***
Бэй Доу всё также лежала на кровати, еле дыша. С её стороны было слышно то ли сопение, то ли тихий хрип. Она так несколько дней лежит: растрёпанные волосы, бледно-зелёная кожа и покрасневшие глаза. За это время она много раз как плакала, так и продолжала выкашливать цветы с кровью. Голова раскалывалась, тело ломило незнакомой болью. Как же ей было плохо. — Бэй Доу, я принёс..., – наконец Кадзуха набрал немного еды: овощной салат, рис и рыбу. Его вид тоже был неважным, но лучше, чем у подруги. Он слишком переживал и мало спал. Ему больно... Больно и страшно, ведь Каэдэхара снова теряет своего друга, а он даже не знает, как помочь. — Поешь, пожалуйста. Я прошу тебя, – даже не понятно, когда блондин перешёл на ты, но это уже было не так важно. — Спасибо тебе, правда. Прости за..., – даже не договорив, у брюнетки снова случился приступ. Она громче обычного начала кашлять, ухватившись за горло. — Тихо. Спокойно, – мечник поставил поднос на маленький столик и протянул ей стакан прохладной воды. Ронин сел на кровать чуть ближе к Доу, поглаживая за плечо. Сейчас главное успокоить её, но страшно. Страшно от осознания того, что они не знают, сколько ей осталось. — Всё хорошо? – вместо ответа они просто обнялись. Иногда действия лучше любых слов. — Вот, кстати. Сегодня приходила госпожа Кэ Цин и передала это..., – забинтованная рука протянула лист с аккуратной печатью. Капитан узнала её и как-то на душе стало лучше, ведь её любимая вспомнила о ней. Только вот... Скорее всего это снова штраф, а после ситуации с Чжун Ли до сих пор не по себе. Дрожащие кисти медленно открыли письмо, откладывая лист на подушку. Глаза быстро пробежали по буквам. Жаль, что там ничего интересного или большего, чем «деловое» предложение. У неё нет настроения отвечать после того случая. Ей надо забыть Нин Гуан. У Воли Небес своя счастливая жизнь, и она никогда не посмотрит на такую, как Бэй Доу. От этого становилось ещё хуже. Выражение лица резко изменилось с заинтересованного на грустное. — Спасибо. Пусть полежит на столе, – брюнетка плюхнулась на мягкую кровать, отворачиваясь от Кадзухи. — А... Ты не собираешься отвечать? – услышав только безразличный звук, похожий на "мх", Каэдэхара ушёл в глубь тёмной комнаты. Он внимательно посмотрел в окно, будто выглядывая что-то. — Ладно, я пойду. Если что – зови, еда на столе, – перед выходом блондин остановился над подругой, беря её темные, как ночь, волосы. Они медленно, словно настоящий песок, выпадали из его руки, приземляясь на подушку. После такого действия деревянная дверь тихо хлопнула, и комната погрузилась в мёртвую тишину. С этого момента дни летели неимоверно быстро. Вот не заметно прошло четверо суток. Всё это время Нин Гуана отослала больше 6-ти писем на Алькор, так и не получив ответа. Её волновало это, но из-за последних проблем в городе, у женщины не было времени волноваться за свою личную жизнь. Какой день она не выходит со своего кабинета, сидя в важных бумагах. Если помощницы не ошибаются – Воля Небес там же и спит, поэтому вид у неё не очень. Приходится терпеть, раз она однажды взялась за Ли Юэ. — Интересно, как ты там? Я скучаю..., – блондинка уже перестала удивляться своим мыслям и словам. Она приняла свою любовь и осталось добиться сердца этой прекрасной дамы, только нужно правильно использовать советы господина Чжун Ли и будет отлично. По крайней мере, так думала хозяйка Нефритового дворца. — Бэй Доу... Как ты? – ронин медленно зашёл в тёмную каюту, тут уже какой день нет дневного света, но это желание капитана. Еда на столе так и не была тронута, а листы бумаги с печатями валяются по всему полу. Только вот Кадзуха нечто испугало. Он не услышал ответа. — Капитан Бэй... Ты чего? Эй? – парниша подбежал к кровати, садясь как можно ближе к подруге. Ей плохо. Уже ничего не помогает, брюнетка не ест и не реагирует. И когда этот кошмар начался? Кажется, две недели назад. Ханахаки всё же страшное и старое заболевание. Ты будешь жить до момента, пока стебли цветов не пробьют твоё сердце, либо, по другому исходу, ты задохнёшься из-за целых соцветий, заполонивших дыхательные пути. Иногда, по слухам людей, бывало, что на могиле болевшего вырастал тот самый цветок. Жил он, чаще всего, не очень долго. После чего медленно начинал вять, теряя каждый лепесток поочереди, пока от него не останется сухой стебель. Некоторым кажется, что история Ханахаки увлекательна и красива, но они не знают тех ужасных болей, которые каждодневно испытывали жертвы.Неужели это конец?
— Доу, ты слышишь? Не отключайся, капитан! – дрожащие руки легонько начали поворачивать голову женщины из стороны в сторону. Зрачки почти не шевелятся и слышен хрип. — Кадзуха... Ты был моим хорошим другом, прости за всё, – она еле смогла связать эти слова в одно предложение. Тон очень тихий и медленный. Её пробирает на сильный сухой кашель, из-за которого горло будто горит. — Спасибо, что был это время со мной... Но это конец. Такой же, как в легенде... – на бледном лице появилась самая солнечная улыбка за это время страданий, а в голове всплыл образ любимой. Это последнее, о чём она думала. — Н-нет. Мы что-нибудь обязательно придумаем... Бэй, ты слышишь меня? Бэй?! – ответа так и не последовало. Уже поздно. Тёплые слёзы скатились, падая на светлые руки и голову подруги. Он снова опоздал. Он снова не сумел спасти своего друга. Почему он такой никчёмный? Забинтованная рука прикрыла уже стеклянные глаза. Они не кажутся теми родными глазами, которые были пару дней назад. — Прости меня тоже, пожалуйста, – Каэдэхара с одной стороны и понимал, что это может плохо кончиться, но такую бурную реакцию он не ожидал. Только вот, вместо своих слёз ему надо рассказать и другим, а это очень сложная часть. – Я надеюсь там тебе будет лучше, – мечник в последний раз взглянул на женщину, убирая с глаз тёмную, длинную чёлку. Интересно, какая реакция будет у Нин Гуан и будет ли ей вообще интересно? Но это уже другая история. С этого момента дни продолжали лететь незаметно. Некоторые близкие так и продолжали плакать ночами, скучая по капитанше. Той капитанше Бэй Доу, которая спасла однажды каждого. Как физически, так и морально, поэтому они должны продолжать поддерживать друг друга, чтобы не расстраивать её. Из них всех, хуже всех было Кадзухе. Он словно брошенный котёнок сидел на краю корабля, напевая песенки. В его сердце так и осталась особенная спасительница, ради которой блондин продолжит жить, как бы то ни было. Слухи смогли просочиться за пределы корабля только через неделю, а до Нефритового дворца дошли сразу же, как люди в городе проговорились. Всё узнали Гань Юй и Кэ Цин, прогуливаясь по террасе. Они медленно начали понимать чувства их госпожи, и вот эта новость их совсем не обрадовала. Девушки не могли придумать, как именно им стоит рассказать это Воле Небес, но придётся, поэтому этот удар приняла на себя Ке Цин. — Госпожа, Нин Гуан. Тут такое дело... Мы можем поговорить? – было видно , что Нефритовое Равновесие сильно волновалась, ведь за пару секунд она сжала своё платье раз так 5 точно. — Я пришла огласить вам очень важную новость. — Да, конечно. Что тебя так тревожит? Я давно не видела тебя такой, – вид женщины был столь невиннен, что даже настроение не хотелось портить. — Тут такое дело... Эм... Вобщем. По недавно собранной информации, мы узнали, что госпожа Бэй Доу покинула этот мир пару дней назад..., – последние слова еле можно было услышать. Голос задрожал и стал тише обычного. Она смогла сказать и это главное, вот только... — Как? Что..., – из рук выпали листы бумаги и упали на тёмный пол, рот медленно приоткрылся, а глаза остановились на одной точке. Она не ослышалась? С её любимой случилось что? — Узнай больше информации и оставь меня, – в горле застрял ком, а глаза заслезились. Это ведь неудачная шутка, правда ведь? Но к сожалению нет. Информация подтверлилась в тот же день. Почему, чёрт возьми, Нин Гуан узнала всё самая последняя? Она ведь даже не смогла попрощаться со своим лучиком солнца. Как ей продолжать жить с этой тяжёлой ношей? Даже признаться не успела, какая она жалкая. Не смотря на давнее обещание "не плакать", слёзы полились ручьём. — Я люблю тебя, мой нежный цветочек. Прости меня за все. Тёплое солнце медленно скрывалось за горизонтом, а день сменился на ночь. И только два человека держали одну и ту же лилию, вспоминая хорошие моменты жизни.