Гермиона
Снейп задумчиво вертит в руках баночки с ингредиентами, в то время как Гермиона беспокойно ходит из одного конца аптеки в другой, думая об Айрис. — Почему я и был против дремоносных бобов, — ворчливо произносит Снейп, открывая и нюхая баночку с этикеткой "Сушеный рогатый слизень". — Их действие довольно тяжело нейтрализовать, но я и представить не мог, что вы решитесь на эксперименты над собой, Грейнджер. — Сэр, но у нас нет ни крыс, ни мышей, а если их покупать, то мы привлечем ненужное внимание. — Гермиона останавливается рядом с ним. — И потом, мне захотелось рискнуть: я шесть лет подряд провела в бумагах и судах, не скажу, что они мне надоели — ведь дело полезное и необходимое, но я так привыкла к приключениям в Хогвартсе, что даже не подозревала, как мне их не хватает. Снейп усмехается. — В моем представлении вы, наоборот, выступали против нарушения школьных правил. — Так и было, сэр. — Гермиона вздыхает, вспоминая тролля в женском туалете. — Кажется, мы втроем нарушили все, что могли. Но у нас не было другого выхода, и это обстоятельство несколько смягчает наши поступки. Оборотное зелье на втором курсе варила, конечно же, я, хотя вы думали, что это Гарри... Снейп хмыкает. — Я никогда не думал, что Поттер способен на большее, чем просто воровство ингредиентов. И мне очень жаль, что мой собственный учебник с важными заметками попал в его бестолковые руки. Гермиона уже собирается возразить, но в это мгновение раздается приглушенный стук в дверь, хотя часы над стеллажами показывают полночь. — Министерство магии, отдел правопорядка. — В комнату входит человек маске и в зеленом плаще с золотой буквой "М". — Вам устное поручение вдобавок ко всем остальным: включиться в поиск убийцы, нападающего на магглорожденных. Второй случай за неделю — буквально в трех улицах от вас. Мы знаем, что вы помогли поставить на ноги Эмили Крессвел, сможете ли вы пойти с нами сейчас? Девушка, увы, погибла: кинжал был отравлен. Снейп продолжает бесстрастно перебирать ингредиенты. Лицо у него становится холодным, в глазах мелькает раздражение. — Вы следите за мной почти три недели, но так и не соизволили прислать хоть одно письмо или назначить встречу. — В этом нет необходимости. Пока что вы и ваша спутница движетесь в правильном направлении. — Человек поворачивается к дверям. — Вы идете? Снейп неохотно покидает аптеку, и Гермиона, взяв с полки учебник по зельеварению за седьмой курс, погружается во внимательное чтение раздела нейтрализующих ингредиентов. Снейп возвращается через полчаса: камзол его порван, сквозь рубашку в некоторых местах проступает кровь. — Гоблины, — коротко поясняет он на изумленный возглас Гермионы, кидая камзол на спинку стула. — Устроили мракоборцу небольшую ловушку, а я попал за компанию под их скверную магию. Несите бадьян — тут всего лишь царапины. Гермиона проворно откупоривает пробковую затычку и ставит бутылку на стол. — Что с девушкой? — Мертва. Излишек яда на кинжале — умерла почти мгновенно. — Снейп берет из шкафчика льняную тряпочку и, смочив ее в лекарстве, прикладывает к царапинам. — На груди также выцарапано "грязнокровка". За этим определенно стоит кто-то важный. Мы обязательно должны вернуть вам видимость, чтобы вы отправились к Пруэттам, они эпицентр всех социальных нитей. Учебник чем-нибудь помог? — Предлагает попробовать сок пиявки, смешанный с крапивным отжимом. — Гермиона раскрывает книгу на нужной странице. — Взгляните. Снейп берет учебник из ее рук и бегло просматривает информацию. — Допустим, — произносит он тихо. — Рискнете выпить? Только будет горчить, добавим немного ликера из запасов служанки, он стоит на нижней полке, и я бы лично бросил щепотку толченого гороха. Гермиона внимательно наблюдает за его работой: он обращается с ингредиентами ловко и уверенно, иногда останавливаясь и прикидывая вес на глаз. — Сэр, как думаете, выцарапывают оскорбление лично, рукой? — Бесспорно. — Вы, наверное, не знаете, но у девушек этого времени есть так называемые "альбомы", где можно попросить нарисовать что-то или написать пожелания или стихи. Если у Айрис такой имеется, мы попробуем найти похожий почерк. Снейп поднимает зелье на уровень глаз: — Отличная идея, Грейнджер. А теперь — пробуйте. Гермиона с опасением опрокидывает в себя склянку с голубой жидкостью. На секунду ей становится жарко, и на лбу выступает пот, зато Снейп с удовлетворением произносит: — Работает. Честно говоря, я боялся, что пиявками мы не обойдемся и придется покупать драконью жилу, которой у нас нет. Учебник говорит об этом в комментариях. Гермиона улыбается. Снейп, напротив, сурово хмурится, разглядывая ее лицо. — Вы мерцаете, словно призрак на солнечном свете. — И что же делать? — Пока не представляю. — Снейп смотрит в пустоту перед собой, опираясь ладонями о спинку стула. Темные пряди аккуратно лежат вдоль лица, синий камзол перекликается с черными глазами. Нет, от того усталого и измотанного судьбой человека внешне осталось очень мало — несколько морщинок на лбу и кривая усмешка. — У вас не было аллергии на оборотное зелье? Давайте попробуем толченую шкуру бумсланга. Нет, постойте. Лучше сок мурлокомля. Две капли или три?.. Наверное, три. Сок мурлокомля не помогает, и от него у Гермионы так скручивает желудок, что она стонет. — Потерпите секунду. — Снейп стремительно смешивает какие-то коренья в ступке. — Вдохните. Лучше? — Да. — Вам следует запомнить эту реакцию на мурлокомль. — Снейп останавливается посередине аптеки и обводит стеллажи ищущим взглядом. — Мерлин, разумеется! Толченые златоглазки должны убрать ваше мерцание. Грейнджер, я вас очень прошу не пробовать больше ничего, пока я не скажу. Особенно взрывающее и затуманивающее зелья. Гермиона смеется, и даже Снейп позволяет себе полуулыбку, протягивая ей златоглазки. Минуту спустя мерцание прекращается, и они сразу записывают рецепт и исчезающего, и возвращающего зелий. Утром, сонно спустившись с лестницы в голубом платье и синей шляпке, тщательно подготовленных Конни еще с вечера, Гермиона обнаруживает внизу Снейпа: он полностью одет, словно для приема, и его ладонь нетерпеливо лежит на эфесе шпаги. Его черные глаза смотрят на Гермиону снизу вверх, оценивая ее внешний вид. — Я поеду с вами. — Зачем? — Я не собираюсь отправлять вас одну в экипаже, когда в округе бесчинствуют гоблины и убийца магглорожденных. — Снейп произносит слова тоном, не терпящим возражений, и пропускает ее вперед. На улочке прямо перед их скромной синей дверью стоит запряженная четверкой вороных карета с гербом Пруэттов на дверце. Мальчик-паж, расторопно спрыгнувший с козел, распахивает ее перед Гермионой. Она неуклюже забирается внутрь и тут же шепотом замечает: — Как в сказке! — Главное, чтобы это не оказалось сказкой братьев Гримм. — Снейп садится напротив. Паж хлопает дверцей, и карета тут же трогается с места. — К сожалению, сказки зачастую бывают довольно мрачны, Грейнджер. Гермиона некоторое время молчит, глядя сквозь решетчатое стекло. Экипаж кренится из стороны в сторону, изредка подпрыгивая на неровностях дороги. — Я рада, что вы поехали со мной, сэр, — произносит она тихо, глядя на Снейпа искоса. — С вами я чувствую себя в безопасности. Снейп разглядывает эфес шпаги. — Больше всего я не желаю оставаться со всеми безумными заданиями в одиночестве. Так что мое беспокойство о вашей безопасности — совершенно эгоистичное. Гермиона хмыкает: она ни секунды не сомневается в этом, однако как же хочется, чтобы и Рон однажды взял инициативу в свои руки. До Йорка они добираются за час, во время которого обсуждают зелья и как удобнее прятать их в одежде. Прием у Айрис уже послезавтра: на нем хорошо бы выяснить общие настроения и сблизиться с некоторыми лицами. В частности, им нужно добраться до самого Уолпола, маггловского премьер-министра, чтобы с помощью магии слегка перенаправить курс его внешней и внутренней политики. Министерство считает, что некоторые изменения окажутся благотворными для общества и развития магического мира. Другая задача — добиться аудиенции короля, но Гермиона сейчас и предположить не может, насколько это возможно. Снейп коротко кивает ей на прощание и обещает встретить ее через два часа. Гермиона несколько секунд провожает взглядом его фигуру: в одежде восемнадцатого века Снейп выглядит, как ни странно, лучше, чем в черной преподавательской мантии, придававшей ему вид летучей мыши. Айрис встречает ее улыбкой, сидя в небольшом зеленом будуаре: на столике с резными ножками стоит кофейник, возле него — изящные чашки с китайским узором и пирожные. По обеим сторонам на стенах висят высокие зеркала, у камина стоит ширма с зелеными цветами. Чувствуя себя словно в музее, Гермиона осторожно садится в широкое кресло, обитое белой тканью с вышитыми розовыми цветами, и разглаживает платье. — Как я рада вас видеть, дорогая. — Айрис разливает кофе. На ней просторное домашнее платье лимонного цвета. — Берите пирожные, только что привезли, они наисвежайшие. Как себя чувствует Кастор? — Почти замечательно. — Гермиона берет чашку как можно изящнее. — Останется только небольшой шрам на некоторое время. Айрис берет с тарелочки пирожное с розовым кремом. — Чудесно! Вы его спасительница, не качайте головой: я все знаю. Какая вы храбрая! И ваш холодный аптекарь не остался в стороне. Я предлагаю вам свою дружбу и покровительство. Добрая душа должна быть вознаграждена, ведь в мире столько несправедливостей. — С радостью ее принимаю. — Гермиона отваживается взять тарталетку со взбитыми сливками. — Как вкусно! Айрис довольно улыбается, и разговор постепенно переходит к новостям. "Пророк" уже написал в утреннем выпуске об убитой девушке, выгодных ценах на чай на вчерашних торгах и приезде знаменитого цирка, а также заседаниях парламента. — Руфус состоит в партии вигов. — Айрис берет еще одно пирожное. — И является членом Визенгамота. Вы не представляете, какой везде царит хаос. Мужчины совершенно не умеют договариваться. Вы любите животных? — У меня был жмыр, Живоглот. — Гермиона вздыхает. — Я по нему скучаю. — Я развожу фестралов на одной из ферм, весьма выгодное дело. — Айрис отставляет столик в сторону. — Вам нравятся зелья? Сложно ли их приготавливать? И вы не боитесь всех этих глаз жаб и тритонов? Они ужасно неприятные. Гермиона почему-то с удовольствием возвращается мыслями к аптеке и прошлой ночи. Снейп, на некоторое время переставший быть едким и резким, всерьез разбирался с ингредиентами наравне с ней как партнер, а не как учитель. — Дело привычки, вот и все. — Понимаю. — Айрис поднимается и, взяв с каминной полки шкатулку, покрытую черным лаком, придвигает кресло поближе к Гермионе. — Я сделала новые броши, как вам? Мне кажется, вот эта, в виде средневекового зайца, хороша. — Прелестна. Вы вдохновляетесь миниатюрами с манускриптов? — Они полны фантастических существ, каких и вообразить сложно. — Айрис держит зайца на ладони. — Какое потрясающее воображение было у людей того времени, а ведь они верили в Бога гораздо сильнее нас. Мы разбалованы временем, и вольностями, и всей новой философией. Вы читали Вольтера? Гермиона ерзает на стуле. С французским Просвещением она знакома крайне поверхностно, а ведь оно происходит прямо в эти дни и часы. — Немного. — Тогда вы представляете, — Айрис хмурится, — что Вольтер пошатнул нашу веру и оставил в смятении. Церковь невероятно влиятельна, а он призывает ее раздавить; он не атеист, но и не христианин в привычном смысле, а деизм, признаюсь, выглядит несколько рационально, но мы не можем знать наверняка. И вот сидишь и думаешь о своей несчастной душе: что ей позволено, а за что она будет гореть в муках, и невольно размышляешь: а есть ли действительно кто-то там, за голубым сводом. Что вы об этом думаете? Впрочем, это совершенно не утренний разговор, дорогая. Гермиона, уже приготовившаяся выдавать что-то философское, тихонько выдыхает и ненароком замечает: — Джемма Аббот изумительно раскрашивает керамику. Она может помочь вам с красками при необходимости. Щеки Айрис розовеют. — Откуда вы знаете Абботов? — Они живут неподалеку от аптеки, в Аппер-Фледжи. Я была у них на вечере. — Мы вместе учились в Хогвартсе, правда меня распределили в Гриффиндор, а Джемму — в Когтевран, а потом они уехали в Италию. — Айрис поднимается и берет со столика листы пергамента. — А вы на каком факультете учились? — Гриффиндор. — Нисколько не удивлена. — Айрис принимается за письмо, но тут же откладывает. — Дорогая, как вы думаете: если женщине нравится мужчина, но она не уверена ни в его намерениях, ни в своих чувствах, но ее непреодолимо тянет к нему всем сердцем... Стоит ли ей продолжать тайные встречи? Или лучше поверить разуму, который упорно твердит, что им препятствуют все социальные предрассудки и некоторые события? Гермиона подается вперед. — Верьте сердцу: оно не подведет. Мы слишком часто ставим разум превыше всего, а потом остаемся в одиночестве. Айрис задумчиво откидывается на спинку стула. — Сердце глупо и доверчиво, его легко обмануть. И все же оно так бьется, когда оказываешься рядом с... Но и так страшно — поддаться. Гораздо безопаснее слушать разум, не так ли? Дверь приоткрывается, и в будуаре появляются двое молодых мужчин: один повыше, светловолосый и стройный, в камзоле червонного цвета, с вытянутым лицом и чуть заостренным подбородком; другой — рыжеволосый и кареглазый, пониже, широкоплечий и крепкий, в черном камзоле с золотыми карманами. Айрис немедленно поднимается и хлопает в ладоши. — Знакомьтесь, господа: моя подруга мисс Гермиона Грейнджер, бесстрашная спасительница нашего Кастора и помощница аптекаря. Мисс Грейнджер, перед вами мой брат Руфус, — она указывает на рыжеволосого мужчину, — и его друг Флавиан Малфой. — Вы стреляете? — Руфус садится в свободное кресло возле Гермионы. От него пахнет табаком. — Невероятно храбрый поступок. И этот молодой врач — Филипп, если не ошибаюсь, — очень неравнодушный человек. Айрис, разумеется, пригласила его на вечер. — Кастора рано или поздно пристрелят. — Флавиан стоит у камина, придирчиво разглядывая статуэтки. — Не стоит так часто испытывать удачу. В этот раз его спасла храбрая девушка, но ведь вы не будете бегать за этим ребенком по пятам всю жизнь? Его серые глаза на мгновение встречаются с глазами Гермионы и быстро оценивают и манеру держаться, и покрой платья, и внутреннюю неуверенность в себе. Флавиан сразу понимает, что она — не из высших кругов, и Гермиона видит нескрываемое равнодушие и безразличие. У нее ничего нет, и значит — она не интересна. — Простите за бестактность, — произносит он ровным голосом. — Вы чистокровная? — Магглорожденная, — отвечает Гермиона спокойно, но в глазах Малфоя что-то сверкает и тут же угасает. — Это имеет значение? — Смешанные браки не поощряются, а порицаются Министерством. Если мы постоянно будем разбавлять чистую кровь, от волшебников останется лишь название, — лицо Флавиана выражает холодное равнодушие. — Магглорожденные пытаются протолкнуться везде. Айрис покровительственно гладит Гермиону по плечу. — Разумеется, все чепуха, дорогая. Флавиан, вам не стыдно говорить подобные вещи честной девушке, которая зарабатывает своим трудом? Посмотрела бы я на вас среди склянок! Руфус, напротив, учтиво расспрашивает о работе в аптеке, о посетителях и об опасных ингредиентах. Айрис в это время что-то обсуждает с Малфоем и вдруг поворачивается к ним: — Считаю, что мы должны купить больше сахара, чем индиго, и увеличить долю вложения в китовый ус. Посмотри, Руфус, как вырос спрос за последний месяц! Флавиан со мной согласен, что ты считаешь? Руфус берет листок, исписанный и исчерченный вдоль и поперек. — Я поговорю с отцом. Но ввозные пошлины в последние два месяца немыслимо подскочили: не потеряем ли мы больше, чем приобретем? — Продайте сахар на три шиллинга дороже, и вы окупите все с лихвой, — Флавиан усмехается. — И мы договаривались, что обсудим совместную покупку табака и риса. Рис сейчас невероятно популярен, его подают во всех домах. Айрис топает ногой. — Во всех, кроме нашего, и это невероятно! И только потому, что его невозможно достать! Дорогая, вы могли бы к нам присоединиться: из колоний возят различные травы, у меня даже найдется список... Вот, возьмите. Уплату пошлины при необходимости я возьму на себя. Гермиона сворачивает листок вчетверо и благодарно склоняет голову. Она чувствует, что ее присутствие неприятно Малфою и вызывает у него неприязнь. — Боюсь, мне пора, — произносит она тихо. — Благодарю за чудесное утро и пирожные. Айрис провожает ее до лестницы и обнимает на прощание. — Вы придали мне сил, — шепчет она довольно. — Я обязательно приглашу вас снова, и очень скоро. Вам предоставить экипаж? Гермиона отрицательно качает головой, и Айрис пожимает ее руку. Двери особняка захлопываются за ней, и Гермиона с облегчением замечает у фонтана фигуру Снейпа. Он стоит вполоборота, наблюдая за струями воды, и заметно, что мыслями он очень далеко от настоящего. — Вы раньше, чем я ожидал, но, впрочем, это и к лучшему. — Он поджимает губы. — Встреча прошла удачно? Что от вас хотела мисс Пруэтт? Гермиона коротко пересказывает ему все события утра, и Снейп вдруг смотрит на нее с раздражением. — Грейнджер, вы не должны способствовать отношениям Мракса и Пруэтт. Мраксы должны оставаться закрытыми для общества, а их кровь — чистой. Нельзя изменять историю настолько радикально. Если Айрис Пруэтт выйдет замуж за Мракса, Темный Лорд никогда не родится либо же у Мраксов появится двойная ветвь. В нашем с вами задании четко сказано: все побочные наследники Мраксов не должны появиться на свет, именно это нарушение и пытается устранить Министерство. Вы же не собираетесь топить младенцев как котят? Тогда ваша задача — им помешать. И ваша же задача — очаровать тех, кого необходимо, с целью выяснения информации, хотя я с трудом представляю, как вам это удастся. Гермиона бледнеет. — Что вы имеете в виду? Снейп щурит глаза. — Ничего. — Не лгите. Вы, разумеется, считаете, что я слишком некрасива и не очаровательна, чтобы привлекать мужчин из высшего общества, верно? Так, обычная библиотечная мышь. Снейп пожимает плечами. — Не буду отрицать: в библиотеке вы смотритесь на своем месте. В вас есть ум, Грейнджер, но вы раздражающе прямолинейны и слишком мягкосердечны. Чтобы соблазнять и узнавать секреты, вам нужна загадочность, томность. Вспомните, черт возьми, все ваши женские романы. Гермиона сглатывает. — Я не читаю женские романы, только некоторые, самую классику. Значит, Министерство ставило на мой ум, ведь они изучили мою биографию досконально и наверняка заметили, что никто ни разу не говорил мне, что я красива или хотя бы привлекательна. Я постоянно вытаскиваю всех из дурацких ситуаций, и мужчины принимают меня за свою. Впрочем, я приложу все усилия, и информация будет у нас. Если необходимо торговать собой ради нее — научусь и этому. Потому что я знаю, ради чего я здесь. Снейп собирается что-то добавить, когда за ее спиной возникает лакей Пруэттов, и Гермиона, подняв голову, замечает машущую ей из окна второго этажа Айрис. — Госпожа настойчиво просит вас взять ее экипаж. — Лакей кланяется. — На дорогах сейчас неспокойно. Целый час они не замечают друг друга: Гермиона с увлечением смотрит в окно, Снейп читает свежий выпуск "Пророка". Слезы, на секунду выступившие у нее на глазах, исчезают внутри нее усилием воли. Снейп прав: работа в Министерстве вытащила все мужское, что было в ней, и не оставило ничего женственного. Но быть женственной и нежной означает проиграть миру мужчин, где каждый не преминет указать тебе твое место, а в отделе правопорядка это место еще и придется выгрызать. Когда они возвращаются, Конни заявляет, что вечером они займутся изучением танцев, а лошади для занятий верховой ездой наконец доставлены в их крошечную конюшню.Северус
Грейнджер исчезает внутри огромного дома Пруэттов, и Северус направляется к оружейному магазину, чтобы купить немного пороха и пуль. Филипп говорил, что иногда после лекций заходит перекусить в таверну "Три льва", и Северус, взглянув на часы на башне Ратуши, считает, что должен успеть как раз к этому времени. Вторая бессонная ночь делает его раздражительным, но Северус старается сдерживать себя. Грейнджер, однако, стреляла с утра удовлетворительно, и ему пришлось лишь раз поправить ее руку. Грейнджер вообще ведет себя удивительно ненавязчиво, и это тоже слегка раздражает, так как Северус обнаруживает ее общество несколько приятным. Ее слова "Я вам доверяю, сэр" и "Я чувствую себя рядом с вами в безопасности, сэр" все еще звучат в его голове, теша самолюбие. Ни одна женщина никогда не говорила ему ничего подобного. Грейнджер — одна из тех, кто умеет сочетать в себе независимость и при этом радостно принимает мужскую заботу, позволяя мужчине идти на шаг впереди. Но ей не хватает женственности, и это беспокоит его, потому что женственность и умение подать себя открывают многие двери, которые не открываются мужской рукой. Проходя узкую улочку, Северус слышит грубый пьяный голос, а затем женский взволнованный возглас. — Уйдите с дороги, сэр! Северус ускоряет шаг. — Какого дьявола здесь происходит? — Он останавливается напротив бородатого мужчины, едва стоящего на ногах и трясущего кулаком в сторону молодой женщины и ее служанки, собирающей рассыпавшиеся покупки. — Убирайтесь вон, или я достану шпагу. Живо! Пьяница медленно уходит, осыпая всех проклятиями, и Северус торопливо помогает поднять упавшие свертки. Служанка проворно укладывает их в бумажный пакет. — Благодарю вас, сэр. Могу я узнать ваше имя? Молодая женщина, стоящая перед ним, кротко улыбается, и Северус молча изучает ее: золотистые волосы, убранные в высокую прическу, глаза голубые, почти синие — он никогда не видел таких глаз, тонкие черты лица и изящные запястья. На ней серебристое платье, прикрытое черным плащом, и черная шляпка с пером. — Северус Снейп, аптекарь, — кажется, он впервые произносит свое имя с таким удовольствием. — София Селвин, баронесса, — она протягивает руку, и Северус едва касается пальцев. — Мерлин, вы посланец небес! Этот пьяница уже хотел напасть на нас, а палочку нельзя использовать на публике. Вы не могли бы нас проводить? Здесь недалеко. Северус охотно соглашается, сам не зная почему. Все его отношения с женщинами сводятся к потерянной дружбе, обрывку фотографии и нескольким ночам с теми, на кого указывал Темный лорд. Гораздо безопаснее оставаться одному, а до этого у него и не было иного выбора. — Ваша аптека в Йорке? — София идет справа от него. — В Аппер-Фледжи. — Давно работаете? — Восемнадцать лет. Я начал практически сразу после окончания школы и некоторое время проработал преподавателем зельеварения. Теперь я уверен, что аптека — лучшая идея, пришедшая мне в голову. София смеется. Ее смех похож на крошечный колокольчик и действует на Северуса успокаивающе. Но во всем ее облике есть сдержанность, словно возникшая из печального опыта — давно прошедшего, но оставившего свой отпечаток: Северус чувствует это нутром, как привык чувствовать за все годы шпионства. Он ненавидит людей, и ему постоянно приходится иметь с ними дело. — Дети — потрясающие существа. — О, они великолепно умеют потрясать вашу психику. Они обмениваются понимающими взглядами. Северус незаметно опускает глаза на руку Софии: она на мгновение сняла перчатку, чтобы поправить выпавший из прически локон. Кольца на пальце нет. Дом баронессы стоит действительно недалеко от места их встречи: трехэтажное здание из красного кирпича с тюдоровскими арками и высокими каминными трубами, весьма лаконичное в своей простоте. Подбежавший лакей тут же берет покупки из рук служанки, и та вместе с ним исчезает в глубине дома. — Как мне вас отблагодарить? — София смотрит на него, склонив голову, но в глазах пляшут смешинки. — Брат на заседании парламента, но я бы рискнула пригласить вас на чай. — К сожалению, я должен встретиться со знакомым в "Трех Львах". — Северус чувствует огорчение. Глаза Софии притягательно прекрасны — как у женщин на старинных картинах. — Но вы, вероятно, идете на вечер к Айрис Пруэтт послезавтра? София широко улыбается. Зубы у нее ровные и белые, мелкие, словно речной жемчуг. — О, вы знаете Айрис? Безусловно, я буду там. — Тогда вы должны мне первый танец, баронесса. — Северус смотрит на нее бесстрастно, ожидая ответа, и София согласно кивает, глядя на него с любопытством. — Не подскажете, как найти таверну "Три Льва"? Филипп уже ждет его: они с Блэком сидят за дальним столиком у окна, и возле них суетится девушка, разносящая напитки и закуски. — Что-нибудь желаете? — мимоходом интересуется она. — Господа заказали похлебку из рыбы, жареный картофель и разбавленное вино. — Ничего. — Принесите вина аптекарю, Джеки, — Блэк возмущенно трясет кудрями. — Где это видано, чтобы мужчина не пил в таверне с друзьями. Я такого оскорбления не потерплю, господин Снейп. Филипп украдкой улыбается. Завтра вечером он придет на первое занятие в аптеку, и Северус уже мысленно продумывает план. Сперва нужно пройтись по базовым заклинаниям, а если получится, перейти к усложненным, беда только в том, существуют ли они уже или они опередят время. — За мое чудесное выздоровление. — Блэк поднимает деревянную кружку и энергично сталкивает ее с другими, расплескивая вино на стол. — Храни вас господь, друзья мои. Северус слегка морщится. Блэк считает его своим другом — в другой реальности они бы оба расхохотались. Но за окном несется восемнадцатый век. — Завтра продолжим упражнения со шпагой и пистолетами. — Блэк нюхает принесенную похлебку, глядя, как Джеки сердито вытирает вино со стола. — Вы еще не забыли выпады с левой ноги? — Вы деретесь с кинжалом? — Филипп придвигает к себе картофель. — Мне очень нравится этот вариант защиты. Но я, увы, сражаюсь в исключительных обстоятельствах. Блэк похлопывает его по плечу. — Приходите на наши уроки, юноша, вы будете очень кстати. — Если отменят лекции или практику — с удовольствием. — Господа, на следующей неделе скачки в Аскоте. — Блэк пробует вино и морщится. — Прошу отправиться со мной: мой жеребец принимает участие и имеет все шансы выиграть. Все расходы беру на себя. Северус поднимает бокал. — В таком случае до скачек вам следует воздержаться от дуэлей. Блэк громко смеется, и Филипп улыбается, торопливо принимаясь за еду. Северус замечает, как за соседним столом группа молодых людей наблюдает за ними и переговаривается. Наконец один из членов группы громко произносит: — Блэк, не желаешь присоединиться к покупкам акций Ост-Индской компании? Сейчас самое выгодное время. Блэк дергает плечом. — Их корабли постоянно тонут или захватываются пиратами, Розье. — Пять фунтов акция, дешевле не будет, к октябрю все вернется втрое на одних только специях. — Розье продолжает настаивать: — Давай, Блэк, тебе не помешает несколько лишних монет. Северус тоже покупает две акции, Филипп — одну, Блэк — пять, и таким незамысловатым образом они все становятся акционерами. Насколько Северус помнит, Ост-Индская компания сейчас достигнет своего расцвета, и закат ее придется лишь к началу девятнадцатого века. — Будьте осторожны на пустых улицах, — произносит Блэк на прощание, глядя вслед уходящему Филиппу. — Бут запоминает лица своих врагов, и ваше он уже запомнил. Он жестокий и властный человек, неимоверно богат благодаря торговле и влиянии на Уолпола и связи с якобитами. Представляете, если он заполучит должность премьер-министра? Визенгамот и мракоборцы смотрят на все сквозь пальцы. А этот тюфяк Чарльз своего не упустит. Северус хладнокровно надевает перчатки. — Что вы думаете о короле? — Славный малый, но окружен гиенами. — Блэк направляется вместе с ним к особняку Айрис. — И особенно Изабеллой Лестрейндж, его тайной любовницей, о которой знает весь двор. Необходимо принимать множество решений и законов, торговля с колониями идет гораздо менее успешно, чем раньше; с другой стороны наседают якобиты, испанцы нападают на наши корабли — но король ничего не делает. Я бы с удовольствием поговорил с ним, открыл правду, но добиться аудиенции невероятно сложно. Для этого нужно понравиться всем: Изабелле, Уолполу, Диггори, Поттеру, не говоря уже о Певерелле, а если это удастся, то король просто может оказаться не в настроении. Северус мысленно повторяет имена, стараясь их запомнить. Ничего: у него есть опыт общения с Лестрейнджами, а Грейнджер попробует очаровать мужчин. По дороге они покупают утренний выпуск "Ежедневного пророка", Блэк еще докупает приложение с расписанием еженедельных скачек. — Я очень огорчен, что не успеваю увидеть мисс Грейнджер, но должен срочно идти к полковнику. — Блэк откланивается. — Буду у вас завтра утром. Какие цветы предпочитает мисс Грейнджер? Северус предлагает купить любые: женщинам нравится практически все, главное — внимание. Женская сущность одновременно очень сложна и безумно проста. Две бессонные ночи и бокал кислого вина делают свое дело: раздражение, которое Северус успешно прячет большую часть дня, выплескивается на Грейнджер, как волна. Разумеется, он говорит не то, что имеет в виду, а она слышит то, что боится услышать больше всего. Трясясь в экипаже и прикрываясь газетой, Северус, конечно, замечает и неестественно спокойное лицо Грейнджер, и выступившие на мгновение слезы, и дрожащую руку, касающуюся его руки при выходе из кареты. И тогда Северус осознает, что чурбан Уизли действительно ни разу не сказал своей женщине о том, что она привлекательна или любима. Тупость Уизли всегда выводила его из себя, и Северус даже представить не способен, что нравится в нем Грейнджер и что заставило ее прожить с ним несколько лет. Разве что отчаяние или полное отрицание себя как женщины, достойной большего. Он встречал таких, и не единожды, но никогда не совал нос не в свои дела, а своих у него было достаточно. Когда они встречаются в гостиной для изучения танцев, Северус, тяжело вздохнув, разглядывает Грейнджер так, словно он заинтересованный холостяк, выбирающий себе жену: в восемнадцатом веке такой способ более чем реален. Купить лошадь и выбрать жену — иногда эти события ничем не отличались друг от друга. Грейнджер стоит напротив него, чуть опустив голову, ее блестящие карие глаза смотрят смело — отступать она не собирается, тонкая талия затянута в корсет, длинные каштановые волосы чуть схвачены лентой около шеи, вся фигура выражает решимость. Пожалуй, это ему нравится: она не опускает руки. В буквальном смысле. Вероятно, не понимает, куда их девать. — Если бы я вас не знал, Грейнджер, я бы решил, что вы напрашиваетесь на комплимент. — Северус касается ее во время неуклюжего танца, одним ухом слушая наставления служанки. — Дело не в вашей внешности, а в вашем умении подать себя. Отпустите себя, вы зажаты, словно надели доспехи, позвольте себе быть женщиной, на которую смотрят и которой восхищаются. Не стоит постоянно быть собранной и готовой к рывку: при вас пистолет — и я. Даю слово, что со мной с вами ничего не случится. Щеки Грейнджер розовеют, и она поднимает на него смущенные глаза. — Сэр, я... — Давайте начистоту: вы настолько же красивы, насколько я способен об этом судить, и в этом наша удача. Вы понимаете: Поттер не оставлял мне времени заниматься женщинами. Выдохните и улыбнитесь мне. — Прямо сейчас? — Да. Ее щеки розовеют еще сильнее, их руки соприкасаются, и тогда Грейнджер немного кокетливо улыбается. Северус мгновение смотрит на ее приоткрытые губы, потом резко отводит взгляд. — Прекрасно. Ведите себя непринужденно, очаровывайте, не бойтесь саму себя — и за вами будет ходить не меньше кавалеров, чем за Айрис Пруэтт. Нам нужно попасть на аудиенцию к королю — путь непрост и тернист. Но потом нас оставят в покое. Грейнджер с любопытством интересуется: — Что обещало вам Министерство? — Боюсь, это вас не касается. Служанка заставляет их разучивать полонез, затем менуэт и гавот. Расходятся по спальням все лишь к часу ночи, пропустив ужин от усталости. Раздевшись, Северус не сразу ложится: некоторое время он стоит у окна, вглядываясь в темноту улицы и думая о том, что Лили наконец отпустила его и осталась в жизни, которая больше не повторится.Морис
Колокола Йоркского собора бьют шесть, но Айрис не появляется. Морис обходит здание трижды и только потом замечает у южного портала стройного юношу с коротенькими усиками, в шляпе с пером, дешевом зеленом камзоле, выглядывающем из-под линялого черного плаща, бежевых кюлотах и высоких коричневых сапогах. — Простите, вы не видели здесь даму с рыжими волосами? Может быть, она зашла в собор? Юноша смеется, и смех звучит знакомо. — Дама перед вами, Морис. Ловко я вас провела, да? Вы сделали целых три круга, вот это моцион! — Вы сумасшедшая, — он вглядывается в ее зеленые глаза. — Откуда вы взяли усы? И как вы их прикрепили? Айрис смеется еще громче, так что прохожие начинают оглядываться. — Служанка и немного магии сотворили чудо, господин Мракс. Я сперва хотела выпить оборотное зелье, но подумала, что вам будет приятнее сопровождать именно меня, а не брата служанки. Морис нервно выдыхает. Айрис кого угодно с ума сведет, но почему-то в мужском платье она выглядит не менее привлекательно. Они трансгрессируют в Косой переулок и быстрым шагом добираются до огромного шатра с надписью "Добро пожаловать", скрывающего бродячий цирк. Морис покупает билеты у бородатой женщины, в то время как Айрис берет у торговки несколько канареечных помадок. — Обожаю их! — сообщает она, засовывая их в карман камзола. — Какие места вы взяли? Морис сглатывает от неприятного предчувствия. — Самые лучшие. — Зовите меня Джордж. — Айрис проходит ко входу в шатер бок о бок с ним. — И ни в коем случае не смотрите заинтересованным взглядом. Тут много наблюдателей, если заметят вас в компании юноши, к которому вы неравнодушны... Ваш отец придет в ярость. Морис пропускает ее вперед, на центральное место, и усаживается рядом. Айрис даже не представляет, что за зверь его отец, и не дай Мерлин она однажды столкнется с ним и его подлинной яростью. Представление делится на две части: в первой выступают уродцы, акробаты и фокусники. Морису неприятно смотреть ни на полутроллей, ни на полугоблинов: он слышал, что их насильно скрещивают с эльфами и даже людьми, а потом продают на торгах в цирки и в рабство в качестве слуг. — И вам это нравится? — Морис поднимается с места, как только зажигаются огни. — Смотреть на кривляния несчастных существ, которых мучают и истязают, лишь бы они приносили доход, не оставляя им выбора и выхода. И ему на мгновение кажется, что он и сам принадлежит их числу, а его отец долго и упорно учился у владельца цирка всем методам насилия над душой и вполне в них преуспел. Айрис хмурится. — Вы же видели, что я ни разу не улыбнулась. — Эй, молодчики! — голоса раздаются сразу за их спинами, и Морис, обернувшись, видит перед собой группу подвыпивших рабочих из Лютного переулка. — Не желаете угоститься? — Благодарим, но нам запрещено: мы студенты, — возражает Айрис, стараясь, чтобы голос звучал ниже. Мужчины в группе заливаются смехом. — Студентики? Да на центральных местах? Умора. Уж коли собрались врать, так стоило придумать песню поумнее. Морис старается незаметно оттеснить Айрис в сторону, но один из рабочих грубо хватает ее за локоть: шляпа падает с ее головы, и волосы, убранные в прическу, рассыпаются рыжими волнами. — Гляньте-ка, то ли урод, то ли девка. Что, метишь на место в труппе? Морис кладет руку на эфес шпаги, палочка лежит у него в правом кармане, и он почти уверен, что магглов здесь нет. — Мы разойдемся в разные стороны прямо сейчас, — холодно произносит он, и Айрис высвобождается из хватки мужчины. — И если посмеете подойти хоть на шаг, я даю слово, что вы об этом пожалеете. Айрис, вновь надевшая шляпу и взмахом палочки убравшая волосы, уже направляется к ряду кресел и достает из кармана канареечную помадку. Лицо ее несколько бледно, но глаза смотрят смело. — Вполне вероятно, что этот сброд ворует людей, — замечает Айрис тихо. — За человека дают десять галлеонов, а для многих такая сумма огромна. В колониях и на кораблях нужна рабочая сила, и удобно, если она окажется и бесплатной. Хотите помадку? Второе отделение проходит живее — на арене появляются животные: танцующие лунные тельцы, два гиппогрифа, кланяющиеся публике, огромная мантикора, чья шкура исполосована рубцами — ее заставляют изрыгать огонь и рычать, приводя публику в восторженный ужас. В самом конце выводят толстого, едва передвигающегося нюхлера. Зверек испуганно озирается, и когда укротитель бросает перед ним монеты, в ужасе сворачивается в клубок. — Его сумка поистине бездонна! — и укротитель изо всех сил бьет нюхлера длинным бичом. — Кидайте свои монеты, дамы и господа! От приторного вкуса канареечной помадки Мориса подташнивает. Айрис сидит прямо, застыв как камень, и не отводит взгляд от арены. Представление заканчивается кормлением чупакабры крошечными кроликами, и публика взрывается аплодисментами. — Вы видите полуэльфа вон там, у занавеса? — Шепот Айрис обрушивается на его левое ухо. — Идемте со мной и не оглядывайтесь. За взятку можно посмотреть на существ за кулисами. Быстрее! Глянув на три золотых, полуэльф торопливо поднимает занавес, пропуская их внутрь темного и вонючего помещения, полного запахов экскрементов, блевотины и дешевого эля. — Сюда, — произносит чей-то голос, — левее, госпожа. Айрис радостно отзывается: — Джон! Что вам удалось узнать? — Условия содержания ужасны. Тельцы обезвожены. Боюсь, нюхлер не дотянет до следующего представления, он совсем плох, только если мы не вытащим его отсюда прямо сейчас. У него, я уверен, воспалена сумка, и он сильно недоедает. Глаза Айрис гневно блестят. — Тогда мы спасем его, Джон. У вас есть инструмент? Пока незнакомый Джон возится с волшебными ножницами, Морис раздраженно касается плеча Айрис. Черт подери, что она задумала? И не предупредила его ни словом! Она просто использовала его, чтобы пробраться в цирк, вот и все. — Вы с ума сошли? Вы хотите выкрасть животное из-под носа его владельца? — Вы позволите несчастному умереть? — восклицает она взволнованным шепотом. — Я с самого начала подозревала, что цирк и незаконно покупает животных, и не платит своим сотрудникам. Но я хотела убедиться самостоятельно, чтобы передать комитету по защите волшебных существ... Джон, вам помочь? И Айрис снимает с себя плащ, чтобы завернуть в него едва дышащего, тихо плачущего нюхлера. Около занавеса раздаются голоса. — Уходим через черный вход, живо. — Айрис прижимает к себе нюхлера. — Трансгрессировать отсюда нельзя, но мы справимся с охраной, там лишь двое полутроллей и трое обычных охранников. — Следите за их левой рукой: они бросаются обездвиживающим зельем. — Джон прячет инструменты в сумку и отвечает на вопрошающий взгляд Мориса: — Я колдомедик, пытающийся стать зоологом, и бывший контрабандист. Мы с Айрис играем в плюй-камни. Морису на мгновение кажется, что его голова сейчас взорвется. Джон берет на себя троллей, Морис с некоторым трудом справляется с довольно опытными охранниками, обезоруживая их и накладывая "Обливиэйт". Одно из режущих заклинаний все же цепляет его руку. Едва оказавшись за пределами шатра, все трое тут же трансгрессируют в Йорк и оказываются перед особняком Пруэттов. — Бегите в дом, Джон, — Айрис передает нюхлера зоологу. — Я поднимусь через несколько минут. Идите в мою гостиную и позовите Кору, мою камеристку. И она поворачивается к Морису, снимая шляпу, распуская волосы и взмахом палочки уничтожая фальшивые усы. — Вы использовали меня, — он озвучивает свое разочарование ледяным голосом. — Вы могли сказать мне правду, но промолчали. Айрис осторожно кладет ладонь на его грудь. Морис не двигается, застыв, и изучает ее лицо. Оно смиренно, и в зеленых глазах отражается осознание ее вины перед ним, но вместе с тем в них светится призыв, но Морис не отвечает этому призыву. Айрис тихо замечает: — Джон согласился в последний момент, а без его... — Я не нуждаюсь в оправданиях. — Морис качает головой. — Вы имеете право не доверять мне, а я имею право прекратить эти странные нелепые встречи. У вас много поклонников, Айрис, пригласите в следующий раз кого-нибудь из них. И Морис, развернувшись, широким шагом направляется к дому. Днем он встречался с виноторговцем и сумел выторговать наиболее выгодные условия: именно виноград с плантации Мраксов займет двадцать процентов поставок в Ирландию. Отец останется доволен.