***
Точка Отсчёта Местоположение: примерно три километра к северу от места крушения «Света Веры» Время: примерно тридцать пять с половиной часов после падения спас-капсулы Пожалуй, появление дружелюбно настроенного ксеноса в той, или иной мере повлияло на всех присутствовавших на планете людей. Для большинства происходящее стало темой для обсуждения номер один, даже возвращение любимого многими командира возымело меньший эффект. Но Джонатан Килл не был частью большинства. За годы работы в Святой Имперской Инквизиции ему не один раз приходилось сотрудничать с чужаками. Другое дело, что такое сходство культуры, ценностей и, самое странное, языка этих инопланетян с таковыми у людей — вызывало у Джона неподдельный интерес. Впрочем, сейчас это было делом не первой, и даже не десятой важности. Килл крался в раскинувшихся к северу от корабля зарослях низкорослых болотных растений столь же незаметно, как и на любой другой местности, бесшумно перемещаясь от тени к тени, от укрытия к укрытию, он незримо преследовал продиравшегося через кустарники талларанца. Джон заметил его ещё на базе, когда тот через скрытый подкоп уходил за территорию лагеря. Видимо, заговор Мартелла проник настолько глубоко, что запустил свои корни даже в техножречество, других объяснений тому, что сейсмические датчики ничего не обнаружили, у штурмовика не было. Впрочем, этот вопрос тоже можно было отложить на потом, сейчас важнее было определить цели предателя. А сделать это было не так-то просто, судя по тем картам, которые были у командования, в этом месте должна была быть непроходимая топь. Однако своим глазам старый вояка привык доверять больше, чем любым картам. И судя по тому, что он до сих пор не тонул, карты действительно врали. Что, впрочем, ни на мгновение не приближало Джона к знанию о цели талларанца. А тот всё никак не останавливался, а лишь время от времени слегка замедлял шаг, чтобы бросить что-то на землю. Изучив один из предметов, штурмовик опознал в нём стандартный малый баллон для хранения газообразных химикатов. Причём, открытый. Килл уже начал подумывать, что это всё было хитро спланированной акцией по отвлечению его внимания, но в этот момент предатель замедлил шаг и остановился. Джон повторил его манёвр, замерев позади небольшого кустарника и внимательно наблюдая за действиями беглеца. Тот, как выяснилось, вышел на границу относительно сухой местности, дальше находилась глубокая трясина. После этого талларанец достал из небольшого рюкзака крупный чёрный параллелепипед, не могущий быть ничем иным, кроме как зарядом взрывчатки. Присоединив все многочисленные проводки, и что-то выставив на таймере, предатель метнул подрывной заряд в сторону топи, и, не теряя не секунды, бегом направился в сторону корабля. Промчавшийся мимо предатель не обратил ни малейшего внимания на вжавшегося в тень ветерана. Дождавшись, пока талларнец исчезнет, Килл начал медленно отступать, держа трясину под прицелом своего болтера, что-то подсказывало ему, что опасность вскоре появится, причём именно оттуда. Ну не зря же этот предатель закидывал трясину взрывчаткой? Сначала был мощный подводный взрыв, поднявший волну, дошедшую аж до голеней Джона. А потом из болота начал вылезать его рассерженный обитатель. Или, вернее сказать, хозяин. Килл даже присвистнул, наблюдая, как из-под толщи взбаламученной тины появились сначала четыре громадные головы, способные, вероятно, прокусить даже танк, а затем возникли и шеи, достаточно толстые, чтобы удержать эти самые головы на весу. Вообще, товарки этой твари уже встречались гвардейцам в этом болоте, но это были в разы меньшие особи, не достигающие больше трёх метров в длину и сравнительно легко убиваемые прицельным огнём солдат, хотя и показывавшие поразительную живучесть и имевшие сравнительно крепкую природную броню. У этого же экземпляра одни только шеи уже вытянулись метров на десять над поверхностью и продолжали расти. Гигантский представитель местной фауны был покрыт мощной зелёной чешуей, слегка отливавшей стальным блеском, а с его боков стекали целые потоки болотной тины и воды. Существо злобно и рассерженно взревело, заставив этим громоподобным звуком колыхаться листву на окрестных деревьях и кустарниках. После чего безошибочно повернуло все четыре голову в сторону Джона. Килл не был трусом, но свои шансы на победу оценивал трезво. Поэтому, когда на его запрос по воксу ответили лишь статические помехи, вызванные, по всей видимости, одной из щедро раскиданных по болоту магнитных аномалий, штурмовик последовал примеру предателя и пустился в бегство. К сожалению, просто уйти от погони сразу у него не получилось, заметив нависшую над собой тень, штурмовик совершил длинный прыжок, завершившийся перекатом. И вовремя, туда, где мгновение назад был Джон, врезалась огромная голова чудовища. От удара вверх взмыли здоровенные комья земли. Не замедляя бега, штурмовик оглянулся. И встретился взглядом с маленькими, злобными глазами твари. Прицельный выстрел из болтера попал прямо в глаз, снаряд легко пробил его и с хлопком взорвался изнутри, превратив глазницу чудища в кровавый фарш. Килл с удивлением отметил, что даже такая серьёзная рана мгновенно начала затягиваться. Впрочем, хотя попадание и не было смертельным, оно заставило монстра остановиться и выдать очередной воистину оглушительный рёв. Время существо потратило очень зря, Килл уже скрылся в густых зарослях, бегом направляясь к ближайшему аванпосту, надеясь найти там связь со «Светом Веры» и поддержку десятка-другого гвардейцев.***
Точка Отсчёта Местоположение: средние палубы «Света Веры» Время: примерно тридцать пять с половиной часов после падения спас-капсулы Некоторое время потаскав командиров по запутанным коридорам корабля, гвардеец напутствовал полковника и комиссара описанием дальнейшего маршрута, а сам, сославшись на необходимость вернуться на пост, зашагал обратно. Когда после очередного пройденного поворота, вместо ожидаемого всеми штаба, перед двумя людьми и одной пони вырос очередной тупик, Тациус попытался было обернуться, чтобы найти проводника и поинтересоваться, куда тот их завёл, но вместо этого, лицо полковника встретилось с шоковой дубиной. После удара тупым предметом по голове, сопровождавшегося электрическим разрядом, и последующего звука падения тела, в коридоре повисла мертвенная тишина. Мгновенно развернувшись на месте, Хакон обнаружил себя стоящим лицом к лицу с Мартеллом. На лице священника играла недобрая улыбка, а в руке покачивалась та самая дубина, которой секунду назад был вырублен Артур. Стоявший позади гвардеец с видимым удовольствием стянул шлем, обнаружив под ним смуглую кожу, обычную для обитателя пустынного мира. Комиссару не требовалось быть гением, чтобы понять, что и прорвавшаяся труба, и глухой шлем, и сломавшийся динамик не были случайностью. Мартеллу надо было загнать комсостав как можно глубже в необитаемые части корабля, при этом не вызывая подозрений. Конечно, опасный газ был отличным предлогом для баррикадирования прохода переборкой, а шлем и вокс нужны были чтобы скрыть лицо талларанца и его акцент. Хакон потянулся было к своему цепному клинку, но обнаружил себя находящимся в прицеле лазгана талларанца. — Комиссар, комиссар, — голос Мартелла буквально сочился ядовитым презрением. — Не ожидал я от вас такого. Священник кинул многозначительный взгляд на пегаску, которая в этот момент силилась понять, что происходит. Пони же с расширенными от удивления глазами смотрела то на лежащего Тациуса, то на Мартела, то на комиссара, пытаясь найти разумное объяснение происходящему. А духовник, тем временем, решил продолжить свой монолог: — Мало того, что вы отрицаете направляющую силу нашей великой церкви, — на этих словах лицо Мартелла перекосило от отвращения. — Так вы ещё и якшаетесь с ксеносами. Впрочем, мне это только на руку. — Надо было пристрелить тебя, когда была возможность, — комиссар сплюнул на пол, с ненавистью глядя на своего противника. Хакон едва успел подставить своё предплечье, когда священник, безо всякого предупреждения, неожиданно и яростно нанёс удар мощный дубинкой, метя в голову. Хрустнула кость. С трудом превозмогая боль, комиссар поднырнул под руку Мартелла, которую тот заносил для нанесения ещё одного удара, и тычком локтя здоровой руки по почке священника заставил того с криком согнуться пополам, на некоторое время выводя из строя. Достать оружие времени уже не хватало, талларанец пошёл в атаку, занося лазган над головой как дубину. Хакон увернулся от пары мощных взмахов приклада, но оправившийся наконец священник резко шагнул в сторону комиссара и нанёс сокрушительный удар со спины. Ещё пара костей в комиссарском организме с характерным звуком сломалась. Вторым ударом Мартелл отправил замешкавшегося на мгновение из-за невыносимой боли Хакона на свидание с холодным металлом коридора. Парочка заговорщиков уже намеревалась покончить с комиссаром, когда наконец-то разобравшаяся в происходящем пони со спины обрушилась на Мартелла, заставив того выронить своё оружие и повалиться на пол. Когда по земле покатились два сцепленных в драке тела, ошеломлённый внезапным вмешательством талларанец застыл в недоумении, не зная, что ему стоит предпринять в первую очередь. За что и поплатился. Нащупав рукой потерянную священником дубинку, Хакон со всей силы обрушил её на голень гвардейца. Нога солдата выгнулась под неестественным углом, а сам он с криком боли рухнул, как подкошенное дерево и перестал подавать признаки активности. Опираясь на свою неповреждённую механическую руку, в которой и зажимал трофейное оружие, комиссар, пошатываясь, поднялся на ноги. Тем временем, борьба между пегаской и священником не затихала ни на мгновение. И преимущество здесь было полностью на стороне Рейни. Твёрдые копыта и сильные ноги позволяли пони буквально втаптывать своего противника в палубу. Мартеллу же в основном оставалось только уклоняться, пытаясь прикрывать лицо руками и выплёвывать в сторону пегаски одно проклятие за другим. Скорее всего, у священника были хорошие шансы в честной драке, но та внезапность, с которой Рейни на него напрыгнула, лишила его любой инициативы и перевела в положение груши для битья. Комиссару даже на мгновение показалось, что этот бой уже выигран. Однако раздавшийся со стороны единственного прохода чеканный топот множества сапог мгновенно опроверг эту гипотезу. Из-за поворота появилась группа из пяти экипированных в тяжёлую и богато украшенную броню матросов, вооружённых абордажными дробовиками. Личная стража капитана. Сам Александр тоже был тут и с весёлой усмешкой поглядывал на происходящее, крутя в руке недешёвый стабберный револьвер, чья рукоять была инкрустирована несколькими огромными изумрудами, а по стволу вилась золотая чеканка. Насладившись открывшейся картиной, капитан выстрелил из своего ствола в воздух. И так не очень тихий выстрел в закрытом помещении корабля и вовсе казался подобным громовому раскату. Его грохот заставил Рейни на мгновение оторваться от методичного избиения священника, чем тот не преминул воспользоваться, ловким движением перекинув замершую в нерешительности пегаску через себя и резко вскочив на ноги. Не давая пони опомниться, Мартелл мстительно начал избивать её ногами, стараясь попасть по голове. За мгновения ситуация изменилась до обратной, теперь уже толстые сапоги священника обрушивались на мигом ставшую абсолютно беспомощной пегаску. Попытавшегося было рвануться на помощь Рейни комиссара без особого труда скрутила пара дюжих матросов. Хакон пытался вырваться, впрочем безуспешно, стражники капитана крепко держали его за руки. Ещё с полминуты поглядев на избиение уже обмякшего тела пегаски, Александр, подойдя к священнику сзади, положил ему руку на плечо. — Остынь, святой отец, — глядя на то, что его слова абсолютно не возымели никакого эффекта на продолжавшего наносить по потерявшей сознание пони священника, капитан немного повысил голос. — Мартелл, она нужна была тебе живой, не забыл ещё? Священник, на чьём лице красовался здоровенный синяк, несколько безумным взглядом окинул Александра, после чего несколько раз выдохнул, приводя себя в норму. Успокоившись и вернув себе своё оружие, Мартелл кивнул Александру, соглашаясь с ним. — Ваша правда, капитан, — весь избитый и пропотевший священник тяжело дышал, и бросал полные злости взгляды то на пегаску, то на комиссара. — Она нам ещё пригодится…***
Точка Отсчёта Местоположение: полтора километра к северу от места крушения «Света Веры» Время: примерно тридцать шесть часов после падения спас-капсулы Денёк у Аэрис выдался просто необычайно насыщенный и выматывающий. Ещё бы, в первом же своём выходе в патруль на новой планете умудриться спасти пропавшего без вести командира, услышать от того невероятную историю о знакомстве с необычным ксеносом, неожиданно для самой себя умудриться буквально за час если не подружиться с инопланетянкой, то по крайней мере завязать приятельские отношения, что само по себе было необычным для гражданина объятого войной с сотнями чуждых рас Империума, попытаться встать на защиту полковника, которому была обязана жизнью, и ксеноса, которую она видела первый раз в жизни, но к которой уже успела проникнуться искренним уважением, ибо та спасла её командира, и всё это в один-единственный день. Неудивительно, что лейтенанту, испытавшей за последние пару часов такое количество эмоциональных потрясений, которое не в каждом бою можно ощутить, просто хотелось бы добраться до своей палатки и провести положенное ей до следующего выхода на патрулирование время в глубоком сне. Но Викорд не была бы сама собой, если бы перед этим лично не убедилась, что её машину, как и другие «Часовые» её эскадрона, самым должным образом не подготовят к дальнейшей работе. Аэрис трепетно относилась к бронетехнике и требовала того же от своих подчинённых. Поэтому сейчас весь эскадрон из трёх человек занимался тем, что старательно помогал техникам обслуживать свои машины. Кирпич, которого по другому никто во всём полку не называл, здоровенный двухметровый силач, сейчас, отчаянно ругаясь, подносил тяжёлые ленты со снарядами для автопушек, сержант Винсент покрикивал из кабины своего шагохода, докладывая механикам о показаниях разных датчиков, а сама Викорд внимательно наблюдала за происходящим, стараясь отследить любое проявление халатности и вовремя пресечь его. Вероятнее всего, именно дотошность Аэрис позволила сохранить множество бойцов. Когда на связь вышли солдаты с аванпоста, доложившие о приближении крупного и опасного существа и затребовавшие поддержку бронетехники, эскадрон «Рысь» оказался единственным отрядом скоростных машин, находящимся достаточно близко к точке соприкосновения, чтобы вовремя оказать поддержку. Тройка «Часовых» подошла к цели как раз в тот момент, когда схватка настигла вершины своего накала. Сержант Килл сумел весьма точно предсказать маршрут движения чудища, в результате чего отряд с передового аванпоста успел занять позиции и приготовиться к обороне. Но к моменту, когда прибыла поддержка бронетехники, рубеж, приготовленный гвардейцами, был покинут, позиция, где расположился расчёт тяжёлого оружия была раздавлена гигантской лапой, а сами солдаты вместе со своей лазпушкой превращены в кровавые пятна на земле. Выжившие солдаты поливали чудище бесполезным огнём лазганов, лучи которых лишь оставляли подпалины на чешуе существа, и старательно уворачиваясь от ответных атак твари. Остатки тех, кто оказался недостаточно расторопным «украшали» поляну и деревья по её краям. На глазах Викорд промедлившего лишнюю секунду гвардейца схватили гигантские челюсти чудовища и рванули вверх. Лейтенанта передёрнуло, когда тварь, запрокинув голову, одним лёгким движением располовинила бедолагу, мгновенно оборвав его отчаянный крик. Не успела ещё нижняя половина туловища упасть на землю, а с опушки на тварь обрушился ураган огня от подошедшего с другого соседнего аванпоста взвода. Но этого явно было мало. Рубиновые лучи лазганов, сеткой расчертившие всё пространство до цели, всё так же мало волновали существо, масс-реактивные заряды тяжёлого болтера также не могли нанести серьёзных повреждений. Лишь слепящие глаза копья света из ещё одной лазерной пушки хоть немного замедляли чудовище. Лейтенант пока что не тратила снаряды. «Рыси» был дан чёткий приказ выдвинуться вперёд и связать тварь боем, пока не подойдут значительно более медленные танки. Аэрис включила вокс-передатчик. — Ребята, подходим к этой тварюге поближе и выцеливаем головы, — прилив адреналина разом выгнал из Викорд всю усталость, заставляя весь организм заработать на пределе возможностей. — Если не получится завалить сразу — кружим вокруг и отвлекаем. Нужно дать время тяжёлой технике сюда добраться. После этого Аэрис, не тратя лишних секунд, рванула свою машину в сторону противника. Многие, увидев в первый раз имперские разведывательные шагоходы, поражались грузности их внешнего вида. Впечатление развеивалось видом машин в деле. Особенно, когда за рычагами сидели такие асы, как Викорд. Пятиметровая стальная машина двигалась быстро и грациозно, казалось, будто бы и не весила вся эта конструкция добрых семь тонн. Зрелище тройки наступающих «Часовых» было бы внушительным, если бы они не шли в атаку на существо, превосходящее их только высотой в четыре раза, а уж массой… Привычная тряска успокаивала лейтенанта и помогала ей сосредоточиться. Честно говоря, противостояние такой здоровенной громадине немного нервировало, если не сказать пугало, Аэрис. «Ну же», — повторяла она про себя; «Там на Ирбисе крепко стояла, а тут расклеилась; подберись, солдат, за тобою полк!» А расстояние всё сокращалось. Сто пятьдесят метров. Сто. Пятьдесят. — ОГОНЬ! — голос лейтенанта вновь наполнил эфир, секунда, и от машин слева и справа протянулись пунктиры трассирующих снарядов. — В головы цельтесь, парни! Немного довернув корпус, Викорд тоже вдавила гашетку. Кабину наполнил грохот стрельбы и вонь сгоревшего пороха, а вся машина завибрировала от мощной отдачи. Надо сказать, хоть на таком расстоянии автопушки и показали себя эффективнее, чем при стрельбе издалека, этого всё равно не хватало. Снаряды пробивали чешую и зарывались в плоть существа, взрываясь внутри и вырывая огромные куски, но раны практически мгновенно затягивались, похоже, не причиняя существу особых неудобств. Но самая главная цель была достигнута: тварь отвлеклась от добивания остатков пехотного взвода и обратила своё внимание на новую, более кусачую цель. Взревев, существо, неправдоподобно быстро для таких габаритов, рвануло в сторону имперских машин. — Винс, обходи слева, Кирпич — справа! — теперь времени на раздумья у Аэрис не осталось, оставалось только положиться на собственные умения и опыт. — Окружаем эту фрагнутую громадину! Старайтесь слишком сильно не сближаться! Сама же Викорд начала медленно отходить назад, при этом ведя огонь и стараясь оттянуть четырёхглавого гиганта на себя. Не вышло, туша чудовища резко дёрнулась, повернув в сторону машины сержанта. Пугающих размеров челюсти должны были схлопнуться на машине, но Винсент играючи заставил своего «Часового» буквально скользнуть назад, заодно посылая прямо в глотку твари пяток фугасных снарядов, не произведших, впрочем, хоть сколько-нибудь заметного эффекта. А вот таран второй головой Винсент успел заметить лишь в последний момент. Машина дёрнулась, и удар пришёлся только по касательной, но и этого хватило за глаза. Кусок брони с бока кабины оказался вырван, а система стабилизации шасси похоже, была повреждена. Сержант, паникуя, начал нетвёрдым шагом отводить хромающего «Часового» назад, беспорядочно паля по чешуйчатой твари и отчаянно ругаясь в эфир. — Кирпич, поднажмём на тварь, надо дать Вису уйти, — лейтенант, видя угрозу жизни подчинённому среагировала мгновенно: — ДАВАЙ! — Как скажете, мэм! — басовитый голос рядового придал Аэрис уверенности. — Попробую зайти с хвоста! Сконцентрированный огонь заставил чудовище отвлечься от повреждённой машины и обратить внимания на остаток эскадрона. «Часовые» выписывали вокруг твари практически танцевальные движения, уклоняясь от атак и отправляя в ответ снаряд за снарядом, больше раздражая чудище, чем принося реальный вред. Долго так продолжаться не могло. Неудачно зайдя с тыла, Кирпич подставил свою машину под удар мощного хвоста твари. Металлические ноги часового не выдержали столкновения и подломились, осыпав тварь снопом искр. Кабина, больше ничем не поддерживаемая, после недолгого падения, покатилась по земле, яростно, но бесполезно завывая двигателем. Человек внутри лихорадочно пытался выбраться наружу, но не успевал, гигант уже начал разворачиваться к нему, готовясь раздавить. Лейтенант долго не размышляла, и с криком ярости направила свой шагоход наперерез, меткой очередью почти срубив одну из голов. Аэрис не раздумывала о собственной жизни в момент атаки, но когда огромная пасть схватила её «Часового» за кабину и подняла в воздух — она поняла, что ей действительно ОЧЕНЬ страшно видеть, как многочисленные зубы, размером с человеческую руку каждый, медленно сжимают металлическую раму над ней, грозя перекусить. Викорд дрожащей рукой вытянула из кобуры пистолет, и, ни на что уже особо не надеясь, начала выпускать луч за лучом в глотку твари. А затем лейтенанта окатила волна мощнейшего жара. Полсекунды спустя она поняла, что теперь находится в свободном падении вместе с кабиной. Шею твари начисто срубило взрывом шара плазмы, прилетевшего со стороны лагеря. На стороне имперцев в бой вступил новый участник. Фон Штернберг, высунувшись из башенного люка, с довольной ухмылкой глядел, как прицельный выстрел его танка с лёгкостью лишил это существо одной из голов. «Яростное Пламя» был основным боевым танком «Леман Русс», модификации «Палач». Мощное плазменное орудие сейчас было направлено на двадцатиметровую тушу противника и слегка дымилось после выстрела. Выкрашенная в радикально чёрный цвет машина со многочисленными медными вставками сильно контрастировала своим видом со всем окружающим пейзажем, выделяясь на нём ярким пятном. Этот танк мог себе такое позволить, мощная броня была способна защитить его практически от любых атак, а смертоносное вооружение не оставляло никаких шансов большинству врагов. Многие танкисты не любили «Палачи» за ненадёжность плазменной пушки, но Максимилиан по праву восхищался той огневой мощью, которую она предоставляла, и вот уже десять лет, как с гордостью командовал «Яростным Пламенем». — Клаус, доверни налево! — Фон Штернберг был чертовски рад наконец немного размяться в бою, прогнав таким образом дурные мысли о будущих перспективах. — Виктор, целься во вторую голову, кажется, хотя бы после выстрела из нашей пушки восстановиться оно не может. Стрелки, огонь по готовности! Взревев двигателем, тяжёлая конструкция из пластали и адамантия двинулась вперёд, с треском ломая кустарники и небольшие деревца, всё ближе подходя к своей цели. Это могла видеть уже относительно пришедшая в себя после событий последней минуты Аэрис. Она тихо вознесла благодарственную молитву Императору. Кавалерия прибыла вовремя! А тварь, безвозвратно потеряв одну из своих голов, похоже решила, что добыча не стоит того, чтобы драться за неё со столь сильным врагом, и решила отступить. Но было уже слишком поздно. Плазменные шары, вырывающиеся один за другим из орудий меньшего калибра, расположенных в бортовых спонсонах танка, оставляли огромные обожжённые раны, не спешившие заживать, а Виктор уже прицелился главным калибром во вторую шею чудовища. Дальнейшее напоминало скорее избиение, чем бой, и закончилось всего за пару минут. Несколько гвардейцев, отчаянно матерясь, вытащили Викорд из покорёженной кабины «Часового». Короткий медосмотр показал, что у лейтенанта была сломана рука, а её бойцы отделались ушибами и ссадинами. Что было гораздо хуже, они потеряли две машины, которые вряд ли подлежали восстановлению в полевых условиях. Ещё один шагоход был сильно повреждён, но, по крайней мере, не выведен из строя. Гораздо сильнее, впрочем, досталось пехотинцам. И, хотя благодаря вмешательству мигом ставшего героическим эскадрона «Рысь» многих жертв удалось избежать, потери всё равно были непростительно велики, с учётом того, что никаких подкреплений ждать не приходилось. Почти полтора десятка кадианцев были бесславно сожраны чудищем. Потери не были для этих людей чем-то необычным, миллионы, если не миллиарды гвардейцев ежедневно умирали на сотнях тысяч планет по всему Империуму, жертвуя собой ради спокойствия и безопасности остального бесконечно огромного государства. Но такие бессмысленные смерти сумели вывести из себя даже кадианцев. Они хотели знать, почему это существо направилось в сторону лагеря. А единственный, кто это знал; ветеран-сержант Килл исчез в неизвестном направлении.***
Точка Отсчёта Местоположение: место крушения «Света Веры», подходы к лагерю Гвардии Время: примерно тридцать шесть часов после падения спас-капсулы И снова узкий подземный лаз. Джону уже второй раз за день приходилось лезть по этому узкому, извивающемуся тоннелю, где местами удавалось пролезть только двигаясь боком, а иногда вообще приходилось ползти. Не то, чтобы это само по себе сильно напрягало штурмовика, но вот замедляло движение изрядно. Что, в свою очередь нервировало Килла, не желавшего в очередной раз упустить свою цель. Тем более сейчас, после таких агрессивных действий со стороны Мартелла. Нападение гигантской трудноубиваемой твари, подстроенное священником, явно было попыткой отвлечь от чего-то сразу всех солдат. Но вот от чего именно? На этот вопрос точного ответа у Джона не было, но он чётко понимал, что то, что собирался провернуть Мартелл, чем бы оно ни было, явно не пойдёт на пользу полку. Именно поэтому сейчас Джон вкладывал все свои силы в то, чтобы двигаться быстрее, именно поэтому он смотрел только вперёд, ища любые способы ускорить движение, именно поэтому он потерял бдительность. И это было большой ошибкой. Когда штурмовик выбрался в один из немногочисленных относительно широких проходов, в котором более-менее свободно могли стоять плечом к плечу два человека, то лишь в последний момент сумел разглядеть в кромешной тьме скрытую в углу фигуру. Джон уже начал уходить с линии огня, и лишь благодаря своей привитой годами тренировок скорости смог избежать смертельного ранения. Но даже ему не удалось полностью уклониться от выстрела. Ярко-красный луч лазгана ударил в плечо Килла, и, пробив наплечник, вырвал большой кусок плоти и вызвал вспышку боли. Рука плетью повисла вдоль тела, а болтер, выпав из разжавшихся пальцев и громко ударившись об камень, упал на землю. Джону потребовалось приложить значительное усилие воли, чтобы заставить себя проигнорировать весь тот набор пренеприятнейших ощущений, сопровождавших лазерное ранение и способных свалить с ног большинство менее подготовленных людей, и, вместо того, чтобы мешком повалиться на пол, уйти перекатом от очередного выстрела и вытащить целой рукой запасное оружие из кобуры. Хот-шот лазпистолет привычно загудел в руке штурмовика и уже через полмгновения его собственные выстрелы осветили земляные стены, заодно выхватывая из темноты силуэт противника. Разумеется, это был талларанец. Лицо уроженца пустыни было скривлено в злобном оскале, а в руках покоился лазган с примкнутым штыком. То ли из-за того, что затуманивающая сознание боль мешала штурмовику целится, то ли из-за того, что его противник резко подался в сторону, но смертоносные лучи, выпущенные Джоном, прошли мимо цели и впились в стену. А талларанец, уклонившись, проорал нечленораздельный боевой клич, и, поудобнее перехватив своё оружие, ринулся в штыковую. Этот манёвр был для Килла настолько неожиданным, что штурмовик еле успел уйти в сторону, пропуская разогнавшегося противника мимо и удачным ударом ногой под колено отправляя того на пол. Вторым пинком штурмовик выбил из рук повалившегося солдата оружие и собирался уже его вырубить, когда услышал тихий хлопок со стороны темноты. Джон едва успел повернуть голову, когда летящая на большой скорости сеть сомкнулась на нём, спутывая и отбрасывая подальше от поверженного талларанца. Не давая Джону времени опомниться, вновь прибывший включил ручной люмиен, и мощный луч света осветил помещение. Адаптивные светофильтры немного уменьшили произведённый эффект, но резкий перепад уровня освещения всё равно на мгновение выбил Килла из колеи. Когда боец наконец пришёл в себя, то увидел, как к нему шаг за шагом приближается облачённый в украшенную золотом броню матрос, в одной руке державший разряженный метатель сетей, довольно редкое, но всё же узнаваемое охотничье оружие, а во второй — мощный фонарь. Джон попытался хотя бы слегка пошевелиться, но крепкие, предназначенные для обезвреживания крупной дичи сети слишком крепко его держали. Подошедший глянул на Килла сверху вниз и, достав из ножен узкий стилет, с размаху воткнул его прямо в глаз штурмовику, после чего ухмыльнулся и довольным голосом заявил: — Ну наконец-то ты подохнешь, урод.***
Точка Отсчёта Местоположение: корабельный карцер «Света Веры» Время: примерно тридцать восемь часов после падения спас-капсулы Кажется, приходить в себя после мощного удара по голове уже входило у меня в привычку. Второй раз за двое неполных суток. Голова ужасно болела, а во рту ощущался металлический привкус крови. Ощупав языком свои зубы, я убедился, что несколько из них действительно были сломаны. Я не помнил, что произошло и кто меня вырубил. Плохой знак. С трудом разлепив глаза, я обнаружил себя лежащим на холодном металлическом полу. Тьму вокруг разгоняло лишь неровное свечение красного аварийного люминатора. Приподнявшись на дрожащих руках и прислонившись к стене, я осмотрелся вокруг. Проклятье! По всей видимости, я находился в корабельном карцере. По крайней мере, об этом говорила мощная металлическая решётка, заменявшая одну из стен. Что было ещё хуже, присутствовал я тут не один. Когда мои глаза слегка привыкли к окружающему полумраку, я смог опознать в одной из фигур, находившихся на другой стороне помещения, Хакона, а в другой — Рейни. Оба выглядели просто ужасно. Одна из рук комиссара была вывернута под неестественным углом, лицо было покрыто синяками и украшено электрическим ожогом. Впрочем, по сравнению с пони он смотрелся ещё неплохо. Мою новую подругу равномерно покрывали огромные гематомы, хорошо заметные даже под её густой шёрсткой, оба крыла, кажется, были переломаны во многих местах, но, самое главное, она лежала абсолютно неподвижно. Я попытался подняться, но закружившаяся голова помешала мне это сделать, и мне пришлось приложить значительные усилия, чтобы хотя бы вновь не перейти в положение лёжа. По крайней мере, мои телодвижения сумели привлечь внимание Хакона. — Очнулся уже? — было видно, что речь тяжело давалась комиссару, хотя он и старался этого не показывать. — Это радует. Заметил уже, в каком мы плачевном положении? — Ага. В глубокой заднице, — отрицать очевидное я смысла не видел. Впрочем, сильнее меня волновала конкретика: — Что случилось, Хакон? Ничего не могу вспомнить с того момента, как мы попали на корабль. Я слегка поморщился, пытаясь вызвать хоть какие-то образы из своей памяти, но последним чётким воспоминанием оставалась прогулка по лагерю. — Неплохо тебе память отшибло, — комиссар невесело усмехнулся, поглядывая на меня. — Значит, ты многое упустил. Хакон пересказал события последних нескольких часов коротко и лаконично. С его слов выходило, что священник умудрился обыграть нас самым тупым, но наглым образом. Фраг дери! Иногда бесконечная тупость может быть полезнее самых изощрённых мыслительных процессов. На некоторое время мы замолчали. Тишину нарушала лишь изредка капающая с потолка вода. Видимо, прохудилась какая-то труба. Я пытался собрать из воспоминаний целостную картину, но ничего не получалось. Впрочем, при помощи комиссара я хотя бы разобрался в ситуации в целом… Стоило разобраться в деталях. — Ты как, сможешь сражаться? — поинтересовался я и перевёл взгляд на пегаску, и мой голос слегка дрогнул от вида её переломанного тела: — И она… Сильно ранена? — Благодаря этому уроду Мартеллу — нет и да, — Хакон сплюнул на пол. Даже в таком слабом освещении я мог заметить, что в этом плевке было больше крови, чем слюны. После чего он обратил внимание на мой взволнованный взгляд и пояснил: — Не бойся, она жива. По крайней мере, пока. Пульс есть. Дыхание тоже, хотя и очень слабое. Политофицер поморщился и с болью выдохнул. Слова давались ему тяжело… — Кстати, об этой твоей ксено, — неожиданно заговорил комиссар после очередной долгой паузы. — Не ожидал, что она себя так доблестно проявит. Хорошенько она Мартелла отделала. Можно сказать, если бы не Александр, то благодаря ей мы могли бы там и покончить с этой пародией на духовника. — Это он её лично так? — у меня сами сжимались кулаки при мысли о том, как плохо сейчас было Рейни. И когда я только успел так привязаться к ней? — Мартелл избивал её, пока она не потеряла сознание, — голос Хакона был слаб, но гнев в нём был отчётливо различим. — Впрочем, после того, как это случилось, он не прекратил. Я, тем временем, подобрался поближе к лежащей без чувств пегаске и попробовал осмотреть её по мере моих скромных медицинских познаний. Дела обстояли ещё сквернее, чем казалось на первый взгляд. Помимо крыльев, также было сломано несколько рёбер и одна из ног. Мне оставалось только надеяться, что у пони не открылось какого-нибудь внутреннего кровотечения. Пытаясь отвлечься от тяжёлых мыслей, я вновь заговорил с комиссаром: — Хакон, а ты почему так за Рейни переживаешь? — не то, что бы мне это было действительно важно, но тишина давила на нервы, а говорить было практически не о чем. — Хороший вопрос, Артур, — Хакон ненадолго замолчал, чтобы сплюнуть очередной кровавый сгусток. — Знаешь, у меня было время поразмыслить над этим и прийти к довольно интересному выводу. Смотря на таких ублюдков, как например Мартелл, прикрывающихся Имперской Верой ради достижения собственных целей и сравнивая их с этой ксено, я заметил некий парадокс. В ней гораздо больше того, что должно быть в настоящем человеке, чем в таких, как наш святоша. Храбрость, верность, бескорыстность. Звучит как ересь, но она больше человек, чем тот же Мартелл. После пламенной речи комиссара разговор как-то сам собой затих. И вновь карцер погрузился в вязкую, давящую тишину. Я даже смог различить тихое, едва слышное и прерывистое дыхание Рейни. С одной стороны, оно меня слегка успокоило, она по крайней мере была жива, а с другой… Я положил руку на голову избитой пони и одними губами, скорее для себя прошептал: — Ничего, мы ещё отомстим этому святоше за всё, нужно только подождать. Прошло ещё несколько томительных минут, прежде чем откуда-то издалека послышались гулко отдающиеся по всему коридору шаги нескольких пар сапог, перемежающиеся отчаянными выкриками Александра. Он кричал что-то про то, что он наследник древнего рода, про то, что он до них всех доберётся, пытался угрожать. А затем перед дверью нашей довольно просторной камеры и возникла вся эта процессия. Перепуганного капитана крепко держали за руки талларанец и один матрос, судя по виду — из самых нижних чинов. Пока ещё один матрос открывал замок на двери, позволяя затолкать к нам своего капитана, пятый участник шествия, в лице Мартелла, с фирменной, вызывающей отвращение ухмылкой, наблюдал за процессом. Кубарем влетевший в карцер Александр выглядел скорее испуганным, чем реально перенёсшим хоть какие-то травмы. Даже его любимый мундир, сшитый по образу и подобию флотского, только слегка испачкался в момент падения. Попытка капитана возмутиться была прервана не сильным, но показательным пинком по рёбрам, заставившим Александра мгновенно замолчать. Пока капитан смирно лежал на полу и старался не шевелиться, двое прихвостней священника зашли в камеру, в то время, как оставшийся снаружи матрос держал меня на прицеле абордажного дробовика. Судя по калибру этого экземпляра, предназначен он был как минимум для отстрела конечностей оркам. Я, честно говоря, решил было, что нас сейчас будут убивать, но реальность, как всегда, оказалась хуже, по крайней мере с моей точки зрения. Вошедшие, потратив немного времени на то, чтобы привыкнуть к практически отсутствующему освещению, направились прямо к нашей тесно скучковавшейся группе. Я внимательно наблюдал за действиями своих противников, стараясь понять их план. Впрочем, долго гадать мне не пришлось. Отпихнув меня подальше болезненными ударами сапогов и прикладов, вошедшие схватились за лежавшую без движения пегаску и потащили её куда-то прочь из камеры. Неожиданно для самого себя, я с каким-то безумным рыком бросился на волокущих мою подругу солдат. К сожалению, успехом сей манёвр не увенчался, ибо внимательно следивший за мной матрос с дробовиком выстрелил и попал весьма точно. Судя по тому, что я был ещё жив, заряд был нелетальный, но его вполне хватило для того, чтобы отбросить меня на метр. За то время, пока я приходил в себя, Рейни уже успели вытащить из камеры, и, повинуясь начальственному кивку Мартелла, унести куда-то в том направлении, откуда, собственно, и пришли. Послышался звук запираемого замка. Некоторое время ничего не происходило. Священник со своей неизменной ухмылкой поглядывал на нас сверху вниз, стоящий рядом с ним матрос расслабился и опустил оружие, капитан старательно изображал из себя элемент ландшафта, Хакон с ненавистью смотрел на них всех, а я тем временем пытался придумать какой-нибудь план побега. Выходило не очень. Наконец Мартелл решил прервать опустившуюся тишину. На мой скромный взгляд, лучше бы он молчал. — Полковник, комиссар, капитан, я так в вас разочаровался, — на этом моменте святоша выдержал небольшую паузу, видимо давая нам прочувствовать всю значимость своих слов. Лично я прочувствовал только нарастающее с каждой секундой желание проделать в его голове пару лишних вентиляционных отверстий. — Как же прискорбно, что ересь может проникнуть даже в столь прекрасных людей, как вы. Что ж, грех ксенофилии весьма тяжек. Боюсь, на этом свете прощения вам уже не будет. Но я думаю, что смогу привести вас к покаянию, дабы очистить вашу душу. Это мой долг, в конце концов. Вам есть что сказать? — Иди, подорвись на фраг-гранате! — Хакон буквально выплюнул, каждое из этих слов, даже снабдив свою фразу под конец плевком настоящим. К моему величайшему сожалению, кровавый комок немного не долетел до сапог Мартелла. — Как же глубоко в вас засела ересь! — Священник расстроено покачал головой. — Впрочем не волнуйтесь, я всё равно изгоню её из вас. А пока мне надо спешить на проповедь. Надеюсь, скоро мы вновь увидимся. После этого Мартелл развернулся и вместе с матросом зашагал куда-то прочь. Выждав, видимо, пока шаги затихнут, наш бравый капитан поднял голову. И встретился с очень недобрым взглядом. С моим взглядом. — Господа офицеры! — Александр, перевернувшись, начал отползать в другой конец помещения, с опаской посматривая на нас с комиссаром. — Я понимаю, между нами случился прискорбный конфликт интересов, закончившийся весьма трагично, но, полагаю, у нас сейчас есть общий враг, следовательно мы должны хотя бы попробовать не поубивать друг друга прямо сейчас и попытаться действовать сообща!***
Точка Отсчёта Местоположение: главный трюм «Света Веры» Время: примерно тридцать девять часов после падения спас-капсулы Сознание возвращалось к пегаске рывками. Сначала пришла боль от избитого тела и поломанных крыльев. Ей хотелось закричать, но оказавшаяся во рту грязная, пропахшая машинным маслом и нефтью тряпка позволила только едва слышно промычать. Хотелось упасть на землю, свернуться в калачик и заплакать, но верёвки, с силой впивавшиеся в и без того исстрадавшееся тело не давали этого сделать. Хотелось хотя бы потерять сознание, чтобы не чувствовать всего этого, но и это оставалось неисполнимой мечтой. Потом пришло обоняние. Запах собственной крови, всё ещё стекающей из пореза на лбу, смешивался с химозной гарью, ладаном, болотной тиной и образовывал отвратительную, тошнотворную вонь. Пегаске стало ещё немного хуже от витавших вокруг ароматов. А затем на разум пони обрушился звук. Грохот и лязг металла, раздирающий сознание своей громкостью рёв моторов и топот. Топот сотен сапог. Рейни в очередной раз пожалела, что вообще пришла в себя. Постепенно звуки затихли, оставив только тихий гул толпы на краю слышимости. И шаги. Чёткие, чеканные шаги, порождающие металлический отзвук со стороны палубы. Эти звуки резонировали в голове пони, буквально разрывая мозг бедной пегаске на части. К счастью, вскоре неизвестный остановился, дав бедной пони минуту передышки. А затем этот неизвестный заговорил, обращаясь к собравшейся толпе. Рейни не могла видеть, что для произнесения своей речи Мартелл использовал здоровенный рупор, но от этого отражённый от стен грузового отсека и накладывающийся эхом сам на себя голос священника не становился менее громким и не начинал слабее бить по ушам пегаски. — Братья и сёстры по вере! Верные слуги Императора! Солдаты и матросы! — искажённый громкоговорителем голос разносился по всему залу, доходя до каждого из тех, кого священник притащил на своё импровизированное собрание. То есть — до большей части полка и экипажа корабля. — Сегодня мы собрались ради того, чтобы вспомнить, что ксеносы есть зло, чистейшее зло, противное самой природе человека! Порою, некоторые об этом забывают! И это могут быть даже лучшие из нас! На этом моменте Мартелл выдержал театральную паузу, будто бы давая собравшимся прочувствовать весь смысл сказанных им слов. — Все вы помните нашего полковника! Великого героя! Прекрасного солдата и верного имперца! Он забыл про это! Поверил лживой ксено-твари, а теперь она, пробравшись на борт этого священного корабля убила его, доблестного комиссара Хакона и благородного капитана Александра! И могла бы дальше творить бесчинства, если бы я, по счастливой случайности оказавшийся рядом, не схватил это отродье! Это был трудный бой, ксеноотродье было сильно, но со мной была моя вера! Смотрите же на эту тварь! — священник сделал шаг в сторону, показав рукой на привязанную к гусенице боевого танка пони. — Она сейчас кажется слабой и не способной нанести вред, но это — иллюзия! Смотрите же на то, что это чудовище оставило от нашего прославленного комиссара! На этих словах священник вскинул в воздух левую руку, демонстрируя всем механическую кисть Хакона, торчащую из обрывка его же плоти. — Помните, слуги Империума, внешность ксенотварей обманчива! Помните, что сам Император в своей великой мудрости завещал нам бороться с чужацкой угрозой любыми методами! Вы думаете, что убийство доверившегося ей полковника было верхом всего коварства этой твари? Знайте же, что это не так! — к этому моменту голос Мартелла стал уж совсем оглушительно громким, буквально вгрызаясь в голову уже не только пони, но и всех собравшихся в зале. — Знайте же, что именно эта проклятая тварь привела сюда то чудовище, которое удалось уничтожить без лишних смертей благодаря своевременным действия эскадрона «Рысь» и майора фон Штернберга, а так же благодаря самоотверженному героизму наших пехотинцев! После этого монолога в зале повисла гробовая тишина. Напряжение в воздухе было буквально осязаемым. Солдаты и так были разозлены бесславной гибелью своих боевых товарищей в пастях гидры, а Мартелл, умело скормив им историю об убийстве любимого в полку командира и направив их гнев на одну цель и вовсе превратил их в разъярённую толпу. Откуда-то из рядов солдат полетел здоровенный булыжник. Точно ударившийся в и так сломанное крыло камень сместил обломки костей, принеся связанной пони ещё больше боли и заставив её в очередной раз болезненно замычать. Толпа бесновалась и желала смерти привязанной пегаске. Толпу так легко разозлить, особенно когда она и так ищет виноватого… — Братья и сёстры! Я понимаю ваш гнев, но прошу пока что придержать его! — Мартелл поднял руки в успокаивающем жесте. Казалось, сейчас солдаты его просто разорвут, если он будет стоять на их пути. Но у него уже был план: — Казнь этой твари состоится сегодня на закате. Это будет воистину угодное Императору деяние! А пока терпение, братья и сёстры, терпение! Давайте же вознесём молитвы нашему Императору! Преклоните колени! Они выполнили его приказ и встали в молитвенные позы, сложив руки в символичном изображении Аквиллы. Священник запел. Литания смирения постепенно остужала людей. Напряжение никуда не делось, но стало немного более контролируемым. Наконец, Мартелл закончил и позволил бойцам встать. С тёплой улыбкой оглядев стоящее напротив него воинство, священник провозгласил: — А теперь вам пора возвращаться к своей службе, сыны и дщери Императора! И помните, сегодня, в десять по корабельному хронометрону совершится торжественная казнь этой ксенотвари! Собрание начало очень неохотно расходиться. Люди жаждали мести и крови. Но обещание красочной казни на закате и смачные зуботычины от сержантов и офицеров, щедро раздаваемые рядовым гвардейцам, заставляли транспортный отсек понемногу пустеть. Через десяток минут в грузовом отсеке остались только сам Мартелл, парочка талларанцев, привязанная к сильно повреждённому танку Рейни, да несколько техников, приводящих в боеготовность немногие оставшиеся на борту корабля боевые машины, остальные после атаки неизвестного существа на лагерь в срочном порядке были выгружены и установлены по периметру на случай повтора происшествия. План священника, хоть и не прошёл совсем гладко, но в целом был выполнен. «Единоличная победа» над ксеносом вкупе с вечерней казнью должны были поднять его на уровень любимчика солдат, а это открывало очень широкие перспективы по контролю. По факту, он стал бы неофициальным лидером, главой всего полка, а в ближайшее время и корабля. Благо, раззолоченных ребятишек из стражи Александра уже должны были, как ненужных свидетелей, по одному убрать действительно верные Имперскому Кредо матросы и гвардейцы. Найти достаточное число истово верующих оказалось непростой, но посильной задачей для Мартелла. И он был уверен, что Вера этих людей сильнее их преданности офицерам гвардии или капитану судна. А значит, всё шло по плану… Ему крупно повезло с тем, что Хакон притащил с собой эту инопланетянку. И пусть пара сломанных рёбер и стала ценой за это, но ни в какое сравнение с тем, что Мартелл от этого выиграл, она не шла. Что, впрочем, не помешало священнику развернуться и обрушить несколько мстительных ударов на пегаску.***
Точка Отсчёта Местоположение: средние палубы «Света Веры» Время: примерно тридцать девять часов после падения спас-капсулы Лейтенант Викорд решительно не понимала, что происходит. Вместо столь долгожданного отдыха на Аэрис свалился целый ворох новой похожей на бред реальности. Сначала атака неубиваемой твари, которую с подачи какого-то знатока мифов древней Терры все окрестили Гидрой, а теперь ещё и эта речь Мартелла. Лейтенант священнику не верила. И дело было даже не в том, что Аэрис уже успела если не проникнуться симпатией к этой странной лошадеподобной чужачке, то, по крайней мере, уяснить, что Рейни явно не относится к разряду «злобных и желающих человечеству погибели ксенотварей». И даже не в том, что проделывать всё то, что описывал Мартелл, у пегаски не было никакого резона. Просто Викорд не могла поверить в то, что одна маленькая ксено способна расправиться сначала с прекрасным мечником и стрелком, коим слыл Тациус, а затем и с прославленным в боях комиссаром, прибив за компанию ещё и капитана судна. Не могла и не хотела. Поэтому ещё на этом импровизированном митинге лейтенант начала разрабатывать план. План получился простым, как жестяная кружка, но зато такого хода священник явно ожидать не мог. Идею о том, чтобы донести своё видение ситуации до всего полка Аэрис отмела сразу, хоть в недавнем бою Викорд и получила свою долю славы и известности, но противопоставить священнику и его железному, в прямом смысле слова, доказательству, в виде оторванной руки Хакона, она, по сути, всё равно ничего не могла. Поэтому Аэрис решила действовать… решительнее. И первым шагом лейтенант решила заручиться поддержкой хотя бы своего собственного эскадрона. Всё-таки, что Кирпич, что Винсент имели некоторое представление о ксено, и убедить их казалось Аэрис более простой задачей. Поэтому, когда солдаты начали организованно, поротно покидать транспортный отсек, лейтенант вместе со своими подчинёнными пристроилась в хвост уходящей колонны и, дождавшись, пока рота дойдёт до одного из перекрёстков корабельных коридоров, незаметно скрылась в боковом проходе, за шиворот втащив своих бойцов туда же, удачно ухватив обоих одной рукой. Прежде, чем кто-нибудь из парочки выволоченных из строя солдат успел хоть что-то сказать, Аэрис затолкала бойцов в одно из многочисленных подсобных помещений и жестом призвала к молчанию. Дождавшись в тишине, пока гулкие шаги марширующих колонн стихнут, лейтенант приступила к вербовке собственных подчинённых. — Так, парни, надеюсь вы оба понимаете, что всё, что наговорил наш святоша, это явная деза? — Аэрис старалась говорить как можно тише, хотя вряд ли кто-либо мог подслушать этот разговор, но, как чётко уяснила для себя лейтенант, Император благословляет осторожных. Если Винсент только лёгким кивком дал понять, что согласен с этим выводом, то на лице Кирпича явно читалось непонимание. — Эм, командир, а что такое деза? — гулкий бас амбалоподобного солдата звучал несколько обескураженно. — И что не так с отцом Мартеллом? Викорд приподняв бровь взглянула на своего подчинённого, после чего печально вздохнула. — Кирпич, ну вот почему тебя определили не в пехтуру, а повесили на мою бедную шею? Деза это дезинформация, — встретившись с незамутнённым пониманием взором здоровяка, Аэрис чуть не зарычала: — Чепуха, ложь, провокация! Так понятнее? Кирпич даже отступил на шаг, огорошенный таким напором своего командира. — Но мэм, как может врать святой отец? Это же против догматов Имперской Веры! Священник не может лгать! Лейтенант прикрыла лицо ладонью и покачала головой. Её уже начинала раздражать тупоголовость бойца. — Кирпич, ты непробиваемый идиот, — Викорд наконец отлепила ладонь от лица, после чего, глубоко и печально вздохнув, начала объяснять своему подчинённому очевидные для неё вещи: — Так, начну с самого простого, какой по-твоему для Рейни был смысл убивать полковника, которого она самолично и спасла, потратив кучу сил, чтобы поставить его на ноги? — Н-но мэм, это же ксенос! Они все мыслят извращённо, не так, как свойственно людям! — гвардеец старательно пытался подобрать какие-нибудь аргументы против утверждений Аэрис, но уже явно не чувствовал себя уверенным в собственной правоте. — Разве не так, мэм? — А тебе, похоже, мыслить не свойственно в принципе, — Викорд с трудом сдерживала в себе желание придушить этого кретина, из-за которого столько бывшего на вес золота времени уходило впустую, на месте. — Как, по-твоему, она могла без труда прикончить трёх отличных бойцов, но не суметь справиться с одним-единственным священником? — Эм, мэм, я не могу знать… — видя недовольство лейтенанта, Кирпич попытался отступить ещё дальше, но упёрся в стену. — Наверное… Думаю, вы правы, мэм, но мне просто трудно поверить, что благочестивый отец Мартелл… — Замечательно, с тобой вроде разобрались, — Аэрис, которой надоело слушать заикающегося здоровяка, без всякого стеснения перебила того, заставив замолчать. — Теперь второй вопрос на повестке дня. Бойцы, вы со мной? Кирпич, всё ещё находясь в состоянии лёгкого ступора только и смог, что что-то согласно промычать, а вот Винсент не был так прост. Он достал откуда-то с пояса небольшую фляжку, из которой явно тянуло алкоголем, пригубил немного, и после этого задал, пожалуй, самый очевидный вопрос. — А что ты собственно замыслила, элти? — сержант ненадолго замолчал, дабы сделать ещё один глоток и абсолютно трезвым взглядом окинуть Аэрис, после чего продолжил: — Судя по твоему боевому настрою, это явно не ограбление запасов медицинского спирта. С весёлым хмыком Винсент вернул флягу обратно в подсумок, после чего мгновенно посерьёзнел: — Собираешься вытащить эту ксено, да? — Именно это я и… — но прежде чем Викорд успела что-либо ещё сказать, её прервало похлопывание по плечу, пусть и не выделяющейся такими мускулами, как у Кирпича, но всё равно довольно сильной жилистой рукой Винсента. — Это был риторический вопрос, элти, на него не надо отвечать, — ухмыляясь, сержант обошёл Аэрис и прислонился плечом к двери. — Ладно, элти, я с тобой, но вовсе не из-за этих твоих дурацких представлений о чести. И даже не из-за того, что ты мой командир. Просто моя чуйка подсказывает мне, что это надо сделать. А я ей привык доверять. В этот самый момент люмиен под потолком предательски мигнул и с треском погас, погрузив тесную комнатушку во тьму. — Кажется, это знак, что мы тут засиделись, — в очередной раз издав саркастичный смешок, Винсент приоткрыл дверь, высунувшись по пояс, осмотрелся снаружи, шагнул наружу и приглашающе махнул рукой, после чего поинтересовался у Аэрис: — Надеюсь, план у тебя есть, элти?***
Рейни Клауд: поздравляем, вы получили четвёртый уровень. Новый навык: "Жертва фанатика" - все граждане Империума, почитающие святого Тора, узнав вашу историю - в худшем случае нейтральны к вам, несмотря на происхождение.