Этюд в Елисейских тонах

— У тебя бывает такое ощущение, будто кто-то смотрит вслед постоянно? Я никогда ещё не испытывала такой тревоги. Это был не страх, а именно липкая, отвратительная тревога, с каждым днём разливавшаяся по телу огромным нефтяным пятном. В тот, скажем, не самый приятный период своей жизни я научилась абсолютно точно отличать эти чувства друг от друга: страх непродолжителен и интенсивен, как оргазм, а тревога со-о-овсем другая, она охватывала постепенно и никак не хотела оставлять меня. Вот же привязалась, зараза. — Душа моя, — Эммануэль с тяжёлым вздохом снял с переносицы свои модные «Panto» в тонкой серебристой оправе и аккуратно положил их поверх тоненькой стопки документов, — к сожалению, это крест любой более-менее публичной личности, не придавай особого значения. Как только разок-другой случайно попадаешь в объектив журналистов, начинаешь на подсознательном уровне ожидать их за каждым углом. — Не знаю, это странно, — я перевернулась на живот и вытянулась по всей длине кожаного дивана, тихо шикнув от неожиданно неприятных ощущений в груди, — постоянно где-то что-то шуршит, скрипит, сопит… Бесит меня, уже крыша едет. Еле в самолёт себя затащила сегодня из-за этого. — Тебе нужно научиться абстрагироваться, — несмотря ни на что, на борту малого президентского джета царила вполне умиротворённая атмосфера: за толстыми стёклами иллюминаторов спокойно проплывали облака, в салоне из динамиков негромко пела горячо любимая непосредственным хозяином самолёта Милен Фармер, размеренно шумели двигатели, — давай объясню на простейшем примере. Лично меня всегда успокаивал тот факт, что, с точки зрения статистики, намного проще подавиться ириской насмерть, чем угодить к каким-нибудь условным талибам в лапы. А ещё, например, если сравнить вероятность того, что на работе тебя хватит сердечный приступ с вероятностью того, что ваш офис взорвётся — у второго риски чисто символические… В общем, в нашей бытовой жизни намного больше опасностей, чем нам кажется, но мы ведь не думаем о смерти, пока едим эти самые ириски? — Интересное умозаключение, — я озадаченно почесала затылок, а после подпёрла ладонью щёку, всерьёз задумавшись о том, что примером, так сказать, «на сапогах и булках» Макрон с лёгкостью внушил мне долю уверенности в том, что мои думы на тему маньяков-террористов-ядерных войн стоят намного меньших переживаний, чем бытовые махинации типа порезать помидоры для салата, — странное, конечно, но… Кабы не начать ирисок бояться после такого. — Ой, боже ж ты мой, — с полной умиления улыбкой Макрон поднялся из обитого светлой кожей кресла и пересел ко мне на диван, — что за упаднические настроения у моей леди? Куда делся боевой настрой? Сейчас прилетим, отправим сразу Хасана за бутылочкой марочного высшего и парой килограммов кантуччини, всё в лучших традициях Испании, а завтра уже сможешь по городу погулять спокойно, пока я делами государственными заниматься буду. — Никаких упаднических настроений, всё хорошо, — одна только мысль об алкоголе заставила горло неприятно сжаться от подступившей тошноты, совсем лёгкой, едва ощутимой, — а почему Бриджит не поехала? Она мне что-то там по телефону объясняла, но я ничего не поняла вообще… — ПЦР положительный у неё, — Эль опустил ладонь на мою поясницу, ласково поглаживая её под двумя кофтами, — болеет бессимптомно, только насморк лёгкий, взяла собаку и уехала в загородную резиденцию, работает дистанционно. Но ты не пугайся, у меня отрицательный, всё хорошо. — Божечки, — я сморщила лицо в сочувствующей гримасе, — когда уже эта пандемия несчастная закончится, никакой жизни с ней нет. В Беларуси, кстати, даже антиковидные ограничения как таковые вводить не стали. Как выразился наш батько: «никаких вирусов нет, ты же не видишь, что они тут где-то летают?»… Блакітнавокая мая, простигосподи… — Да месье Лукашенко вообще мужчина своеобразный, у вас там все не от мира сего… Нет-нет, ты не подумай, что я опять всех под одну гребёнку, я говорю исключительно о политиках, разница в менталитете, всякое такое. — Молодец, среагировал, а ведь я хотел тебя уби-и-ить… Голос рыжеволосой французской певицы сменился коротким шипением, а затем из всё тех же динамиков раздался твёрдый мужской голос: — Господин президент, уважаемые пассажиры, просьба занять сидячие места и пристегнуть ремни безопасности, мы заходим на посадку в международный аэропорт Эль-Прат-де-Льобрегат в Барселоне. Спасибо за внимание. *** Июльская Барселона встретила нас палящим солнцем и такой жарой, что казалось ещё чуть-чуть — и волосы на голове гореть начнут. В аэропорту нас ожидала небольшая делегация сопровождающих, включившая в себя дяденьку в солидном костюме, шестерых крайне габаритных полицейских, буквально источавших весь свой горячий испанский колорит, а вместе с ними парочку журналистов с опознавательными знаками местных телеканалов. — Hola, mi querido amigo. Es un placer verte, — стоило нам спуститься с трапа, президент первым, а я уже поодаль, в стройных рядах охраны, чтобы не мозолить глаза лишний раз, Эммануэль с удивительной прытью забалаболил на, очевидно, испанском с высоким бородатым мужчиной в деловом костюме, — esta es mi Señorita Nina Letoshkevich. Gran talento especialista, artista de la escuela clásica, diamante de su obra! — ¡Encantado de conocerte, hermosa! He oído hablar mucho de sus talentos el último mes, — стоит ли говорить о том, что я тогда не поняла ни слова? Вот и не буду, до сих пор неловко как-то, — ¿Ya ha estado en España? — Nina no habla español. Por respeto a la chica, debemos hablar inglés. — Ах, точно-точно, — весёлый испанец наконец заговорил на человеческом языке, но энергичности от этого в его голосе не убавилось, — здравствуйте, сеньорита! Огромная честь познакомиться с творцом столь редкого таланта, я многое слышал о Ваших трудах в последний месяц… По секрету скажу, что наша правящая династия просто в восторге от портретов Вашей кисти. Позвольте представиться, Ваш покорный слуга Педро Санчес, премьер-министр нашего славного Reino de España. Испанский премьер заулыбался во всех тридцать два белоснежных зуба и протянул руку, а после рукопожатия, нежданно-негаданно, притянул меня к себе и смачно так расцеловал в обе щеки, крепко придерживая за плечи. Тут я выпала уже во второй раз меньше, чем за десять минут… Кто ж знал, что все стереотипы о горячем темпераменте испанцев — вовсе не стереотипы, а чистая правда. — Спасибо, — глаза мои забегали по сторонам, потому что от волнения и непонимания как себя вести сердце упорно пыталось вырваться через рот наружу, — я тоже очень рада знакомству… На том мой и без того скудный словарный запас куда-то потерялся, одарив меня тяжёлой формой косноязычия, но «слуги народа», к моей радости, с ходу начали болтать о своём. Болтали настолько долго, что спустя добрые полчаса после приветствия, мы всё ещё ни на метр не отошли от трапа. — В общем, надеюсь, ногами он меня бить за это не будет, потому что одному Господу Богу известно, что там у него в голове происходит. Ботинки, в принципе, красивые, даже мягкие может быть… Это я к тому, что не столько больно, сколько обидно, что тебя бьют, а ты и сделать ничего не можешь. Я упустила нить разговора в самом его начале, и вот в тот момент, когда примерно усекла суть сказанного, даже чуток расстроилась из-за того, что никогда не узнаю, кто же там красивыми мягкими ботинками местного председателя правительства отмутузить собирался. — Да уж, — политики весело расхохотались, и Макрон даже согнулся чуток от смеха, — очень хочется верить, что тебе таки удастся избежать этой пренеприятной участи. Пройдём к автомобилю? Мадемуазель Нина, кажется, уже заскучала, пока мы тут обсуждаем свои светские сплетни. — Ах, точно-точно, я в своём репертуаре, — испанец зажмурился и качнул головой, — но, будем честными, если бы я остановился в середине повествования… Мир бы однозначно схлопнулся! Нина, как Вам погода? Отличное лето в этом году, славно припекает. Мужчина окинул меня неоднозначно-изучающим взглядом своих глаз цвета горячего шоколада, такого, знаете… Мексиканского, с примесью перца чили, ставшего бегающей в них чертовщинкой. Признаться честно, под этим взглядом мне тогда очень сильно захотелось то ли провалиться сквозь землю, то ли расплыться от восторга в лужицу, до сих пор понять не могу. — Погода… Хорошая погода, но жарковато. Я что-то не по здешней жаре оделась, видимо, надо бы это положение исправить. С одеждой я и впрямь слегка опростоволосилась: водолазка, тонкий красный свитшот в стиле американской школы, синие mom fit, а на ногах высокие чёрные конвера, которым лет уже было больше, чем младшей внучке Бриджит. А всё по той простой причине, что в Париже в очередной раз ударили дожди и похолодало настолько, что я уже пока по трапу забиралась в самолёт, успела до костей промёрзнуть из-за отвратительного колючего ветра, а ботинки нормальные промочила ещё на выходе из автомобиля. — Прямо здесь? — Эммануэль издевательски округлил голубые свои очи, и что-то мне в тот момент подсказало, что моя реакция на жгучего министра его явно не обрадовала, — побойтесь Бога, Нина… — Ой, ну это уже радикальные меры, — Педро вновь залился весёлым смехом, — encantador objeto sin alma! Что ж, прошу на борт, господа, добро пожаловать в Барселону. *** Стоило Эммануэлю покинуть меня и удалиться в своих крутецких синих шортиках на поле, всё происходящее в VIP-ложе в действительности стало на изумление скучным. Постоянно приходилось крутить головой от одного участника политических дебатов к другому, отчего вскоре начала адски болеть измученная шея, поэтому я быстро это дело забросила. Всё равно все болтали об одном и том же: про мир во всём мире, социализм, капитализм, а ещё непременно про безграничную крутость Евросоюза и вооружённых сил НАТО. В сущности, к пятому участнику этой вакханалии я уже не ожидала не то, что ничего хорошего, а просто уже ничего. Интересно, у нас тут открытие Евролиги УЕФА или всё же вечер с Владимиром Соловьёвым? — А кто это тут грустит, моя дорогая? — единственный человек, которого я здесь знала больше получаса, уселся на соседний стул и тяжело опустил на высокую барную стойку две кружки светлого пива, — совсем не дело, у нас так не принято, скорее угощайтесь, сейчас повеселеете. Ни с кем так и не удалось познакомиться? — Здравствуйте, синьор Санчес, — хмельной напиток заигрывающе пузырился в прозрачной таре из толстого стекла, и я таки соблазнилась, потому что ну кто смотрит футбол без пива, а уж тем более в VIP-зоне домашнего стадиона одной из крутейших команд мира, — спасибо, не откажусь. Ну… Я как-то, наверное, не особо вписываюсь в здешний лоск, всё же не первая леди, сами понимаете. — Зря Вы так думаете, среди нас есть немалое количество по-настоящему хороших людей и неважно, первая Вы леди, вторая или третья… Это я образно, не подумайте, — испанец отчего-то блестел, как недавно начищенный самовар: то ли футболу так радовался, то ли особенность менталитета такая, — конечно, на подобные мероприятия чаще приезжают с жёнами, но и партнёры по бизнесу, партии и всему остальному тоже гости нередкие. Хотите анекдот расскажу, почему в Испании самые крепкие браки, в которых супруги не знают измен? — А давайте, — я притянула кружку к себе, разглядывая прыгающих по полю чирлидерш в цветных костюмах, — анекдоты — это замечательно. — Все мы знаем, что в нашей стране общенациональная черта — это полное отсутствие пунктуальности, сколько бы с этим не пытались биться. Однако, благодаря этому наши супружеские пары не знают слова «измена», потому что совершить тайное соитие просто невозможно. Даже если мужчина решит затащить свою секретаршу в отель для короткого рандеву, скажем, пока жена в отъезде к родственникам, встреча эта вряд ли состоится по огромному количеству причин, увеличивающимся в соответствии с теорией вероятности, — премьер сделал многозначительную паузу, тем самым проверяя степень моей заинтересованности, — например, по дороге в отель мужчина может встретить свою одноклассницу и пригласить ее на чашечку кофе, чтобы вспомнить молодость, секретаршу в это время может пригласить на чашечку кофе другая секретарша, чтобы обсудить, стоит ли ей идти на рандеву, а жена, в свою очередь, может не поехать к своей семье, потому что на вокзале она может встретить очень милого молодого человека, который, Вы не поверите, пригласит её на чашечку кофе в станционном буфете, чтобы рассказать ей, как ему нравится ее фигура. — Но это же не анекдот, — я тягостно вздохнула, натягивая на лицо сомнительной уверенности улыбку, — очень интересная история, между прочим. Представляете, я только сейчас поняла, что абсолютно ничего не знаю об Испании, кроме того, что у вас тут в футбол здорово играют… Даже неловко как-то. — Почему неловко? Мир так и познаётся, Вы не обязаны знать обо всём на свете, особенно если Ваша сфера деятельности не заключается в этом. Нет, мне, конечно, как патриоту своей страны, очень жаль, что Вам ранее не доводилось прикоснуться к нашей культуре, но разве поездка сюда не повод познакомиться с ней поближе изнутри? Это ведь намного эффективнее, чем контурные карты и энциклопедии. Какие у Вас планы на этот уикенд? — Если честно, даже и не представляю, для меня приехать сюда уже было подвигом, а теперь как на прокажённую смотрят… Я, конечно, знала, что так будет, но мадам Бриджит всё на своём стояла, мол, никто задирать нос не будет, это неформальная встреча. — Так никто и не задирает, — Педро огляделся по сторонам, — просто все крайне удивлены, что наш милый французский друг мало того, что привёз с собой ЖЕНЩИНУ, так ещё и не на миллиард лет старше нас всех вместе взятых… Так что, можете не принимать на свой счёт, это скорее в его огород всё. — А какая разница? В это же мгновение подле нас появилась светловолосая девушка, я бы даже сказала, девочка, среднего роста, непременно сияющая от радости, как и, видимо, все местные жители. Кстати, именно по этому принципу какой-нибудь условный испанский дипломат легко отличался от не-испанского, потому что разница в выражении эмоций была просто колоссальной, будто они из какого-то другого мира прилетели. — ¡Buenas tardes! Сплетничаете? — я тогда подумала, что это дочь/племянница/внучка здешнего председателя правительства, потому что для любовницы выглядела она уж ну очень молодо, но всё равно оказалась в корне не права, — можно к вам присоединиться? — Ох, — министр схватился за сердце и шуточно (или нет?) поменялся в лице, — Ваше высочество, я безумно рад видеть Вас в столь светлый день, но не находите ли Вы слегка безответственным и опрометчивым своё поведение? — Ну что Вы, дон Педро, у Вас же тут на каждом шагу охрана, ничего страшного и не может случиться. Представите нас? Девочка перевела свой полный юношеского энтузиазма взгляд и лучезарно, но, вместе с тем, весьма сдержанно заулыбалась. — Ах, простите мне мою бестактность… Леди Нина, позвольте представить Вам наследницу престола Испании, принцессу Астурийскую Леонор из дома Бурбонов. Вот тогда-то моя метафизическая челюсть таки пробила бетонный пол VIP-ложи и улетела куда-то в подвальные помещения, где, наверное, и лежит по сей день. От принцессы Леонор будто исходило ангельское свечение, вот-вот нимб над головой загорится, настолько добродушной и благородной она выглядела. Честно, я подобного рода людей не особо жалую, но именно эта особа королевских кровей, в том числе в силу своего возраста, вызывала непреодолимое желание написать какой-нибудь светлый, воздушный портрет. — Ваше высочество, хочу представить Вам леди Нину Латасковиттчи, — судя по выражению лица, премьер сам понял, что исковеркал мою фамилию до неузнаваемости, но исправляться не стал, — прибыла к нам вместе с делегацией президента Макрона. — Латышкевич, дон Педро, — к моему ещё большему удивлению, принцесса мало того, что поправила председателя, так ещё и сравнительно легко выговорила её с первого раза, — прошу прощения, донья Нина, я читала пост в Вашем инстаграме о том, как тяжело жить в Европе с трудновыговариваемой фамилией. Очень рада знакомству с Вами, это огромная честь для меня! Юная дворянка склонила голову в лёгком поклоне, и я по наитию ответила ей тем же. Да уж, кто бы мог подумать… Конечно, с начала сотрудничества с Елисейским дворцом количество фолловеров росло в геометрической прогрессии и уже грозилось перевалить за полмиллиона, но чтоб так… — Оу, — окончательно растерявшая дар речи, я попыталась выдавить из себя нечто внятное, — спасибо, Ваше высочество, я польщена… Никогда бы не подумала, что в рядах моих подписчиков найдётся самая настоящая принцесса. — Что Вы! Я ведь точно такой же человек, как и все остальные подростки, просто мне позволено на порядок меньше, не сочтите за плаканье. Её величество Королева Летисия, моя дорогая мама, в огромном восторге от серии «Белая музыка» Вашей кисти, но лично я внимательно слежу за каждой Вашей работой и с огромным нетерпением жду момента, когда мир воочию увидит нашумевший «Этюд в Елисейских тонах». — Ох, Вы даже не представляете, насколько сильно я сама жду момента, когда закончу этот цикл, но Ваши слова однозначно придадут мне сил и терпения в этом долгом и нелёгком пути. — Мне больно прерывать столь трогательную беседу, но я обязан сопроводить Вас обратно в королевскую ложу, Ваше Высочество, потому что как только Его Величество обнаружит пропажу… Чего уж греха таить, не сносить нам тогда головы, — премьер тут же одёрнул себя, видимо, чисто ради того, чтобы перестраховаться лишний раз, — я, конечно же, шучу. В нашей стране ровно такой же мораторий на смертную казнь, как и во всём цивилизованном мире. В Европе, я хотел сказать. — Не переживайте, я выросла в краях, где без юмора выживать — дело неблагодарное, поэтому в большинстве случаев не нуждаюсь в объяснениях. — Ну, мало ли, Франция накладывает на всех свои отпечатки, абсолютно все президенты Вашего славного государства были просто невыносимыми педантами, один только Маню спас ситуацию, за что прослыл… Ах, не при юной особое королевских кровей. — Похабщина, — принцесса с улыбкой закатила глаза, — очень рада была познакомиться с Вами лично, донья Нина. Я буду продолжать следить за Вашим творчеством и очень надеюсь, что сегодняшняя встреча не будет последней. Всего доброго! Договорив, Леонор спрыгнула с высокого барного стула, одёрнула пушистый подол нежно-голубого платья и присела в неглубоком реверансе, а я, с подачи премьера, ответила ей тем же действием. — Всего доброго, Ваше Высочество. За толстым, возможно даже пуленепробиваемым стеклом, отделявшим наш VIP-закуток от остального стадиона, наконец начали появляться первые игроки в лице политиков со всего света, в том числе и придурковатого вида канцлер Австрии Себастьян Курц, который абсолютно на всех официальных мероприятиях гремел своим сопливым носом на весь конференцзал, чем до скрипа зубов бесил моего суженого-контуженного. Эммануэль, кстати, выпорхнул из-под трибун в первых рядах, такой весёлый и активный, что душа радовалась, не зря же он в последнюю неделю старался активно тренироваться и побольше спать, чтобы не ударить в грязь лицом перед полумиллионным стадионом. Я тогда внезапно почувствовала огромное, просто безграничное счастье, потому что, на самом деле, очень по нему соскучилась, а этот маленький уикенд пророчил, по меньшей мере, парочку ночей в одной кровати.