За пару лет небольшие, но уверенные ростки кленов подтянулись и теперь своей статной кроной заваливались поверх больших железных ворот, заставляя строгих сторожил чертыхаться себе под нос от обилия листьев в осеннюю пору. Порой было жаль уборщиков, которым приходилось убирать огромную площадь территории двора. Сперва нужно было дочиста вымести мощеную дорожку, которая в ширину около трех метров, а протянулась до самого крыльца порядком на двадцать метров, и все, что находилось вокруг. Когда же газон вычищался от выпавших листьев, предстояло проверить небольшой пруд с рыбами на наличие новых загрязнений. Чаще всего этим занимался не кто иной, как Зик. Обусловлено тем, что то были любимые питомцы и парень просто обожал это дело.
Аккерман усмехается себе под нос, вспоминая, почему старший Йегер начал лично заниматься своим прудом, а не кто-то из прислуги. Год назад между братьями произошел очередной скандал, бравший начало с лени Зика и заканчивающийся твердолобостью Эрена, который считал, что надо всецело отдаваться своему делу, а не перекладывать его на кого-то другого. Младший Йегер тогда предложил Леви прогуляться по цветнику Карлы, а под конец они оба подошли к пруду. Шатен без какого-либо зазрения совести достал из внутреннего кармана пиджака бумажный пакетик, тут же вскрывая его. Свои действия Эрен обозвал кормежкой рыб его любимого старшего брата. Белый порошок стремительно распылился по поверхности воды, начиная постепенно размокать и оседать на дно.
История не закончилась так быстро и спокойно, она нашла свое продолжение вечером того же дня. Действия разворачивались на первом этаже в просторной гостевой, где обычно любил посидеть Эрен в компании Леви. Когда послышался гомон в районе главного входа в дом, шатен попросил Аккермана принести стакан холодной воды, ведь вскоре он мог понадобиться особенно взбешенному человеку. Юноша без задней мысли решил поступить так, как его попросили. Только был сильно удивлен, когда мимо него пронесся красный от злости Зик, больно задевая плечом. Такое отношение к нему, Леви, вполне понятно, но сейчас все было иначе. Вернулся брюнет как раз к той части, когда Эрен что-то договорил старшему брату, отчего тот в ужасе раскрыл глаза и сильнее сжал пальцы на шее младшего. Зик истерил, кричал и выговаривал шатену все, что думал, желал смерти под сдавленные хрипы под ним. Аккермана не на шутку пробрал страх, отчего стакан выскользнул из рук. На это Леви уже не обращал внимания, ринувшись спасать Эрена, ведь того серьезно могли задушить. Казалось, что младшему было даже все равно, он продолжал слабо улыбаться, хоть и бился в диком кашле. Все закончилось криком Карлы и длинными лекциями Гриши, а братья друг другу объявили холодную войну. Позже Леви узнает от самого Эрена, что в пруд был высыпан крысиный яд.
Аккерман диву давался с того, что человек был способен убить своего близкого лишь из-за смерти каких-то рыбешек. Можно было допустить длинные разговоры, крепко переплетающиеся с криками и истериками. Пусть даже будет избита мебель, или останется на скуле синяк, но как можно желать смерти и наслаждаться хрипящим бульканьем где-то в глотке своего брата.
С того случая можно было увидеть, как изменилось отношения в семье. Зику больше уделялось внимание со стороны Гриши, Филин все также любил Эрена, но старшего сына главы он открыто недолюбливал. А Карла в свою очередь долго злилась на блондина, но, в конечном счете, материнский инстинкт взял свое, и наступило прощение. Такому феномену был не рад младший Йегер, то и дело выговаривая Аккерману свое детское недовольство, мол, как мать могла так поступить.
Часто Леви казалось, что Карла в этом доме была чем-то вроде украшения. Она никогда не вникала в распри между мужской частью семьи, предпочитая шоппинг и долгие путешествия в компании своих подруг. Можно было сказать, что женщина легкомысленна и сама себе на уме, но были в ней умения резко переключаться на серьезный лад и решать поставленный задачи. Не обделила и сына своим задиристым и вспыльчивым характером. Эрен в принципе был мужской версией своей матери, только за исключением зеленых глаз.
Четко прослеживалось, что к пятнадцати годам у шатена начали раскрываться неожиданные черты. Если в двенадцать лет он походил на безобидного щенка, лишний раз боящийся шаг сделать, то сейчас мог стоять на пороге смерти и с улыбкой вступить в последний бой. Леви считал, что виной такому поведению был бунтарский дух переходного возраста. Будучи прямолинейным, сразу высказал шатену свои мысли, на что получил косой взгляд и последующую мягкую улыбку.
– Переходного возраста нет, – пробурчал обиженно Эрен, а после глубокомысленно произнес, – это выдумка взрослых людей, которые не могут справиться с тем, что натворили своим отношением к ребенку.
Это было чем-то вроде новой пищи для долгих размышлений, прежде чем окунуться в сон. Йегер своими выходками мог добиваться внимания сначала от родителей, когда был младше. Сейчас он выходил на совсем новый уровень. Эрен вымещал старшего брата и чаще бывал в почете у важных гостей, заходивших в воскресные дни или по безотлагательным вопросам. Аккерман усмехался этому, полагая, что вторичный пол даст о себе знать и к годам шестнадцати усмирит весь пыл мальчишки. Иначе же, как бы сильно не рвался Йегер, ему предрешено судьбой оставаться позади альф. Такая уж непривлекательная и злая закономерность мира.
Мысли сменяются, словно золотая монета и Леви начинает сам себе противоречить. Странность всегда была неизменяемым пунктом в характеристике Эрена. Он мог рвать и метать, словно все эмоции разом вырывались из крепко закрытого шкафа с прочими скелетами, но после наступал штиль и вся вспыльчивость на долгое время скрывалась за лицом наивности и придурковатости. Но было в этом что-то, а что именно Леви не знает.
При своем первом появлении в этом доме Аккерман бредил идеей привязать Эрена к себе, чтобы достичь с помощью него множество целей. Он привязал. Не только Йегера, но и себя к взбалмошному мальчишке. Кто бы мог подумать, что Леви так крупно облажается и поведется на образовавшуюся эмоциональную связь, которая, кажется, крепла все сильнее. А шатен будто понимал все это и не отлипал ни на секунду. От Эрена не пахло ни чем, у него даже течки никогда не было, но тянуло к нему невообразимо. Иначе говоря, попытка сбежать из этого дома могла стать самой настоящей пыткой, если не в физическом плане, то в эмоциональном. Лицо каждый раз кривилось, когда брюнет приходил к не самому лучшему выводу, что не смог бы и часа продержаться без присутствия шатена. Йегер так сильно въелся в мироощущение брюнета, что его отсутствие предвещало крах всему.
Сам же Эрен не заставляет себя ждать, появляясь на горизонте темной фигурой. С недавнего времени стиль в одежде у Йегера сменился с просторных рубашек и детских шорт на строгие костюмы, темные пальто и неизменные водолазку с фуражкой. Последний атрибут был традиционным среди мужчин клана, но его ношение считалось добровольным. Заметив Леви, шатен махает и почти бежит к нему, попутно распоясывая черное пальто.
– Тебе не жарко? – интересуется брюнет, оттягивая ворот водолазки на шее юноши. Собеседник выдает кривую улыбку, аккуратно убирая от себя руки внезапного нравоучителя. – Иногда, кажется, что её никогда не снимаешь.
– Придумаешь тоже, – отмахивается и снимает фуражку из темной кожи. – Очень жалко, что ты сегодня не был с нами на задании! Филин вспоминал тебя, Леви. Может через пару дней получится?
– У тебя мозги отшибло? Я сильно лодыжку потянул, хромаю, как видишь, – Аккерман кивает на ступню, заключенную в лакированный туфель. Брюнет до сих пор помнит, как неудачно выскочил из-за угла, решив по-детски напугать Эрена. Только вот у ноги были совсем другие планы на своего хозяина.
Йегер похоже вспоминает это событие и как-то по доброму улыбается, начиная щебетать о том, что Леви будет тогда таким же дурачком, как и шатен. Младший очень удивился тому, что обычно хмурый и холодный Аккерман решил провернуть что-то такое, но потерпел фиаско и наградил себя неделей хохота и подколов со стороны Филина. Мужчина же, наоборот, в очередной раз получал нагоняй в кабинете отца за очередную своевольность. Видите ли, Крюгеру нельзя было брать Эрена с собой на опасные задания, как нападение на неповинующуюся группировку, или сбор долгов с нерадивого должника. Гриша отчаянно считал, что младшему сыну место в доме, под боком у матери. Да и не раз звучали речи о возможном подборе выгодной партии для Эрена. Естественно в кабинете юноша молчал и сжирал отца горящим взглядом, после в комнате Леви начинался самый настоящий спектакль одного очень взбешенного актера.
– Твой прикид такой закрытый, словно ты ото всех прячешь свое тело. Тебе кто-то привил комплексы? – буднично произносит вслух свои мысли брюнет. Медленнее обычного они с Эреном поднимаются на второй этаж, прямо к своим комнатам. Хотя Леви сомневался, что его комната была только его. Если Йегеру не дать пинок, то и спать он мог спокойно улечься в чужую кровать. Как-то раз шатен говорил о доверии, в котором пояснял простые истины и что сам бы мог позволить Леви лечь с ним в кровати. Слишком наивный и до бесконечности добрый.
– Леви-и! – юноша резко останавливается и начинает бесцеремонно тянуть щеки Аккермана в разные стороны, будто хотел растянуть. Только Эрену были дозволены такие привилегии. – Я ведь взрослый и хочу статно выглядеть! Тебе не нравится?
– Нравится, – молниеносно отвечает Леви, заметив эти огромные глаза, в которых начала скапливаться грусть, только вот после нужных слов радость переполняет.
– Тогда перестать быть таким заискивающим, – ещё раз напоследок тянет за щеки, а после вдруг принюхивается, хмуря брови. – Чувствуешь запах?
– Нет? – не сразу понимает, о чем речь, ведь кроме уличной свежести с пальто Эрена, Леви ничего не чувствовал.
– Приятно пахнет, – продолжает говорить о своем, отпуская щеки и придвигаясь максимально близко к своему собеседнику. – От тебя…
Едва связный диалог прерывается женским откликом. К ним шла Карла, явно находясь в приподнятом настроении, видимо, снова куда-то собирается. За считанные секунды она настигает своего сына и сгребает его в объятья, все больше сетуя, каким высоким тот стал. Аккерман же тактично отходит в сторону, чтобы лишний раз не нагнетать этой семейной идиллии. Да и каждый в доме был в курсе того, как предвзято относится женщина к так называемому вражескому ребенку. И все дело было не в том, что Леви представлял другой дом, чужие интересы и был потомком погибшей семьи. Юноша прежде всего был альфой, который очень много времени проводил вблизи её сына-омеги. Не нужно гадать, чего так боялась Карла, только вот Эрен мало кому уступал в ограничениях собственной свободы. И как бы шатенка не пыталась запретить, мальчишка все равно сбегал к мерзопакостному альфе.
– Я обещаю вернуться к передаче главы Зику, – щебечет женщина, буквально тиская своего ребенка.
– Но это будет в апреле, а сейчас только разгар ноября, мама-а! – скулит Эрен, пытаясь выбраться из цепкой хватки. Снова она уезжала надолго, но шатен не ощущал подступающего чувства грусти. Все необходимое внимание, которое в детстве так требовалось от родителей и брата, Йегер поглощает от Леви, с каждым разом требуя все больше и не встречая отказа. Последнее явление не приветствовалось Эреном от слова «совсем». Но Аккерман начинал быть каким-то аморфным, чаще всего его злость казалась напускной, нежели настоящей.
Вскоре Карла отцепляется, обольстительно обводя двоих взглядом янтарных глаз, уходит на первый этаж. Шатен тяжело вздыхает такой легкомысленности своей матери и не может понять, когда до той дойдет простая истина: власть сменится, но никто не гарантирует, что она продолжит способствовать желаниям женщины. А Эрен был уверен, что всевозможные доходы матери сократятся до минимума и ей придется каждый раз лично просить нового главу добавить ей денег. Почему-то не очень хотелось, чтобы Зик становился тем, кто сменит отца на посту. Блондин, как считал младший Йегер, был точно таким же, как Гриша, а потому не мудрено, что найдется второй Филин, способный управлять боссом, словно марионеткой. Пусть Крюгер не говорил Эрену о том, что своими манипуляциями управлял отцом, шатену не сложно было догадаться о таком явлении. Хватило одного лишь диалога тет-а-тет с Гришей, как все сразу вставало на свои места. Юноша имел свой план по смене власти, но тот был безумно сложным, с кучей разнообразных ответвлений событий. И шатен точно знал, что вскоре все задуманное станет реальным, но оставалось сделать ещё два важнейших шага.
──────── Овечья шкура ────────
Леви пожелал бы после боя часов лечь спать, но настойчивый Эрен просил зайти, как только все пойдут спать. Выбирать не приходилось, ведь шатен мог сам заявиться ровно через полчаса. Аккерман единожды уснул, сильно утомившись после тренировок с Филином, когда открыл глаза, то увидел перед собой Йегера. Тот ворчал, что нельзя опаздывать на званые встречи и очень долго крутил перед носом карманными круглыми часами на металлической цепочке. Нельзя было предугадать, ждет Леви что-то важное, или вновь придется выслушивать новую теорию заговора о смене власти в соседнем государстве Маре. Брюнет каждый раз заслушивался, переставая слышать самого Эрена, но отмечая в нем множество деталей, которые начинали казаться красивыми. Стоило монотонной речи прерваться, как идеальный образ испарялся, заставляя Леви стать той самой холодной колючкой.
Рука лезет в карман брюк, чтобы нащупать металлический корпус. Цепочка звенит, а после перед уставшим лицом возникают часы, отмеряющие секунды и минуты. Прошла всего минута, а Аккерман уже корит себя за то, что опаздывает и именно это чувство заставляет его поднять свое тело с уютной кровати. Но, похоже, что Эрен сменил свои планы. Тихо скрипнула открывающаяся дверь, затем послышались шаги, и рядом с Леви улеглось тело. Йегер сладко зевает и потягивается, словно находится у себя в комнате.
– Мне так хотелось с тобой поговорить, что не смог ждать ни минуты, – наконец укладывается и смотрит брюнету в глаза с каким-то азартом.
– О чем? – лениво спрашивает Леви, подмечая, что строгая одежда на шатене сменилась на пижаму из плотной ткани. Рубаху даже застегнул на все пуговицы, хотя в детстве это ненавидел. Неужели и правда считает, что Аккерман может на него позариться, а потому всячески скрывает свое тело. Да и к тому же Эрену можно не волноваться об этом, ведь иногда брюнет мог уходить из дома по своим делам. Нельзя было исключать того, что шатен хотел поменьше слышать нытье со стороны матери.
– Ты ведь мечтал стать главой, да? – начинает спокойно юноша, но брюнет от чего-то напрягается, ожидая какого-нибудь подвоха. Леви уже давно забросил свои попытки, потому что ему точно дали понять, что ничего не выйдет, как бы он не старался. И в большинстве случаев все выходки брюнету сходят с рук за счет Эрена, который, так или иначе, поручается за нерадивого друга. Филин же просто не может пойти против желания своего крестника, своей главной слабости.
– Мой клан давно убит, должно быть и прав я уже не имею на свой дом, – невесело отзывается брюнет, а после добавляет с иронией. – Если он ещё не сожжен до тла, как мне обещали.
– Этот дом все ещё твой и никто не в праве его забрать! – в привычной манере восклицает Эрен, а после подвигается очень близко к Леви, чуть ли не сталкиваясь с ним кончиками носов. Йегер выдерживает небольшую паузу, порождая будоражащий интерес, лишь после умелым затворником продолжает: – Все это мы с тобой можем вернуть.
– Как?
– Брачный контракт, – вдруг выдает, но лицо остается неизменно серьезным. Расстояние между ними остается прежним, можно заметить каждое изменение в лице своего собеседника. Эрен подмечает, что Леви сперва теряется, после что-то обдумывает и под конец обращает на юношу свой внимательный взгляд.
– Зик никому не нравится на посту главы клана. Филин не раз говорил, что толка с него не будет, но отец непреклонен и отвергает любые идеи, – начинает с прелюдии, медленно подводя к главному. – Отцу важен альфа в кресле, но что если дать ему то, что он требует.
Аккерман должен клюнуть, и тогда его цепь станет куда короче. Такова натура человека, который много лет гонится за своей мечтой. Только вот у Эрена она была точно такой же. Но каждый добивается своего по-разному.
– И мы посадим альфу во главу, – шепчет Йегер, замечая азартный огонек в посеревших глазах. – Вопросов не будет, если это окажется мой законный супруг.
– Но Зик, – наконец отзывается Аккерман, на что шатен строит искренне непонимающее лицо и пожимает плечами. Юноша щебечет, что не знает, куда сплавить брата, но Леви прекрасно понимал, что у него появилась новая цель.
– Я думаю, Филин будет рад, что его крестник выходит за муж за достойного мужчину, – чересчур счастливо шепчет Эрен, начиная лезть к брюнету с объятиями. Все эти действия являлись обыденными, но сейчас у них менялась значимость и в сознании зарождалась суматоха. Аккерман не до конца осознает, как ему нужно себя вести при новом раскладе дел. Перемены будоражили. Долго ли ему осталось быть тенью младшего Йегера? Нет, совсем скоро все изменится.
Эрен внутренне ликует и позволяет себе слишком много, робко прикоснувшись чужих губ своими. Ему удалось убить двух зайцев одним выстрелом.
──────── Овечья шкура ────────
Прошла пара часов после того, как Эрен заходил и спрашивал, не хочет ли Леви поехать на задание, которое в этот раз отличалось своей сложности. Что-то вроде захвата крупного картеля на юге Шиганшины. В том районе всегда можно найти подобные нелегальные заведения, разносящие наркотики, ценные бумаги и информацию. Было немало причин, почему многие крупные группировки хотели подчинить себе юг. Уж очень прибыльным он казался, несмотря на свою внешнюю бедность. Сам Эрен мельтешил, часто поправлял горловину водолазки и бегал глазами. Наседал Леви на ухо и говорил о том, что нервничает и не может выявить хоть одну адекватную причину всех этих напускных переживаний. Во всем этом бормотании Аккерману удалось что-то связать между собой. Все утыкалось в то, что мальчишка каким-то шестым чувством ожидал какого-то плохого исхода на этом задании, словно что-то точно пойдет не так. Брюнету осточертело выслушивать все нытье и напускные припадки, потому для проформы потряс Эрена за плечи и попросил перестать быть ребенком, отправляясь на важную миссию. Йегер обидчиво жевал губы, хмурился, но тут же принял серьезный вид, стоило заговорить о том, чтобы остаться дома и не морозить других своим кислым лицом.
Когда пара черных машин выезжает за территорию поместья, мысли вновь хватаются за образ омеги и Эрена, решившего, что он не такой как все. Идеальность слабого пола никак не клеилась к Йегеру, ведь тот не сидел дома, будучи ласковым и нежным. Шатен всегда плевал на запреты и рвался на поле боя, выжимая из себя все силы, чтобы быть наравне с сильным полом. Рецессивность была ему на руку, отчего многие незнакомые люди считали мальца альфой. Но каждый считал своим долгом подлить масла в огонь, принижая и напоминая. Зик был в том числе, желая поставить своего младшего брата на место, только вот сила ответа каждый раз возрастала. Леви был таким же сторонником старых устоев, но в свете неоднозначности всех дел, ему предстояло дружить с Эреном, а не нарываться с ним на ссоры и ругани. И такое решение, наконец, начинало приносить свои плоды.
Аккерман отвлекается на суматоху, которую подняла Карла перед поездкой. Эта женщина никогда не умела собираться тихо, ей обязательно нужно было переполошить весь дом и докопаться до каждого слуги. В такие моменты Леви выбирал укромное место и старался не светиться, чтобы его не подловили за шиворот и не начали отчитывать. Брюнет нередко выступал козлом отпущения, но со временем научился обходить подобные ситуации, засовывая свою прямолинейность далеко и надолго. Ничего лучше не пришло в голову, как укрыться в комнате Эрена, в которую никто точно не нагрянет.
Комната встречает холодной тишиной, словно она пустует уже лет десять. Леви знает каждый угол этого прямоугольного помещения, ведь у него было точно такое же жилище. Пять шагов вперед и упираешься в деревянный письменный стол, устроившийся у окна. Пара шагов влево – большой стеллаж с обилием заумных книг. Ещё немного в сторону и вновь окно, такое же, что было в начале – большое, закрытое плотными шторами. Рядом тумба, напичканная безделушками Йегера, и даже на ней стояли какие-то статуэтки, диковинные насекомые в эпоксидной смоле. Стоит сделать поворот на сто восемьдесят градусов и взгляду предстает идеально заправленная одноместная кровать, по обе стороны которой уместились две маленькие тумбочки со светильниками на них. Дальше Леви проходится к выходу, проводя пальцами по расписным дверцам двух больших шкафов. Ничего интересного, кроме каких-то исписанных листочков на столе Йегера. Хоть Эрен и писал понятно, лишь иногда оставляя кляксу пером, Аккерман не хотел лезть в его личные записи. К тому же целью было спрятаться от ненужной суеты, которая уже успокоилась. С выводами Леви поспешил.
Стоит Аккерман ступить на крыльцо, как тут же слышится гул мотора. Едва ворота открывается, черный Плимут врывается на территорию. Это была машина Филина, которую всегда узнается по паре больших царапин на бочине. Автомобиль останавливается рядом со ступенями, почти наезжая на самые нижние из них. Первый выбирается паникующий Эрен, тут же ловя взглядом фигуру Леви.
– Леви… скорее, на Филина напали, – в попытке не зарыдать, срывается Йегер. Аккерману становится жутко от шатена, у которого все руки были в крови и кровавый смазанный след ладони на щеке. Его фуражка съехала чуть правее, а пальто совсем растрепалось. Махая головой, Леви шустро спускается вниз по ступеням, чтобы помочь Филину с его ранением и в принципе постараться дойти до лекаря. Дома, которые имели отношение к чему-то нелегальному, редко посещали государственные больницы, все чаще содержа в поместье врача.
Как бы Крюгеру не помогали встать, он все время заваливался на землю. Сам по себе этот мужчина был крупным и тяжелым, а потому нужно было попыхтеть. Эрен взваливает его руку себе на плечо, но после оба глухо падают на землю, так и не сдвинувшись ни на шаг.
– Помогите! Ну же! – уже кричит Йегер, прижимаясь ухом к груди Филина. Через какое-то время юноша медленно поднимает голову и обращает потухший взгляд на рядом стоящего Аккермана. В груди что-то больно сжимается от непрекращающихся слез Эрена, а потому Леви не может себя сдержать от того, чтобы подойти и крепко обнять. Шатен срывается на громкую истерику, крепко сжимая пальцами пальто на спине парня.
Филин умер.
