Птичка в золотой клетке

Стрельба, погоня, неоновые фонари и шумная клубная музыка. Сова не привык к этому. Не привык выходить на задание без лука, не привык не иметь надёжной опоры в виде союзника. Но в этот раз он был вынужден покинуть штаб один, чтобы вернуться назад с флешкой, которая сейчас нашла своё место в нагрудном кармане куртки. Одежда не боевая — ни о каких бронижилетах и речи не идёт, однако Сова достаточно ловкий, чтобы лавировать между свистящими пулями и одаривать противников своими собственными. Дабы замедлить ход преследователей, приходилось использовать грязные приёмы: стрелять по ногам и резко сворачивать из одного коридора, полного кучкующихся людей, в другой. И всё ради того, чтобы в конечном итоге, достать охотничий нож и отправить его прямо в чьё-то колено, выравнивая свой путь в сторону заднего выхода. И за этой дверью стоит шикарная белая машина — блестящий лимузин, в который Сова запрыгивает с разбегу, не заботясь ни о выстрелах, которые всё ещё слышны из глубины клуба, ни о том, как после его присутствия тут, будет выглядеть салон дорогой тачки. — Ходу! Ходу, говорю! Сова кричит не громко, но упорно хлопает по водительскому сидению, слыша оттуда довольный тихий хохот. И лишь залезая в машину с ногами, агент видит, как его голову накрывает крыша транспорта, прямо по нажатию соответствующий кнопки на пульте переднего сидения. — Отличная работа, oiselet. Бримстоун будет доволен. — водитель протягивает руку, в требующем жесте, и в ней тут же оказывается флешка, переливающаяся синим цветом и с вполне однозначным символом «K» на крышке. — Оу. Хотя, тут уж будет доволен наш друг Сайфер… Потом стоит ему отдать. — Сайфер и сам мог прийти забрать эту флешку. — О, брось, mon chéri. Кто бы его впустил в такой приличный клуб? В этой его жуткой маске… О, non-non. Это уже в клуб других направленностей и интересов. Сова не знал какие ещё клубы были в этом городе, но тот, что он посетил — являлся очень далек от рамок приличия. По крайней мере сейчас, глядя назад и замечая, как тот медленно отдаляется, юноша совершенно точно не радуется тому, как он красиво выглядит снаружи. Зато вот что было красивым, так это город. Ночной, живой город. Сова, живущий в холодной тундре, никогда не имел достаточно возможностей, чтобы попасть в такое место, но сейчас… Сейчас он жадно смотрит в окно, пытаясь выяснить, знакома ли ему дорога, которой они едут. — Я починил твоего совёнка. Думаю, стоит отдать его сейчас. — отозвался чужой голос после недолгого молчания. Сова усмехается. — Совёнка? — Ну да. А ты разве его не так называешь? — Нет. Я называю его дроном. Он и есть дрон. Буквально. — Что же, его «название» не такое милое, как внешний вид. — хрипло смеётся мужчина, резко выруливая на другую улицу. Тоже знакомую Сове. — В любом случае, я спаял некоторые микросхемы, на которые ты жаловался и он летает как новенький. Только вот воздержись от того, чтобы оставлять его на видном месте, чтобы кое-чьи рученьки не добрались до его хранилища. — Ты про Сайфера? — Oui. Нашему другу не всё стоит доверять. — Странно, но то же самое он говорил про тебя. Водитель пожимает плечами и, чтобы разбавить этот разговор, включает тихую музыку. Французкие слова легко и мелодично льются из динамиков и мужчина им подпевает, пока Сова считает минуты до прибытия. Вот, после этого разворота останется пять. А после следующего выхода на проспект — две. Потом, приватный жилой комплекс, пятнадцатый дом и двадцать третий этаж с красивым видом на город. И Сова быстро понимает, что дело далеко не в дроне, но вот почему-то не отказывается от этих внезапных гостин и приглашения-намека. Уже в лифте, юноша начинает сомневаться в том, что его знакомый в принципе брался за дрона, а не придумал этот предлог зайти к нему на ходу. И пускай. В конце концов, завтра выходные. — Милости прошу, mon amie. Проходи. — голос хозяина квартиры звучит очень приветливо, когда же звук проворачивающегося ключа немного щекочет Сове нервы. — Давай для начала перекусим. — Так понимаю, дрона я сегодня не увижу, Чембер? Мужчина усмехается и ничего не говорит, лишь провожает Сову в глубь квартиры. Там, как раз напротив панорамного окна — или, вернее, стены из панорамных окон, — стоит диван и небольшой столик с этим самым «перекусом». Морепродукты, салаты, свежие ягоды и фрукты. Сова смотрит на всё это изобилие с явным подозрением. — Это что, романтический ужин? — спрашивает агент, оглядывая красивую композицию из креветок и лобстеров. — Что, тебе не нравится? Ох, свечей не хватает, да? — уточняет Чембер, находясь прямо позади и с видимым увлечением наблюдая за чужой реакцией. Он ведь правда старался сделать это все красиво. — Я надеюсь, хотя бы вкус ты найдешь достойным. — Ты сам готовил? — Сова оборачивается назад, и, получив согласный кивок, улыбается. — Подача выглядит прекрасно. Я просто не привык к такой роскоши. — Пора привыкать, Сова, пора привыкать. Садись. И юноша садится, правда, немного неловко. Он действительно чувствует себя непривычно и неподходяще этому месту, но Чембер от чего-то улыбается, когда разведчик начинает есть салат вилкой. — Ты выглядишь очень уставшим. — замечает мужчина, снимая с себя перчатки. — Позволь мне тебе помочь. Чембер улыбается и медленно обходит Сову сзади, умещая руки на его плечах. Юноша тихо вздрагивает, но не отстраняется. Он быстро прекращает есть, ожидая следующего шага. — Не люблю, когда ко мне подходят со спины. — не особо довольно морщится Сова. — Но… Если ты обещаешь, что… — Я ничего никогда не обещаю, моя дорогая птичка. — перебивает мужчина, убирая руки с плеч разведчика. — Но мне не сложно найти… Другой способ. Сова негромко вздыхает, правда не понимая, на что надеяться от этого «другого способа», однако Чембер плавно, неспешно обходит диван и слегка отодвигает стол с едой, чтобы оказаться лицом к лицу с юношей, снять очки. — О чём ты? — всё-таки интересуется Сова, забывая про еду вовсе.Чужой взгляд — ужасно интригующий и лучник без трудностей распознает в нём шальные оттенки азарта. Чембер не отвечает на вопрос, лишь усмехается уголком губ, очень остро и хитро, а после легко и как-то даже привычно оказывается перед Совой на коленях. — Ты как думаешь? Сова думать и не хочет. Он лишь созерцает момент, не пытаясь на него как-то повлиять. И всё-таки, в голове появляется мысль, что за всё это время, что они знакомы с Чембером, тот слишком хорошо его узнал. Буквально… Разгадал. Он никогда не задаёт вопросов, никогда не объясняет и не уточняет, как именно сделать приятно, но каждый раз попадает в цель. И даже сейчас, рука юноши сама по себе тянется к чужим волосам, осторожно касаясь укладки, и Чембер, кажется, выглядит довольно. Даже радостно от того, что его мысли снова привели его куда надо. — Откуда эти золотые вставки? — спрашивает Сова, соскальзывая пальцами с прядей на одну из металлических модификаций на лице напарника. — Из салона, очевидно. — парирует мужчина, тихо посмеиваясь. — Давно, мне показалось, что это красиво. Да и… Я люблю всякие золотые вещички. — Как сорока. — Ужасно грубо, совёнок. — Теперь ты меня так называть будешь? — А тебе не подходит? — Подходит. Но какое имя ты дашь моему дрону тогда? — Ох. Действительно. Незадача. Чембер не звучит так, будто он правда собирается задумываться над этим прямо здесь и сейчас. Вместо этого, он смотрит снизу вверх, ластясь к руке, которая всё ещё путешествует по его лицу, щекам. Смотрит, замечая какие-то мелкие детали, выдающие в Сове спецагента. Из совсем простого — нетипичный шрам и механический светящийся глаз. Из менее заметного — капли крови на светлой толстовке и обуви. Стёртые пальцы, мозоли на руках. Растрепанность волос, которые юноша так и не привёл в порядок после бега — времени совершенно не было. И почему-то это зрелище заводит Чембера. Как-то совсем неправильно и не совсем по-здоровому заводит. Ему нравится рассматривать Сову, когда тот только-только возвращается с поля боя, с всё ещё напряженным взглядом, который жадно ищет врага. Словно ему мало. Так же мало, как и самому Винсенту Фаброну, в прошлом опытному солдату, а сейчас успешному бизнесмену и агенту на выходных. И ведь смешно, наверное, что когда с задания возвращается кто-то другой, Чембер даже нос морщит от неприглядного, противного вида. Но Сова другой. Он каждый раз отличается чем-то новым. Он не может найти покой, пока все беспечно идут успокаивать и приводить тело в порядок. Он мешкает, будто в любую секунду может достать стрелу и всадить её противнику в грудь. Даже без лука. И это кажется Чемберу ужасно сексуальным. Настолько, что этот жар, это моральное возбуждение, граничит с простой и объяснимой жалостью. Жалостью к тому, насколько Сова в действительности утомлен этими бесконечными противостояниями. Насколько ему сложно смотреть в глаза Сове напротив, зная, что его задача — уничтожить собственную копию. И за это разведчика ужасно хотелось успокоить, приласкать. Даже, вот, присесть на колени перед ним, лишь бы это принесло ему ощущение владения ситуацией. Странный, ужасно странный диссонанс вызывал холодный и с виду неприступный юноша, который между тем, касался Чембера весьма тепло и осторожно. Так, как будто это их первый раз. И ведь не первый же. Далеко не первый. Ещё и точно не последний, потому что мужчина хорошо знал о зависимости своего северного друга. Зависимости к спокойствию, в котором он мог открыться и показать скрытое, под слоем крепкого льда, тепло. — Это и правда красиво. — через время заявляет Сова, когда его рука добирается до шеи и сталкивается с преградой в виде воротника рубашки. — Я рад, что тебе нравится. — Чембер усмехается и мягко тянется к ладони Совы, нежно её целуя. Юноша же слегка смущённо убирает руку, но лишь для того, чтобы снова коснуться лица, обхватить щеку, одновременно проводя большим пальцем по губам. — Очень нравится. — Сова расплывается в улыбке, умиротворённо вздыхает. — С тобой хорошо, Винсент. — Я очень стараюсь, mon petit oiseau.