе они оказались настолько тяжёлыми, что профессор не мог пошевелить ею. — Ну, с богом… — Гнус, конечно не особо хотел, но для уверенности перекрестился, прежде чем взяться за запястье Хидзе, удерживая его в положении супинации. Дальше началось самое сложное для обоих: сидя на корточках Гнус начал осторожно тянуть запястье Хидзе на себя, слыша, как тот начинает стонать через тряпку в зубах. Но это ещё не конец… Доктор, медленно поднимаясь, начинает с максимальной осторожностью сгибать предплечье Квинихидзе, игнорируя его продолжающееся стоны. Встав на ноги в полусогнутом состоянии, Гнус держит предплечье профессора, тянув его вверх, а запястье по-прежнему в положении супинации. Рюкзак и мешок-сумка прекрасно справлялись с удержанию предплечья Квини к снегу. Теперь оставалось только подождать примерно минут десять. Шла первая минута — у Гнуса начали руки болеть, но он всё равно держал… Шла третья минута — Хидзе стонал не так сильно, как раньше… Шла седьмая минута — у Доктора спина затекла… Прошла девятая минута — вдруг оба почувствовали щелчок! Квинихидзе вздохнул с облегчением, как только сильная боль резко утихла, но не полностью. — Ну-ка, — Гнус ногой убрал рюкзак и мешок-сумку с предплечья Хидзе, и профессор сел на снег. Гнус включил чудо-очки снова и взглянул на локоть. — Хидзе, получилось! — Человек увидел, что нижний сустав плечевой кости вправлен на своё законное место, однако Гнус недолго радовался, ведь по глазам Квинихидзе было видно, что ему всё ещё больно, хоть и не так сильно как до этого. Гнус вытащил аптечку из рюкзака, и бинтами обмотал локоть в согнутом состоянии, а потом сложил его пончо так, что вышла плотная, но прочная повязка, которая удерживала локоть Квини в согнутом состоянии, а связанные концы скрылись под мокроватой от подтаявшего от его тела снега.***
В заснеженных вершинах протяжно выла метель. Снежинки, будто в вальсе, кружили во всю по непрекращающимся потокам морозных ветров и, порой, приземлялись на всадника и его верного коня. — Какая чудная погодка, не правда ли? В ответ животное лишь фыркнуло. — Так до весны остаётся ещё несколько месяцев. Даже когда она настаёт, то настроение твоё всё равно не меняется, — Эльф посмотрел вдаль, где забушевала лавина и доносились крики. — Не думал, что кто-то отважится забрести в самую мерзлотную часть Энии…***
Через несколько минут после окончания лавины…
Подножье горы, где буквально недавно располагался лагерь монстрические живодёров и бандитов, превратилось в заснеженную, безжизненную равнину, которой оно было до прихода войдов. Вдруг из-под нового снежного океана резко вынырнула чёрная, покрытая мелкой щетиной рука с длинными пальцами и такими же когтями. В другой месте показалась перекошенная оленья голова другого войда с длинными, как лопухи, ушами, четырьмя зелёными глазами и облезлой тёмно-серой гривой. У кого-то из-под снега показалось только нижняя часть тела с копытами и позвонками хвоста, покрытого сухожилиями и клочками шерсти. Вскоре из-под снега выполз и командир отряда, который своих криком и устроил лавину. Амео судорожно стал выплёвывать подтаявший в его пасти снег, попутно вытаскивая своё тело из снежной пучины. — Придурок! — Джео рычал, пробираясь через сугробы к Амео. — Ты нас всех чуть не похоронил! Если ты думаешь, что я не расскажу об этом Этео, то ты глубоко ошибаешься! Амео, как только обезображенный гуманоид с лошадиными ногами стал в поле его доступности, верхней правой рукой вцепился в его гриву, повалив на рыхлый снег. — Жевалку свою завали, имбецил! — прорычал шестирукий гибрид медведя и гиены. — Щас как выбью из тебя свою оставшуюся дурь…! Вдруг Амео и Джео почувствовали как в их шеи и гривы вцепились чьи-то когтистые лапы, когти, как лезвия кинжалов, царапали кожу до крови. Они неслабо как испугались, как только прозвучал до боли знакомый рык над их ушами: — Как вы мне надоели, два выб***ка! Два оппонента мигом обернулись назад и увидели Этео, который явно был в неистовом бешенстве. Остальный войды, как только увидели своего вожака, пулей начали пробираться ногами и лапами через рыхлый снег поближе. — А как ты здесь…? — Промямлить свой вопрос Амео не успел, ведь он увидел на шее своего вожака серебряную цепь и золотой медальон с двумя новыми межвселенскими жемчугами. — Чё это такое? — Куш сорвал, — дьявольский козёл повернулся к другим войдам, — в отличии от вас, бестолочи! Я всё видел… — И опять через мои глаза? — Джео задал вопрос с такой интонацией, будто ничего такого не случилось и ему сейчас было по одному месту. — Молчать! — рявкнул на него Этео. — Я надеюсь, что вы хотя бы свои жемчуги не просрали? Амео ударил себя в живот и срыгнул два межвселенских жемчуга, от чего Джео поморщился и возмутился: — А я ещё, бл***, их трогал! Этео выхватил их из лап Амео и открыл две двери в их мир, после грозный рыком скомандовал своим балбесам: — Домой! Марш! Войды забежали в порталы, которые потом превратились в жемчуг, после чего открыл свой портал своим медальоном, потащив Джео и Амео за шкирки за собой: — А с вами — у меня будет отдельный разговор… Они исчезли в портале, и портал вслед за ними в никуда…***
— Хидзе, а как ты потащишь свой рюкзак? — Гнус посмотрел на рюкзак Квинихидзе, попутно надевая свой мешок-сумку на спину. — Ничего, справлюсь, — Хидзе смог одной лапой удлинить лямки своего рюкзака, а потом кое-как перебросил обе лямки через голову и рога, пару раз зацепившись за их концы. В конце концов, теперь обе лямки держали рюкзак Хидзе на здоровом плече. — Теперь не тяжело так? — спросил Гнус, подойдя поближе к зверю. — Всё нормально, — по-доброму, как обычно, усмехается профессор, — я почти не ощущаю вес рюкзака, хотя они и сами по себе почти не ощутимые по весу. Вдруг учёные заметили, как мимо них начали пролетать вальсирующие снежинки, а темные, хмурые облака почти закрыли большую часть небосвода. Резкий холодный ветер, несущий снежинки, явно ничего хорошего не предвещал. Гнус это понимал, а Хидзе ещё и почувствовал всем сердцем. — Нам надо искать укрытие, — произнесли в унисон Гнус и Хидзе и пошли туда, куда глаза глядят.***
Никто из них не считал, сколько времени прошло с начала снегопада, но было чувство, что они идут вечность. Когда-то нежный снегопад расросся до грозной снежной бури, резко снизив видимость путников. Колющий лицо морозный ветер был настолько сильным, что если бы не габариты Квинихидзе, то Док не смог далеко продвинуться, как сейчас. Да и путники, даже ничего не говоря друг другу, чувствовали, что стало ещё холоднее, чем раньше. — Х-хидзе… — Зверь посмотрел на своего дрожащего напарника, который кое-как волочил ноги, держась обеими руками за его левый локоть. Гнус выглядит, мягко говоря, не очень. Мех на его утеплённом комбинезоне почти полностью покрылся снегом. Проглядывающие пряди чёрных волос и ресницы покрылись заметным слоем инеея, да ещё Док от усталости прищурил свои глаза, от чего он мало что видел, даже с очками. Дрожащие, обветренные губы приобрели нездоровый оттенок, а щеки так и пылали краснотой. Ещё немного и на них скоро появится шелуха. Квинихидзе выглядит не лучше. Без пончо мех профессора быстро покрылся не только инеем, но и небольшими льдинками, скрепляющие собой кончики прядей. Зверь всё ещё чувствовал лёгкую, но неприятную боль в правом локте. Гнус хоть и вправил локтевой сустав на место, но боль и неприятные ощущения будут преследовать профессора ещё неизвестно сколько времени. Усталость тоже начала охватывать рогатого, но не так сильно, как Гнуса, из-за большой выносливости и подвижного образа жизни. Два заснеженных хвоста волочились за его спиной, без ведома хозяина заметая следы костяных ног. Иногда Квинихидзе страдал от чувства голода, иногда и живот урчал, но не было возможности нормально поесть без прилетающих в морду. Хидзе не терял надежды, что Гнус чувствовал тоже самое, но также, как и зверь, не говорил. Приподняв голову повыше, Квини в небольшим трудом смог разглядеть на белом горизонте заснеженную возвышенность, чем-то напоминающую вход в пещеру. Он хотел сказать доктору о своей находке, но тут Хидзе почувствовал, как Док своим телом резко навалился на его руку и почти было упал на снег, но зверь вовремя поймал его одной рукой за мешок-сумку. — Док…? — Обеспокоенный Хидзе присел на колено и развернул человека лицом к себе, но тот уже закрыл свои глаза и ноги не могли больше его держать, поэтому профессор не спешил отпускать его. — Док, ты меня слышишь? Но Гнус не отвечал ему, а лишь что-то простонал, пытаясь что-то ответить ему. Квини повернул голову к пещере, а потом на Гнуса, детальнее разглядев его измученное лицо. Рогатого зверя изнутри передёрнуло: за себя Хидзе хоть и боялся, но когда кто-то путешествует вместе с ним, страх всегда переключался на его напарников или попутчиков. Несмотря на то, что он с Гнусом был знаком чуть меньше двух недель, ему стало страшно видеть его таким — он действительно боялся за него так, будто они знакомы годами. Он больше не мог позволить ему рисковать и мучать себя… Рогатый и сам не понял, как он с ним случилось, но истощённый вид доктора позволил открыть ему второе дыхание. Вдохнув полную грудь воздуха, Квини с лёгкостью приподнял обессиленного Гнуса на уровень своих рогов и положил его на левое, здоровое плечо, придерживая его кольцом из своей руки. А далее Квинихидзе настолько воспрял силой и духом, что начал галопом бежать по небольшим сугробам. — Ч… Ч-что… а…? — Док явно ещё не до конца отключился, поэтому поглядывал прищуреными глазами под свой неразборчивый, почти не слышимый стон. — С-сейчас, Док, — чуть дрожащим голосом сказал Хидзе, крепко прижимая Дока в своему плечу и шее. После нескольких минут усиленной пытки морозным ветром и бешеным потоком снежинок в морду Хидзе примчался к входу в пещеру, но, как он быстро выяснил, это оказалась не пещера, а небольшое углубление, на три метра приблизительно, изо льда, где вполне можно укрыться от бури. — Ух… наконец-то. — Хидзе выдохнул, чувствуя как проснувшаяся в нём сила резко покидает его тело. Профессор, первым делом, осторожно положил Гнуса у ледяной стены, далее он быстро снял с себя рюкзак, пока ещё силы оставались, и дрожащими костяными руками начал что-то искать. — Проклятие! — прошипел Хидзе вполголоса. — Огниво есть, но абсолютно нечего поджечь… — Х-хидзе… — Квини услышал, как доктор зовёт его и, испугавшись, обернулся. Немного очухавшись, Док попытался встать на ноги, но в результате он только плюхнулся боком на твёрдый лёд. Квини подошёл к нему вместе с своим рюкзаком и, присев на корточки, помог ему сесть обратно. Затем профессор принялся в своём рюкзаке снова что-то искать и нашёл небольшой, для него, синий термос в белый горошек. Зажав между коленями термос, одной рукой открутил от него крышку-кружку и откупорил чёрную пробку. Внутри был всё ещё тёплый рассольник, правда только его было очень мало — буквально один раз налить в крышку. Покачав головой, Квинихидзе ставит кружку на лёд и здоровой рукой наливает остатки в крышку-кружку, а потом протягивает её Гнусу. Как только доктор посмотрел на суп, Хидзе сказал: — Сможешь выпить? Вместо обычного ответа, Док кивнул и дрожащими руками взялся за дно кружки, приподнёс её поближе, почувствовав небольшое, но мягкое и блаженное тепло на своих замёрзших щеках. Затем Гнус начал делать небольшие глотки, постепенно опустошая кружку. Человек стал чувствовать себя лучше, а вскоре он и вовсе выпил остатки рассольника. Хидзе, который всё это время стоял рядышком и смотрел куда-то в пустоту в полу, забрал у Гнуса кружку, подошёл к выходу и неспеша снегом чистил кружку. И всё это одной рукой. — Ты тоже поешь чего-нибудь, — сказал ему Гнус. — Я… попозже. Сейчас что-то не хочется. Ты лучше поищи в моём рюкзаке большой бардовый плед и укутайся в его, и ноги тоже. Как бы это не звучало странно, но после всего, что произошло, Хидзе действительно не хотел есть, даже когда под носом у него был суп, однако в последние, вероятно, четыре, а то и шесть часов чувствовал он себя не очень хорошо. Усталость усиливается с каждым часом в этой суровой, оцепеняющей мерзлоте, чувство голода, мучащее столько времени, также подавляется в организме и уходит на второстепенный план. И возникает большое желание спать. Да, заснуть и проснуться, только тогда, когда всё станет хорошо. Квинихидзе «вымыл» крышку-кружку и прикрутил её обратно к термосу. Профессор посмотрел на Гнуса и грустно улыбнулся: тот крепко спал, укутавшись в тот самый плотный багровый плед, а свой мешок-сумку он использовал, как подушку. Зверь хотел бы подойти к нему, но чувствует, что силы у него почти кончились и он даже встать на ноги не может. Он прополз по углублению чуть меньше метра, а потом, стоя на дрожащей руке и коленях, садится на колени и подтягивает к себе свой рюкзак. Хидзе на последних силах ложится на голый лёд, не обращая внимания ни на что, и подкладывает рюкзак под голову, как подушку, полностью укладываясь на левый бок. Лёжа на льду, Хидзе чувствует, как начинает очень медленно проваливаться в сон. Он подметил в своей голове, что прежде подобного с ним никогда не было. Сейчас он перед сном чувствовал некоторые изменения внутри себя. Сердце потихоньку замедляет свой привычный ритм… Дыхание становится всё реже и реже. Боль и усталость в теле больше не ощущаются, как будто их до этого никогда не было. Рой мыслей превращается в неразборчмвую мешанину, заглушенная гулу в ушах. В итоге глаза слипаются друг с другом и зверь, сдавшись слабости, крепко засыпает, приобняв себя одной рукой и поджав ноги, обёрнутые его двумя хвостами.***
После лавины, эльф велел коню идти в сторону горы. Единственное свидетельство тому, что там кто-то был, — клочки грубой и грязной шерсти, а также самые разные следы: от копыт до огромных птичьих лап. Снег их слегка заметал, что всё равно не мешало чародею при помощи магии разобрать отпечатки. — Хм-м, каких созданий сюда занесло? — Всадник слез с верного напарника и поднял один из клочков. — Складывается ощущение, будто их кто-то огромный поместил, повалял, и забрал обратно. Пока ледяной гуманоид погружался в размышления, его парнокопытный друг начал фыркать, копать копытом снег, и указывать мордой вдаль. — Тебе опять миражи чудятся? — Конь стоял на своём. — Так и быть, посмотрим. Постепенно погода успокаивалась. Метель уже не так сильно била в лицо чародея, но вальс снежинок никак не прекращался. Любое другое существо уже замёрзло бы до костей, чего не скажешь о единственных двух обитателях ледяного дворца; те словно не чувствовали холода. Дошло до того, что всадник без какого-либо сарказма называет жуткую зиму на севере вполне тёплой и приятной.***
Примерно спустя два часа непрерывного шага, Спектр остановился у небольшой пещеры. Немаленькие холмы снега закрывали почти вход; однако, если приглядеться, то можно заметить следы обуви. К счастью, они сохранились благодаря тем самым холмам. Слезши с коня, эльф пальцами коснулся следов. Относительно свежие, что свидетельствовало о чьём-то присутствии в пещере. Всадник повелел животному сторожить вход, а сам вошёл внутрь. — Темновато здесь. — При помощи магии эльф заставил конец острога сиять голубым светом. — Неужели… На твёрдом льду лежали в не самом лучшем состоянии двое: человек в причудливом для этого мира одеянии и огромный зверь с чёрным мехом, рогами, волчьим черепом вместо морды и двумя хвостами. Оставив оружие у большой глыбы, эльф проверил пульс у путников. Замедленный, но ещё живы. Тогда чародей обратил внимание на их мешки с вещами и положил их рядом с замёрзшими чужеземцами.