Этюд в Елисейских тонах

Эммануэль не осыпал меня лепестками роз каждый божий день, не возил в Венецию на выходные, но зато когда я слегка меняла причёску, он это замечал. Когда я наряжалась на выход, делал мне комплименты. Когда я плакала, вытирал мне слёзы. Когда мне было одиноко, давал мне понять, что я не одна. А ещё трогал меня ровно столько, сколько я в силу психологической готовности позволяла, да. И кому вообще нужна Венеция, когда тебя обнимают? Помню, мы частенько сидели на моей крошечной кухне, ели совместно наготовленную или заказную еду, много целовались и болтали обо всём на свете. Раньше я и представить себе не могла, что смогу связать себя романтическими отношениями с мужчиной на двадцать лет старше, а сейчас эта граница как-то и особой роли не играла, хоть и создавала порой неловкие и смешные ситуации. — «Меня соблазнила недавно анонсированная серия картин Нины Латышкевич «Этюд в Елисейских тонах». На чудесном портрете мадам Макрон «Первая леди», ставшего пилотным, она использует томную позу своей модели и полупрозрачный закатный свет, чтобы передать чувственность, женственность и обещание бесконечной молодости, — я деловито перевернула страницу бульварной газеты и поёрзала на месте, игриво подёргивая бровями, — искусствоведы утверждают, что Нине удалось создать успешный симбиоз из творчества американского художника середины двадцатого века Эндрю Уайета и русской живописи девятнадцатого века. В результате получился лирический гиперреализм, который просто завораживает зрителей не только точностью, реалистичностью деталей, цвета и света, но и потрясающим ощущением живого тепла.» Томас Холл, искусствовед, Флорида. — Половину не понял, — Макрон, сидевший на другой стороне обеденного стола, умиротворённо наблюдал за моими радостными конвульсиями, в очередной раз забив на парочку не особо важных отчётов, — но звучит чудесно, моя хорошая. Думаю, ты достойна большего, чем микро-статейка в газете сомнительного характера, поэтому… Эль, а именно эта форма его «горячо любимого» французами имени прижилась между нами, выдержал интригующую паузу, подыгрывая мне бровями. — Поэтому?.. В тот момент я выглядела как ребёнок из дурацкого видоса про «ну говори, что? что???», а господин президент этому беспокойству только радовался, сидел на своём стуле и ехидно так улыбался. — Поэтому поближе к выборам организуем тебе небольшую выставку в Лувре, — политик похлопал себя по коленке, ожидая в свой адрес тысячу благодарностей, — Бриджит взяла всю организационную работу на себя. К слову, её идей это и было. Я уже прыгнула к нему на колени, но последние его слова внезапно спустили меня с небес на землю. С этой головной болью я с самого начала наших неправильных отношений была заперта в совершеннейшем грёбаном одиночестве, потому что… Ну, кому об этом сказать, к кому с этим пойти? Не на кого опереться, некуда даже выкричать то, что в груди застряло, поэтому каждый раз, когда накатывало, я сжимала зубы и оглядывалась по сторонам. Если никто не замечал, как на секунду менялось моё лицо, значит, в тот день мне определённо везло. И мне бы уйти от президентского дворца и иже с ним куда подальше, забыть все эти «Этюды в Елисейских тонах», послать к чертям, но я оставалась, чтобы каждый раз наступать себе на горло. — Тише, художник, Ваша страсть сжигает всё на своём пути, — саркастично протянул Макрон, заметив в моих глазах уже привычную помесь стыда и разочарования, — не слышу звуков радости, ну-ка, как все девочки делают? Эммануэль всякий раз съезжал с темы, старательно делал вид, что ничего не замечал, и вот это ложь, которую, наверное, ему самому до обидного невозможно было скрыть. Не знаю, как он, но я без конца стояла на этой дурацкой развилке между «это не мои проблемы, я имею полное право на собственное счастье» и «какая же я сволочь, предала доверие женщины, которая во мне души не чает». — Спасибо, я правда очень рада, — я выдавила из себя не особо реалистичную улыбку и легко поцеловала его в щёку, обнимая двумя руками за шею, — просто, ну… Мне некомфортно от того, что я, как тварь двуличная, с ней лобызаюсь при встрече, а сама… Ну, ты понимаешь, в общем. — Ну начинается, — Эль устало вздохнул, поглаживая меня по голой худощавой ноге, — рассказать тебе, когда мы в последний раз просто спали в одной кровати? Мы уже давно скорее соседи, чем супруги, а если развестись вот-прям-щас — это станет губительным ударом по моему имиджу среди избирателей. За всё время нашего знакомства Макрон ни разу, в каком бы состоянии он не был, не сказал про Первую леди Франции плохого слова. Он никогда не отрицал того факта, что она просто удивительной духовной силы женщина, не отрицал, что любил её с самой школы и продолжает безмерно уважать по сей день, но чувствам свойственно угасать со временем, а ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты любил в прошлом. — Да я верю, просто, — я подтянула согнутые в коленях ноги к себе и почесала нос ногтем с отросшим френчем, — а не знаю я, что просто.  — Вот и не накручивай, маленькая моя, — во всей своей блистательной беспардонности Эль подхватил меня на руки, заставив звонко взвизгнуть и ухватиться покрепче, — хочешь, останусь у тебя сегодня? Замаскируем меня, сходим в супермаркет вместе, глянем какую-нибудь комедию. — Ну, — я покачала висящими в воздухе ногами, прикидывая в голове «за» и «против», — если по шапке не получишь — давай. Предлагаю устроить «итальянскую вечеринку». Приготовим пиццу или пасту какую-нибудь, купим тонну оливок и ка-а-ак напьёмся вина… Когда стрелка часов перевалила отметку в восемнадцать-ноль-ноль, мы неспешно собрались, коллективным разумом выбрали Эммануэлю, для сущего разнообразия, один из моих оверсайз худи с широким капюшоном, выбор, кстати, пал на тёмно-серый Tommy Hilfiger, купленный ещё в незапамятные времена, чуть ли не на первый более-менее приличный гонорар, полученный с продажи парочки пейзажей на межуниверситетской выставке. — Супер-ультра-мега-хорош, ничего не скажешь, — я стояла за президентской спиной и весело прихихикивала над тем, как старательно он натягивает на лицо капюшон, чтобы уж точно нигде не засветиться, — мужчина, а Ваши родители, случайно, не из ЦРУ? Тогда откуда у них такой стелс? — Очень остроумно. А Ваши, случайно, не китайцы? — Нет, — я слегка растерянно похлопала глазами, в попытках угадать аналогию, которую готовился выдать мой прекрасный мужчина, — казахи, максимум… И то вряд ли. — Хм… Тогда откуда у Вас такой персик? Нежданно-негаданно Макрон ухватил меня за ягодицу, заставив сначала вскрикнуть от неожиданности, а затем громко расхохотаться, крепко прижавшись к нему всем телом. *** — Поверь мне, золотце, даже вся эта семейная движуха — пойти, например, заплатить за квартиру, вынести мусор, сходить в магазин… Это всё не проблемы, это жизнь. Проблема — когда этой суеты и вовсе нет, просто ты ещё очень молодая, с опытом осознание придёт.   Пока Эммануэль философствовал и медленно катил металлическую тележку по огромному торговому залу ближайшего к моей квартире супермаркета, я на передней части этой самой тележки беспечно болталась, встав ногами на нижнюю решётку, а корпусом перевалившись через стенку, и внимательно слушала его житейские размышления. Собственно, даже в вопросах бытовухи в нём читался бывший помощник профессора философии, потому что самые очевидные вещи он приправлял тонной скрытого смысла, а времяпрепровождение среднестатистического человека возносил чуть ли не в лик святых.   — Ну, не знаю, — я лишь пожала плечами и в очередной раз подняла на него взгляд, дабы встретиться со скрытыми широким капюшоном глазами цвета Средиземного моря, — это всё кажется тебе прекрасным и замечательным, потому что сам не делаешь этого каждый день. Иногда, конечно, классно прошвырнуться вечером до ближайшей мусорки, подышать воздухом и просто кости размять, но вот представь, что к твоей нынешней работе добавится куча бытовых вопросов. — С моим графиком чисто физически невозможно выносить мусор и готовить ужин каждый день… Я не говорю о том, что это мечта всей моей жизни, я говорю о том, что такие мелочи помогают чувствовать себя человеком, — Эль слегка озадаченно вздохнул, почёсывая плечо рукой в шуршащей перчатке, — а не аквариумной рыбой, за которой весь белый свет наблюдает с фотоаппаратом и ожидает, когда ты там попадёшь в очередной просак, чтобы потом это до кучи перевернуть с ног на голову и выставить в ещё худшем свете. — Тут сложно поспорить, публичной личностью быть тяжело… Я в детстве дружила с девочкой, она моя ровесница, в одном классе учились. Дважды замужем была, оба за достаточно именитыми музыкантами из СНГ, что с одним, что с другим прожила около года, а потом зареклась, что больше никаких рэперов, рокеров, блогеров и так далее, только нормальный мужик с завода. Но вот представь, что ты и есть тот самый «нормальный с завода»: приходишь со смены, сидишь на кухне, отсталым верблюдом жуёшь картошку, смотришь на жену в застиранном халате и молча, как обычно, тянешься в холодильник за пивом… И так абсолютно каждый вечер. Живёшь, в итоге, либо вспоминая, как хорошо было когда-то тогда, либо читая, как хорошо могло бы быть, если ресурса хватит. Тормози! — мы остановились у стеллажа с разномастными маслинами и оливками, — а ты ел когда-нибудь оливки с начинкой? Я всё смотрю на них, но денег жалко, вдруг не понравится… — Звучит как какое-то извращение, если честно, но, конечно-конечно, — Эммануэль понимающе покачал головой и состроил страдальческую мину, — обеднеем же, если лишнюю банку оливок за четыре евро купим. Бери уже, но ещё нормальных захвати. — Вот! Вот видишь, а обычному работяге и четыре евро деньги. Так что, хорошо там, где нас нет, и мы сами создаём свой собственный комфорт, будь ты Эммануэль Макрон, великий и могучий, или Вася Пупкин из условного Урюпинска. — Урю… Что? — от такого завихрения брови его уползли вверх, а на лбу образовались глубокие морщины, — это что за зверь такой? — Это не зверь, это город такой в России где-то. Наверное, в Сибири или на Урале, звучит как что-то северное… Это ты ещё про Ямало-ненецкий автономный округ и Мухоудёровку не слышал. Как-нибудь устрою тебе экскурс в чудеса постсоветской урбанистики.   С мистером «я куплю всё и не оставлю ничего» мы ещё долго ходили по супермаркету, спорили, у какого производителя «Песто» банка внушает больше доверия, выбирали нужную форму макарон, а ещё я много-много смеялась, смущая хмурых дяденек и тётенек вокруг.   *** — Босс, я устал, — стоило входной двери закрыться, я завалилась на тёмно-зелёную велюровую банкетку и вытянула вперёд ноги, — у меня какой-то упадок сил в последнее время. Может, ты энергетический вампир? — Ммм, — Эммануэль припарковал несколько тяжёлых пакетов на пол, стянул с себя моднявые лакированные лоферы, а после присел возле меня на корточки, аккуратно опустив ладони на скрытые серой тканью коленки, — кажется, план по высасыванию молодости из этой юной девственницы провалился, несите следующую. Помочь тебе? — Помочь найти новую юную девственницу? Спасибо, я как-нибудь перебьюсь, мне же не сорок. Я весело гыгыкнула: за месяц наших непонятных отношений шутки про мою половую неприкосновенность и его «преклонный» возраст уже стали незаменимой частью общего бэкграунда   — Ну смотри, моё дело предложить, — Макрон покачал головой, скользя ладонями вниз от коленей, — береги платье снову… — А молодость смолоду, ага.   По телу пробежалось стадо крупных мурашек, когда Эммануэль неспешно стянул с меня кожаный слипон, а после, обхватив ладонью тонкую щиколотку, влажно прикоснулся к ней губами. Внутри будто что-то взорвалось и вспыхнуло так сильно, что из глаз едва не полетели разноцветные искры, а в животе разлилось что-то густое и сладкое, как кленовый сироп. Но, в то же время, от осознания всей интимности этого момента стало слегка неловко.   — Ещё ничего не сделал, а щёчки уже раскраснелись. Дай хоть обниму тебя, егоза. Ты ведь знаешь, когда я тебя обнимаю, у меня продлевается жизнь.   Егоза… Это слово он со временем научился говорить почти с СНГ-шным колоритом. Не помню, сколько я молча просидела вот так вот, в одном тапке, тесно прижавшись к стоящему на коленях Макрону, напрямую отдавая ему своё тепло. Наверное, столько, сколько нам двоим хотелось и насколько тогда хватило терпения и сил.   ***  — Господин президент, а чего это Вы тогда приглашение на чеченский дэнс-фест проигнорировали? — время уже близилось к «тихому часу», а мы, объевшиеся около-итальянскими явствами и непременно довольные происходящим, всё танцевали под хиты минувшего Евровидения, прямо в лучших традициях романтических комедий, — Вы бы им там жару дали, видео из Еревана весь мир облетело, а уж если как сейчас…   Эммануэль подхватил меня под ягодицы и оторвал от земли, заставив обхватить себя ногами и в очередной раз громко захохотать прямо над его ухом.   — Узри этот мир, как президент Франции наперегонки с господином Кадыровым та-а-ак отжигает в центре Грозного… Мой срок обязательно продлили бы на ближайшие десять лет, а это противоречит моим моральным принципам, — он отрывисто целовал мои щёки, нос и губы, периодически опускался ниже, на шею, на прикрытые ярко-красной пижамной кофтой плечи и ключицы, — поэтому пусть мои скрытые таланты останутся нашим с тобой секретом, сладенькая моя. — Мне кажется, ещё полчаса — и твою сладенькую либо выселят отсюда, либо просто убьют за такие финты ушами на месте. Домовладелица живёт в соседнем подъезде, а прошлых квартиросъёмщиков она выселила именно за любовь пошуметь. — Ладно тебе, в Париже в последнее время на улицах и без того шумно, то жгут чего-то, то полицейских мутузят… Можно и побезобразничать чуть-чуть. Знаешь сколько доносов на гостей со среднего востока настрочили за последнее время пенсионеры? Вот и я не знаю, их никто не считает, но количество жалоб на громкую музыку с начала притока беженцев упало на порядок. Это я к тому, что всё познаётся в сравнении, — Эль закружился вокруг своей оси, — стой… Я почему-то свято верил, что это твоя квартира, нет? — Здрасьте, — я легко щёлкнула его по носу, — откуда у скромного аспиранта кафедры академической живописи и рисунка почти лимон евро? Это я просто вид делаю, что бабки немереные с продажи картин рублю, а на деле это супер-нестабильный заработок: пару раз бывало такое, что только на аренду хватало и до следующего заказа приходилось дошираки жрать, спасибо хоть, что на студию у меня грант от Академии. — Миллион, — задумчиво протянул Эммануэль, продолжая покачиваться в темп музыке и чуть сильнее сжимать мою несчастную задницу ладонями, — тебе здесь хоть нравится? Уютно, конечно, да и район хороший, но бывшая комната прислуги за такую сумму… У меня есть квартира на Елисейских полях, купили с Бриджит несколько лет назад от жадности, думали, внукам подарим. В общем, хочешь там пожить? Ко мне поближе, на работу пешком ходить будешь, аренду платить не нужно, ещё и места больше. — Вот пусть внуки там и живут, а мне здесь хорошо. Ещё мне не хватало в вашей совместно нажитой недвижимости кантоваться, совсем сюр будет. Такие вы стра…   Не успела я начать бубнить, как Эль заткнул меня жадным поцелуем, ещё крепче прижал к себе, а после, уткнувшись своим лбом в мой, жарко выдохнул в лицо совсем уж шедевральную фразу:   — Примем горизонталь?