Прислуга

– Блять. И без того еле слышное ругательство затерялось в гуле возбужденной толпы. Еще несколько секунд назад Фрэнк представлял себе, как одноклассники встретят его радостным смехом, но он и подумать не мог, что сам станет причиной насмешек. Поначалу, только переступив порог школы и поймав парочку обращенных к нему улыбок, он искренне вернул их в ответ. Но вскоре этих радостных лиц стало настолько много, что различать, кто перед ним и кому он улыбается, стало сложно. Поймав себя на мысли, что сейчас немногим больше восьми утра, он находится в школе и, при этом, беззаботно раздает улыбки направо и налево, как какой-нибудь Том Круз на красной ковровой дорожке, Фрэнк фыркнул себе под нос. Мелькающие лица расступились, немного освобождая его путь, и парень уже было собрался шагнуть в сторону своего шкафчика, но, только подняв глаза, замер на месте. Помещение холла школы от пола до потолка было обклеено фотографиями. Все происходило слишком быстро. Доли секунды потребовались Фрэнку, чтобы распознать в этих снимках свое лицо. Застывшая в воздухе правая нога, приготовленная для шага вперед, уже начинала ныть, но он не замечал этого покалывания в мышцах. Все его ощущения свелись до ненависти, разливающейся по телу и заставляющую кончики ушей краснеть. – Блять. Он не знал, куда себя деть. Грудь вздымалась и опускалась в бешеном темпе. Со стороны могло показаться, что у него начался приступ астмы или паники. Он хватал ртом воздух, в бессмысленной попытке выдавить из себя хоть что-нибудь, кроме безнадежного ругательства. Нужно было что-то сделать, но тело не слушалось. Все, на что его хватило – сжать руки в кулаки. Сквозь пелену злости и отчаяния пробивались десятки глаз, сузившихся от хохота их владельцев. Он – посмешище. Фрэнк не мог определиться, что его бесит больше: эти ржущие рожи или то, что первые секунды он улыбался им в ответ, принимая их радость за приветствие после каникул, чем еще больше себя унижая. Какой-то парень из параллельного класса демонстративно бросил на пол обертку от жвачки, а затем, глядя ему прямо в глаза, швырнул под ноги несколько монет. – Кажется, здесь нужно прибрать, не находишь, Фрэнки? – ехидно пропел он, и толпа взорвалась одобрительным гулом. Этот мерзкий хохот и нахальное лицо вмиг заставили перейти ко второй части игры в «Замри – отомри», и Фрэнк резко подался вперед. – Ах ты ебаный мудак, – вновь обретя голос, выплюнул он и поспешил сократить расстояние между собой и обидчиком. Уже будучи в полушаге от продолжавшего скалиться паренька, и с заведенным для удара кулаком, он ощутил, как кто-то останавливает его, удерживая сзади поперек живота и перехватывая руку. Боб. Внезапно материализовавшийся парень сорвал все планы, сгребая его в охапку и уводя подальше от самодовольно улыбающегося выскочки. Фрэнку только и оставалось выкрикивать ругательства и безрезультатно ворочаться в крепких руках друга. Когда они оказались на улице, Фрэнк почувствовал не только землю под ногами, но и пристальный взгляд на себе. – Что? – как бы невзначай бросил он. – Это, кажется, моя реплика, – вскинув брови, ответил Боб. Фрэнк шумно выдохнул и, опустив глаза, принялся изучать свои кеды. Он понимал, что Боб явно успел заметить не только несостоявшуюся драку, но и ее причину, которая с каждой стены бросалась прямо в твое гребаное лицо, стоит только переступить порог школы. Больше всего ему сейчас не хотелось объясняться. – Я давно хотел тебе рассказать… – Так какого хрена не рассказал? – Слушай, если будешь меня перебивать, то и сейчас не расскажу, – обижено фыркнул он. Уступая безмолвным жестом, Боб поднял руки и, предчувствуя долгий разговор, опустился на одну из ступенек школьного крыльца. – В общем, когда я говорил, что не могу встретиться, потому что опять подхватил какой-то грипп, я врал, – Фрэнк виновато посмотрел на него и продолжил: – Я… я был… на работе. Работал я. Вот. – Чувак, ты же понимаешь, что я видел фотографии? – немного неуверенно произнес Боб. Из груди Фрэнка вырвался измученный вздох, а сам он присел рядом с другом, опустив голову и заключая ее между ладоней. – Это правда. Да! Это правда. Я работаю уборщиком. Я – гребаная служанка! Целыми днями тру пыль в роскошном особняке и выгребаю говно за его хозяевами. Я долбаная горничная! И не спрашивай меня, почему я тебе ничего не рассказывал. Была б моя воля, я бы скрывал все так долго, как только возможно. Но эта поганая девчонка… – он остановился и поднял голову, устремляя взгляд прямо перед собой, – эта мелкая сучка решила иначе. Не знаю, где она взяла мои фотографии, на сраном Фейсбуке или еще где, и кто ей помог проделать все это, – он указал пальцем за спину, – главное, что теперь вся чертова школа знает то, что я старательно пытался скрыть. Теперь каждый гребаный день меня будут встречать эти тупые ухмылки и мои когда-то приятели дадут мне какое-нибудь супер веселое прозвище вроде «Фрэнки-помой-полы-на-переменке». Это все будет так весело и забавно, сдохнуть можно. Так что, если хочешь задорно провести последний учебный год, можешь присоединиться к этому стаду прямо сейчас. Закончив свой страстный монолог, Фрэнк резко поднялся и направился за здание школы, которую за одно это утро успел полюбить, а потом возненавидеть вновь. Остановившись за углом, он достал из кармана пачку сигарет, выудил из нее одну и, зажав между губами, прикурил. Горький дым просачивался в легкие, наполняя еще чем-то кроме злости и стыда. Мысль о том, что вся школа лицезрела его в виде горничной, пусть и в отфотошопленном варианте, бесила и смущала одновременно. А еще, в голове не укладывалось: что такого он сделал Сэнди, чтобы та не поленилась и потратила свой вечер на приделывание передников и щёток-смёток к его лицу. Из размышлений в суровую реальность его вернул Боб, показавшийся из-за угла. Он привычным движением перехватил у него дымящую сигарету и, затянувшись, свободной рукой треснул ему по голове. – Какого хрена? – взвизгнул Фрэнк, потирая макушку. – И снова ты украл мою реплику, – выпустив облако дыма, произнес парень. – Какого хрена ты подумал, не говоря уже о том, что произнес это вслух, что я не захочу с тобой общаться? Из-за того, что ты убираешь чей-то дом? Ты серьезно? Я прошлым летом дерьмо за чужими собаками убирал, и ничего! – он прервался, чтобы сделать очередную затяжку, а после продолжил, но уже сбавив голос: – Слушай, Фрэнки, ты мой лучший друг, я знаю, как вам нужны деньги. И готов поспорить на мою задницу, что эти богачи неплохо тебе платят. – Ну, я даже не знаю… – протянул Фрэнк, оглядываясь ему за спину и оценивая предмет спора. – Кретин! – еще раз отвесил оплеуху Боб и тут же заключил его в крепкие объятия. Чувствуя на своих лопатках выбивающие из легких воздух руки, Фрэнк невольно улыбнулся. Так важно иметь друга, который примет тебя и поддержит в любой ситуации. Друга, который не идет на поводу у большинства и, если ты сядешь в лужу, не постесняется и плюхнется рядом. Он был несказанно рад, что прямо сейчас именно такой человек до хруста костей сжимал его мертвой хваткой. – Предлагаю, не изменяя традициям, послать к черту первый учебный день и закатить вечеринку! – освобождая из дружеского захвата, воскликнул Боб. – С удовольствием принимаю Ваше предложение, сэр. Он изобразил неуклюжий реверанс и быстро захлопал ресницами. Боб, в свою очередь, выпрямился, как статный кавалер, и согнул локоть, за внутреннюю сторону которого наигранно робко схватился Фрэнк. Они покидали школьный двор под ручку, театрально восхищаясь красотами пейзажа. Их свободные руки вытянулись вверх, обращаясь к окнам учебного заведения со всем известным жестом.

***

Говорят, жизнь коротка, а юность еще короче. Нужно ценить момент, цепляться за каждую ее секунду. Слушать музыку настолько громко, что перестаешь различать собственное сердцебиение. Танцевать до упаду, пока не взмокнешь и волосы не прилипнут ко лбу. Смеяться с друзьями до икоты и сведенных скул. Совершать рискованные поступки, принимать спонтанные решения, ошибаться, корить себя за глупость, сгорать от стыда, бороться за то, во что веришь, выражать свои чувства громко и отчетливо, влюбляться, давать клятвы на всю жизнь и нарушать их на следующий день. Главное – не впадать в уныние. И вовсе не потому, что это смертный грех, просто погрустить всегда успеется. А вот беззаботно веселиться всю ночь напролет, когда ты чей-то сорокалетний муж, должно быть, проблематично. Фрэнк не был обременен семьей, да что там, у него уже давно и девушки-то постоянной не было. Так, ничего серьезного. Девчонки всегда западали на его милое личико и добродушный нрав. Вот и теперь парочка подружек перешептывалась о том, как сильно он похож на маленького щеночка, которого хочется затискать. Только самого Фрэнка это мало заботило. Он сидел на небольшом диванчике в гостиной девушки Боба – Джессики, и, окидывая толпу отсутствующим взглядом, медленно напивался до состояния мертвого лося. Кажущаяся на первый взгляд гениальной идея Боба – напиться и повеселиться – понравилась ему только наполовину, и весь вечер он провел на этом самом диване с красным пластиковым стаканчиком в руках. Ни грохочущая на весь дом музыка, ни сексуально двигающиеся одноклассницы Джесс, ни даже Боб, который то и дело пытался его развлечь, не помогали оторваться от невеселых мыслей. – Эй, мужи-и-ик! – плюхнулся рядом с ним Боб, в очередной попытке растормошить. – Пошли потанцуем, девчонки, вон, весь вечер на тебя пялятся. Иди давай, сделай то, из-за чего назавтра будет стыдно. – Мне уже сегодня было стыдно. Пусть назавтра мне будет просто плохо, – Фрэнк поднял стакан, будто произнес тост, и сделал глоток. – Да брось, чува-а-ак! Тебе просто необходимо сделать что-нибудь отвязное! – Что мне реально необходимо, так это отлить. С трудом отлепившись от дивана, подушки которого буквально засасывали внутрь себя, неровным шагом Фрэнк поплелся к лестнице на второй этаж. Спустя десятиминутное спотыкание о каждую ступеньку и одну почти состоявшуюся встречу его носа с полом, ему наконец удалось подняться. Толкнув первую попавшуюся дверь и ввалившись внутрь, он слабо проскулил. Спальня. А ему нужна ванная. И он бы прямиком отправился на поиски заветной комнаты, если бы не запутался в собственных ногах и не завалился прямо на кровать, так удачно стоящую позади него. – Блять! – прошипел он и, поерзав на постели, достал из кармана джинсов мобильник. Ему срочно понадобилось проверить время, будто это помогло бы встать с кровати и добраться-таки до первоначального пункта назначения. 01:36 В пьяном уме неожиданно промелькнула шальная мысль. Если ему сейчас хреново, почему бы не сделать хреново кому-нибудь еще? Негнущимися пальцами, пару раз роняя телефон на лицо, Фрэнку все-таки удалось отыскать желанный номер в контактах, и он нажал на «Вызов», с довольной улыбкой поднося телефон к уху. – М-мгх, – пробурчали на том конце. – Проснись и по-о-ой, дорого-о-ой! – заплетающимся языком пропел Фрэнк. – Кто это? – Это-о я-я-я, твой верный слуга-а-а, – нелепо растягивая слова и делая странные движения свободной рукой, ответил парень. – Что? Кто? – голос в трубке повышался с каждым вопросом. – Ой, господи, да не ори ты! Это твой домработниц. Домработниц? Такое слово вообще существует? Ай, ладно. Ты ж понял, да?! Я работаю у те… – Какого хуя ты звонишь мне во втором часу ночи? И откуда у тебя вообще этот номер? – крик собеседника на мгновение оглушил Фрэнка, заставляя поморщиться и откинуть сотовый на кровать. – Ты сам мне его дал, на случай непрерд… непредвиденных ситуаций, – еле выговорил он, ерзая на кровати в жалких попытках перевернуться на живот и лечь ухом на телефон. – И что же, блять, такого непредвиденного случилось, что ты будишь меня посреди гребаной ночи? Ему все-таки удалось перевернуться, однако он не учел, что в таком положении придавит свой до отказа наполненный мочевой пузырь. – Ох, мистер Джи-и-и... – Джи? Ох, Джи?! Ты что там делаешь вообще? Еще пару раз покряхтев, Фрэнк принял позу поудобнее, чтобы продолжить этот содержательный разговор. – Трогаю себя, слушая твой бархатный голос, – сказал он быстрее, чем успел подумать, а после неслышно хихикнул и добавил: – А тебе нравится мой голос? В трубке воцарилась мертвая тишина. По идее, можно было развлекаться и дальше, но даже своими изрядно пьяными мозгами он понимал, что с каждой секундой неумолимо возрастали шансы обоссаться прямо здесь и сейчас. И, если на кровать кого бы то ни было из членов семьи Джессики ему было, в общем-то, плевать, то на собственные джинсы – нет. – Расслабьтесь, мистер Уэй, я пошутил. Я по серьезному делу звоню, – стараясь звучать как можно убедительнее, в итоге произнес он. – Я, блять, не знаю, почему все еще слушаю этот пьяный бред, вместо того, чтобы послать тебя подальше, – будто самому себе пробубнил мужчина. – У тебя есть шестьдесят секунд, чтобы объясниться. «А зачем я, собственно, звонил?» – пронеслось у Фрэнка в голове, и как минимум половину отведенного времени он потратил на попытки вспомнить причину. – Э-э… я, типа… хотел отпроситься на субботу. У меня школьный спектакль. – «Блять, что?!» – Но в воскресение я приду пораньше… – Ладно. Это все? – перебил мистер Уэй. Его возмущенный голос, как по команде, заставил вновь раззадориться напоследок. – Нет! – Ну что еще? – Сладких снов, сэр, – томно прошептал Фрэнк и, хихикая собственной выходке, положил трубку.

***

Противный писк будильника разбил прекрасную тишину комнаты, эхом отдаваясь от стен. От неожиданности Фрэнк подпрыгнул на кровати и тут же схватился за голову. – Здравствуй, новый хренов день, – пробубнил он пересохшими губами и нехотя поднялся с кровати. Не имея ни малейшего представления о том, каким чудом вчера добрался домой, он опустил взгляд и удивился еще больше, обнаружив себя переодетым в пижамные штаны. Тело ломило, будто по нему проехала бетономешалка, да еще и припарковалась на голове. Кряхтя и постанывая, как старая развалина, он спустился на кухню, чтобы выпить кофе и хоть как-то перебить вкус помойного ведра во рту. Пока согревался чайник, ему пришла мысль, попытаться восстановить картину вчерашнего вечера. Он точно помнил, что был у Джессики и топил горе в бочонке с пивом, оплакивая свою подпорченную репутацию. Помнил, как уснул на кровати в чьей-то спальне. Как грохотала с первого этажа музыка, и как кружилась голова. Как он звонил боссу. Как сильно боялся обоссать джинсы… «Стоп. Что?!»