Как же ты жалок

Чан Док-Су больше половины своей жизни относился к людям, как к игрушкам и разменной монете. Он привык образовывать вокруг себя кружок шестёрок, которые, под его мнимым предводительством, прикрывали его задницу ценой собственной жизни. Скорее всего, ведомые даже сами не подозревали об этом, так умело бандит запугивал их. Предал — тут же получаешь лезвием по горлу, просто струсил — как минимум ядовитую насмешку в свой адрес, это если ещё повезёт, и «сеульская мафия» не подарит тебе за это букет из травм и прочих физических увечий, как можно более красноречиво выражая своё презрение. Ми-Нё кисло усмехнулась, уцепившись взглядом за стремительно уменьшающиеся цифры на таймере. Затем посмотрела на спину Док-Су, которую покрывала жилетка с номером «09». Сейчас, когда оставалось меньше семи минут, её стойкий и непоколебимый «папочка» наконец вышел из образа самого бесстрашного и сильного. 101-й стоял как вкопанный, и Ми-Нё, хотя их с ним и разделяло некоторое количество плит, буквально физически ощущала на себе его напряжение. И она нисколько не удивилась, когда он повернулся к идущим позади него игрокам и неприязненно прокричал: — Слушайте сюда, придурки! — Док-Су сделал паузу, и выдохнул, в попытке внутренне успокоиться, дабы совладать с собой, и не демонстрировать страх хотя бы в голосе. — Хотите перейти мост? Так вперёд! Ми-Нё покосилась на солдата. Тот стоял неподвижно, даже ухом не повёл, явно не собираясь останавливать устроенную одним из игроков демагогию. Ми-Нё вдруг впервые за все дни своего нахождения здесь, стало интересно, какое выражение принимают лица солдат, когда они видят, что люди мрут, как мухи, ежедневно прямо на их глазах. Наверное, равнодушное. Безразличное. Ми-Нё поймала себя на мысли, что за время игры стала, как никогда раньше, проницательна. Игроки тоже носили маски. 218-й к примеру. Не участвовавшая, и слава Богу, в предыдущей игре, но знающая её суть, Ми-Нё не увидела в нём и крупицы сожаления по смерти Али, своего, казалось бы, товарища, хоть Сан-Ву и стал непрямой причиной его гибели. А может быть и прямой, кто его знает. Ни Сан-Ву, ни Али об этом уже не расскажут. Сейчас, к слову, 218-й негромко ругнулся, с сокрушением следя за выкрутасами 101-го. Но он слишком боялся за свою жизнь, чтобы вмешаться. Не только он носил маску. Каждый находящийся тут скрывал истинного себя, кроме, пожалуй, дружелюбного и излишне общительного Ги-Хуна. Всё, что он чувствовал и думал, было написано на его лбу и отражалось в глазах, огонь в которых заметно потух за четыре минувшие игры. Какое-то время Ми-Нё вглядывалась в бледное лицо 456-го. Не найдя в нём ничего интересного, повернулась назад к не менее бледному Док-Су, который продолжал стоять на своём, несмотря на вполне себе объяснимый протест со стороны окружающих. — Ты свихнулся? — завопил мужчина, который пересекал мост вслед за Док-Су. — Мы должны идти по-порядку! Верно, таковы были правила. Но Док-Су только расхохотался ему в ответ, надменно и с привкусом едкой горечи, которую смогла уловить в его смехе только Ми-Нё. — Поцелуй меня в зад, — с ухмылкой прошипел Док-Су. — Мы в аду, а в аду нет правил. Рвёшься вперёд — так иди! Ми-Нё невольно улыбнулась. Вот же мудак. Но в чём-то он действительно был прав. Они действительно в аду. Но у кого-то из этого ада ещё был шанс выбраться. Только не у них со 101-м. — Ты, скотина… — чуть не плакал мужик, ещё надеясь на что-то. — Если ты не двинешься — я тебя толкну… Ухмылка сползла с лица Док-Су. — Ладно, давай. Толкни! И мы умрём здесь вместе! — выплюнув это, 101-й стал показывать на остальных игроков пальцем. — Слушайте вы! Я умирать здесь не собираюсь, так что вперёд! Дрожащая от страха жертва Док-Су тяжело дышала, стиснув руки в кулаки. Ми-Нё смотрела на это зрелище с явным отвращением. Страшно ли ей было? Она и сама не понимала, но вряд ли. С самого начала игры её охватило какое-то внутреннее смирение. Шансы, что она выйдет отсюда живой, уже давно пересекли нулевую черту и ушли в минус. Она готова была умереть. Она уже словно была мертва. А вот Док-Су умирать явно не собирался. — Давай, иди же, вперёд, — Док-Су морально буквально таки уничтожал оппонента, дабы вселить тому полную уверенность, что жизни позади стоящих от него людей полностью зависели от решения противника. — Иначе мы тут все подохнем. — Прекращай, сукин ты сын! Док-Су только рассмеялся. Снова рассмеялся, всё тем же нездоровым смехом, в котором его былое самолюбие и уверенность оставили после себя только жалкие отголоски. И длилось это до тех пор, пока на таймере не осталось меньше пяти минут. Отторжение и скука, которые ощущала Ми-Нё, неспешно сменились на раздражение, вызванное нетерпением и желанием, чтобы всё это поскорее закончилось. — Надоел! — рявкнула она, и после чего толкнула впередистоящего мужчину в спину. С тихим вскриком, он повалился на Док-Су, не сумев остаться твёрдо стоять на ногах от неожиданности. Ми-Нё вовсе не хотела убить его, нет. Она хотела, чтобы эти двое, оказавшись, наконец, на одной плите, решили это между собой. Предугадать концовку она, однако же, могла. Сильному Док-Су не составило никакого труда отмахнуться от мужика, как от летящего в него мусора. Тот полетел вниз с отчаянными предсмертными воплями. Док-Су едва сумел сохранить равновесие. Он медленно поднял голову. Его дыхание отчего-то сбилось, когда он увидел, что вместо мужика на той самой плитке стоит уже Ми-Нё. Ми-Нё было наплевать на только что погибшего человека. Как и на всех четыреста и более других до этого самого момента. До момента, когда она смотрела в испуганные глаза Чана Док-Су. Мир вокруг вдруг перестал существовать, сконцентрировавшись в этих глазах напротив. Док-Су молчал, явно не намериваясь заговорить первым. Таймер отсчитывал драгоценные секунды. — Какие же вы все идиоты, — Ми-Нё посчитала нужным начать разговор с чего-то колкого, уничижительного, глумливого. — Строил из себя такого сильного парня, а теперь что? — она саркастично улыбнулась. — В штаны наложил? Как же ты жалок… Она надменно обвела его взглядом. Ей, ни капли не цеплявшейся за свою недолгую теперь жизнь, не доставляло никакого труда чувствовать себя выше человека, который настолько сильно боялся сдохнуть, что прятал в карманах штанов неистовый тремор. — Ты просто страшная старуха, — процедил Док-Су какое-то инфантильное детсадовское оскорбление. Оскорбление, после которого на его лице, как оно обычно бывало, даже не отразилась сладкая гордость за самого себя. — Я никуда не сдвинусь. Ни за что! — Док-Су, — устало прервала его 212-я. — Я могу умереть, но знаешь что хуже всего? — Ми-Нё скривилась. — Я позволила тебе меня трахнуть… — Так иди первой и умри, — подначивал её Док-Су. И мгновенно изменился в лице, когда Ми-Нё после недолгой паузы в тон ему ответила: — Хорошо. — То есть? — Док-Су в изумлении приподнял одну бровь. — Ты правда пойдёшь? — Ну да, — просто заявила женщина, пожав плечами. — Я — Хан Ми-Нё! Думаешь, я такая трусиха, что буду просто стоять на одном месте и ждать смерти? Какое-то время, Док-Су просто неверяще моргал, силясь обмозговать только что сказанное. Когда ему подумалось, что кудрявая сучка просто мухлюет, 101-й высокомерно посмеялся над ней. — Так давай! Вперёд! Ми-Нё прыгнула на плитку, оказавшись рядом с ним. Она сделала шаг вперёд, и встала на самый край. — Удачи с этим, — Док-Су дал ей сомнительное напутствие. А она только легонько улыбнулась. Док-Су всегда её недооценивал. Смеялся и в лицо и за спиной. Даже сейчас, когда Ми-Нё решилась на поступок, благодаря которому у него ещё был шанс выжить. Ми-Нё затаила дыхание, приготовившись к прыжку на следующую плитку. Неважно на какую. Она сделала глубокий вдох. — Стой. Ми-Нё почувствовала, как сильные руки сомкнулись на её животе. Чан Док-Су дышал ей в макушку и прижимал к себе, обдавая голову горячим дыханием. Глаза Ми-Нё расширились. Она дышала также тяжело и часто, как он. Собравшись с силами, она выдавила из себя невнятное: — Ты чё делаешь? Док-Су прочистил горло, медленно отпуская её. — Быстрее никак? — У нас время идёт! — Долго там ещё?! Возмущённые голоса людей сливались воедино, звучали далеко-далеко, словно Ми-Нё была под водой. С ними смешалось и грозное рычание 101-го, с громкими восклицаниями и навязчивыми предложениями позади идущим пройти вперёд, на которые никто, безусловно, не соглашался. Кроме Ми-Нё. Голоса затихли, когда она прыгнула на плитку наискосок. Ми-Нё боялась открыть глаза. Она понимала, что дышит, осознавала, что ещё стоит босыми ногами на стекле, на закалённом стекле. Но реальность прощупывалась с трудом. Прямо как тогда, после того, как их команда успешно справилась с перетягиванием каната. Прямо как в тот день, когда он предал её. Сейчас он, отвернувшийся на секунду, не ожидавший, что Ми-Нё всё равно сорвётся с места, несмотря на то, что он остановил её в первый раз, выглядел испуганным как никогда. Ми-Нё увидела это, когда медленно повернулась к нему. Лицо Док-Су покрывали крупные капли пота. Грудь вздымалась в тяжёлом дыхании, и, о, он был напуган явно больше, даже чем тогда, когда изначально должен был выбирать плитку следующим. Ми-Нё смахнула с лица мокрые прилипшие ко лбу кудри. Невольно отступила назад, когда он вдруг сделал прыжок и оказался рядом с ней. Док-Су стоял прямо напротив неё, когда вымолвил следующее: — Ты что творишь? — он выпрямился, вновь убрал руки в карманы, и кивнул на Ми-Нё подбородком. — Жить надоело? Ми-Нё подняла брови и облизнула пересохшие губы. Она не знала, стоит ли радоваться тому, что сейчас, впервые за всю игру, в ней проснулась хоть одна эмоция, кроме безразличия ко всему происходящему. — Ты издеваешься надо мной? — укоризненно прошептала она. И открыла рот в немом шоке, когда Док-Су прошёлся вперёд и прыгнул. Внутри у Ми-Нё всё упало. Она перестала дышать, перестала двигаться, казалось, перестала жить. И расслабила лицо, только когда на неё обернулся, с затуманенными пеленой кратковременного облегчения глазами, живой 101-й. — А как тебе такое? — дрожащим голосом спросил он у неё. Ми-Нё так и не смогла подобрать ни одной допустимой в обществе формулировки, чтобы выразить ему свою реакцию. Не то что бы раньше её это как-либо останавливало, но столь неожиданная реабилитация Док-Су в её глазах и вправду была впечатляющей. Она оказалась рядом с ним, не теряя не минуты. И также он стремительно поспешил схватить её за костлявое запястье, дабы ей не пришло в голову опять геройствовать. Госпожа Фортуна оказалась к ним милосердна, но это вовсе не значило, что теперь они были бессмертными, или обрели какое-то сверхмощное шестое чувство. — Вы, суки! — проорал Док-Су, обводя позади стоящих игроков указательным пальцем. — Она прыгнула, отдуваясь за вас за всех! Неужели вы все можете быть трусливее женщины?! Игроки, которые затихли, видя, что дело сдвинулось с мёртвой точки аж на два шанса дойти до финиша живыми, прыгали по цепочке друг за дружкой на освободившиеся плиты. Ми-Нё скривила губы. — Отпусти меня, — начала бормотать она, неистово дёргая рукой. Но хватка 101-го была сильна и крепка. — Стой на месте и не рыпайся, пока я спасаю наши задницы… — шепнул ей на ухо Док-Су. — Спасай свою, придурок! Она начала извиваться, пытаясь оттолкнуть его. И, наверное, сделала бы это, если бы не осторожничала, потому что искренне боялась случайно уронить его в пропасть. Её тщетные истерические попытки вырваться прекратились, когда она увидела, что к ним на плитку прыгнул следующий на протяжении всей игры за ней мужик. Он первый понял, что Док-Су не шутит, а времени на таймере оставалось катастрофически мало. Мужик проклял Док-Су последними словами, и сделал прыжок вперёд. Стекло под ним разбилось, и он с визгами упал в бездонную, удушающую темноту. Продолжая крепко держать подле себя Ми-Нё, которая начала получать от происходящего даже какое-то удовольствие, после отступившего теперь страха, что 101-й может внезапно сбросить её на впереди стоящую плитку, Док-Су свирепо сверкнул глазами на следующего. Тот обречённо пропрыгал мимо, и тоже не угадал. Ми-Нё скосила глаза на оставшихся. В самом конце 456-й, перед ним 67-я, живучая, чёрт бы её побрал. А мимо проскакали Сан-Ву, и какой-то доселе неизвестный Ми-Нё мужчина с хвостиком на затылке. Время кончалось. Мужику, угадавшему две плитки, которые, по его словам, он мог легко различить в силу своей профессии, остался только один выбор. Теперь не боясь, что Ми-Нё наделает дел, ибо в этом уже просто не было никакого смысла, Док-Су отпустил её. Ми-Нё тихо застонала, смотря на красный отпечаток его руки, оставленный на её тонкой коже. Она стояла и не двигалась дальше по плиткам. Не двигалась, потому что этого не делал Док-Су. Тот беспокойно смотрел на таймер, то и дело сглатывая. Ми-Нё совершенно спокойно смотрела на него, заворожённая этим зрелищем. Они синхронно повернули головы к стекольщику, когда свет на площадке внезапно погас. Она услышала, как шмыгнул носом тёмный силуэт Док-Су. — Что такое? — взволнованно спросил 218-й, стоящий сзади мужика. — Что случилось? — Мне… Не отличить их в темноте… — растерянно забормотал стекольщик. Ми-Нё присвистнула. Док-Су перевёл взгляд сперва на неё, а потом на стекольщика, и матюкнулся. Хоть опасность прогадать миновала, но оставался большой риск. Риск того, что они не успеют. — У вас есть что бросить? Ми-Нё стала лениво шарить по карманам, но ничего не нашла. Нет, у неё, разумеется, было при себе кое-что, но находилось оно так далеко и глубоко, что доставать это сейчас при посторонних людях было для Ми-Нё немного более худшей перспективой, чем смерть. А вот у Ги-Хуна при себе нашёлся один шарик. Он передал его стекольщику, и тот швырнул шарик на стекло. — Осталось двадцать секунд, — прошипел Док-Су, снова запрокинув голову на табло с таймером. — Проклятье… Иди вперёд. Он сказал это в таком приказном и жёстком тоне, что Ми-Нё тут же забыла и о стекольщике, и о 218-м, с которым у него завязался какой-то короткий диалог, и об осторожности. — Шестёркам своим будешь на том свете приказывать… — начало было Ми-Нё. И прервалась, охнув, когда стекольщик вдруг упал вперёд, разбив плитку своим телом. Оставалось около десяти секунд. — Твою мать, — бросил Док-Су и, схватив Ми-Нё прежней хваткой, вывел вперёд, и стал мотивирующе подталкивать в спину. Ми-Нё ничего не оставалось, как подчиниться. Она пробежала мимо Ги-Хуна, мимо Се-Бёк, и прыгнула вслед за Сан-Ву на край моста. Для неё игра была пройдена. Она не стала продвигаться вглубь, ожидая на краю, когда до неё дойдёт Док-Су. Сейчас она, находящаяся уже в полной безопасности и неприкосновенности, испытывала настоящий животный страх. И как только мимо проскакал озабоченный взъерошенный 456-й, Док-Су, схватившись шершавой ладонью за её тонкую, протянутую ему руку, на самом последнем издыхании времени оказался на финише. Будучи вне зоны риска, Ми-Нё многозначительно посмотрела ему в лицо, готовясь вылить на него целую бурную истеричную тираду. А таймер продолжал отсчёт. 3… 2… 1… Включился свет. Все игроки повернулись на мост, когда плиты, один ряд за другим, стали взрываться, разлетаясь фонтаном хрустальных осколков. Ми-Нё не успела дать правильную реакцию и закрыться. Они с Док-Су стояли к стёклам ближе всех. И сразу после того, как она ощутила, что осколок размахом прошёлся по её руке, оставляя за собой алый след порезанной кожи, Ми-Нё ойкнула, поняв, что её обняло сзади намного более крупное, горячее тело, и рывком отвернуло куда-то по диагонали, закрыв собою и обезопасив от множества готовых воткнуться ей в плоть заострённых частиц. Игроков — 5. Вошедшая в комнату вслед за Се-Бёк, Ми-Нё плелась к своей койке, запрокинув голову вверх, чтобы видеть табло. Минус одиннадцать человек. Да уж, действительно неплохая вышла игра, учитывая, что Ми-Нё целенаправленно шла туда, чтобы умереть, и не ждала от неё ничего, кроме остановки биения собственного сердца в груди. Она остановилась на полпути, и проследила глазами за Док-Су, который, немного скривившись, хромал через помещение до своего спального места, прижав порезанную руку к туловищу и придерживая её второй. Ми-Нё моргнула, медленно стягивая чёрную резинку с запястья. Её сердце не просто прекратило своё биение. Оно его участило, участило до такой степени, что Ми-Нё пришлось присесть на край койки и, полусогнувшись, начать покачиваться взад вперёд. Это действовало на 212-ую не так успокаивающе, как сигареты, которые у неё, к слову, ещё остались, но тоже по-своему расслабляло. Док-Су сидел у себя и смотрел в стену пустым взглядом, вероятнее всего, внутренне отходя от весьма потного и изматывающего раунда. Ми-Нё теребила в руках резинку для волос, наблюдая за состоянием оставшихся выживших. Се-Бёк как обычно была вся из себя холодная и неприступная. Села, прикрывшись одеялом, и равнодушно смотрела на свои колени. Даже когда тишину комнаты резко пронзил крикливый и почти всегда экспрессивный голос Ги-Хуна, заставивший встрепенуться и Ми-Нё, и Док-Су, она только неспеша повернула голову к источнику суматохи, и подняла на конфликтующих усталый безразличный взгляд. Как бы не старалась Ми-Нё вслушаться в суть воплей 456-го в адрес 218-го, и таких же пристрастных оправданий второго, она не могла в полной мере сосредоточиться на том, в чём суть перепалки. Она смогла понять только то, что это 218-й толкнул стекольщика, и теперь 456-й этим очень и очень недоволен. Ми-Нё было глубоко всё равно. А чего ожидал Ги-Хун? Того, что все здесь будут проявлять такой же граничащий с безумием альтруизм, какой упорно навязывал он? Ми-Нё совершенно не удивилась. Собственно, как и Се-Бёк. Правильно девчонка делала, что никому здесь не доверяла. А вот Ми-Нё доверилась однажды. Себе на голову. Во стократ сильнее шумной ругани в центре комнаты, Ми-Нё интересовал обособившийся ото всех Док-Су. Даже от неё, что после всего произошедшего было мало на него похоже. Став заплетать чёрную копну кудрей в низкий хвост, Ми-Нё увидела, как Док-Су то и дело морщится, словно ему больно. Причиной являлся безостановочный ор раскрасневшегося Ги-Хуна, отдающий в виски мигренью. Ми-Нё инстинктивно подскочила на ноги, завидев, что Док-Су начинает неуклюже подниматься с постели. Как можно быстрее затянув небрежный хвост, она торопливо зашагала следом. Проходя мимо Сан-Ву и Ги-Хуна, Ми-Нё язвительно отрезала: — Хорош верещать, — 212-я развязно подмигнула недоумённо обернувшемуся на неё Ги-Хуну. — Ты ещё не понял, мальчик? Тут каждый сам за себя. Нисколько не интересуясь его реакцией на свои как обычно мало обдуманные слова, Ми-Нё ускорилась, чтобы нагнать в дверях Док-Су, который, судя по всему, направлялся в туалет. Это она сделала с невероятной лёгкостью, поскольку 101-й шёл вразвалку и очень медленно. Это породило в её воспалённом, но от того не менее коварном разуме саму собой напрашивающуюся шутку. — Ты что, реально в штаны навалил? Ми-Нё была вполне довольна тем, как именно она начала этот разговор. Док-Су остановился. Ми-Нё услышала, как он протяжно вздохнул. Не оборачиваясь, он бросил небрежное: — Тебе чё надо? — У-у-у, — протянула 212-я, приближаясь к нему сзади. — А куда подевалась та забота и нежность, с которой ты не давал мне рисковать собой на игре? На несколько секунд повисло молчание. Псевдо юмористический настрой разрастался в Ми-Нё с бешеной скоростью. — Не хочешь поговорить об этом? — промяукала она, коснувшись его плеча. Оторопела, когда Док-Су дёрнул им, сбрасывая её руку. Ухмылка на лице Ми-Нё стала растворяться. — Позже. Голос 101-го звучал как никогда раньше отчуждённо. Ми-Нё состроила ему оскорбительную рожу. И ей было плевать, что Док-Су этого не видит. Он коснулся дверной ручки, намериваясь повернуть её. Внезапно открылись двери с другой стороны комнаты. Все диалоги тут же прекратились, и головы были повёрнуты к вошедшим солдатам. Пока они выстраивались в фигуру на лестнице, пока делали театральную паузу перед тем, как заговорить с игроками, Ми-Нё фыркнула, и пошла от Док-Су в обратную сторону. Женщина делала затяжку за затяжкой. Скуривала сигарету за сигаретой, сидя на холодной крышке унитаза в одном только нижнем белье. Попинывая набившую оскомину спортивную форму грязно-изумрудного оттенка, валявшуюся у неё в ногах, Ми-Нё без какого-либо воодушевления уставилась на открытую коробку, которую ей около двадцати минут назад вручили солдаты. Белая рубашка с её знаменательным номером 212. Ми-Нё мрачно оскалилась, подумав, какие воспоминания связаны у неё с цифрой двенадцать, и по ходу поняв, что не найдёт среди них ни одно приятное. Например, был в её жизни случай, когда она надула парочку гастарбайтеров на двенадцать миллионов, продав им фальшивые вещества. Правда, потом они регулярно дежурили под её окнами. Какое-то время ей удавалось избегать встреч с ними, но вечно так продолжаться не могло. От этого воспоминания, у Ми-Нё заныла когда-то сломанная ими ключица, от чего она, сдвинув брови, потёрла заболевшее место рукой. Или ещё более раннее воспоминание, уже из детства. Когда Ми-Нё было двенадцать лет, у её мамаши завёлся любовник-собутыльник — пятидесятилетний полнотелый плешивый мужик, у которого отвратно смердело изо рта. Мало того, что он регулярно выносил из их и без того не особо богатого дома различные более-менее ценные вещи (оставленное ей отцом в наследство кольцо, например), так ещё и положил на маленькую Ми-Нё глаз. И в один прекрасный день, когда Ми-Нё вернулась со школы, а её пьянющая в драбадан мать дрыхла, лёжа на столе, без задних ног, это полулысое чучело поплелось за Ми-Нё в её крохотную комнатку. А она как раз тогда собиралась закурить украденную у мамы сигарету, свесившись через окно. И мало того, что любовник матери до смерти напугал её своим появлением, так ещё и начал обнимать, прижимать и лапать во всех местах, уверяя, что если Ми-Нё «поиграет с дяденькой», то он не расскажет её мамаше, что она в своей комнате занимается уничтожением ворованного у неё табака. Но Ми-Нё никогда не была глупой. Наивной, может быть, но не глупой. Она развернулась, и впечатала мужику по голове металлической палкой от швабры, ненароком разбив гаду лобешник. И пусть мать не прекратила, и даже ничуть не испортила никаких отношений с этим «человеком», пусть она и отходила Ми-Нё тогда так, что девочка потом не могла встать с кровати пару дней, но мужик больше никогда в жизни к ней не прикасался. Даже боялся смотреть в её сторону. Ми-Нё сверлила потолок взглядом, щурясь от заполнившего тесную кабинку серого дыма. Первые две сигареты ушли быстро, одним махом, третья пошла медленнее, а на четвёртой у женщины кончился запал. Она жевала пропитавшийся слюной фильтр в зубах и думала о том, что если она, одному только дьяволу известно как и зачем, выберется отсюда живой, то непременно бросит курить. Это уже ненормально, нездорово. От табака она стала чувствовать жжение в лёгких, и постоянно отхаркивать вязкую смолу. Был бы жив тот врач из команды Док-Су, Ми-Нё непременно поинтересовалась бы у него, не является ли это симптомом рака лёгких. Она не была уверена, насколько внимательно слушала бы его ответ. Ведь если она помрёт тут, то это уже не имело бы никакого значения. А если выберется, то хотя бы ей не пришлось бы потом унижаться, собирая милостыню на лечение своего недуга. И да, именно унижаться, потому что вряд ли у кого-нибудь вызвала бы жалость одинокая сорокалетняя алкоголичка-мошенница с неоднократной судимостью. Они бы предпочли отдать свои сбережения детям. Или старикам в метрополитене. Ну или больным бездомным щенкам, если деньги уж совсем будет некуда девать. Невольно вспомнив про Док-Су, Ми-Нё бросила только лишь наполовину докуренную сигарету в унитаз, и встала, захлопнув крышку. Нажала на смыв, радуясь, что на прощанье засорит ублюдкам местную канализацию. Оставалось только надеяться, что извращенцы в розовом не сделают её прочистку заключительной игрой. В помещении стоял большой круглый стол. Скорее не круглый, а в форме кольца. Когда Ми-Нё вышла из туалета, привнося за собой шлейф терпкой никотиновой благовонии, она увидела, что все её солидно теперь разодетые «товарищи» уже расселись, и колюче смотрели на неё исподлобья. Все, в том числе и Ги-Хун. Наверное видел в ней потенциальную угрозу, после их со 101-м перфоманса на минувшей игре, чтоб его. Док-Су сидел к ней спиной, немного склонившись. Он единственный, кто не одарил вошедшую Ми-Нё самым что ни на есть любезным взглядом. Будучи ему по-своему благодарной, Ми-Нё вальяжно прошлась, сунув руки в карманы брюк строгого костюма с бабочкой, в котором чувствовала себя невероятно нелепой, и уселась за один единственный пустой стул. Прямо напротив Док-Су, который понуро опустил голову, то ли намеренно, то ли бездумно избегая встречи с её заискивающими глазами. Солдаты в это время зажигали свечи на высоких канделябрах. Ми-Нё как и все присутствующие догадывалась, что будет торжественный ужин. Дай Бог, что это не шестая игра, и в еде не будет битого стекла, которого она уже хлебнула сполна, или что они не будут есть мясо других выбывших игроков. Через некоторое время свет погасили, и комната погрузилась в неповторимую атмосферу роскоши, как бы невербально подготавливая потенциального победителя к будущей жизни. Перед ними всеми расставили тарелки с мясом, которое оказалось самой обычной говядиной, а также вазы с фруктами, сладостями, и с многими другими прелестями. Великолепная альтернатива полусухим булкам и варёным яйцам с водой. Прежде чем приступить к еде, Ми-Нё дождалась, пока за неё это сделает кто-то другой. С минуту наблюдая, и видя, что ни 456-й, ни 218-й, ни 067-я не упали в конвульсиях, плюясь собственной кровью, Ми-Нё, как истинная леди, вспомнив о правилах приличия и нормах этикета, взяла вилку в левую руку, нож — в правую, и стала разрезать свой стейк. Пахло мясо также, как и выглядело — аппетитно. Но Док-Су так не считал. Он с таким подозрением и отвращением смотрел на стейк, что Ми-Нё невольно стало казаться, будто он услышал её мысли на счёт битого стекла и плоти собственных соперников. Она разжевала во рту кусок мяса, не сводя глаз со 101-го, которому так чертовски шёл костюм. Возможно, он просто испытывал чувства, аналогичные тем, которые испытывала Ми-Нё до того, как окончательно обесценила себя, когда никто не захотел взять её в пару на четвёртой игре. Иными словами, кусок в горло не лезет, страшно. Это уже больше походило на правду. Но вот мясо-то действительно было очень вкусное. Хоть Ми-Нё и была уверена, что если туда ничего не подсыпали, то как минимум нахаркали. Словно боясь показать что-то, Док-Су приподнял лицо и, встретившись на долю секунды глазами с 212-й, поспешно опустил его обратно, направив глаза в тарелку, к которой он так и не прикоснулся. Ми-Нё не знала, сколько именно времени прошло с того момента, как объявили отбой. Она, как и все находящиеся с ней в помещении, сидела на собственной койке, и бездумно пялила на блики в отражении ножа, которым она, к слову, и владеть-то не умела. Ми-Нё всегда предпочитала огреть чем-то тяжёлым и тупым, если уж на это будет такая необходимость. Было до раздирающей рот зевоты скучно. Однако, даже если бы сон не представлял сейчас никакой угрозы для её жизни, Ми-Нё всё равно не смогла бы уснуть. Слишком уж гадостная обстановка царила вокруг. Ей даже до жути надоело наблюдать за соперниками, которые сейчас были как никогда притихшим и статичными. Ги-Хун ошивался рядом с Се-Бёк, и они о чём-то негромко перешёптывались. В ходе их неслышимого для Ми-Нё разговора, 456-й попеременно кивал то на Сан-Ву, то на Док-Су. Реже, на Ми-Нё, которая представляла, по их мнению, наименьшую опасность, если конечно не объединится с Док-Су, толку от чего сейчас было невероятно мало. Сан-Ву бдил. Смотрел на всех, как хитрый лис, и держал лезвие наготове. Он не выглядел так, будто планировал нападение, а как раз наоборот, держал ухо востро, дабы суметь себя защитить. Но Ми-Нё знала, что ситуация изменится, как только кто-то из них уснёт. И наконец Док-Су. Иногда Ми-Нё казалось, что он спит. Но стоило ей напрячь ослабшее в силу возраста зрение, как становилось очевидно, что 101-й держит глаза открытыми. Часто и подолгу моргает. Из всех игроков он был единственный, кто почти что лежал, по грудь прикрытый одеялом. В руке Док-Су остервенело сжимал нож. И у Ми-Нё возникла идея. Раз уж она ничем не занята, а спать никто, вроде, не собирается, то почему бы не поговорить с ним прямо сейчас? В конце-концов, один из них точно умрёт, если не оба, и идеальная почва для откровений создана. Немного поколебавшись, Ми-Нё свесила ноги с койки, и тем самым вызвала всеобщее оживление. Одарив четыре обращённые на неё пары глаз чванливым смешком, Ми-Нё взяла нож, и демонстративно бросила его на кровать. Вот же ссыкуны. Нет, всё же и её здесь боятся. Абсолютно безоружная, она, сцепив руки за спиной, пошагала к койке Док-Су, чтобы сесть на пол рядом с его кроватью. Все выдохнули, осознав, что рвать никому глотку Ми-Нё не собирается. — Эй, — Ми-Нё негромко окликнула Док-Су. Сначала ей показалось, будто бы он вообще никак не отреагировал, даже не услышал. Ми-Нё уже хотело было решить дотронуться до него, рискуя получить нож в печень, как вдруг Док-Су ответил: — Чего? Док-Су почти что шептал. Ми-Нё хмыкнула, считая это совсем излишней осторожностью. Комната всегда была слишком большой, чтобы хорошая слышимость достигала всех её точек, а теперь без лишних коек просто огромной. — Ничего, — несмотря на свои рассуждения, Ми-Нё тоже неосознанно перешла на полушёпот. — Не спится просто. — Не спится, — 101-й прыснул от скорбного смеха. — Будто ты можешь думать о сне в таких условиях… Ми-Нё показалось, будто Док-Су как раз таки очень хочет спать, но по понятным причинам не может. Уж слишком приглушённо, растянуто и пьяно звучал его голос. — А что такое? — Ми-Нё решила залезть к нему под кожу. — Боишься их? Не ты ли когда-то называл их слабаками? — Ты слышала вопли этого ссанмундоновца, — отрезал Док-Су чуть более громким голосом, чем говорил раннее. — Кто знает, что на уме у 218-го. Да и у них самих… — он перевёл на Ми-Нё мутный взгляд, чего женщина даже не заметила, проедая глазами Сан-Ву. — И ты тоже не расслабляйся. Дружки-то твои, да вот только это ничего не значит. — Дружки?   Ми-Нё хихикнула. Её искренне удивило определение, которым он назвал остатки былой роскоши от её некогда бывшей команды. Одной из двух некогда бывших команд. Док-Су, прикрыв глаза, испустил тяжёлый вздох. — Ну ты же к ним перебежала, как только мы тебя вытурили. Ми-Нё моргнула. Она начала внутренне жалеть о том, что подошла сюда, что вообще начала этот разговор. 212-я замолкла, нервно перебирая пальцами кудрявый чёрный локон. Стала думать над тем, чтобы встать и уйти. — Ми-Нё, — вдруг обратился к ней Док-Су, сам того не понимая заставив женщину остаться. — М-м? Док-Су сделал паузу. Ми-Нё видела, как он задумчиво крутит нож в руке, как опять смотрит куда угодно, но не на неё. Как он хочет сказать то что намеривается, но не хочет наполовину. — Ну? — грубовато буркнула Ми-Нё, поторапливая его. — Мне важно знать, — он заговорил через мгновение, словно выжидал, стараясь понять, станет ли она вообще его слушать. — Ты… Док-Су в очередной раз замялся. Ми-Нё нетерпеливо поднялась на ноги, скрещивая руки на груди. Во дела. А ей казалось, что у Чана Док-Су язык без костей. — Ты действительно любила меня? — Док-Су кашлянул в кулак, прочищая горло. — Или просто использовала, как живой щит? Ми-Нё вытаращила глаза. Затем стала в панике оглядывать остальных игроков на предмет того, слышал ли их кто-нибудь. — Ты это сейчас серьёзно? — Ми-Нё по-хамски приподняла бровь, всплеснув руками. Она ждала от Док-Су ответа. Ми-Нё не знала, разволновался он, или просто слишком переутомился, но его дыхание показалось ей слишком частым и сбивчивым. Чёрные волнистые волосы Док-Су слиплись от пота, и небрежно свисали над лбом, почти что закрыв лицо, которое итак смутно просматривалось в полумраке комнаты. — Серьёзно, — приглушённо рыкнул Док-Су. Ми-Нё неверяще покивала головой, не сдержав гримасы. От этого вопроса она почти физически ощутила, как её накрывает волна злости. Как тогда, когда он отопнул её в сторону, прилюдно унизив перед многими другими игроками, и вышвырнул из своей сильной команды, как слабого жалкого котёнка. Расправив примявшийся в сидячем положении пиджак, Ми-Нё выдавила из себя, без капли какого-либо намёка на нежность в голосе: — Использовала. Док-Су шёпотом засмеялся. Он приложил ладонь к лицу, и провёл ею сверху вниз, подперев рукой подбородок. — Тогда можешь считать, что и я тебя использовал, — заявил он, не переставая смеяться. Ми-Нё ощутила, как в груди у неё стало холодно. Тяжело сглотнув, она зажмурилась, пытаясь сдержать злые слёзы. — Пошёл ты! Сорвавшись с места, Ми-Нё размашистым шагом пошла обратно к себе. Это было окончательное сокрушительное фиаско для её гордости. И замерла, как вкопанная, когда ей в спину дошло бормотание Док-Су. — Прости меня. Не уходи. Пожалуйста… 101-му повезло, что остальные этого не услышали. Репутация гангстера-мафиозника канула бы в лету после таких слов. Но до слуха Ми-Нё донеслась эта едва уловимая надломленная просьба. Настолько тихая, что будь в этой комнате еще примерно столько же игроков, ничего бы она не услышала. Так и прошла бы дальше, в туалет, который после её концерта, к счастью, был теперь открыт по ночам, для того чтобы расплакаться, создавая видимость релаксации при помощи очередной сигареты. Ми-Нё продолжала стоять, не зная, что ей делать. В любых других обстоятельствах, Док-Су отправился бы на хер по билету в один конец. Но сейчас, проклиная себя самыми последними словами, Ми-Нё развернулась на сто восемьдесят, и сделала несколько шагов, остановившись у его койки, глядя на него с гордо запрокинутой головой, хотя он продолжать ранить её своими словами и действиями снова и снова. — Почему это? — Ми-Нё усилием заставила себя проговорить это с твёрдой долей надменности, несмотря на сдавивший горло ком. Док-Су, впервые за долгое время, посмотрел ей прямо в глаза. Никаким гневом там сейчас и не пахло. Мокрые, больные, тусклые, такие, какие были у тех, кого он бил или запугивал. — Сядь… — вымолвил он, выразительно указывая взглядом на край койки. Ми-Нё застопорилась. — Тыкалку свою убери сначала. Когда Док-Су тут же протянул ей оружие ручкой вперёд, у Ми-Нё вырвался крайне обескураженный возглас. Она медленно сомкнула пальцы на горячей от тепла Док-Су ручке ножа, словно за этим жестом стоял подвох, и убрала в карман, когда лезвие отпустили. — Почему тебе было так важно услышать, любила ли я тебя? — без всяких прелюдий, задала прямой вопрос 212-я. Раз уж она теперь сидит тут по его просьбе, то имеет полное право ставить свои условия. Полулежащий на подушке Док-Су чуть приподнялся, окончательно переходя в сидячее положение, и улыбнулся Ми-Нё самой что ни на есть глупейшей улыбкой, которую она никогда на его устах не видела. Она не видела ничего что из того, что он сейчас исполнял перед ней. Даже предположить не могла, что он когда-нибудь будет так себя вести. — Лучше сразу вскрой мне глотку этим ножом, — прохрипел он, улыбаясь ещё шире. Ми-Нё игриво схватилась за ручку, торчащую у неё в кармане. — А почему? — ехидно поинтересовалась она. — Потому что я не хочу отвечать на этот вопрос… В Ми-Нё снова проснулось озорство. Она демонстративно вынула ножик, и легонько провела лезвием по щеке Док-Су. Тот дёрнулся от холодного прикосновения, но бастовать не стал. Напротив, 101-й подхватил её настроение, и с тягучим пафосом спросил: — Собираешься прикончить меня прямо сейчас? — Очень может быть, — отозвалась Ми-Нё, продолжая своё странное занятие. — Валяй, — пропыхтел 101-й, странно улыбаясь. — Всё равно завтра уже сдохну. Ми-Нё наклонилась к его уху, и жарко шепнула: — Если ты с этим уже смирился, тогда тем более ответь. Хан Ми-Нё так просто не сдаётся. Док-Су досадливо цыкнул, отворачивая от неё голову. — Сама как думаешь? — Ну, — Ми-Нё призадумалась, отодвигая от его лица лезвие. — Затем, чтобы потешить своё самолюбие. 101-й ничего не ответил. Он продолжал улыбаться и дышать странно, теперь и того хуже — с каждым глубоким выдохом задействовал голос, так, что это стало походить на стоны. Ми-Нё отодвинулась, какое-то время напряжённо вглядываясь в его лицо. И вдруг её стало возвращать с небес на землю догадкой. — Ты набухался что-ли? Док-Су отрицательно помотал головой, и его улыбка расплылась ещё шире. — Ну а по всем признакам да, — фыркнула Ми-Нё, и приблизила нос к его лицу, дабы оценить наличие перегара. Никакого алкоголя она не почувствовала, только неясный железистый запах, вероятно, просто царящий в никогда не проветриваемой комнате после стольких смертей, вкупе с собственным ароматом табака. Но Док-Су точно был пьян, 212-я таких издалека видит. Оставалось только гадать, как и в чём он сумел пронести на игру алкоголь. Ми-Нё, сосредоточившись, приблизилась к Док-Су ещё больше. Но она даже не успела дать ходу мыслям, потому что Док-Су внезапно резко подался вперёд и прикоснулся к её губам своими. Глаза Ми-Нё грозились выпасть из орбит. Она дёрнулась, но отстраниться не могла, так как крепкие мужские руки грубовато, как оно всегда и бывает, стиснули её щёки. Его язык, прохладный и чуть горький, скользил в её рту. О да, она уже знала, что в ремесле поцелуев 101-му нет равных, но она, хоть и тоже была не пальцем делана, сейчас сидела с просто безвольно открытым ртом. Растерялась, мягко говоря. А если не мягко: — Твою мать… — выжав из себя оставшиеся ресурсы, выругалась Ми-Нё, поспешно отстраняясь. Она смотрела на него, как на отбитого, и вдруг поняла, что все шепотки в комнате стихли. Действительно — остальные трое игроков во все глаза уставились на них. Наткнувшись на метающий молнии взгляд Ми-Нё, каждый из них услужливо поспешил отвернуться, и постараться сделать вид, будто ничего не было. — Так! — зачастила возмущённым тоном Ми-Нё. — Это что сейчас такое было?! — Я отвечал на твой вопрос, — забормотал Док-Су. Ми-Нё стала поспешно вставать, с характерным для неё шумом: — Да я тебя щас! Я… Рука, которую она занесла для удара, чтобы стукнуть по макушке в край обнаглевшему 101-му, безвольно зависла в воздухе, когда Док-Су обхватил тело Ми-Нё руками, и прижался лбом к её животу, пряча лицо в просторной белой рубашке женщины. Ми-Нё так и осталась стоять, в надежде, что таким образом Док-Су не услышит как сильно, отдаваясь в уши, шкалит её пульс. Она с безразмерным непониманием вытаращилась на мужчину, который скулил в неё, как потерянный щенок. И сама не понимая, как и откуда, вдруг испытала к нему острый укол жалости. Ему больше не было никакого смысла притворяться сильным. Он остался здесь совсем один, не присоединившийся ни к кому. Всех членов его компашки больше нет в живых. Ми-Нё — единственная, кому он мог хоть как-то доверять. И ей казалось, что своим сегодняшним поведением Док-Су продемонстрировал, что раскаялся во всём. На секунду прикрыв глаза, и поняв, какая же она кретинка в последний инстанции, Ми-Нё разжала кулак, и осторожно положила ладонь на голову мужчины. Когда он начал что-то сипло бормотать ей под рёбра таким убитым голосом, от которого у женщины что-то оборвалось внутри, она мягко провела рукой по его влажным, сальным кудрям. — Ми-Нё… — на какой-то миг женщине показалось, что он плачет. 212-я пыталась дышать свободно, потому что сильный Док-Су стиснул её так, что хрустнули рёбра. Она продолжала зарываться пальцами в его волосы, то и дело запрокидывая голову, чтобы из её глаз не пролилась ни одна слезинка. Да, Ми-Нё была весьма истеричной и колоритной особой. Но когда эмоции были настоящими, а не поддельными ради собственной выгоды, ей было мучительно страшно показывать их на глазах посторонних. Но Док-Су это совсем не интересовало. — Я люблю тебя… — простонал он, погладив Ми-Нё по спине. — Мы… Мы выберемся отсюда вместе… Иначе… Никак… Ми-Нё не понимала, бредит он, или говорит серьёзно. Она опять повернула голову. Ги-Хун уже лёг спать, Се-Бёк, которая осталась сторожить его покой и вести караул, было параллельно, а Сан-Ву демонстративно повернулся к ним боком. Все делали вид, что на их глазах не разворачивается целое действо. — Ми-Нё… — тут Док-Су чуть отодвинулся, поднимая на неё своё белое, мокрое лицо. — Ты ведь никогда не простишь меня? Ми-Нё казалось, что именно в эту ночь она почувствовала что-то некое, что раньше было ей неведомо, было за пределами её понимания. Ей не просто хотелось простить Док-Су. Ей хотелось обнять его, прижать к себе как можно крепче, чтобы навсегда, навсегда остаться рядом. Ми-Нё и вправду любила его. Любила так, как никого прежде никогда не любила, каким бы моральным ублюдком он ни был. И теперь она с чистой совестью могла признаться в этом самой себе. — Какой же ты придурок, — с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в голос, прошептала Ми-Нё. — Я ведь… Она не договорила, потому что прижавшийся к ней Док-Су вдруг снова шмякнулся лицом о её живот. Ми-Нё поняла, что он больше не обнимает её. Что его руки опустились, стукнувшись о мягкую койку. — Док-Су… — забормотала Ми-Нё. И устремила взгляд вниз. Из-за постоянных телодвижений сползло одеяло, которым укрывался 101-й, благодаря чему теперь была видна его внутренняя сторона, которую окропило что-то тёмное. Такое же пятно красовалось и снизу рубашки Ми-Нё. Запах крови стал намного отчётливей. Ми-Нё отстранилась от Док-Су, который бездыханно упал на подушку, и рывком сбросила с него одело. Вся рубашка 101-го была пропитана кровью, образовав алую лужу на простыни. Какое-то время Ми-Нё в немом шоке смотрела на представшую перед ней картину. Кровотечение, не останавливаясь, шло из колотой раны в животе. — Проклятье! — вскрикнула Ми-Нё. — Вот же чёрт! Среагировав, она стала стремглав стягивать с себя чёрный парадный пиджак. Сам 101-й с закрытыми глазами лежал на подушке, и будто в какой-то горячке бормотал что-то неразборчивое. — Почему ты не сказал?! — проскулила Ми-Нё, падая рядом с ним на колени. С противоположной стороны послышалась начавшая образовываться суета. — Что случилось? — громко спросил у неё Ги-Хун, приподнимая голову с подушки. Ми-Нё ничего не сказала, хотя все всё итак поняли. Заметив, что Сан-Ву тут же встрепенулся, Ми-Нё выхватила из кармана нож и истошно провопила: — Только попробуй тронуть его, и я воткну это тебе в горло! — она направила лезвие в сторону опешившего 218-го. — У меня их целых два, и второй окажется прямо в твоей заднице! Ми-Нё, наконец, смогла скрутить свой пиджак, образовав из него подобие жгута. В тот момент до неё донеслось, что Док-Су всё это время покругу шептал её имя вместе с бессвязными извинениями. — А ты замолчи! — в панике гаркнула она 101-му, просунув одну руку под его спину. Она снова села на край его постели, и постаралась обвязать пиджак, туго затянув на ране. Она была ужасно зла на Док-Су за то, что он всё это время скрывал последствия летящих в них осколков, стараясь не показаться слабым. Ужасно зла и ужасно напугана. — Что ты… делаешь? — слабым шёпотом поинтересовался Док-Су, наблюдая за её махинациями сквозь с трудом приоткрытые глаза. — Останавливаю твоё кровотечение, — коротко бросила 212-я, стараясь понять, смогла ли она сделать хоть что-то. — Прости меня… — Идиот! Ми-нё выпустила судорожный вздох, и обратно накинула одеяло на его тело. Она сделала всё, что было в её в силах. Глядя на то, как смотрит на неё угасающий на глазах Док-Су, сжимая его руку и осознавая, что никто кроме неё даже не попытается ему помочь, Ми-Нё не смогла сдержать порыв, и по её щекам прокатились два ручейка горячих слёз. — Холодно… — шепнул Док-Су, почти что не шевеля губами. Ми-Нё с удовольствием смоталась бы до своей койки, чтобы прихватить второе одеяло, а заодно и свой нож, но сильно боялась, что 218-й среагирует первым. — Просто лежи на спине, и постарайся не шевелиться, — убедительно посоветовала она, прикладывая усилия, чтобы сбивчивый от слёз голос был ровен. — Молчи и спи. Я буду с тобой, я никуда не уйду, я… — Ми-Нё, — хрипнул Док-Су, перебив её. Она сильнее сжала его холодную руку. — Что? — Ты… любишь меня? Док-Су бледно улыбнулся. Чувствуя себя на грани срыва, Ми-Нё тихо всхлипнула и опустила голову. — Да… Док-Су расслабленно вздохнул и закрыл глаза. Наверное до самого раннего утра Ми-Нё, не смыкая глаз, просидела у постели Док-Су, держа его за руку, и неотрывно следя за его дыханием. Вернее, за его наличием. Всё это видела Се-Бёк, хмуро наблюдая за ними со стороны своей койки. Картина не менялась несколько часов подряд, пока 67-ую не сменил на дежурстве Ги-Хун, и она не легла, провалившись в какое-то жалкое подобие сна, на почве одной только усталости. Теперь, когда наступил новый день, а в общей комнате включили свет, Се-Бёк, проснувшись, первым делом взглянула на 212-ую. Она обнаружила женщину на прежнем месте в прежнем положении. Только теперь Ми-Нё выглядела несколько иначе. Её лицо никогда не было таким каменным, взгляд никогда не был таким пустым, и она, растрёпанная и мертвецки белая, бормотала как мантру имя 101-го. Се Бёк поняла всё ещё до того момента, как подняла голову на табло с количеством игроков, и в комнату вошли четыре солдата, несущих один-единственный чёрно-розовый гроб. Игроков - 4. Ги-Хун смотрел с жалостью. Сан-Ву — с облегчением. Се-Бёк — с полным безразличием. И всё-таки Се-Бёк, встав с постели, тут же неспешным шагом пошла до Ми-Нё, которая сидела над окровавленной койкой так, словно Док-Су всё ещё был там. — Эй, — она несколько раз постучала Ми-Нё по спине. Та перестала бормотать и медленно повернулась, глядя Се-Бёк куда-то на уровень колен. — Подойди, если захочешь поговорить об этом. Се-Бёк и сама не знала, что она могла сказать бы 212-й, если та вдруг решила бы обратиться к ней за моральной поддержкой. Но она относительно хорошо знала Док-Су, и нужные слова нашлись бы импровизационно. Но Ми-Нё только поднялась на ноги, так медленно, будто это действие причиняло ей физическую боль и, пошатываясь, побрела в туалет. Се-Бёк мрачно смотрела ей вслед. Ей ничего не оставалось, как развернуться и снова уйти к себе. Когда, под аккомпанемент классической музыки, объявили о скором начале последней игры, Ми-Нё до сих пор не вернулась в общую комнату. Предусмотрительно прихватив с собой ножик, рассудив, что времени у неё предостаточно, Се-Бёк убрала короткие волосы за уши, и направилась в туалет. Нужную кабинку она нашла моментально, потому что все остальные были приоткрыты. Схватившись за дверную ручку, Се-Бёк помедлила, приводя мысли в подобие порядка. Её сбило с толку, что она не слышала запаха табака, и вообще каких-либо звуков по ту сторону кабинки. Нажав на ручку, Се-Бёк открыла дверь. Ми-Нё полулежала на закрытом унитазе со вспоротым горлом. На полу около неё, в луже капающей крови, валялся ножик. С минуту Се-Бёк смотрела на её тело, после чего прикрыла двери и покинула туалет. Столкнувшись в коридоре с треугольником, Се-Бёк многозначно кивнула ему головой в нужном направлении. Когда она вошла в комнату, то увидела, как оперативно работающие солдаты затаскивали гроб. Игроков - 3.