***
Через год после войны и последующий десяток судебных заседаний Малфой и его мать были оправданы, а Люциус приговорен к пожизненному заключению в Азкабан без права на досрочное освобождение. Драко стойко перенес вердикт Визенгамота в отношении своего отца, чего не скажешь о Нарциссе. Несмотря на все злодеяния Люциуса, она искренне любила его, и решение суда подбило ее ментальное здоровье основательно. Со временем не осталось ни следа от любящей и заботливой матери, теперь существовала лишь внешняя оболочка Нарциссы Малфой, которая оставила свои сердце и рассудок в момент удара молота судьи в холодных подземельях Министерства. Драко долго не мог признать, что его мать стала утрачивать связь с реальностью, пока не заметил, что даже самые элементарные действия стали даваться ей с трудом. Нарцисса перестала выходить из своей спальни и игнорировала прием пищи, предпочитая часами смотреть в окно, неразборчиво бормоча себе под нос или плача, прося прощения в пустоту. Эти наблюдения не на шутку испугали Малфоя-младшего, сподвигнув обратиться к колдомедикам, специализирующимся в области разума. Он искал лучших, но большинство отказывали или вовсе игнорировали его обращения, ссылаясь на запятнанную репутацию семейства. Но были те немногие, которые соглашались и навещали миссис Малфой, пытаясь понять природу ее состояния. Каждый, кому удалось провести исследования здоровья Нарциссы, разводили руками и говорили о серьезных нарушениях, которые они не могли четко отследить. Тогда Драко решил поступиться своими принципами, которые ему внушали с пеленок, и отправился искать ответы в маггловском мире. Это было трудно, учитывая его незначительные знания о мире магглов, но, разобравшись во всех тонкостях и особенностях, он смог узнать об их медицине и искренне удивился, увидев огромное количество врачей разной специализации и методов лечения всевозможных болезней. Не став затягивать, Драко отвел мать в одну из больниц Лондона, где у Нарциссы диагностировали глубокую депрессию, развившуюся как следствие посттравматического синдрома. Психиатр оперативно расписал план лечения и оставил миссис Малфой в отделении, чтобы обеспечить все условия для ее выздоровления. Малфой настолько был впечатлен и заинтересован маггловской медициной, что стал все чаще проводить время в библиотеках и книжных магазинах в немагической части Лондона, стремясь узнать как можно больше об этом. Таким образом он узнал о программах подготовки врачей разных сфер медицины и, не сомневаясь ни секунды, решил поступать в один из колледжей Америки, узнав, что их программы обучения будущих медицинских резидентов входят в список самых лучших. Через полгода Нарцисса была на финишной прямой своего пути выздоровления, а Драко усиленно занимался и готовился ко вступительным экзаменам. Поступление в немагическое учебное заведение было лакмусовой бумажкой для Малфоя, проверкой на способность жить вопреки многовековым устоям, влиянию отца и общества. Что-то новое, неизведанное и захватывающее. Он чувствовал какую-то необходимость найти себя в другом мире и обстоятельствах, почувствовать себя полезным и способным без помощи магии. Но избавиться от призраков прошлого оказалось не так просто. Гермиона Грейнджер и Драко Малфой вместе начали курс интернатуры в маггловской больнице Сиэтл Грейс в штате Вашингтон. К их обоюдному удивлению, они оба покинули Англию в поисках себя и выбрали карьеру хирургов. Различие было лишь в том, что их специализации в итоге оказались в разных сферах медицины. Гермиона выбрала общую хирургию, а Драко — нейрохирургию. Еще на первом году обучения в больнице между ними появилась какая-то незримая тяга, словно красная нить, которая связала их друг с другом. Оба противились этой связи, отталкивали, делали больно, опираясь на болезненное прошлое, но в итоге каждый раз возвращались и со временем приняли это до безумия странное притяжение. На пятом курсе они собрались пожениться, но из-за загруженного графика и факта, что все их близкие находятся в Лондоне, они приняли решение сыграть свадьбу как только появится возможность вернуться в Англию. Но они все равно дали клятвы друг другу на больничном стикере в ординаторской в перерыве между операциями и чуть позже скрепили их в дежурке, растворяясь в удовольствии на совершенно неудобной кровати. В этом и была особенность — все равно на красивую картинку их отношений, для них важна сама суть. «Любовь в стиле стикеров» — именно так чуть позже коллеги и друзья окрестили данный союз. И это было под стать Малфою и Грейнджер. После завершения обучения они стали полноценными хирургами, и наставники слезно просили их присоединиться к штату врачей Сиэтл Грейс. Но вопреки всем уговорам, Драко и Гермиона вернулись обратно в Лондон, где сыграли прекрасную свадьбу, в очередной раз произнеся стикерные клятвы, и вступили в ряды хирургов в больнице Святого Томаса. Через год родился Скорпиус, который унаследовал совершенно идентичную его отцу внешность и упертый характер от обоих. В свои полтора года он научился ловко манипулировать родителями, используя при этом либо слезы, либо гнев, благодаря которому он с легкостью мог разгромить половину дома. То ли его сильный магический фон так повлиял на проявление эмоций, то ли действительно смесь характера матери и отца сыграли с ними злую шутку. Но Драко и Гермиона души не чаяли в ребенке и делали все для него, несмотря на бешеную рабочую загруженность, и маленький Скорпиус не чувствовал себя обделенным, ведь каждую свободную минуту они находились рядом с ним. Трудности не обошли их стороной, учитывая, какими твердолобыми карьеристами были оба. Гермиона начала много оперировать и внедрять новые методики в операции, что в будущем грозило ей номинацией за хирургические инновации на престижной премии Медицинской Ассоциации Хирургов. Она успевала делать все, прекрасно совмещая семью и работу. Драко же подался больше в исследования, придумывая нейростимуляторы для эффективной работы протезов на ампутированных конечностях. Проект принес ему колоссальный успех, и его разработками заинтересовались в правительственном научно-исследовательском центре Америки, куда впоследствии его пригласили в качестве руководителя и предложили очень хорошее спонсирование. Это и стало яблоком раздора в семье Малфоев, но под страхом потери любимых и разлада в браке Драко вернулся в Англию и решил продолжить карьеру нейрохирурга, координируя работу своих научных сотрудников на расстоянии. И сейчас, вспоминая весь свой путь становления врача и приобретения семьи, Драко застегивал пуговицы на рубашке, оставляя две сверху так, как любила Гермиона. Он ухмыльнулся своему отражению, взял билеты на самолет и поспешил на поиски телефона, который не видел со вчерашнего дня. — Гермиона, ты не находила мой мобильник? — он подошел к дивану и стал искать в стыках подушек, думая, что Скорпиус мог его туда запрятать. — Черт, мне он необходим, а то как я буду заваливать тебя бесячими сообщениями в свое двухдневное отсутствие? — Драко широко улыбнулся, когда Гермиона закатила глаза. — Да ладно, я же знаю, как тебе они нравятся, особенно часть погорячее… — он поиграл бровями, и она швырнула в него полотенцем. — Ты невыносим! — Гермиона пробежалась глазами по столешнице и нашла потерю в одной из глубоких мисок. — Ага! Вот и твой телефон, — она победно улыбнулась и протянула его Драко. — Видимо, Скорпиус снова пытался превратить его в еду при помощи своей фальшивой палочки. — У нас такой одаренный ребенок… — Посмотрела бы я на твое лицо, если бы телефон взорвался от гнева Скорпи, — перебила Гермиона, скептически выгнув бровь. — Пока тебя не было, я только и успевала устранять последствия его эмоциональных всплесков. Спасибо, что магия в нем еще не сформировалась основательно, а то количество Репаро из моей палочки перевалило бы за сотню. Грейнджер и Малфой перестали активно использовать магию с момента поступления в колледж. Возможно, свою роль сыграл сам факт нахождения среди магглов практически все время, а может быть, это было осознанное решение с целью забыть все ужасы и излечить свои душевные раны, которые принесли им годы войны. В любом случае их нынешние профессии не оставляли времени и возможностей для постоянного использования волшебных палочек, но они не отреклись от магии вовсе, просто пользовались ей реже, привыкнув делать все своими силами. Драко уже натягивал пальто, пока Гермиона рассказывала о курьезах их сына. Он с улыбкой слушал ее причитания и хотел уже как можно скорее закончить все дела в Сиэтле, чтобы вернуться к семье. Драко обернулся к Гермионе и оставил легкий поцелуй на кончике носа, обхватив ладонями ее лицо. — Я быстро встречусь с президентским советом, отчитаюсь и дам последние рекомендации, — после каждого слова он оставлял поцелуи на ее щеках и губах. — Ты даже не заметишь, что я уезжал. — Даже не знаю, — Гермиона блаженно прикрыла глаза. — Мне так не хочется тебя никуда отпускать. — Это последняя поездка, ты же понимаешь? — он заглянул ей в глаза. — Понимаю, просто не успела я заполучить тебя назад, как ты снова уходишь, — она неровно выдохнула. — А я… должна остаться. — Все правильно, ты должна остаться, — Драко выпустил ее из объятий и встал в проеме открытой входной двери. — Никуда не уходи, — он улыбнулся своей шутке, и Гермиона хмыкнула. — Дождись меня, — он снова вовлек ее в поцелуй с привкусом обещания и предвкушением возвращения. — Я вернусь раньше, чем ты думаешь. Оторвавшись от нее спустя мгновение, он подмигнул и вышел из дома, захлопывая за собой дверь.***
После отъезда Драко Гермиона покормила Скорпиуса и отправилась с ним на работу. В больнице был предусмотрен детский сад для детей врачей, поэтому ребенок находился всегда под боком. И она могла в любую минуту зайти к нему, чтобы провести лишнюю минутку рядом. Отдав Скорпиуса воспитателю и поцеловав на прощание, Гермиона отправилась на обход. Тяжелых пациентов сегодня было не так много, но забот не стало меньше, в графике намечались плановые операции. Не успела она выйти из палаты больного, как из приемной поступил вызов — пострадавший с разрывом печени. Она тяжело вздохнула и направилась к лифту. Утро начиналось весьма весело. Вместо стандартных четырех часов для такой операции она провела все тринадцать, столкнувшись с кучей осложнений после удаления части печени. Гермиона проводила и намного больше времени в операционной, но сегодня она планировала освободиться пораньше, чтобы провести со Скорпиусом вечер на Гриммо. Видимо, придется отложить эту затею, поскольку ей необходимо завершить вечерний обход и перестроить свой график на завтра. — Блейк, ты сегодня со мной на вечернем, — она перевела взгляд на ординатора и изогнула бровь. — Изучил истории болезней моих пациентов? — дождавшись утвердительного кивка, она продолжила: — Тогда начинай вводить в курс. — Эмили Джеймс, сорок лет, поступила вчера с… — он не успел закончить рассказ, потому что был прерван медсестрой Элли с сестринского поста. — Доктор Малфой, вам звонок на четвертой линии, — Элли протянула трубку, пожав плечами на ее вопросительный взгляд. Гермиона нахмурилась, отвечая на звонок. — Здравствуйте, это доктор Малфой, чем могу помочь? — она еще сильнее свела брови, поняв, что звонок адресован вовсе не ей. — Ох, нет, я жена Драко Малфоя, могу что-нибудь ему передать? — Гермиона уже занесла руку над блокнотом, но просьба на другом конце провода спровоцировала ступор. — Х-хорошо, обязательно передам, всего доброго! Гермиона положила трубку и тупо уставилась в страницу треклятого блокнота, на котором написала имя Драко. Что за черт? — Хей, Гермиона, привет! — из раздумий ее вывел голос детского хирурга и по совместительству ее друга — Майкла Линка. — С тобой все нормально? — он озадаченно взглянул на нее, нахмурив лоб. — Я… подожди секунду, — опомнившись, она повернулась к своему ординатору. — Блейк, начинай пока осмотр миссис Джеймс, я подойду через пару минут! — Он кивнул и скрылся за дверью палаты, а Гермиона обернулась к Линку. — Только что звонили из Совета, Драко не появился на утреннем заседании, — она кинула взгляд на наручные часы. — Его самолет приземлился аккурат к его началу, часа три назад. — Эй, тише, не нервничай, — Линк схватил Гермиону за плечи и ободряюще улыбнулся. — Рейс перенесли, скорее всего, и он еще летит, поэтому не явился. — Она задумчиво посмотрела на Майкла. — Я отсюда слышу, как мысли в твоей черепной коробке бьются друг о друга, прекрати накручивать! Гермиона фыркнула и сбросила его руки с плеч. Она и сама прекрасно осознавала, что, вероятнее всего, рейс и правда задержали, но червячок сомнения медленно разъедал ее нутро. Могло случиться что угодно. Гермиона достала телефон и позвонила Драко, в глубине души надеясь, что он сейчас ответит и скажет, что вообще никуда не улетал. Но вопреки всем надеждам, ей ответил металлический голос, сообщающий о недоступности абонента и предлагающий оставить голосовое сообщение. — Привет, звонили из Совета, — Гермиона говорила на удивлении спокойно. — Сказали, что ты пропустил заседание. Думаю, нужно им перезвонить, — она уже хотела завершить звонок. — И мне тоже… Убрав телефон в карман, Гермиона глубоко вздохнула и попыталась успокоить зарождающуюся тревогу, которая обволакивала все внутренности, стягивая их железным обручем. — Всегда поражался твоей способности говорить спокойно даже в самые критические моменты, — Майкл всматривался в ее лицо в поисках любой эмоции, намекавшей на возможный срыв. — Может, хочешь поговорить или выпить? — Линк, моя работа не позволяет руководствоваться эмоциям, даже несмотря на бушующие гормоны, — она закатила глаза и попыталась улыбнуться. — Поговорить — прекрасная идея, но долг зовет, а в садике меня ждет Скорпиус. — Зануда, — протянул он и улыбнулся в ответ. — Иди спасать жизни, а я как раз навещу маленького сорванца и расскажу, какая у него скучная мать. — Уйди с моих глаз, пока не схлопотал, — Гермиона грозно посмотрела в его сторону и не сдержала искреннего смеха. — Передай Скорпи, что я скоро приду за ним, — она направилась в сторону палаты, но резко обернулась и выставила указательный палец в предупреждающем жесте. — И никакого мороженого! Я знаю о ваших маленьких секретах. Линк наигранно испугался и поднял руки в оборонительном жесте, а через мгновение отсалютовал ей, безмолвно говоря, что ей не о чем беспокоиться. Каждый раз смотря на Майкла, она была безмерно благодарна Мерлину за такого понимающего друга. Драко быстро нашел общий язык с ним, но в силу занятости они редко встречались все вместе. А Скорпиус обожал Линка всей душой, потому что тот был отличным дядей, из которого можно без конца вить веревки и получать что угодно. На самом деле, перед этим ангельским на первый взгляд ребенком не мог устоять никто, поэтому его родителям приходилось контролировать все и всех без исключения. Гермиона с улыбкой покачала головой и направилась к пациенту. — Здравствуйте, миссис Джеймс, — вежливо проговорила она и взяла в руки медицинскую карту. — Меня зовут доктор Гермиона Малфой, расскажите поподробнее, что вас беспокоит? После рядового опроса и осмотра Гермиона пришла к неутешительному выводу — у пациентки воспален аппендикс и нужно срочно оперировать, пока не начался абсцесс. Это означало, что придется звонить няне, а домой она вернется уже глубокой ночью. Расстроенная данными фактами, она попросила медсестру подготовить операционную и мисс Джеймс, а после связалась с няней и отправилась к Скорпиусу, чтобы предупредить о своем отсутствии на ближайшие пару часов. По пути в детский сад она попыталась еще раз дозвониться до Драко, но тщетно. Гермиона старалась утешить себя тем фактом, что у них не было привычки названивать друг другу раз через три часа и докладывать о каждом своем шаге, но сил рационально мыслить уже не оставалось, и паника подкатывала к горлу, блокируя любой намек на здравую мысль. И как она вообще жила два месяца вдали от него, не общаясь неделями? Сейчас это казалось таким абсурдным и неправильным, заставляя чувство стыда медленно затапливать разум. Какими же порой идиотами они могли быть… За вновь накатившими переживаниями Гермиона не сразу заметила, как к ней еще не совсем устойчиво бежал навстречу Скорпиус, который размахивал своими маленькими ручками в разные стороны, тем самым выражая неподдельную радость при виде мамы. Она моментально присела и поймала его в свои объятия. — Привет, малыш, — она с трепетом погладила Скорпиуса по белокурой голове и прижалась своим лбом к его. — Как твои дела? Он с увлечением начал лепетать на своем детском языке, еще с трудом проговаривая большинство слов, вызывая внутри нее новую волну умиления и любви. Гермиона смотрела на него, и паника, затопившая ее с головой, постепенно отходила на второй план. Скорпиус всегда действовал на нее подобно панацеи, залечивал любые душевные переживания и избавлял от негативных эмоций. От осознания, что сын поедет домой с няней, ее сердце болезненно сжалось. Ей так не хотелось подводить его, всю неделю с нетерпением ждавшего посиделок у любимого крестного, что она была готова бросить все, лишь бы он оказался счастлив. Но эти мимолетные порывы, диктуемые материнским инстинктом, она пресекала на корню, понимая, что работала на будущее сына и не могла просто наплевать на это. — Скорпи, — она дождалась его реакции, прежде чем продолжила: — Сегодня ты поедешь домой с мисс Руби, маме нужно немного поработать, хорошо? — Скорпиус нахмурился, и его глаза наполнились слезами. — А когда я приеду, то разрешу тебе лечь спать со мной, — она наклонилась еще ближе к сыну, пытаясь сдержать собственные эмоции. — Договорились? Скорпиус с минуту подумал и активно закивал, моментально забывая о причине своего расстройства. Гермиона широко улыбнулась и вернула его воспитательнице, заранее предупредив о приходе няни за ним. Взглянув напоследок на уже вовсю играющего сына, она отправилась в операционную, заплетая на ходу тугую косу.***
Вымывая руки в предоперационной, Гермиона на мгновение задумалась и обернулась на ординатора с вопросительным взглядом. — Блейк, ты позвонил контактному лицу миссис Джеймс? — она округлила глаза, увидев отрицательный кивок. — А в чем причина? Ты обязан был связаться и поставить в известность о ее состоянии! — Доктор Малфой, в графе было зачеркнуто имя некого Эдварда Джеймса… — он замялся под тяжелым взглядом Гермионы. — Поэтому я не стал звонить вовсе. Закрепив медицинскую маску поверх хирургической шапочки, Гермиона замотала руки в полотенце, чтобы не нарушать стерильную зону. После она кинула быстрый взгляд на пациентку и, убедившись, что ей не ввели еще наркоз, поспешила в операционную. — Миссис Джеймс, — поняв, что та не сможет увидеть ее, Гермиона аккуратно ступила ближе и наклонилась. — Скажите, пожалуйста, с кем из ваших близких нам следует связаться? — Та нахмурила брови, видимо раздумывая над вариантами. — В анкете был номер вашего мужа, нам позвонить ему? Гермиона уже успела несколько раз пожалеть о заданном вопросе, увидев тоску в глазах миссис Джеймс. — Доктор, я была бы рада, если бы вы с ним связались, — она грустно улыбнулась и отвела глаза обратно к потолку. — Но он умер год назад, так что… Слова женщины ввели Гермиону в ступор. Не то чтобы известия о смерти шокировали ее, ведь она сама еженедельно исполняла роль гонца с плохими новостями, но этот тон… Он пропитан болью потери и… смирением? Принятием? Она видела много убитых горем людей и как они справлялись с этим спустя годы, но миссис Джеймс отличалась от них чем-то неуловимым, похожим на подобие безмятежности. — О дорогая, — она печально рассмеялась и посмотрела прямо на Гермиону. — Я очень хорошо знаю этот взгляд. Вас интересует мое душевное состояние? — Не поймите меня неправильно, миссис Джеймс, — Гермиона заморгала, почувствовав себя неловко. — Я ни в коем случае не хотела вас задеть или смутить… — Все в порядке, — произнесла миссис Джеймс с легкой улыбкой. — Вам не понять, что я чувствую, как минимум потому, что вы не плакали над телом того, кого любили больше всего на свете. — Гермиона не смогла даже пошевелиться, пронзенная таким откровением. — Это может сломать. Слова миссис Джеймс задели ее за живое, словно переключили своеобразный тумблер внутри, контролирующий эмоциональное состояние Гермионы, и ее с трудом балансирующая видимость спокойствия начинала трещать по краям. Сдержанно кивнув, она отступила от операционного стола, чтобы надеть халат и перчатки. За бессмысленными попытками взять себя в руки Гермиона не заметила, как к ней присоединился еще один хирург. Кто-то шевельнулся рядом с ней, и она повернулась, уставившись непонимающим взглядом на вошедшего. — Доктор Бейли, в чем дело? — Я узнала, что твой муж сводит тебя с ума своим отсутствием, — Миранда снисходительно посмотрела на нее. — Решила, что тебе понадобится компания и пара лишних рук на случай, если ты решишь биться в истерике… Если вообще на это решишься в моем присутствии. Гермиона не сдержала улыбки на брошенную колкость. Миранда Бейли — заведующая хирургическим отделением и наставник Гермионы еще со времен обучения в Сиэтле. Если бы не ее методы воспитания и дисциплины будущих хирургов, Гермиона вряд ли бы добилась таких высот в столь юном для врача возрасте. Эта маленькая африканская женщина с прозвищем настоящего деспота ставила на место любого, даже самого опытного хирурга, который мог быть ее старше чуть ли не вдвое. Врожденная харизма и стальной стержень вызывали восхищение у всех, кто был с ней знаком, и, несмотря на ее склонность жестоко шутить и постоянно указывать на ошибки, огромное количество студентов обивали порог больницы, дабы получить эту поистине уникальную возможность обучаться у доктора Бейли. — Вы знаете меня не первый год, — Гермиона продолжила свою возню с халатом, полы которого постоянно путались в ее ногах. — В операционной я не позволяю эмоциям взять верх над разумом и… — А еще знаю, что ты жена и мать, как и я, — Миранда посмотрела на нее и смягчилась. — Сколько ты можешь прождать его звонка, прежде чем начать бить тревогу? Этот вопрос застал Гермиону врасплох, но заставил задуматься. Действительно, сколько? — Н-не знаю, до шести утра, может, до половины седьмого… — Хорошо, давай договоримся на шесть. Если он не позвонит — можешь паниковать, звонить куда угодно и сходить с ума, — с серьезным видом произнесла Бейли. — Но ни минутой раньше, не в операционной. Ты сможешь? — Да, смогу. Гермиона выдохнула и посмотрела на настенные часы. Еще семь часов она должна мыслить здраво и не позволять рассеянности затуманивать разум. Она обязательно продержится, а после придумает самую изощренную расправу над Драко за то, что он чуть не довел ее до белого каления. Семь часов, и ему придется трансгрессировать через континент, чтобы столкнуться с ее яростью. К удивлению Гермионы, эти мысли придали ей сил и уверенности, затмевая иные переживания.***
После операции Гермиона стояла у мойки для рук, опираясь спиной на бортик и судорожно проверяя сообщения с голосовой почтой, но Драко так и не дал о себе знать. Прикрыв глаза, она помассировала виски и снова посмотрела на время — еще четыре чертовых часа. — Он так и не объявился? — Линк снова материализовался из ниоткуда, но Гермиона даже не дрогнула, продолжая сдерживать свою душевную бурю. — Нет, — она невесело хмыкнула. — Но в шесть утра я позволю себе начать сходить с ума. — Ты уже сходишь с ума, — Майкл фыркнул и покачал головой. — И теперь стоишь и вспоминаешь все, что с вами было, — былой намек на веселость испарился, и стало казаться, что стены постепенно сужаются, лишая возможности глубоко вздохнуть. — Прокручиваешь в голове ваш последний разговор снова и снова, — он подошел ближе и обнял ее за плечи. — Иди домой, Гермиона. Линк выдавил подобие улыбки и отстранился. Он говорил что-то еще, но она уже не вникала в суть, потому что в голове калейдоскопом замелькали картинки их предрассветного разговора. Они лежали на кровати, повернувшись друг к другу лицом, и говорили обо всех своих переживаниях и планах на будущее. Такой искренний разговор, обнажающий все истинные чувства и желания обоих супругов. — Скорпиус хочет метлу, он говорил тебе об этом? — Драко не спеша перебирал ее кудри, периодически накручивая их на свой палец. — Метлу? — Гермиона коротко рассмеялась. — Ему всего два года! — Я ему пообещал, что обязательно научу его летать, только чуть позже, — он улыбнулся, когда она фыркнула. — Мерлин, — Гермиона покачала головой и снова засмеялась. — Я думала, до этого еще лет восемь… — Ты не заметишь, как они пролетят, — Малфой печально хмыкнул и задумался. — Помнишь, как мы крупно поссорились пару лет назад? — улыбка сошла с его лица, и он посмотрел на нее. — Я тогда еще сказал, что в моей жизни ты была глотком свежего воздуха, словно я тонул, а ты меня спасла… Гермиона изучала его лицо, пытаясь понять, с чего бы он вспомнил не самый приятный момент из их прошлого. Это был, как говорят, кризис первого года в браке, они тогда постоянно срывались друг на друге и говорили очень резкие фразы, которые ранили не хуже любого боевого заклинания. Как им удалось это пережить — непонятно, но Гермиона верила, что именно любовь спасла их семью от развала. — Я до сих пор считаю так, — Драко притянул ее ближе к себе и зарылся носом в кудри, вдыхая любимый запах лаванды. — Когда смотрю на тебя, на нашу жизнь, на нашу семью, — он невесомо поцеловал ее в лоб. — Ты единственная… Ты всегда была единственной. Гермиона счастливо улыбнулась, наслаждаясь его нежностью и впитывая всю важность сказанных слов. Сколько бы лет ни прошло, сколько бы они ни ругались в пух и прах — это всегда будет сильнее всех обстоятельств и событий. Их семья. Преданность. Любовь. — И я хочу еще. — Она непонимающе вскинула брови. — Больше всего этого, больше нас… Давай заведем еще одного ребенка? — Ты серьезно? Еще одного? — Гермиона покачала головой. — Ты с ума сошел? — Это не отказ… — Драко хитро улыбнулся и залез рукой под ее футболку. — Этим мы и займемся прямо сейчас. Гермиона уже вовсю смеялась, пытаясь убедить себя в правдивости его слов. Она не думала, что они так скоро решатся на второго малыша, ведь в планах первое место разделяли развитие карьеры и воспитание маленького Скорпиуса. Но Гермиона до безумия обрадовалась одной только мысли, что их семья станет еще больше, а детский смех будет звучать намного чаще. Она чувствовала, как внутри нее все сжимается от осознания того, насколько сильно любит Драко, и была готова пойти на что угодно ради него.***
В ординатуре хирургов готовят к самому худшему, но даже нас, подготовленных ко всему, катастрофы застают врасплох. Мы можем вообразить наихудший вариант развития событий, но настоящее бедствие всегда как гром среди ясного неба, и когда оно действительно случается — мы оказываемся совершенно сбиты с толку. Гермиона сидела на диване и гипнотизировала минутную стрелку на часах, которая, как назло, передвигалась слишком медленно. Она вернулась домой около трех часов назад и за все это время успела переложить Скорпиуса к себе в постель, обложив подушками со всех сторон, перемыть всю посуду вручную, сложить чистую одежду в аккуратные стопки и даже почитать книгу, в суть которой так и не смогла вникнуть, отвлекаясь на рядом лежащий телефон. Она занимала себя всем, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей и не накручивать еще больше, но все эти усилия оказались провальной затеей, потому что сейчас Гермиона в нетерпении заламывала руки и хотела взорвать к чертовой матери настольные часы, время на которых будто остановилось. Она в самом деле сходила с ума, а нутро уже зудело от паники, разъедающей с неумолимой скоростью. Еще каких-то пять часов назад она заканчивала оперировать и придумывала план мести для Драко, но сейчас все эти замыслы теряли свое значение, а сердце изнывало и вторило: Пусть все будет хорошо. Пусть он вернется домой целым и невредимым. Повторяя про себя эти слова, словно мантру, безмолвную молитву Господу, она въелась взглядом в шестерку на циферблате и, как только минутная стрелка оказалась на двенадцати, оповещая о наступлении нового часа, вскочила, побежав в сторону комода у входной двери, где лежал телефон. Гермиона взяла его в руки и краем глаза заметила красно-синее мигание со стороны большого окна в гостиной. Она завороженно наблюдала за игрой света на стенах комнаты, игнорируя заходящееся в темпе сердце, прекрасно осознавая всю серьезность ситуации. Эти люди, приехавшие на полицейской машине, шли к ней. В их дом, в котором они оберегали свой семейный очаг и где спал их маленький сын. Они явились, чтобы разбить ей сердце и сказать то, что определенно точно разделит их жизнь на «до» и «после». Ты не заметишь как я уезжал, все будет нормально. «Почему плохое случается с хорошими людьми?» — мы так часто задаем данный вопрос, что теперь это просто избитая фраза, потому что с хорошими людьми плохое действительно случается. Постоянно. Остается только надеяться, что, когда придет твоя очередь, ты будешь знать, что делать, как с этим справиться, как устоять под натиском трагедии. Но на самом деле ты не знаешь, как поведешь себя при худшем развитии событий. Никто не знает, пока это не случится.***
Двадцать два часа назад. Малфой ехал на полной скорости по трассе, торопясь на утренний рейс. Он уже множество раз пожалел, что не заказал портключ до Сиэттла, но, учитывая, что в каждый приезд его встречал правительственный кортеж, этот вариант сразу пролетал. Скорость, с которой Драко рассекал по дорогам, завораживала и отвлекала от различных переживаний, для него это был отличный способ расслабиться или выпустить пар, поэтому он не особо расстраивался, когда отказывался от магических способов перемещения. За своими размышлениями о прелести маггловского транспорта Малфой не сразу обратил внимание на спортивную машину, которая активно пыталась его обогнать на повороте. Нахмурившись, Драко внимательно следил за действиями неизвестного в зеркало заднего вида, раздумывая, как лучше ему поступить. Он повернул немного в сторону, уступая часть дороги и мысленно молясь, чтобы этот идиот не спровоцировал серьезную аварию. Будто услышав его мысли, спорткар прибавил скорости и быстро обогнал его, избегая столкновения и несясь дальше. Драко выдохнул и поблагодарил Мерлина за сохранение жизни. Но расслабленность в один момент сменилась шоком, когда он резко дал по тормозам, увидев, как эта самая машина столкнулась с другой, перевернувшись несколько раз в воздухе. Чертов эффект бабочки наглядным примером. Малфой успел свернуть на обочину, чудом не врезавшись в эту вереницу. Рвано дыша, он начал шарить по карманам в поисках телефона, но тот, видимо, улетел куда-то в глубь салона при резком торможении. Не думая ни секунды, Драко рванул из машины в сторону других, чтобы проверить состояние пострадавших. Ближе к нему был перевернутый белый джип, в котором через лобовое стекло он смог разглядеть одного человека. Быстро забравшись на машину, Малфой попытался достучаться до женщины, потерявшей сознание от удара. Оценив внешние травмы, он заметил рассеченный лоб, откуда кровь заливала все лицо, но была надежда, что голова сильно не пострадала и женщина сможет прийти в себя через пару минут. — Мэм, вы меня слышите? — он попробовал снова дозваться ее и выдохнул, увидев проблеск сознания во взгляде. — Как вас зовут? — Сара… где… дочь… — она начала невнятно бормотать и пытаться пошевелиться, что, очевидно, приносило ей сильную боль. — Элис… она в порядке? — Сара, меня зовут Драко, я вам помогу, только не шевелитесь! — Малфой передвинулся к заднему стеклу, проверить на наличие других пострадавших в салоне. — Привет, ты, должно быть, Элис? Девочка на вид лет десяти лежала на противоположной стороне машины, прижатой к земле. Она испуганно смотрела на Драко и почти не дышала от накатившего страха и шока, и сердце Малфоя болезненно сжалось. — Ты можешь говорить? — он попытался улыбнуться, чтобы не пугать ее еще больше. — Мне кажется, что я умерла… — прошептала Элис. — Это так? — Дай мне свою руку, — Драко потянулся через приоткрытое стекло и аккуратно обхватил ее запястье двумя пальцами. — Я чувствую пульс, знаешь, что это значит? — Элис покачала головой. — Что твое сердце бьется и ты жива, — он легонько сжал ее ладонь. — Я врач, поверь мне… И если снова засомневаешься, то просто приложи руку к своему запястью. Элис моментально схватилась за жилку чуть ниже ладони и счастливо улыбнулась. — Я чувствую! Я жива! — Драко широко улыбнулся в ответ. — Мамочка, все в порядке, у меня есть пульс! — Она сильно ранена? — Сара попыталась снова выбраться, но безуспешно. — Господи, что… — Сара, подождите, не двигайтесь! — Малфой обернулся в поисках чего-то, чем можно было разбить стекло. — Я вам сейчас помогу. Минут пять он бегал в поисках тяжелого предмета и нашел старую кочергу, непонятным образом оказавшуюся на склоне у трассы. Вернувшись и выбив стекла, Драко аккуратно вытащил женщину и помог выбраться ее дочери. У Сары были открытый перелом и, скорее всего, сотрясение, а вот Элис отделалась парой царапин и испугом. Убедившись, что обе стабильны, он направился к соседней машине, в которой уже никого не было. От сильного удара оба пассажира вылетели через лобовое стекло и пострадали намного сильнее. Оказав первую помощь и оттащив их на противоположную сторону, к другим жертвам аварии, он собирался двинуться к своей машине на поиски телефона, но был остановлен криком девушки. — Почему я здесь… Как... Что произошло? — Драко подбежал к ней и аккуратно взял за плечи, чтобы предотвратить резкие движения. — Я не понимаю… — Эй, посмотрите на меня, — он легонько потряс ее и заметил в ее взгляде что-то неясное. — Вы попали в аварию, но сейчас все нормально, все живы, — она начала успокаиваться, и Драко подозвал Элис. — Побудь пока с ней, а я вызову помощь. Взяв первый попавшийся телефон, лежащий недалеко от джипа, он с третьей попытки смог вызвать скорую, которая приехала спустя минут пятнадцать. Малфой помог загрузить в машину пострадавших и попросил сказать адрес больницы, в которую их повезут. — Прекрасный день для спасения жизни… — Драко произнес эти слова на одном дыхании, внимательно наблюдая за действиями санитаров. Стало понятно, что до Сиэтла сегодня он не долетит, но это было даже к лучшему, потому что он сможет провести больше времени с семьей и навестить завтра пациентов, которых спас. Драко усмехнулся собственным мыслям, снова обращаясь к Мерлину и благодаря его за спасенную жизнь, ведь кто знал, смог бы он выжить в такой ситуации… Проводив парамедиков, Малфой еще пару мгновений смотрел им вслед и после отправился к своей машине. Сев за руль, он наклонился к соседнему сиденью в поисках телефона, который заметил, садившись в салон. Нужно было позвонить Гермионе и сказать, что пока останется в Англии на пару дней. Последнее, что Драко видел и слышал, были резкий лязг шин и ослепляющий белый свет.***
All that I am All that I ever was Is here in your perfect eyes, they’re all I can see Sleeping At Last — Chasing Cars Рев сирены разрезал тишину улицы, на которой находился небольшой медицинский центр Уэксхем Парк недалеко от города Слау. Навстречу машине скорой выбежал молодой парень в форме ординатора и начал активно размахивать руками. — Нет, ребята, разворачивайтесь и поезжайте в другую больницу! — он был готов взвыть от безысходности. — Нам привезли троих тяжелораненых, у нас не хватает оборудования! — Вы издеваетесь? Посмотрите, в каком он состоянии! — парамедик в ответ начал рукоплескать и негодующе взирать на него. — Мы бы не успели доехать до Лондона! — Ладно, везите его в приемное, — ординатор подошел ближе к каталке, где лежал Драко. — Но если вдруг что… это будет на вашей совести, имейте в виду! Санитары повезли внутрь, попутно сообщая сведения о состоянии Малфоя. — Неизвестный, принял удар фурой в левый борт машины; травмы головы, груди и живота, — они аккуратно переложили Драко на медицинский стол для первичного осмотра. — Устойчивая гипотензия, пульс нитевидный, сто тридцать ударов. «Ты не умер. Просто дыши». — Четыре пакета крови! Звуки стали более четкими, и Драко забегал глазами по окружающей обстановке. Он зажмурился, почувствовав тупую боль по всей голове. Воспоминания о последних часах замелькали перед глазами с бешеной скоростью. Машина. Авария. Свет. «Рваная рана головы, вероятно, множественные переломы. Не шевелись». К койке подошла еще одна ординатор и принялась натягивать перчатки, чтобы помочь провести полноценный осмотр полученных травм. На ее немой вопрос ответил парень, принявший Малфоя у кареты скорой помощи. — Имя неизвестно, вытащили из машины, — он снял фиксатор с тела и повторно осмотрел шею. — Терял сознание, реагирует плохо, десять по шкале Комы. — Сэр, как вас зовут? — девушка наклонилась ближе к Драко в ожидании ответа. — Вы меня слышите? «Да-да, я вас слышу…» На ее вопрос он смог только беззвучно открыть и закрыть рот. «Черт, речь пропала, похоже, кровоизлияние в мозг». — Зрачки одинаковые и реагируют, — ординатор проверила рефлексы с помощью фонарика. «Хороший знак, но все равно нужна томография». — Справа флотация грудной клетки, — она посмотрела в заметки парамедиков. — Гипотензия и тахикардия даже после двух литров крови… Это внутреннее кровотечение! — ординатор моментально оживилась и начала раздавать указания медсестрам. — Возьмите кровь на общий, биохимию, газы, группу и совместимость. Еще рентген и ультразвук… И приведите хирурга! «Соображает, она мне нравится». — Сэр, мне жаль, сейчас будет больно, но это необходимо, — с этими словами она сделала укол лидокаина и разрез в четвертом межреберье. «Пневмоторакс. Замечательно…» В этот же момент Драко резко вздохнул и закашлялся, почувствовав, как кровь покинула правое легкое. Он слышал, как девушка снова и снова извинялась за причиненный дискомфорт, но это теряло свою значимость, учитывая обширную травму головы. Она повторила свой вопрос о его личности, но Малфой только захлебывался воздухом, не произнося ни слова. Ординатор печально улыбнулась и пообещала, что все будет хорошо. «Мне нужна Гермиона… Она может меня спасти». — Я заказала томографию головы, мы не знаем, насколько серьезна травма. «Она права, вы не знаете». — Пенелопа, у него внутрибрюшное кровотечение, — голос более властный и взрослый, скорее всего, пришел хирург. — У нас нет времени на снимки. «Высокомерный идиот…» — Доктор Кастелло, я думаю над… Он не дал ей договорить, перебив на полуслове. — Доктор Хантер, я сказал, что у нас нет времени на это! Его нужно срочно оперировать! «Ты права, давай же, не отступай…» — Травма головы может быть обширнее, услышьте меня! — Пенелопа Хантер отвечала в тон своему наставнику, пытаясь донести важность КТ для пациента. — Статус по шкале Комы не изменился, значит, томография может подождать… — голоса начали постепенно стихать, означая, что Драко оставили одного. Малфой всерьез думал подать какой-то знак, намек на свое имя, но не мог пошевелить ничем. Он думал о Гермионе и о ее хирургических навыках, поскольку здесь врачи были абсолютно нерасторопны, они явно упускали что-то. Драко чувствовал, как ему становилось все хуже. Сквозь пелену боли он ощутил легкое прикосновение к запястью левой руки. Малфой попытался скосить глаза и рассмотреть своего посетителя. «Элис… Тебе не стоит здесь находиться…» — Драко… — она начала плакать и свободной рукой вытирала выступающие слезы. — Ты не умер… Я точно знаю это, потому что у тебя есть пульс, — Элис уже не могла сдерживать рыдания и сквозь всхлипы продолжила: — Значит, сердце бьется, ты не умер! Он очень хотел ей ответить и сказать, что все хорошо, но получалось только смотреть на градины слез, стекающие с ее лица. — Не смей умирать, ладно? — она протянула вторую руку и положила ее поверх покрывала. — Оставайся живым, пожалуйста… Драко смотрел на нее и мысленно пытался успокоить. Элис была слишком мала, чтобы наблюдать за его мучениями, поэтому держался из последних сил, которые постепенно покидали его. «Я не умер. Я не умер. Я не умер…» — Чей это ребенок? Почему она здесь? — крик Кастелло привел Малфоя в чувства. — Хантер, займись ей сейчас же! Пенелопа взяла Элис за руку и вывела за ширму, чтобы узнать, как она попала туда. Несмотря на то, что Драко едва видел их, он неплохо слышал их разговор. — Эй, привет, — Хантер присела, чтобы быть с ней на одном уровне. — Как ты туда попала? Ты знаешь его? — Да, это Драко… — Элис вытерла оставшиеся слезы и серьезно изрекла: — Он мой друг. — А у твоего друга есть фамилия? — Пенелопа уже вытащила блокнот, чтобы записать все данные. — Мы только сегодня с ним познакомились… — она задумчиво нахмурилась. — Я знаю, что он врач и спас нас всех в той страшной аварии. — Он врач? — лицо Пенелопы вытянулось, и она тряхнула головой. — Хорошо, давай я тебя провожу туда, где ты сможешь присесть. Мы обязательно поможем твоему другу… Драко толком не заметил, как быстро Хантер успела вернуться обратно, уведя Элис подальше отсюда. Глаза начали резко закрываться, а его показатели на мониторах падать. — Наркоз, пожалуйста! — Кастелло уже вовсю пытался стабилизировать ситуацию. — Сэр, вам надо успокоиться! — Малфоя сковывала такой силы боль, что он невольно стал прогибаться в спине, чтобы ее унять. «Моя голова… Проверьте мне голову!» — Он врач! — протараторила Пенелопа и начала часто дышать от нахлынувших эмоций. — И спас всех пострадавших, которые сегодня поступили! — ее реплики повергли в шок весь медперсонал. Буквально на пару секунд они растерялись, но быстро взяли себя в руки. — Доктор, мы сейчас вам дадим наркоз, чтобы обезопасить дыхательные пути… — хирург попытался его интубировать, но Драко сопротивлялся. — Все будет нормально! «Нет, не будет. Вам надо подождать…» — Этомидаты и сукцинилхолин! «Нужно было сделать томографию». Из-за введенного наркоза Малфой постепенно отключался и больше не мог противиться интубации. Сквозь дрему он слышал очередные фразы о том, что все будет хорошо и он поправится. Но Драко знал, что это полная чушь. Он проваливался в темноту, видя всю свою жизнь: как он поступил в медицинскую академию, желая помогать людям; как впервые встретил Гермиону Грейнджер на первом году интернатуры в Сиэтле; как долго они противились своей связи, но в итоге поняли, что между ними нечто большее и очень важное для них обоих; как писали друг другу клятвы в любви в ординаторской; как сыграли свадьбу в кругу близких людей; как он впервые взял на руки сына, который тянул к нему ручки, вглядываясь в его глаза и улыбаясь; как они ругались и разъезжались на разные на континенты, но возвращались, потому что знали и чувствовали, что их семья — это самое главное. «Я умру, потому что эти люди плохо обучены». Иногда, несмотря на твой выбор и намерения, судьба все равно побеждает.***
Darling, you were supposed to be different Guess I thought this was something, it isn’t And never will be Aron Wright — You Were Supposed to Be Different Из оцепенения Гермиону вывел тяжелый стук в дверь. Она подпрыгнула на месте и положила телефон обратно на комод. Вытерев вспотевшие ладони о брюки, она подошла к выходу и дернула ручку на себя. Два полицейских подняли глаза на нее и приосанились. — Здравствуйте, мэм, это дом Драко Малфоя? — один из них прокашлялся и подал голос. — Да, — она чувствовала, как мир вокруг размывается. — Это мой муж… — К несчастью, он попал в аварию, вы не могли бы с нами проехать? — Гермионе показалось, что она не расслышала ни слова, что это какой-то безумный сон, от которого не получалось пробудиться. — Мэм, с вами все в порядке? — Я… Я не могу, у меня маленький сын, мне не с кем его оставить… — Гермиона начала тараторить, пытаясь отогнать накатывающую истерику, но, заметив угрюмые лица сержантов, замолкла и побледнела. Все было очень плохо. Ей просто необходимо взять с собой ни о чем не подозревающего Скорпиуса и поехать в больницу, где ее ждали наверняка не самые приятные новости. — Подождите десять минут, мне нужно разбудить сына, — не дождавшись ответа, она закрыла дверь и приложила руки к груди. Ей ни в коем случае нельзя было поддаваться панике и тем более биться в истерике, чтобы не подвергать Скорпиуса стрессу. Нужно держаться ради сына, а поплакать она всегда сможет позже. Быстро переодев еще сонного ребенка, Гермиона уложила его в коляску, где он снова моментально уснул, не особо вникая, куда его везли. Дрожащими руками она надела пальто и вышла вместе с сыном из дома, закрывая дверь на ключ. Каждый шаг до машины, где их уже ожидали полицейские, давался с огромным трудом. Ей хотелось развернуться и бежать обратно в дом, лишь бы не видеть сожалеющие взгляды и поджатые губы. Самый худший из кошмаров происходил наяву. И Гермиона была не в силах это изменить. Мы так часто врем себе, что не можем распознать правду, даже когда она у нас прямо перед носом. Иногда реальность незаметно подкрадывается и бьет очень больно.***
Кровь. Повсюду были капли густого бурового цвета, пачкающие собой пол в приемном отделение больницы в Слау. Гермиона была практикующим хирургом, и вид крови ее никогда не пугал, но в данных обстоятельствах она наводила ужас и спирала дыхание, в принципе, как и вся ситуация, в которой она оказалась по ужасной воле случая. Заглядевшись, Гермиона не сразу заметила социального работника, который стоял и что-то ей говорил, указывая на коляску сына. Скорее по наитию, она отдала ему Скорпиуса и пошла дальше по коридору в сопровождении медсестры, которая жестом руки показывала ей дорогу. Дойдя до лифта, Гермиона мотнула головой на какую-то очередную брошенную ей реплику, не вникая в сказанное. Спустя пару секунд она поняла, что для нее придерживали дверь, чтобы она могла зайти и поехать на нужный этаж. Гермиона уже хотела извиниться за свою рассеянность, но наткнулась на понимающий взгляд медсестры, которая не пыталась как-то торопить ее или дважды повторять свою просьбу. Гермиона прекрасно знала подобное выражение глаз, потому что сама так смотрела на родственников своих пациентов, умерших на операционном столе по независящим от нее обстоятельствам. Она бы даже ухмыльнулась от сюрреалистичности ситуации, однако все силы уходили на поддержание ментальный стены, сдерживающей подступающую истерику. Твоя жизнь — это то, что происходит сегодня. Сейчас. Вот она… Не успеешь моргнуть — и все. Гермиона смотрела, как медсестра, словно в замедленной съемке, нажимала на последнюю кнопку. Она обратила внимание на цифры над металлическими дверями, показывающие номер этажей, и начала отсчет. Первый. Ты сказал это? Я люблю тебя. Второй. Я не хочу жить без тебя. Третий. Ты изменил мою жизнь. Четвертый. Ты успел сказать самые важные слова любимым людям? Пятый. Прими жизнь всем существом, цени, люби, потому что она здесь и сейчас. Завтра ее может не быть. Гермиона прикрыла глаза и судорожно вздохнула, чувствую скапливающиеся под веками слезы. Выдохнув, она вышла из лифта, сталкиваясь лицом к лицу с болью и запахом смерти, вырезанными в стенах реанимации и лицах медперсонала.***
Она и два лечащих врача Драко стояли в его палате. Гермиона изучала показатели жизнедеятельности, периодически переводя взгляд на искалеченного мужа, который был подключен ко всем возможным аппаратам, поддерживающим его жизнь. Точнее, его органов. Самого Драко больше не существовало, была констатирована смерть мозга. — Миссис Малфой… — Пол Кастелло стоял с печальным видом рядом со своим ординатором Пенелопой Хантер. — Я… Это невозможно передать словами… Мы соболезнуем вашему горю. Доктор Малфой был прекрасным хирургом, невероятно талантливым, — он сглотнул и продолжил: — Я восхищался его работой, это была честь… На этих словах Гермиона резко обернулась и уставилась на него нечитаемым взглядом. Она молча протянула руку к ординатору, не сводя глаз с главного хирурга, требуя этим жестом медицинскую карту Драко. Пробежавшись по истории болезни, Гермиона перешла к ходу лечения. Ее лицо вытянулось, когда она увидела пункт с пропуском томографии. Она могла смириться с фактом, что Драко умер во время операции или из-за несовместимых с жизнью травм, но ни за что бы не приняла то, что его смерть — дело рук самих врачей. Гермиона перевела тяжелый взгляд на хирургов. — Решение не проводить томографию было ошибочным, — ледяным тоном изрекла она и с силой захлопнула карту. — Мы не… не травмоцентр и не учебная б… — доктор Хантер пыталась как-то объяснить их решение, но была жестко перебита Гермионой. — Вы сделали все, что смогли, — она повторила заученную фразу безжизненным голосом. — А теперь выйдите отсюда. Не дожидаясь какой-либо реакции от них, Гермиона обернулась на Драко и дала волю эмоциям. Ее нижняя губа тряслась, а слезы уже вовсю стекали по ее лицу. Если был хотя бы малейший шанс, она обзвонила бы всех врачей и обратилась бы к колдомедикам, но смерть мозга — это то явление, которое даже магия не в силах обратить. Это та самая ситуация, когда тяжелый случай признавали безнадежным. Становилось невыносимо и невозможно бороться с тем, что тебя ломало одним лишь фактом существования. И начиналось самое трудное — как отыскать надежду там, где ее уже совсем не осталось? Она присела на стул рядом с кроватью и взяла Драко за руку. Казалось бы, вот он… лежит, такой теплый и живой, однако осознание того, что это не более, чем оболочка, било в стократ сильнее. Гермиона придвинулась ближе и положила голову поверх своей руки, заходясь в рыданиях. Через три часа ей придется подписать бумаги с решением об отключении Драко от аппарата жизнедеятельности, а сейчас она хотела впитать напоследок тепло его рук и запах, который не перебили даже литры антисептика и физраствора. Насладиться тем, что у нее и Скорпиуса так бесчеловечно отобрали. Этим мы и живем — чувствуем, что живы, лишь задыхаясь от боли. Гермиона могла бы связаться со всеми их друзьями и близкими, но это был тот момент, который она хотела прожить в одиночестве, не разделяя боль и горе с кем-то еще, чтобы ее держали за руку и говорили всякую чушь о соболезнованиях и сожалении. Это не то, с чем она была готова столкнуться в ближайшее время, не то, что ей нужно. Она обязательно сообщит всем о смерти Драко, но только лишь по факту, когда это произойдет на самом деле, когда от него не останется ничего…***
Она сидела в зале ожидания, качая коляску со Скорпиусом, который уснул, вдоволь наигравшись со своими игрушками. Стоило сыну закрыть глаза, как ее плечи дрогнули под весом нависшего горя. Гермиона тихо плакала, напевая себе под нос колыбельную для него, несмотря на то, что он давным-давно уснул. — Миссис Малфой, — доктор Кастелло жестом указал на стул рядом и присел. — Если вы не против, то я подумал… хотел бы объяснить вам дальнейшую процедуру, — он полез в папку, когда она остановила его попытки. — Где бумаги? — Мэм, вам нужно знать, как все будет происходить, нам нужно обсудить, — он запнулся, глядя на нее. — Это сложно… — Я врач. Доктор Малфой, — она сглотнула вязкую слюну и посмотрела на него в ответ. — Я такой же хирург, как и мой муж, поэтому прекрасно знаю, как это делается, — Гермиона пару раз моргнула, прогоняя скопившиеся слезы, — Вы ждали сколько нужно, чтобы официально констатировать его смерть. В обычных обстоятельствах мы бы говорили о донорстве, но, судя по его карте, пригодных органов практически нет, — она печально хмыкнула, не до конца веря в то, что происходило. — Так что в реанимации нужна койка, и это уже бумаги. — Миссис… — Кастелло хотел было что-то сказать, но Гермиона лишила его этой возможности. — Я должна подписать эти бумаги, чтобы вы знали, что делать с моим мужем, — она сорвалась на шепот. — Теперь, когда он умер, но все еще дышит. Перевести его в стационар и, скрестив пальцы, верить в сказку и ждать чуда? Или отключить его? Остановить врачебное вмешательство, прекратить рутинные наблюдения, удалить все катетеры и трубки, завершить медицинский уход, который облегчает состояние пациента. Покончить со всеми мерами по поддержанию жизни, — Гермиона в упор уставилась на хирурга, который сверлил взглядом планшет с бумагами. — Я ничего не забыла, доктор? Об этом вы хотели со мной поговорить, пока я сижу здесь со своим спящим сыном? Обсудить убийство моего мужа? — ее уже не сдерживало даже присутствие Скорпиуса, она сорвалась на крик. — Дайте мне бумаги… — Мэм… — Кастелло поднял руки, пытаясь успокоить разгневанную и разбитую Гермиону. — Дайте мне эти чертовы бумаги! — она в отчаянии крикнула и вырвала из рук планшет, судорожно расписываясь на каждой строчке, помеченной выделителем.***
После бумажной волокиты Гермиона вскочила и отправила на поиски соцработника, чтобы он посидел буквально пару минут со Скорпиусом, пока она ненадолго отлучится. Выбежав во двор больницы, Гермиона приложила правую руку к грудной клетке, начиная ее медленно растирать во избежание панической атаки. Она не знала, как ей справиться и откуда черпать моральные и физические силы, ведь ее жизнь уже потеряла все краски, превратившись в одно большое серое пятно. Видимость спокойствия и выдержки теперь будет извечной маской, потому что их сын еще слишком мал, чтобы понять происходящее, а ей нужно постараться защитить его маленький радужный мир и оберегать его столько, сколько сможет… Пока не придет время рассказать, что папа больше не придет, не научит его кататься на метле и не объяснит, как сдерживать свои магические всплески. Как люди ломают своими руками жизни детей, говоря им о смерти одного из родителей? Как ему об этом рассказать? Гермиона — человек науки, она не привыкла приукрашивать и придумывать различные метафоры для описания состояния пациента, но сейчас все было иначе. Как там говорят? Игрушки ломаются, сказки заканчиваются, а люди… люди превращаются в облака. — Мне ужасно жаль. — Гермиона резко развернулась и наткнулась на заплаканные глаза доктора Хантера. — Я знаю, что вам это не поможет, но я сожалею. — Она отвернулась от ординатора, не желая в принципе смотреть на нее. — Он спас всех этих людей, и это был мой долг — спасти его, — Пенелопа начала захлебываться слезами, на что Гермиона устало закатила глаза. Серьезно? — Я не справилась, и теперь мистер Малфой умрет, потому что я была плохим врачом и не спасла ему жизнь. Гермиона в неверии покачала головой и сглотнула ком в горле, пытаясь совладать с эмоциями, которые казались абсолютно неподъемными и неуправляемыми. Этот ординатор сейчас на самом деле стояла и плакала в ее компании? — Да, вы правы, вы не справились, — Гермиона снова обернулась в сторону той. — Вы были недостаточно хороши, но знаете какой завтра день? Суббота! Будут новые пациенты, которых вы должны будете спасти: чья-то мать, ребенок, муж… Им нужны вы, потому что сами они спастись не могут, — она глубоко вдохнула и снова сморгнула жгучие слезы. — Поэтому извлеките урок, работайте над собой, и в следующий раз вы будете лучше. — А если нет? — Хантер буквально прибила ее к земле этим до одурения наивным вопросом. — Будете! — Гермиона выкрикнула, пытаясь донести суть своих слов. — Потому что он тот самый пациент. Теперь, кого бы вы ни лечили, вы будете видеть лицо моего мужа и помнить, что именно он умер у вас на руках! — Хантер следила за каждым ее движением, впитывая в себя сказанное. — Нас всегда преследуют трудные пациенты, и нужен только один-единственный, который будет вас заставлять работать и становиться лучше. Так что идите назад в больницу, потому что, стоя здесь и рыдая, вы никого не спасаете! Они сверлили друг друга взглядом, и казалось, что Хантер начала постепенно осознавать все, вместе с этим вытирая слезы. — Мне правда очень… — Да-да, я знаю, — Гермиона вновь уставилась на кроны высоких деревьев, чувствуя, как мир вокруг начинал вращаться. Дождавшись, пока входная дверь хлопнет, она подбежала к ближайшему кусту и склонилась, прочищая желудок желчью. Слезы безостановочно стекали по впалому лицу, позволяя ей еще пару минут насладиться моментом, в котором не нужно притворяться и говорить правильные слова.***
Tell me how to be in this world Tell me how to breathe in and feel no hurt Tell me how ‘cause I believe in something I believe in us James Bay — Us Вернувшись в реанимационное отделение, она остановилась посреди коридора, крепко сжимая планшет с бумагами на отказ от последующего жизнеобеспечения. Следующие несколько шагов должны были привести к своеобразному концу прежней жизни, изменить ее мировоззрение, приоритеты и ценности. Грубо говоря, поставить жирную точку во всех аспектах. Гермиона все эти часы молилась Господу, наивно веря в чудо и божественное исцеление, ведь… Мы суеверны, так как достаточно умны, чтобы понять — не все в наших руках. Рвано выдохнув и сжав еще крепче пластмассу, которая моментально издала тихий треск, она зашла в палату. В уши ударило трещание мониторов, показатели которых не изменились за последние несколько часов. В мире не было ничего хуже, чем думать, что у тебя есть шанс, когда в действительности его нет. — Мой ребенок с социальным работником, если это надолго… — Гермиона не смогла закончить фразу, поскольку оказалось сложно собрать воедино все свои мысли. — Не волнуйтесь, с ним все будет в порядке, — медсестра положила ей на плечо руку в успокаивающем жесте. — Мне нужны бумаги. Гермиона молча протянула ей треснутый планшет. Та лишь поджала губы, проверив на наличие всех необходимых подписей, и отступила к окну, закрывая жалюзи и создавая некое подобие уединения в собственном горе. — Мы сейчас начнем, — медсестра вздохнула и подошла ближе. — Вы можете присесть рядом с ним… Гермиона с трудом кивнула и опустилась на кресло, пододвигая его ближе к голове Драко, кладя руку на его плечо и слегка поглаживая. Ни в одной из своих теорий и предположений она не предвидела такой исход. Никогда не думала, что будет сидеть рядом с ним и держать за руку, пока он отходил в мир иной. Где-то она вычитывала, что такая смерть самая гуманная, и была в какой-то степени с этим согласна, но теперь ей хотелось посмотреть в глаза автору этого высказывания и кричать о том, что такой уход — самый болезненный для близких. Смотреть, как на твоих глазах жизнь покидает человека, — абсолютно точно хуже любого другого способа смерти. В это время медсестра надела перчатки и начала по очереди отключать аппаратуру. Сначала церебральный оксиметр. Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер, и хочу провести с тобой всю свою жизнь. Пульсоксиметр. Я влюблен. Я всегда был в тебя влюблен. Инфузионный насос. Ты была глотком свежего воздуха, будто я тонул, а ты меня спасла. Когда медсестра хотела начать экстубацию, Гермиону будто ударило током, и она перехватила ее руку. — Подождите… — Мэм? — медсестра непонимающе на нее уставилась. — Дайте мне минуту! — выкрикнула Гермиона, давясь собственными слезами. Она наклонилась еще ближе к Драко и переместила руку ему на лицо. — Драко… Что мы друг другу пообещаем? — Драко, пожалуйста… — она захлебывалась рыданиями, гладя его по щеке. 1. Любить друг друга, даже когда ненавидим. Гермиона еще раз взглянула на оставшиеся наружные мониторы и снова повторила его имя. 2. Не убегать, даже когда станет совсем трудно. Она поморщилась от накатившей безысходности и попыталась вдохнуть. 3. Заботиться друг о друге всю нашу жизнь. — Драко, — приняв безвыходность ситуации, она ласково, на грани срыва, произнесла: — Иди, мы справимся. И это навсегда. Драко Малфой и Гермиона Грейнджер. Гермиона встала со стула, не отнимая руки от его лица, и посмотрела на медсестру. — Вы готовы? — Нет, — она отрицательно кивнула. — Но вы продолжайте. Медсестра подошла к компрессору аппарата искусственной вентиляции легких и выключила его. Палата погрузилась в звенящую тишину, нарушаемую трескотом монитора, отображающего ритм сердца. После экстубации Драко испустил последний вздох, подтверждающий звук остановки сердцебиения. Гермиона тихо заскулила, обнимая себя руками в попытках унять ноющую во всем теле боль потери. Стоит только понять, как много у тебя есть, и ты осознаешь, как много ты можешь потерять.