Месяц будет долгим

      Впервые за все это время я проснулась не от приказного тона в шесть или семь утра, а сама в одиннадцать. Мой организм отблагодарил меня за такую возможность поспать, и сейчас я чувствовала себя немного лучше, чем обычно. Хотелось бы, чтоб этот момент продлился вечность, но нужно было вставать и иди завтракать. Приняв ванну, я спустилась вниз на кухню, в надежде найти там Питера и слава богу, он был там, стоял у плиты и что-то готовил. — О, уже проснулась, крошка. — констатировал он, видимо услышав мои шаги и обернулся. — Доброе утро, а…почему ты не разбудил меня? — спросила я немного сонно. — Я подумал, что ты очень устала и захочешь выспаться. Завтрак?       Я кивнула и села за стол. Передо мной появилась тарелка с блинчиками, а рядом чай, джем и сметана. — Приятного аппетита. — нежно улыбнулся блондин и сел напротив меня. — И тебе тоже, — сказала я, отправляя в рот блинчик. — Очень вкусно, кстати.       Он засмеялся в ответ и поблагодарил меня за комплимент. — Послушай, Анна, — начал Питер, но я его перебила. — Ох, меня тошнит уже от одного упоминания о нём, давай о чем-то другом поговорим, пожалуйста…       Питер вздохнул, но по нему было видно, что он что-то придумал. — Ладно, все равно уже начали говорить об этом. — сдалась я. — Мы оба понимаем, что он может заявиться сюда в любую минуту, поэтому если тебе покажется, что я просто так отдам тебя ему, то пожалуйста, даже не думай об этом. Как бы я не хотел тебе помочь, к сожалению, Йен влиятельней чем я, и у него есть связи. Так же у нас с ним есть общая неприятная ситуация, которая произошла в прошлом, и чтоб обвинить его, мне нужно собрать достаточно доказательств, это все очень сложно объяснить, но поверь мне, я помогу тебе в любом случае.       После его слов аппетит резко пропал, я не хотела думать и верить в то, что Питер был как-то неприятно связан с Йеном. — Что… что за ситуация? — тихо спросила я. — Я не могу тебе рассказать это, ради твоей же безопасности, но поверь мне, если мне удастся что-то раздобыть по этому поводу — ты обязательно об этом узнаешь. Я тебя не оставлю ему. — Но… но он мой официальный опекун, я видела документы, проблема в том, что он может с легкостью манипулировать этим. — Я понимаю это, но если у меня что-то получится, то его тут же лишат прав на тебя. — Хорошо, я тебе верю.       Неожиданный громкий звук в дверь прервал мою фразу. Меня тут же окутал страх, потому что я знала кто это был. Бежать прятаться не было смысла, и я это прекрасно понимала, он в любом случае найдет меня.       Питер поднялся со своего места и пошел к двери. Буквально через секунд пять, я услышала два голоса, один из которых принадлежал Йену. — Вставай, мы уходим! — он зашел на кухню. Его тон не терпел возражений. — Нет. — ответила я, пытаясь сделать свой голос как можно тверже, но страх выдавал меня. — Нет? Ты забыла кому ты принадлежишь, Анна? Могу быстро напомнить тебе об этом! — сквозь жатые зубы выплюнул он.       Я резко вздрогнула и Питер взял меня за руку. Он был прав. По документам и закону я была полностью в его власти. Руки и ноги тряслись так, что мне было тяжело встать даже со стула. Питер все это время держал мою ладонь в своей, отчего я чувствовала себя более ужасно, ведь сейчас мне придется отпустить его и пойти в лапы своего зверя. — Поднимай свою маленькую задницу, пока я не вцепился в твои волосы и не выволок силой!       Сжав ладонь Питера, я отпустила его и поднялась со стула. Идти было тяжело, морально и физически, я не знала, что он на этот раз приготовил для меня и останусь ли я жива.       Делаю небольшой шаг вперед, но Питер резко встает из-за стола и перегораживает мне путь, обращаясь к Йену: — Ты сейчас не в состоянии контролировать свои эмоции, не дай бог прибить её можешь нечаянно! — Сам как-нибудь разберусь, хорошо? Герой-спаситель ты наш, смотри чтоб тебя самого не прибили…и все мы знаем за что. — Ты тоже в этом участвовал, точнее руководил этим всем. — Да, но как удивительно получается, по документам я не виновен, а ты как-раз годишься к посиделкам в тюряге. Так что не будь глупцом, мой дорогой друг, если не хочешь сесть из-за этой мелкой шлюхи — отойди от неё!       К горлу подступил ком, но я прокручивала в голове слова Питера, сказанные мне утром, и какая-то часть меня верила в хороший исход событий, но точно не сейчас. Я вышла из-за спины блондина и сделала шаг к Йену. Он тут же потянулся и схватил меня за руку, дернув на себя. Назад пути больше нет. Казалось, что я подписала тебе смертный приговор, хотя может быть так оно и было. — Засиделась ты что-то в гостях, девочка моя, пора домой. — агрессивно спокойно сказал Йен, обращаясь ко мне и развернулся по направлению выхода.       Я последний раз посмотрела на Питера, по нему было видно, что он хочет помочь, но не может.       Я опять буду один и на один со своим опекуном-чудовищем, не будет больше никакого спокойствия, веселых разговоров на кухне и таких долгих и нужных мне объятий. В один миг меня лишили всего этого, и сейчас мне было чертовски больно и обидно. Как сильно я хотела вырваться из его крепкой хватки, побежать обратно к Питеру, прижаться к нему, выплакивая все свои слёзы, ощущать его поддержку через его крепкие объятия. От таких мыслей из глаз непроизвольно начали скапливаться слёзы. Мы вышли на улицу, Йен подошел к машине, посадил меня вперед, а сам занял свое почетное водительское сидение.       Хотелось кричать, рвать все вокруг, разбить ему все стекла в машине, но он бы мне за это спасибо не сказал. — За то, что не стала устраивать истерик — молодец, может я немного смягчу твое наказание, но не точно. Ты ответишь за каждое ругательство в мой адрес, даже не думай, что я это тебе прощу. Я обещаю. — его тон как обычно не терпел возражений.       Я не знала, что думать. В голову лезли самые ужасные вещи в мире, и я надеялась, что он не такой изверг, чтоб воплощать все то, на что сейчас способна моя фантазия. Я боялась его. Я чертовски сильно боялась его. Готова была лезть на стену от страха, выть оттого насколько сильно я не хотела находиться с ним сейчас, бежать сломя голову куда глаза глядят, но у него на меня были совершенно иные планы. Он хотел уничтожить меня, морально и возможно физически. Ему было плевать на мои чувства и эмоции, он делал лишь то, что считал нужным.       Спустя некоторое количество времени мы приехали «домой». Моё дыхание резко участилось, ноги стали ватными, казалось, что я потеряю сознание от страха и неизвестности, и это было бы для меня лучшим исходом. — Добро пожаловать в ад, Анна! — его шепотом разнесся около моего уха так громко, что я вздрогнула.       Он вышел из машины, направился в мою сторону, и открыв дверь, резко дернул меня за руку, не рассчитав силу, вытащил из салона автомобиля. — Больно! — запротестовала я, пытаясь освободится из его хватки. — Мне совершенно плевать на это! — бросил он со злостью в голосе, направляясь к дому.       Как только мы вышли из лифта на нужном нам этаже, я поняла, что это конец. По крайней мере для меня. — Пожалуйста нет… — я тут же начала ныть, толкаясь ногами в пол, стараясь хоть как-то тормозить его.       Он был намного сильнее меня — одно его движение, и я уже болталась у него на плече как тряпичная кукла. Мужчина открыл дверь квартиры, зашел, закрывая её на ключ и буквально скинул меня с плеча так, что я упала на пол, больно ударившись спиной и руками, издав при этом характерный крик. Йен сел на корточки передо мной, я смотрела на него с подлинным страхом в глазах, пытаясь отползти назад. — Не делай мне больно… пожалуйста… — я не знала зачем я умоляла его, хотелось хоть как-то вызвать у него жалость. — Ох, нет, девочка моя, я не сделаю тебе больно, — его голос на минуту стал приторно мягким, а потом со всей агрессией он добавил. — Я сделаю тебе очень больно, настолько, что ты пошевелиться не сможешь.       Из глаз сразу хлынули слёзы. Он резко схватил меня за шею, чуть сдавливая её своими пальцами, от чего мне стало сложно дышать. — Знаешь, я мог бы выебать тебя, но, к сожалению, для тебя же правда, ты настолько сильно упала в моих глазах, после того как трахалась с Питером, что мне противно даже от тебя, мелкая поёбанная сука! — его тон внушал мне настоящий страх.       После своей речи он резко дернул меня и поднял с пола, выпуская меня из своей хватки. Теперь мы стояли друг напротив друга, я боялась смотреть на него, но была уверенна, что его выражение лица отражало подлинную злость. Мой резкий крик заполнил почти все пространство в помещении — он с размаху отвесил мне нехилую оплеуху. Щека горела от боли, а во рту появился металлический вкус крови — видимо он задел еще и губу. — Это тебе за то, что посмела на меня руку поднять вчера!       Злость тут же заполнила меня. Почему я не могу ответить ему тем же? Я посмотрела на него исподлобья, тяжело дыша. Сейчас или никогда. Я резко вцепилась в его лицо своими ногтями, они с счастью успели немного отрасти, поэтому хоть немного, но лицо я ему расцарапала. Йен же резко перехватил мои руки, и свернул мне их у меня за спиной, толкнув с силой на пол, отчего я проехалась по паркету, ободрав себе кожу на локтях. — Сука! — еще один удар пришелся по спине. Ногой.       От силы удара я выгнулась, пытаясь дотянутся до места удара, но не успела, завизжав от очередной порции боли уже в области макушки — он поднял меня на ноги за волосы. — Отпусти! — проорала я буквально не своим голосом. — Заткнись! — прошипел он мне в лицо и одарил еще одной пощечиной.       Голова кружилась, было сложно стоять на одном месте, меня тошнило от боли, казалось, что, если он меня отпустит — я упаду на пол и выблюю весь свой завтрак, приготовленный Питером.       Как только я вспомнила о нем, слёзы подступили с новой силой, так сильно хотелось, чтоб он оказался здесь и защитил меня, раз сама я была не в состоянии это сделать. Йен тем временем немного ослабил хватку, и я, не обращая внимания на боль, оставила у него в руке клок моих волос и побежала в ванну, что есть силы.       Я добежала до нужной мне точки, резко развернулась, чтоб закрыть дверь, но не учла тот факт, что Йен догонит меня, что и произошло, поэтому я получила углом двери в висок и опять оказалась на полу, скорчившись от боли. Моему опекуну видимо мало было этого, и он, взяв меня за волосы, поднял мою голову и отпустил её вниз так же резко, вбивая лицом в кафель. Нос и всё остальные части лица тут же пронзила резкая боль, я почувствовала что-то теплое, вытекающее из моего носа. Казалось, что еще секунд десять и я потеряю сознание, но этого не произошло. Моя голова просто ужасно кружилась, из-за слез я плохо видела происходящее, но красные кровавые пятна, размазанные почти по всему кафелю, я видела четко. Хотелось лечь, уснуть и больше никогда не просыпаться. — Ты довольна собой? — спросил меня брюнет, переворачивая на спину, садясь сверху.       Из-за такой резкой перемены положения моего тела я чуть не захлебнулась в крови и начала кашлять, прикрывая при этом свой нос и рот рукой, чтоб не попасть на Йена, потому что предполагала, что ему не понравится это.       Слезы текли ручьем, смешиваясь с кровью и соплями, и я как в бреду шептала: — Нет пожалуйста прекрати, не надо…       Невыносимая боль заполняла каждый сантиметр моего тела, хотелось, чтоб это все поскорее закончилось, казалось, что этот ужас длился вечно, но моему мучителю видимо нравилось так измываться надо мной.       Я дернулась от страха, когда он наклонился ближе ко мне. Йен приблизился к моему уху и прошептал: — Теперь ты выглядишь куда лучше.       К горлу опять подступил этот мерзкий ком от его слов. Обида. Я зажмурила глаза и пыталась абстрагироваться, представить, что меня тут нет, но у меня это плохо вышло. Мужчина же поднялся, возвышаясь надо мной, схватил за шкирку и потащил меня в мою комнату. Когда он бросил меня на кровать, я испугалась того, что он мог опять воспользоваться моим телом, и зарыдала в голос, но он всего лишь развернулся и вышел, закрывая дверь на ключ.       Когда я осталась одна — была истерика. Настоящий истерический припадок, смешанный со злостью, животным страхом и болью. Голова ужасно болела, было больно даже смотреть в другую сторону, поэтому я просто закрыла глаза, успокаивая себя, вспоминая все хорошие слова, которые мне говорил Питер. От этого стало еще тяжелее. Его не было рядом, мне некого было обнять, пожаловаться, как ребенок родителю, когда его обидели, ища такую необходимую поддержку и заботу. Шевелиться так же было больно. Любое движение с моей стороны отдавало адской резью во всем теле.       Весь день я проспала, пытаясь найти нормальное положение на кровати, дабы облегчить свои страдания. За этот день Йен ко мне больше не заходил.       Как только я вижу его на пороге своей комнаты — живот тут же скрутило в тугой, неприятный узел, предупреждая меня об опасности. — Вставай и иди в ванну оттирать с пола свою засохшую кровь. — его приказной тон не оставил мне выбора.       Он вышел из поля моего зрения и я медленно попыталась встать. Синяки тут же дали о себе знать, отдавая тупой болью. Под носом засохла кровь, и мне было неприятно от этого ощущения стянутости кожи. Если сидячее положение я кое как приняла, то, когда встала с кровати на свои две у меня тут же закружилась голова, и я ухватилась за край тумбы, что стояла рядом, чтоб не свалиться на пол. Дыхание резко участилось и меня бросило в жар. Сложно было стоять, казалось, что я сейчас потеряю сознание. Я легла обратно в кровать и смотрела в одну точку, переводя дыхание. Комната вращалась вокруг меня, а когда я закрыла глаза — стало еще хуже, казалось, что я парю над всей этой комнатой. — Ты плохо услышала меня? — он опять появился в дверях. — Голова… я не могу встать. Она кружится, — еле как произнесла я, сжимая голову руками. — У тебя десять минут или я приму меры! — бросил он и вышел.       Ему было плевать на то, что я не могла встать с кровати от боли и головокружения, также ему было плевать на моё внутреннее состояние, он просто делал так, как выгодно ему. От обиды у меня опять скрутило низ живота и слёзы вот-вот польются из глаз, но я удержала в себе это состояние, глубокого вдохнув пару раз. Оперевшись на руки, я приняла сидячее положение, дождавшись, пока моя голова хоть немного перестанет кружиться от моих действий, я медленно спустила сначала одну ногу, потом вторую. В полусогнутом состоянии я еле как дошла до двери, оперевшись на косяк. Выпрямиться мне было сложно из-за боли в спине, я не видела еще след от его вчерашнего пинка ногой по этой части тела, но догадывалась, что там красовался огромный синяк. Проделав такой нелегкий сейчас для меня путь из комнаты до ванны, я ужаснулась, когда зашла туда. На полу было кровавые следы, как будто кого-то убили прям на этом месте. Тошнота тут же подступила к горлу, и я попыталась сфокусироваться на своем дыхании, дабы не завалиться в обморок от вида крови. — Неужели доползла. Хлорка под ванной. У тебя пять минут, потом приходи на кухню. — я вздрогнула от его голоса позади меня. — Ты… ты можешь мне достать её пожалуйста? Мне больно наклоняться… — тихо попросила я.       Он молча обошел меня, достал все нужно из-под ванны и поставил рядом с пятном на полу. Так же без слов он вышел.       Я немного прошла вперед, к зеркалу, и ужаснулась своему виду. Губа разбита, на виске огромный синяк, волосы все спутаны, где-то они свалялись в небольшие клочья, из носа вела кровавая засохшая дорожка, огибая губы, спускаясь ниже на шею. Подбородок предательски задрожал, а в уголках глаз начало неприятно щипать от слёз. Включив воду, я тут же набрала её в ладони и умылась, вытирая слёзы. Вода уносила их далеко отсюда, и я подумала о том, что тоже хочу оказаться где угодно, но не здесь. Отмыв дорожку крови со своего лица и выключив воду, я уткнулась лицом в полотенце, надавливая на свои глаза, пытаясь затолкать слёзы обратно. Так как никакой тряпки он мне не предоставил, я сняла это же полотенце с крючка и опять включив воду, немного намочила его.       Впереди было самое трудное — наклониться к полу и убрать засохшую кровь. Встав на колени, я взяла хлорку, немного вылила содержимое на полотенце и бросила на пятно. Потянувшись за этой же самодельной тряпкой, сжимая губы от боли, начала возить её туда обратно, растирая все это.       Я управилась где-то за семь минут, бросила уже красное полотенце в стиральную машину и вышла из ванны, направляясь в кухню.       Йен готовил что-то у плиты, увидев меня, жестом приказал сесть за стол. Я послушалась и заняла свое место. Он поставил передо мной тарелку с блинчиками, и меня опять чуть не охватила паника, потому что я вспомнила о том, что Питер мне готовил их вчера.       На удивление есть мне хотелось, потому что он вчера продержал меня без еды почти весь день.       Я медленно начала ковыряться в тарелке и ждать пока еда немного остынет. — Тебе напомнить, как жрать надо? — его грубый тон резко вернул меня в реальность.       Его злость буквально сочилась из него, мне стало неприятно и страшно. — Нет… Они горячие пока что. — мой голос был тихим и немного хрипловатым из-за кома в горле. — Громче говорить можешь? Как орать на меня так ты самая первая!       Я сглотнула, удерживая слёзы в себе. Нет, сейчас не надо плакать. Его грубое отношение почти вывело меня из себя.       Вздрогнула, когда он поставил передо мной стакан с водой и двумя таблетками. — Пей! — Что это? — Обезболивающее. Легче станет.       Как благородно, избить, а потом пичкать таблетками. Пока я с ним, легче мне никогда не станет. — Я скучаю по маме… — неожиданно вырвалось у меня. — Бестолку скучать по тому, кого уже не увидишь, теперь ты со мной.       В моей голове резко созрел вопрос. Откуда он знает про смерть? Не значило ли это то, что, когда он ездил по делам и прислал Питера за мной приглядывать, на самом деле он ездил к ней в больницу или еще хуже на похороны. — Откуда ты знаешь про… про то, что её уже нет? Куда ты ездил в те дни, когда уезжал на три дня? — Ты решила поиграть в следователя? Я тебе все сказал тогда. Закрой свой рот и ешь! — Ты мог соврать мне! — немного прикрикнула я. — Что у тебя с тоном? Не всё дерьмо из тебя вчера выбил?       Угроза сквозила в его голосе, и в немного впала в страх. — И вообще. — продолжил он. — Че это ты вдруг вспомнила о мамочке? Питер уже не годится в качестве подушки для слёз? — Я скучаю по старой жизни… без тебя. — Забудь. — с усмешкой ответил он. — От твоей старой жизни остались только твои поганые воспоминания. — Они не поганые! У меня была семья, друзья и нормальная жизнь, пока ты не отнял у меня всё это! — И ужасное неуважительное поведение! — фыркнул он. — Это была МОЯ жизнь! — злость закипала во мне. — Заткнись или я дам тебе повод для сожаления! У тебя кстати экзамен через два дня, иди готовься!       Моя голова снова заболела, поэтому я закрыла двумя руками лицо и постаралась удержать паническое состояние, вызванное отчаянием внутри. — А смысл? — тихо спросила я. — Не понял… — немного удивленно сказал он. — Зачем мне это? Если я все равно живу взаперти! — Знаешь, ты права, да. Давай я заберу твои документы из универа и ты так и останешься необразованной непослушной тварью! — Я не это имела ввиду… — А я именно это! — перебил меня мужчина. — Завтра же поеду в университет. — Нет! Ты никакого права не имеешь! — я практически начала орать, вскочив со стула. — Ой, а что это мы так резко свое мнение поменяли? — с издевкой спросил он. — Ты видимо забыла КАКОЕ право я имею на тебя. — продолжил мужчина. — Ты не сделаешь этого! — Ты так уверена в этом? Мне казалось, ты буквально пару минут назад не видела смысла в своем обучении. — его наглая ухмылка бросилась мне в глаза. Для него это всего лишь игра. Просто новый способ поиздеваться надо мной. — Ты не можешь отобрать у меня единственное, что осталось от моей прежней жизни… — на глазах начали наворачиваться слёзы. — Ошибаешься, дорогая моя. По щелчку пальца я могу лишить тебя всего. — мужчина сделал жест в воздухе и щелкнул пальцами для демонстрации. — Ты уже это сделал… тебе мало? — Ты до сих пор не поняла к кому ты попала? — опять его издевательский тон.       Я молчала, прекрасно все понимая. Эта неприятная волна осознания снова накрыла меня с головой, не давая возможности сделать очередной глоток свежего воздуха, который мог бы спасти мое и так шаткое положение в этой безвыходной ситуации. Я почувствовала, что меня начинает тошнить, кислый вкус рвоты подобрался к горлу. Резко сорвавшись с места, я побежала в ванную комнату, еле успев включить свет, скрючилась над унитазом и позволила своему желудку вытолкать из себя содержимое. Сплюнув остатки слюны, я вытерла рот рукавом и прислонилась к бортику холодной ванны, что находилась рядом.       Дышать было тяжело, слёзы душили меня, не давая возможности сделать нормальные вдохи. Увидев силуэт мужчины в дверном проёме, я еще сильнее вжалась в поверхность ванны, пытаясь слиться, как будто там находилась моя спасительная дверь, отыскав которую, я могла бы убежать от него.       Я подняла на него свои заплаканные глаза, на его лице отражалось смятение. — Что с тобой? — язвительно спросил мужчина.       Я боялась Йена, всегда. Даже тогда, в детстве, когда он был у нас в гостях. С того самого момента, когда я попала к нему не было ни дня, когда он не вызывал у меня оцепенения или ужаса, даже тогда, когда я думала, что уже привыкла к его выходками приняла свою участь. Я знала и помнила, что он делал этими руками, моё тело, моя кожа помнила каждое его прикосновение, каждый удар, летящий в мою сторону.       Я хотела исчезнуть из-за него.       Я рыдала ночами в подушку из-за него.       Я хотела сбежать отсюда из-за него.       Он ломал меня. Медленно, по частичкам, меняя степень давления от слабого к сильному.       Он убивал меня, постепенно, издеваясь, получая от этого удовольствие. — Ничего хорошего. — злобно ответила я, исподлобья смотря на него. Встаю с пола и направляюсь к выходу, специально задев его плечом. — Дай пройти.       Он резко хватает меня за локоть и разворачивает к себе. — Забылась? — Не трогай меня! — проговорила я, вкладывая всю злость и ненависть в свой дрожащий голос. — Я вопрос задал! — так же грубо ответил он. — Нет, не забылась. И ни на секунду не забывала, что живу у ебанного психопата, который контролирует каждый мой шаг.       Долго смотрит на меня и до меня доходит смысл слов, сказанные ему, но я стараюсь не подавать вида, что мне страшно.       Йен рычит, и я даже не успеваю издать звука, как уже лечу куда-то в сторону и кричу, рыдая, когда ударяюсь спиной о стену и падаю, вдобавок приложившись головой об кафель. Не дышу, не могу, трясясь на холодном полу, боль в груди прожигает где-то справа, становясь сильнее при каждом вдохе, которые я отчаянно пытаюсь сделать, чтобы не задохнуться.       К моменту, когда высокая фигура Йена возвышается надо мной, с полным ненависти взглядом, я уже понимаю, что у меня, скорее всего, сломано ребро. Пытаюсь сесть, оперевшись на руку, но снова валюсь обратно, молюсь, впервые в своей гребаной жизни молюсь, чтобы он убил меня наконец.       Я лишь всхлипываю, когда его рука смыкается на моем горле, настолько крепко, что мне даже не приходится прилагать особых усилий, чтобы стоять на ногах. Я не вижу выражение его лица, не могу различить его, не могу ничего и сказать, и думаю, что так и будет: просто молча задохнусь в его руках, наконец, избавившись от своих страданий, от боли, которая не прекращалась за весь тот период, что я нахожусь у него. — Тебе плевать, что я делаю для тебя, плевать на то, что я хотел как лучше. Ты придумала себе иллюзию, где я — злодей. Ты открываешь свой рот в мою сторону, говоря какой я плохой, чуть что прибегаю к насилию, но ты даже не удосужилась проанализировать свое поганое поведение! — шипит он, усиливая хватку.       Мне хочется кашлять, хочется дышать, и голова начинает неистово болеть, словно череп медленно раскалывается на маленькие кусочки. — Ты — неблагодарная, эгоистичная сука. — выплевывает мужчина прямо мне в лицо. — Вот кто ты, Анна.