***
Настоящая жара наступила так же неожиданно, как и мои экзамены. Из-за домашнего обучения, на которое меня перевел Йен, я не усваивала некоторые дисциплины должным образом и мне было сложно понять определенные темы. После недавней поездки по работе, наши с ним взаимоотношения немного зашли в тупик. Он весь день работал и появлялся дома только переночевать, иногда заходя ко мне в комнату, проверяя сплю я или нет. Я не знаю радовал ли его тот факт, что я не спала, а сидела и готовилась к экзаменам, но он мне ничего не говорил по этому поводу, а я не хотела лишний раз с ним разговаривать. — Как твоя подготовка к экзаменам? — неожиданно спросил он, сидя напротив меня на кухне во время очередного завтрака. — Вроде хорошо, но я все-таки хотела узнать, как я буду сдавать их, очно или как? — Да, спасибо, что напомнила, я узнал на счет твоих экзаменов, мне вышлют расписание и я тебя отвезу в день сдачи, так что готовься. — Я и так днями и ночами сижу, но все равно не понимаю некоторых тем, очень сложно. — пожаловалась я. — И что ты хочешь, чтоб я сделал? На что ты рассчитываешь, говоря мне об этом? — интересующее спросил он. — Я… не знаю, может ты мне наймешь какого-то репетитора или переведешь на очное образование, мне сложно учиться, я не сбегу, правда, я поняла, что ты влиятельней меня и тому подобное, из-за твоего страха, что я наделаю «глупостей» как ты говоришь, я лишаюсь шанса на нормальное образование — язвительно ответила я. Хватит бояться его. Почему из-за него я лишаюсь нормального обучения и шанс на хорошее образование? Он не думал, о том, что будет, когда я закончу университет? — Твой тон мне кажется неприемлемым, ты так не считаешь? — спросил он, в упор смотря на меня. Я смело выдержала на себе его суровый взгляд, но внутри на меня все равно давило неприятное ощущение, что я нахожусь не в безопасности. — Я вопрос задал! — его голос был на тон ниже. — Извини, что разговаривала с тобой в таком тоне, — проще было извиниться и не выслушивать его нравоучения. — Просто мне нужно… — Мне плевать что тебе нужно, ты не имеешь право так разговаривать со мной! — перебил он меня. — Да хватит говорить так! — я чуть прикрикнула, мое терпение подходило к концу. — Если бы тебе было плевать, ты бы не держал меня у себя, ты бы не забрал меня на индивидуальное обучение, я вообще не верю, что я «официально» — показала я в воздухе кавычки — под твоей опекой! Ты мне только говоришь это и все, у меня нет основания тебе верить, где тогда документы или что там? — мое терпение и правда кончилось. — Доказательства значит нужны тебе! — раздражительно ответил он. — Ну давай я предоставлю тебе их! — он встал из-за стола, схватил меня за руку и потащил за собой. Было страшно. Страшно увидеть его правоту. С одной стороны, я не хотела верить в это, но с другой стороны он всегда говорил мне это на полном серьезе и было видно, что он не шутит. Он завел меня в свой кабинет, отпустил мою руку и подошел к своему столу, роясь в груде бумаг. Я молилась всем богам, чтоб это был розыгрыш, что он просто захотел припугнуть меня, чтобы я снова боялась его, но, когда в моей руке появился документ с постановлением об опеке с моим именем, я поняла, что он не врал. Но больше всего меня пугала дата. Почти полгода назад, хотя жила я у него не больше двух месяцев. Почему он тогда так тянул? Неужели это правда было решено давно и чем руководствовалась моя мать, когда писала отказ от меня. — Убедилась? — ухмылка не сходила с его лица. Ему явно нравилось видеть на моем лице растерянность смешанную с не понимаем, и он решил добить меня, стоя передо мной и нагло смеясь мне в лицо. — Дата… почему, — говорить было сложно. В горле стоял ком и слезы вот-вот вырвутся наружу. — почему полгода назад? — Я говорил тебе, что это было решено давно, ты же мне не веришь. — это был упрек с его стороны? — Почему ты мне не говорил об этом? Почему мне никто не говорил об этом? То есть ты полгода назад просто оформил надо мной опеку, когда я еще была не в курсе всего этого?! Как ты посмел! — злость явно присутствовала в моем голосе, но мне было плевать. — Что еще ты от меня скрываешь?! Почему моя мать согласилась на это?! — еще чуть-чуть и мой голос сорвется. — Ядом не захлебнись! — бросил он. — Сейчас ты садишься и слушаешь меня внимательно. — Йен подошел к своему столу и сел за него, указывая взглядом, что мне тоже не мешало бы занять свое место. Я села в кресло напротив него. Меня трясло, я хотела узнать все подробности, но также меня это и пугало. Я не хотела этого человека, я хотела, чтоб это все было страшным сном. — Для начала успокойся и прими это все как данность, ты никак не смогла бы повлиять на это, — его голос был спокойным. — Тебе пока не обязательно знать всё, но на какую-то часть происходящего я пролью свет так сказать. Твоя мать вынуждена была отказаться от тебя, чтобы расплатиться со всеми своими долгами, считай, что ты спасла её от разорения… Он не успел говорить, как я перебила его: — А меня об этом никто не хотел спросить?! — я почти перешла на ор. — Почему всё это без моего ведома! Я… я не верю, почему именно ты? — Тебя явно не учили тому, что перебивать старших нельзя! Надо будет заняться этим вопросом, слишком часто ты стала это делать! — на секунду его голос стал злым. — Твой отец ушел от матери, после того как узнал о том, что она беременна тобой. Лилит очень переживала из-за этого, на фоне чего, у неё начали развиваться проблемы со здоровьем. Я советовал ей сделать аборт, но она отказывалась. Во время родов она чуть не умерла и после этого ей требовалось дорогостоящее лечение. Конечно же я оплатил ей всё лечение, потому что она была мне не безразлична. Несмотря на свою болезнь, она отдавала тебе всё свое внимание и силы. Мне было ужасно неприятно видеть, как она гробит себя ради тебя, я не хотел её потерять. Со временем ты росла, была капризной и непослушной, тебе явно не хватало отцовского воспитания. Как-будто прочитав мои мысли, твоя мать нашла себе какого-то хахаля, но так как он был в этом городе проездом, то был вынужден умотать к себе, я думал, что это просто краткосрочный роман, но все оказалось куда серьезней, она рвалась к нему, планировала переехать в другую страну, но не могла это сделать с тобой, ты ей просто мешала, точнее ты мешала ее новой любви. Я был очень зол на твою мать, столько лет я был рядом, помогал ей и поддерживал, а она даже не дала мне шанс и променяла меня на какого-то… я даже имени его не знаю. Я подумал, что раз у нее есть деньги на переезд в другую страну, то у нее точно есть средства на то, чтоб вернуть мне долг, который был потрачен на ее лечение и как оказалось денег у нее не было, но у нее была ты. Я предложил ей расплатиться тобой и как видишь она согласилась. — в некоторые моменты своего монолога Йен был грустным и немного злым, но сейчас его голос был немного спокойным. Плохо. Мне плохо. В уголках глаз скапливаются слезы. Боль становится единым целым и выедает меня изнутри. Я хочу кричать, хотя бы упасть и заплакать, но у меня нет сил. Пустота. Осознание, что он просто так меня не отпустит. Что он в принципе меня не отпустит. Делаю рваный вдох. Все вокруг останавливается. Я смотрю на него: на мужчину, что является для меня самым худшим в моей жизни; на человека, который за пару месяцев убил меня, разбил все мои мечты и амбиции; он вырвал мне сердце и растоптал его своими дорогими ботинками; смотрю на чудовище, который изнасиловал меня за то, что я хотела быть как можно дальше от него, он не боится ни закона, ни кармы. Вот он сейчас здесь. Просто сидит и смотрит на меня, до этого сказав, наверно самую страшную вещь в мире. — Ты спятил, — произношу я, вставая с кресла и отходя от него к стене, мне казалось, что так я буду в безопасности. — Ты просто выжил из ума. Ты не имел право решать за меня. Я… а если я пойду в полицию! — Ты серьезно думаешь, что местная полиция сделает мне что-то? — опять эта ухмылка. — С какого хрена ты взял, что нет? — кричу я, как брюнет поднимается из-за стола и подходит ко мне, между нами остается опасно маленькое расстояние. Мужчина нежно касается моей щеки, отчего я морщусь и пытаюсь отстраниться от него. Вдруг он хватает меня за щеки и вбивает затылком в стену, положив ладонь на губы. — Послушай ты… — он шепчет это прямо в ухо, но прерывается, когда я начинаю вырываться. Он быстро перехватывает мои запястья, обездвиживая полностью. Ладонь не позволяет издать и звука, а слабость от потери кислорода накатывает с новой силой. — Если ты хоть кому-то вякнешь о том, что с тобой произошло, я лично отвезу тебя в полицию и наговорю им про тебя такое, что ты до конца жизни будешь шарахаться по борделям, обеспечивая свою жалкую жизнь. — он буквально выплюнул мне эти слова, показывая то, как ему плевать на меня. — Я не хотел тебе угрожать, я надеялся мы обойдемся без этого, правда, но ты… ты сама все пустила чертям под хвост, гребаная ты сука. Наконец мужчина убирает руку от моего рта, и обессилив, я падаю перед ним на колени, кашляя и хватая ртом воздух. Грудь разрывается от страданий. По щекам текут слезы, и я ненавижу себя за слабость. — Так вот, — мужчина не может закурить, поэтому лишь тщетно щелкает зажигалкой. — Давай не будем усложнять друг другу жизнь, договорились? — с наигранной улыбкой спросил брюнет, и вышел из кабинета, оставляя меня одну.***
Ночные кошмары начали меня особенно мучать, после того как Йен рассказал мне причину того, почему я нахожусь у него. Мне было сложно принять это, я не хотела верить в то, что моя мать так просто отказалась от меня. Я закрылась в себе и старалась не разговаривать с ним. Не хочу слышать его голос. Не хочу видеть его. Не хочу иметь с ним ничего общего. Я выходила из своей комнаты только поесть и в туалет, и каждый раз, когда я сталкивалась с ним нечаянно, старалась как можно быстрее скрыться, чтоб он не смог мне что-либо сделать. Где-то через неделю, в воскресенье, Йен предупредил меня о том, что ему выслали расписание моих экзаменов и завтра у меня будет один из них. Он обещал разбудить меня рано и посоветовал лечь пораньше. Ага, как же, спасибо за заботу, идиот. Я просидела до ночи, готовясь к экзамену и все равно не была уверенна, что сдам его. Утром, как Йен и говорил, он разбудил меня рано и дал мне двадцать минут на сборы. Еле как собравшись, я взяла все свои конспекты и спустилась вниз. — Завтрак — сказал мужчина и поставил передо мной тарелку с тостом и кофе. — Я не голодна. — безразлично ответила я. — Это был не вопрос. Ешь! — его тон опять был требовательным, и мне ничего не оставалось как подчиниться и съесть. Закончив с завтраком, мы спустились на улицу, он усадил на переднее сиденье и повез в универ. Мне не верилось, что я хоть на миг окажусь в стенах своего учебного заведения, на миг окажусь подальше от него, в некой безопасности. — Я должен тебя предупредить, — прервал он мои мысли. — Во-первых, если ты не сдашь экзамен — пеняй на себя, во-вторых, мне нужно уехать по делам до ночи, поэтому тебя заберет Питер и отвезет домой. Не пытайся просить у него помощи, а прошу я его забрать тебя, потому что ему я доверяю, ну и ты вроде как знаешь его. Тебе всё понятно? — Да. — твердо ответила я, хотя внутри меня все ликовало. Услышать новость о том, что меня заберет Питер было приятно. Мне нужно было поговорить с кем-то, а в особенности с ним. Какая-то часть меня считала его очень даже привлекательным, но я понимала, что Йен запретит любые взаимоотношения с ним. Он просто выполняет его просьбу. Экзамен прошел лучше, чем я ожидала. Бессонные ночи окупили себя и в зачетке у меня красовалась пятерка. Думаю, Йен будет доволен, хоть чуть-чуть. Выйдя из здания, я увидела машину Йена, но рядом, облокотившись на неё стоял Питер. Увидев его, внутри у меня зародилось что-то теплое и хорошее. Это было странно, но мне было спокойней. — Привет, солнышко — сказал он своим мягким, бархатистым голосом. Я невольно улыбнулась, непривычно было слышать такие слова в свой адрес, но приятно. — Привет… — ответила я, мой голос чуть дрогнул, но я старалась не придавать этому значения. — Садись в машину. — немного ласково сказал он и пошел к водительскому месту, открывая дверь. Домой. Это звучало ужасно. Это не мой дом, никогда им не был и не будет. — Ну, как прошел твой экзамен? — спросил он, трогаясь с места. — Хорошо, у меня пять! — я не могла скрыть свою радость. Чем больше мы приближались, тем быстрее колотилось мое сердце. Мне так хотелось закричать, рассказать об этом жутком страхе, который заставлял впадать в панику, развеивая последние жалкие попытки надеяться на лучшее. Я до боли хотела остаться здесь, в уютном автомобиле с этим приятным молодым человеком, который на мимолетное мгновение позволил мне забыть о своих ненастьях. Мой внутренний голос кричал, умолял о помощи, больно и неудачно карабкаясь острыми иглами на поверхность. Но внешне я оставалась почти непробиваема. Почти… — Приехали. — сообщил Питер, останавливая машину недалеко от дома. Я продолжала пялиться в окно, которое уже нагрелось от моего теплого дыхания. Я содрогнулась, когда почувствовала теплое прикосновение его руки и непонимающе уставилась на мужчину, а затем перевела взгляд на дорогу, понимая, что мы на месте. — Тебе не хочется к нему, я прав? — сочувствующе спросил он. Сердце пропустило пару быстрых ударов. Он знает. Знает, что я не в безопасности. Еще чуть-чуть и я заплачу, у меня не было выбора, кроме как открыть пассажирскую дверь и выйти, я не могла плакать, не при нем. Я поняла, что он тоже вышел из машины, когда услышала звук захлопывающейся двери от автомобиля. Мы стояли в тишине минуты две, пока я не услышала звук зажигалки. Он курил. — Если я буду спрашивать, ты будешь отвечать? — разрушая тишину, произносит он, его голос стал серьезнее. Киваю. — Хорошо, — говорит он и, придерживая сигарету зубами, роется в карманах, — Тогда первый вопрос: будешь? — протягивает мне пачку, и я беру одну, не зная шутка ли это. Зажигалка щелкает рядом со мной, и я закуриваю. В легкие попадает табачный дым, я закрыла глаза и подняла голову наверх. Давно я не чувствовала этого вкуса. — Давай побудем тут минут пять… — говорю я, с надеждой в голосе. — Хорошо, конечно. Итак, — проговаривает он. — начнём наше интервью. Киваю. — Ты знаешь почему ты у него? — Да. Он рассказал. — Хорошо. Мне важно узнать: он тебя изнасиловал? Боль разрывает всё моё тело. Сердце стучит, как бешеное. Устремляю свой взгляд вперёд, в одну точку, чтобы не зарыдать. — Нет, — всё это слово пропитано вязкой, мерзкой, слизью вранья, которую я так нещадно лью из себя. Кажется, ещё чуть-чуть, и всё это польётся у меня изо рта. Не смотрю на него, но уверенна, что он мне не верит. — Хорошо, я верю. Тогда второй вопрос, — чувствую, что вот сейчас я подойду к той черте, которую перешагнуть не смогу, а если и получится, то скорее всего, всё раскроется. — Ты сейчас находишься под психологическим давлением? Руки сводит. Мышцы болят от напряжения. — Ты ошибаешься, — кидаю и поднимаю глаза наверх, чтобы не разрыдаться. — Ты абсолютно в этом уверена? — он поднимает одну бровь. — Естественно, — поднимаю дрожащий уголок губы, изображая усмешку. Перевожу глаза на него. — Что за вопросы? Неужели ты мне не веришь? — Нет, потому что знаю его. Усмешка уходит с моего лица, и я с силой сжимаю зубы. Боль разносится по всему лицу. — Как ты и просила, — блондин снова отворачивается и снова достаёт сигареты, — мы побудем здесь ещё пять минут. Только закутайся в мою куртку, сегодня прохладный ветер, не хочу, чтобы ты заболела. По моей щеке стекает слеза. Он все знает, но не может мне помочь. От этого мне еще больнее. — Можно тебя обнять…пожал…? — я была не в состоянии договорить, из горла вырывались тяжелые всхлипы, и я с силой зажмурила глаза, снова прикрывая ладонями лицо и не замечая пронзительного взгляда мужчины. Он сдвинул брови и шумно выдохнул, а затем аккуратно положил руки на хрупкие дрожащие плечи. Я подалась вперед, пряча лицо на его груди и отчаянно вцепившись в него ледяными ладошками. До меня не сразу дошло, что я сделала. Несколько долгих секунд и никакой ответной реакции, только прерывистый выдох и как сталь напряженные мышцы в месте нашего соприкосновения. В моей голове вдруг что-то щелкнуло, возвращая к реальному осознанию того, что именно сейчас он оттолкнет. Не оттолкнул. Питер сдвинул руки, осторожно обняв мое дрожащее тело и что-то пробормотав в попытке успокоить меня. По телу прошел колючий импульс, посылая внезапную крохотную волну тепла среди ужасного холода, которым до сих пор плотно обволакивалась моя душа, безмолвно умоляющая о помощи. Я беспомощно прижалась к нему, ища такую необходимую поддержку, о которой даже не смела мечтать. Я больше не хотела бороться со всем этим.