По обложке не судят

Вульгрим нервно перемещался по своей лавке, обдумывая события, произошедшие с ним за последние несколько дней. Демон пребывал в крайне скверном расположении духа. И причиной тому была не столько упущенная из-за сорванного контракта выгода, сколько осознание того, что его сумели обыграть в его же собственной игре. — Немыслимо, — шипел торговец, яростно гремя склянками на полках. Он переставлял их с места на место без какой-либо цели, просто для того, чтобы хоть чем-то себя занять и отвлечься от неприятных мыслей. — Невообразимо, — вслед за склянками наступила очередь коробов с сыпучими смесями. — Невероятно, — небрежно поставленная на стеллаж ёмкость опрокинулась, рассыпая вокруг свое содержимое ядовито-зелёного цвета. — Бездна вас всех поглоти! — вскрикнул торговец и замахнулся, всерьёз намереваясь смести с полок все, что на них было. В последний миг он замер, прислушиваясь к тому, как кто-то настойчиво пытается проникнуть за установленный вокруг его жилища защитный барьер. Демон насторожился. Лишь очень ограниченный круг лиц знал о тайных путях, ведущих к этому месту. Лишь некоторые из них могли позволить себе явиться сюда без приглашения. И никого из них Вульгрим не ожидал у себя сегодня. — Лавка закрыта на инвентаризацию! Всех жду завтра! — крикнул он. Гул барьера стих, а Вульгрим, продолжая недовольно ворчать, принялся сгребать в горсть рассыпанный порошок. Защитный барьер разлетелся вдребезги, а пронесшаяся вслед за этим мощнейшая ударная волна оглушила демона, сметая на своём пути всё: не только склянки и коробки, но и целые стеллажи, опрокидывая полки, заметая в разноцветные вихри сыпучие смеси, растрепанные свитки и вырванные из древних фолиантов ошметки страниц. Вульгрим медленно убрал руки, которыми успел заслонить клыкастую морду от летящих в неё осколков, уже заведомо предполагая, кого такой ветер был способен к нему занести. — Вульгрим! Сколько лет, сколько зим! Рад снова тебя увидеть! — раздался рокочущий грубый голос, мгновенно заполнивший собой все окружающее пространство. — Самаэль! — воскликнул торговец, и возглас этот прозвучал едва ли радостно. — Что ж, это взаимно. — Что это у тебя здесь творится? — огляделся вокруг Принц Преисподней. — Не иначе как затеял уборку перед моим визитом? Не дожидаясь реакции Вульгрима, Самаэль зычно рассмеялся своей собственной шутке. Вульгриму оставалось лишь скрипеть зубами в приступе бессильной злобы. — Что заставило Принца лично наведаться в мою скромную обитель? — призвав на выручку все свое самообладание, наконец, сумел заговорить демон. Неспешно прохаживаясь среди учиненного беспорядка, Самаэль с презрением покосился на Вульгрима. — Если ты сам не можешь найти ответ на этот вопрос, тогда я искренне не понимаю, как тебе удалось стяжать славу самого хитроумного торговца во всех доступных мирах? К своему несчастью Вульгрим знал ответ на свой вопрос. Он просто надеялся, что момент этот наступит не столь скоро, и у него будет время, чтобы получше подготовиться. И, нет, речь шла совсем не о наведении внешнего лоска помещения. Скорее о проведении в порядок своих мыслей и выстраивании стратегии защиты. Пустых оправданий Самаэль слушать не станет. Здесь нужны лишь доводы, причём убедительные настолько, что впору самому в них поверить. Были ли такие у Вульгрима? Сейчас ему предстояло это выяснить. — Самаэль, уверяю тебя, я сделал все, что от меня зависело, — вполне уверенно начал он. — Осмелюсь предположить, что даже больше того. — Под «больше» ты подразумеваешь то, что умудрился привлечь к этому делу одного из Всадников? — саркастично поинтересовался Самаэль. — Кстати, напомни, кто из великой Четвёрки это был? — Раздор, — пробормотал торговец. Хотя, он был более, чем уверен, что Принцу и без того это прекрасно известно, но все же счёл за благо не выказывать лишний раз даже малейших признаков неповиновения. — Раздор, — задумчиво повторил Самаэль, и раскатистое «р» заметалось под невидимым потолком, подобно потревоженной летучей мыши. — Кто же ещё это мог быть, как не самый безрассудный и безответственный служитель Совета? — Возможно, все могло сложиться совершенно иначе, будь у меня изначально чуть больше сведений… — Больше сведений?! — вспыхнул Самаэль, и Вульгрим непроизвольно втянул голову в плечи, мысленно прощаясь с жизнью. — Располагай я всеми необходимыми мне сведениями, то давно занял бы Черный Трон! Сведения — это то, за что я, как правило, назначаю самую высокую цену! А теперь из-за того, что ты впутал сюда Всадника, мне придётся начинать все с самого начала! — Самаэль, поверь, у меня и в мыслях не было… — Молчать! — рявкнул Самаэль так, что с чудом устоявших полок посыпались остатки чудом оставшихся на них товаров, а Вульгрим уже во второй раз за их короткую беседу попрощался про себя с жизнью. — Мне лучше тебя известно, что было в твоих мыслях, и чего там не было, и когда именно оно там было, — рычал Самаэль. Глядя на то, как торговец смиренно склонил рогатую голову, он презрительно фыркнул. — Поверь, если бы не это, ты бы уже давно утратил всякую возможность меня перебивать. Что я по-настоящему хочу от тебя выяснить, так это то, как ты позволил, чтобы её увели из-под твоего носа. В прямом смысле этого слова. — Но, Самаэль, он все же Всадник Апокалипсиса. За его спиной всегда маячат ещё трое, а над всеми ними возвышается Обугленный Совет. Что мог поделать я, смиренный торговец? — Когда-то ты в открытую диктовал Всадникам свои условия, и они послушно плясали под заказанную тобой музыку. А что я слышу от тебя теперь?! — гремел голос Самаэля. Судорожно сглотнув, Вульгрим решился на последнюю отчаянную попытку хоть как-то реабилитировать себя в глазах Принца. — Самаэль, послушай. Этот Всадник, Раздор, ему удалось что-то узнать о книге. Что-то такое, что заставило даже его, поджав хвост, мчатся прямиком к Обугленному Совету, хоть он, насколько мне известно, всеми доступными ему способами старается свести свои встречи с ними к минимуму. — К Совету помчался, поджав хвост, однако нашёл время, чтобы завернуть сюда и от души над тобой посмеяться. Так, Вульгрим? — уточнил Принц. — И при этом тебе не удалось выудить из него ни полслова намёка на то, что же такого ему удалось узнать? Знаешь, на что это похоже, торговец? Вульгрим молчал, лишь сильнее сжав кулаки. Он сказал все, что мог. Теперь слово было исключительно за Самаэлем. Судьба торговца целиком и полностью была в его руках. — Это похоже на то, что ты, как мне не больно это признавать, теряешь хватку, — вздохнул Самаэль, судя по всему не слишком ожидавший получить ответ на свой вопрос. Вульгрим прикрыл глаза, прощаясь с жизнью в третий, и как ему казалось, окончательный раз. На мгновение Самаэль задумался, перестав расхаживать взад и вперёд, похрустывая осколками битого стекла, усеявшими пол, а его хвост, до этого непрерывно хлеставший из стороны в сторону, неподвижно замер. Как бы то ни было, но сотрудничество Вульгрима с одним из четырёх, похоже, действительно, позволило торговцу неплохо изучить их повадки. В словах демона явно была крупица истины. Если даже этот сумасбродный Всадник направил своего призрачного коня прямиком к залу Обугленного Совета, а те, в свою очередь приняли решение практически без раздумий, то значит, в книге и в самом деле таилось что-то очень и очень серьезное. Гораздо серьёзнее, чем способ свергнуть с Чёрного Трона нынешнего владыку Ада. Нечто, по мнению Совета, гораздо более опасное. Самаэль мог сколько угодно высмеивать принципы, навязываемые Советом верхнему и нижнему царству, но он отнюдь не считал тех, кто в нем заседал, глупцами, кем бы они в конечном итоге ни были. И, если Совет решил предать что-то Забвению, то в этом, несомненно, был свой резон. И причин сомневаться в здравости их рассуждений даже у Принца Преисподней было не так уж и много. — Вульгрим, — удрученно покачал головой Самаэль, и, несмотря на то, что теперь голос его звучал относительно спокойно, торговец вздрогнул, — твои жалкие причитания меня утомили. Если бы не бывшие заслуги, я разорвал бы тебя на клочки на этом самом месте, а твоей кровью написал бы на входе в твою же лавку «Закрыто навсегда». В назидание другим. Как тебе нравится такая идея? — Не слишком, — честно признался торговец. — С другой стороны, — продолжил вслух, словно бы говорил сам с собой, рассуждать Принц, — твоя помощь вполне ещё может мне пригодится. А от живого тебя толку всяко будет больше, чем от мёртвого. — С этим трудно поспорить. Уничижительный взгляд Самаэля заставил приободрившегося было Вульгрима снова впасть в состояние тихой паники. — Я лично явился сюда лишь для того, чтобы ты как можно глубже проникся этой мыслью, торговец. Знай, что следующая твоя оплошность будет последней. Хорошо это запомни, — посоветовал Самаэль. — А если память тебя подводит, ровно как и деловая хватка, то лучше запиши. В другой раз я не выкажу такого милосердия. И, я тебя прошу, оставайся на виду. Если попытаешься сбежать, я в любом случае тебя найду, и тогда… — Принц сделал многозначительную паузу. — Я все понял, Самаэль. Закрыто навсегда. Но я даже не думал о… — Вульгрим, — совершенно внезапно Самаэль погрозил торговцу пальцем и, от души рассмеявшись, скрылся в распахнувшемся перед ним портале. Как только портал схлопнулся, Вульгрима накрыло чувство, словно из его позвоночника вдруг вытащили стальной лом. Позволив себе немного расслабиться, он оглядел учинённый вокруг разгром. В другой день это зрелище вывело бы его из себя, но сегодня, он просто махнул на все рукой и направился прямиком к своим потайным хранилищам, где ещё должны были оставаться целые сосуды, под завязку наполненные душами. Ему было жизненно необходимо подкрепиться. *** Совсем ещё юный ангел ступил в первый из залов великой библиотеки Серебряного Шпиля. Он не знал, стоит ли ему обратиться к кому-то из служителей, или просто пройти дальше, и продолжить поиски самостоятельно. Он начал медленно обходить помещение полукругом, озираясь по сторонам, сам толком не понимая, что хочет увидеть. До этого ему неоднократно приходилось бывать в библиотеке, но, как правило, визиты эти были краткими, и совершал он их исключительно по заданиям наставника, а не по собственной воле. Его сердцу всегда был ближе звон стали, чем шелест сухих книжных страниц. — Тебе нужна помощь в поисках чего-то конкретного, либо в том, чтобы определиться с выбором? — раздался за его спиной глубокий вкрадчивый голос. — Я ищу Главного Хранителя Знаний архангела Меттатона, — выпалил юноша, резко оборачиваясь и встречаясь с пристальным взглядом слегка прищуренных проницательных глаз. — Что ж, тогда помощь тебе ни к чему, так как поиски твои и без того увенчались успехом, — к прищуру добавилась лёгкая полуулыбка. — Осталось выяснить лишь, в чем заключалась цель твоих поисков. — Хранитель, — юноша поспешил почтительно склонить голову перед архангелом, хоть и не слишком низко. — Я прошу разрешения на то, чтобы занять место твоего ученика. Меттатон в неподдельном удивлении приподнял тонкую белую бровь. После истории с Кереоном в его планы не входило принимать в обучение кого бы то ни было. По крайней мере, в ближайшее время. Но раз этот юноша сам явился сюда, то можно было хотя бы его выслушать. — Что ж, расскажи мне немного о себе. Кто ты? Откуда? — Моё имя Онафиэль. — Онафиэль, — эхом отозвался Хранитель Знаний. — Не так давно мне довелось слышать это имя. Не ты ли один из тех, кто дерзнул напасть на самого Всадника Апокалипсиса, посетившего Град несколькими днями ранее? Светлое, почти бледное лицо юноши загорелось нездоровым румянцем. Вначале Меттатону показалось, что это краска стыда, но, как только ангел заговорил, он понял, что это был захлестнувший Онафиэля гнев. — Хуже, — сдавленно проговорил он, наконец, потупив взгляд в мрамор пола. — Я тот, кто позвал стражу и тем самым предал своих друзей. Если бы в тот момент юноша смотрел не себе под ноги, а на Меттатона, он бы заметил, как при его словах на один краткий миг на лице архангела отразилось нечто похожее на растерянность. Но Хранитель быстро совладал с собой, и лицо его вновь сделалось бесстрастным. — Мне радостно осознавать, что о предательстве тебе пока ещё столь мало известно, что ты готов считать свой поступок одним из его проявлений, — заметил Хранитель. — А разве это не так? — с отчаянием спросил Онафиэль. — Те, кого я с гордостью называл своими друзьями, братьями по оружию, придерживаются именно такого мнения. Они отвернулись от меня. Для них я теперь никто. — И поэтому ты решил оставить воинское дело и вступить в ряды тех, кто посвящает свою жизнь учению? — Я не могу найти в себе сил достаточных для того, чтобы и дальше стоять с ними плечом к плечу. Я вижу, как они смотрят на меня. Они никогда больше не смогут верить мне так, как верили раньше. Если к воину у его собратьев нет доверия, то ему не место среди них. — Все вы, и ты, и твои друзья, молоды и пылки, — покачал головой архангел. — По прошествии времени вы взглянули бы на этот поступок совершенно иначе. — Как же ещё можно на него взглянуть? — непонимающе нахмурился юноша. — По-моему, здесь все до крайности очевидно. — У нашей жизни, Онафиэль, очень много граней, и цветов гораздо больше, чем чёрный и белый, — назидательно провозгласил Меттатон. — Так однажды сказал мне один мой… давай назовём его знакомым. Банальное по своей сути изречение. Но как часто мы забываем о таких банальных вещах. То, как ты поступил в тот день, не было хорошим, или плохим поступком. Просто в тот момент ты не мог поступить иначе. Так было правильно. — Кто же способен решать, что правильно, а что нет? — Хороший вопрос, — серьёзно похвалил Хранитель. — Поиск ответов на хорошие вопросы порой приносит больше удовольствия, чем сам обретенный в итоге ответ. А твой вопрос, я бы сказал, достоин ученика Хранителя Знаний. Онафиэль вскинул на Меттатона недоверчивый взгляд. В ответ архангел лишь слегка улыбнулся. В улыбке этой была еле уловимая нотка печали, но улыбка была искренней. — Я не буду против твоей кандидатуры, если твой наставник одобрит это решение, — осторожно заметил Меттатон. — Он уже одобрил, — быстро проговорил юноша. — На самом деле, именно он направил меня сюда. — Что ж, — совершенно неожиданно для Онафиэля, Хранитель положил руку ему на плечи, — тогда я должен тебя предупредить, что тебе предстоят очень нелегкие испытания на избранном тобою поприще. — Испытания? — недоверчиво переспросил юноша. — Испытания, подготовка к которым может занять многие годы. Но, если ты готов усердно трудиться, настолько усердно, как привык работать с клинком, я уверен, что ты с ними справишься. Пойми, Онафиэль, ведь знания — оружие не менее опасное, чем меч, — продолжал вещать Меттатон, постепенно увлекая юношу вслед за собой в таинственные лабиринты библиотечных стеллажей, а Онафиэль смотрел на него, не отрываясь, и в глазах его все ярче разгорался неподдельный интерес. — Идём. Я покажу, откуда тебе следует начать. Тебе предстоит познакомиться с тем Серебряным Шпилем, которого ты ещё не знал. *** — Выпад! Блок! Удар! — командовал наставник, а юные крылатые воины, одетые в лёгкие доспехи, усердно отрабатывали приёмы. Лбы их уже давно покрылись испариной, к которой липли пряди белокурых волос. — Удар! Блок! Шаг назад! Иридиэль крепче сжал древко копья. Дыхание его было хриплым, а грудь давно полыхала огнём. Но, коротко оглядевшись по сторонам, он убедился, что был не в самом худшем состоянии из пребывавших на плацу учеников. Кто-то из юношей уже покинул строй и, согнувшись чуть ли не вдвое, опираясь на копье, точно на посох, пытался отдышаться, сплевывая на землю вязкую слюну. Некоторые и вовсе опустились прямо на истоптанный песок площадки, и теперь сидели, или полулежали, невидящими глазами уставясь в пространство перед собой. Время от времени такое случалось — будущие воины, не выдерживая нагрузки, покидали строй. Это было дозволено наставником. Обратной стороной такого дозволения было то, что за это грозила отработка. В чем она будет заключаться всегда оставалось тайной до самого последнего момента. Даже тогда у юнцов была возможность от неё отказаться. Но этот отказ был бы последним. После него дорога в Белую Армию будет навсегда для них закрыта. — Иридиэль! Юноша вздрогнул и обернулся на окликнувшего его наставника. — Хватит мечтать! Смотреть только вперёд! Слушать меня! И следи за положением локтя! Иридиэль коротко кивнул, поудобнее перехватил взмокшими ладонями копье и возобновил движение в едином со всеми ритме. Блок. Выпад. Удар. Когда он обернулся на голос наставника, то увидел, как к тому не спеша подходит ещё один ангел. Полный боевой доспех выдавал в нем городского стража. Несмотря на то, что страж не снял шлем, Иридиэль без труда узнал в нём Исрафеля — того самого командира отряда, который помешал ему расправиться с Всадником Апокалипсиса. Или же который помешал Всаднику расправиться с ним, Иридиэлем. Теперь, по прошествии времени, юноша и сам перестал быть в чем-то уверен. В особенности сильно его уверенность пошатнулась в тот день, когда на занятия не явился Онафиэль. Наставник отказывался отвечать на его вопросы, и лишь через несколько дней из случайно услышанного обрывка разговора он понял, что Онафиэль больше никогда не ступит на учебный плац. В том разговоре наставник упомянул, что этот выбор юноша сделал сам. Однако Иридиэлю было лучше других известно, что это был выбор, к которому Онафиэля подтолкнул именно он. Задумавшись, юноша вновь сбился с шага, но наставник, погруженный в разговор с Исрафелем, этого, похоже, не заметил. Иридиэль заставил себя перестать украдкой поглядывать в их сторону, и полностью сосредоточиться на движении. Удар. Выпад. Блок. Шаг. — А он неплох, — заметил Исрафель, наблюдая за тем, как управляется с копьем Иридиэль. — Ещё бы! — с готовностью согласился наставник. — Ведь это я его обучал! Исрафэль хмыкнул, но от комментариев воздержался. В конце концов, и он был одним из тех, в кого наставник вкладывал, а порой и вколачивал необходимые в бою знания. — Уверен, ты не знаешь и половины его способностей, — с запалом продолжал наставник, не замечая задумчивости командира. — Поверь мне, старый друг, представляю. Ведь это мне, а не тебе довелось воочию наблюдать за тем, как он зажал в угол одного из четырёх. — Только потому, как Всадник сам позволил ему это, — отмахнулся наставник. — Но стоит сказать ему за это спасибо. С тех пор у мальчишки словно открылось второе дыхание. Он, как никогда, поверил в свои силы. Стоп! Отдых! — скомандовал он, и ученики, на этот раз все, как один, тяжело повалились на песок. — Несколько минут передышки, после чего мне нужно, чтобы вы разделились на пары! Не хочешь сам его проверить? — предложил наставник, снова обращаясь к своему собеседнику. — Нет, — покачал головой Исрафель. — У меня нет причин сомневаться в твоих словах. Да и со мной мальчишка предпочитает не общаться. Наставник понимающе кивнул. — Тогда он посчитал, что ты предал память его отца. Но, кое-что до него уже начинает доходить. — Надеюсь, что так, — вздохнул командир. — Знаешь, порой мне начинает казаться, что парень в чем-то прав. — Мне что, и тебя выгнать на плац? Согнать с тебя семь потов, и оставить на дополнительные работы? — Нет, наставник, — неожиданно для себя самого вытянулся в струнку Исрафель, но, спохватившись, вновь расслабился, лишь озадаченно покачав головой. — Тогда перестань нести чушь. Хочешь, я позову его? При мне он не станет артачиться, и выслушает тебя. — Не стоит, — заверил командир. — Если ты говоришь, что парень на верном пути, значит, у меня нет ни единой причины в этом сомневаться. — И то правда, — согласно кивнул наставник. — Подъем! Становись друг напротив друга! Приготовились! — Не буду больше вам мешать, — проговорил Исрафель. — Уверен, что ты за ним присмотришь. — В оба глаза, — пообещал наставник. — Спасибо. Я ещё как-нибудь к вам загляну, — пообещал Исрафель, направляясь к выходу. — Возможно, даже соглашусь на спарринг. Наставник неопределенно махнул рукой, то ли прощаясь, то ли давая знак, чтобы Исрафель и вправду перестал ему мешать, и полностью переключил внимание на своих учеников. — Укол в грудь, защита вторая! — скомандовал он, и, расправив крылья, поднялся в воздух, чтобы наблюдать за происходящим на плацу сверху. — Начали! Иридиэль отточенным движением заблокировал направленный удар, и отступил, готовясь повторить движение. Он неотрывно смотрел на такого же юного, как и он, бойца, по малейшему движению предугадывая каждое его действие. На мгновение вместо будущего воина Белой Армии перед его взором возник образ высокого, с ног до головы закованного в сияющие пластины брони Всадника. Иридиэль опешил, но моментально скинув с себя оцепенение, из защиты перешёл в яростную атаку. Удары градом сыпались на еле успевающего отводить их противника. Вот Всадник оступился и повалился на землю. Иридиэль ударил снова. Копье противника переломилось посередине. По сторонам полетели острые щепки. — Иридиэль! Невероятным усилием воли юноша остановил свой последний замах. Перед ним на песке лежал, заслонившись рукой с зажатым в ней обломком копья, перепуганный беловолосый юноша. Иридиэль судорожно вздохнул и, отбросив прочь копье, присел рядом с ним. — Как ты? Прости меня. Я просто… К тому времени, как он неловко помог юноше подняться на ноги, рядом с ними возник наставник. — На сегодня тренировка закончена! — объявил он. — Всё свободны! Иридиэль постарался смешаться с толпой и тихо улизнуть с плаца, но новый суровый оклик наставника буквально пригвоздил его к месту. На плечо юноши легла тяжёлая рука. — Ты в порядке? — неожиданно поинтересовался наставник вместо того, чтобы начать читать очередную нотацию, или сделать серьёзный выговор. — Да, — слишком быстро отозвался юноша. — Ну, то есть, не совсем, — признался он, понурившись. — Иридиэль, пойми, наш гнев способен придавать нам сил в бою, но также он способен и ослепить. Тебе придётся научиться его контролировать. Иначе однажды ты разучишься видеть. — Наставник, может, мне, как и Онафиэлю, больше не место здесь? Рука чуть сильнее сжала его плечо. — Меня зрение пока ещё не подводит, — заверил его наставник. — И знаешь, что я вижу? Иридиэль молча покачал головой. — Я вижу, что однажды ты поведешь их в бой, — наставник жестом охватил весь плац, с которого неспешно разбредались его ученики. — И кто знает, против кого? Иридиэль резко обернулся на своего учителя. Несмотря на усталость и испытанное потрясение, глаза его вновь разгорались живым огнём. — Так-то лучше, — наставник напоследок хлопнул его по плечу, давая понять, что он, как и все, волен идти. — Отдыхай. И не забудь явиться сегодня на отработку. Плечи Иридиэля, успевшего сделать лишь несколько шагов прочь, заметно поникли, но он тут же вновь гордо их расправил, и вместе с товарищами отправился к казарменным помещениям. Отныне он будет стараться держать свой гнев на стальном поводке. Ровно до тех пор, пока лицом к лицу не встретится с тем, кому он предназначался. И тогда он позволит ему вырваться наружу, всему, без остатка. Пусть даже за это ему придётся поплатиться зрением, а может, и самой жизнью. *** Азраил сидел за массивным письменным столом в одном из удалённых залов библиотеки, который уже давно считал своим личным кабинетом при Серебряном Шпиле. Он задумчиво разглядывал лежащий перед ним свиток, перетянутый красной шелковой лентой. В остальном стол был абсолютно пуст. Отполированная, без единой царапины, тёмная столешница отражала солнечные лучи, проникающие в зал через овальные окна под потолком. Архангел видел в ней свое отражение. Худое лицо с острыми чертами. Высокий лоб, чётко очерченные скулы, сведённые к переносице густые брови. Он постарался вспомнить, когда в последний раз на его лице появлялось другое выражение. Когда в последний раз он испытывал хоть что-то кроме снедающего чувства тревоги, беспокойства и острого желания хоть что-то предпринять? Должно быть, это было в его незапланированный визит на Землю. Как бы парадоксально это ни звучало, там, на земле, ему дышалось легче, чем здесь, среди облаков. Он заставил себя перестать хмуриться. Ощущение было непривычным. Свиток был изрядно помят и кое-где на нем виднелись тёмные пятна. Прежде чем попасть в этот кабинет, ему пришлось проделать долгий и тернистый путь. Но, несмотря на все это, широкая лента оставалась нетронутой. Положив руки по обе стороны от свитка, Азраил глубоко вздохнул и, прикрыв глаза, постарался расслабиться. Он несколько раз провёл левой рукой над свитком, а затем задержал над ним раскрытую ладонь, прислушиваясь к ощущениям. В свитке пульсировала магия. Пульсация была сильной и ровной. Так мог дышать спящий хищник, уверенный в своих силах, готовый наброситься на любого, кто осмелится потревожить его сон. Этот хищник разорвёт в клочья слабого, но с тем, кто сможет дать ему достойный отпор, он разделит свою силу поровну. Такова была природа энергии первозданного Хаоса. Продолжая держать руку над свитком, Азраил подстроил свое дыхание в такт пульсациям. Невероятную мощь удерживала внутри лишь красная шёлковая лента. Разумеется, и она была насквозь пропитана магией, а если быть совсем точным, то всего лишь являла собой визуальное её воплощение. Сдерживающая сила, которую так легко убрать — стоит лишь слегка потянуть за край. Приоткрыв глаза, Азраил с удивлением отметил, что его тонкие пальцы успели сомкнуться на шелковой ленте. Он поспешно отдернул руку. Немного помедлив, архангел извлёк из складок мантии второй свиток, и положил возле того, который уже был перед ним. Свиток был полностью идентичен первому, за исключением того, что свернутая в тугую трубку бумага не носила на себе отпечатков неподобающего обращения, а магические пульсации, исходящие от него, не были и вполовину столь сильны. Не слишком тщательно выполненная копия. Архангел вновь погрузился в свои мысли. Сколько все это продолжалось? Бесконечные попытки верха и низа любыми доступными им способами обойти установленные Советом запреты. Хотя бы немного, но склонить чашу весов в свою сторону. Будто бы это что-то решит в конечном итоге. Сколько бы не длилось это противостояние, он, так или иначе, каждый раз оказывался втянут в самую гущу событий. И он невероятно от этого устал. Неожиданно легко Азраил поднялся из-за стола и, прихватив с собой оба свитка, направился к тому участку стены зала, где в металлических держателях крепились светильники. Тихо проговорив простейшую магическую формулу, архангел затеплил огонёк на одной из свечей, и некоторое время молча наблюдал за тем, как все увереннее разгорается её пламя, слегка потрескивая и расплескивая по сторонам крошечные капельки воска. С внезапной решимостью Хранитель Источника Душ поднёс один из свитков к свече и позволил бумаге заняться огнём. Дождавшись того момента, когда свиток прогорел настолько, что жар начал опалять тонкие пальцы, архангел уронил то, что от него осталось на мраморные плиты, глядя, как постепенно чернеет и сворачивается, обращаясь в пепел последний клочок бумаги. Вслед за первым свитком наступил черёд второго. Архангел не задавался вопросом, в какой последовательности они были уничтожены. Едва ли это теперь имело хоть какое-то значение. С невероятным чувством облегчения Азраил вышел из зала, предварительно потушив свечу, и широким шагом направился к выходу из Шпиля. Его мантия развевалась в такт его уверенной поступи. Младшие служители торопились уступить ему дорогу, склоняя головы в знак уважения. Для них было непривычно видеть Ангела Смерти, стремительно проносящегося через все залы Библиотеки. Обычно Азраил предпочитал приходить и уходить, оставаясь никем незамеченным, но сегодня ему хотелось, чтобы как можно больше глаз увидело, как он покидает Башню. Сегодня он намеревался ненадолго оставить Небеса. Пришла пора для него взять небольшую паузу и немного отдохнуть.