Don’t touch me

Pov Фэнг В который раз убеждаюсь — сбегать не выход. Я думал, что побыть несколько дней в одиночестве пойдет мне на пользу, но как бы ни так. Находиться один на один со своими мыслями подобно пытке, особенно когда в жизни происходит что-то из ряда вон выходящее. Съедают изнутри, о какой адекватности и ясности разума можно говорить? Всю свою жизнь я убегал от проблем. Неважно, какими путями, просто не решался встретиться лицом к лицу со своими страхами. Много раз жалел, но на ошибках так и не учился. Застрял в этом болоте, тонул и задыхался. Так бы и погиб, если бы не Эдгар. Нет, ничего сверхъестественного он не сделал. Ничего такого, правда. Или все же… Впервые кто-то вдохновлял меня на «подвиги»; не сбежать с поля боя, а храбро встретить опасность. Бороться, а не прятаться. После неудачного разговора с Эдгаром, я как обычно поспешил сбежать. Мое излюбленное решение в жизни. Думал, если побыть немного одному, я приду в норму и избавлюсь от неожиданных чувств. Слишком уж сильно они меняли мою стабильную и скучную жизнь. А, как известно, переменам особо рад не будешь. Зайдя в квартиру родителей, я понял — ничего не изменилось. Время будто бы остановилось, но это далеко не плюс и не минус. Выколотая точка на графике координат, ее просто нет. И я вновь ощутил себя ребенком, который боится своих родителей. Уважает их, даже если они того не стоят. Ненавижу это место, оно вызывает у меня столько отвратных воспоминаний. Заставляет чувствовать себя слабым. Говорят, что лучше хоть какие-нибудь родители, чем быть сиротой. Не знаю, кто посмел заявить столь наглые слова, но он явно не знает какова жизнь на самом деле. Смотря на до отупения пьяных родителей, невольно удивляешься, как можно вообще было довести себя до такого состояния. Родная мать, что не видит собственного сына. Вот так и взаправду ощущаешь себя призраком. В доме с пустыми стенами, с душными комнатами, насквозь прокуренными и пустыми. Но моя мать все же соизволила обратить на меня внимание, однако совсем не так, как должна встречать после долгой разлуки. Вымаливала деньги на бухло, ничего нового, но все равно неприятно. Лезет ко мне с объятьями, называя ласково «сынок». А сама даже не пришла на похороны своей дочери! И как после этого можно верить? Я не выдержал и двадцати минут в своем же родном доме. Ну и ну. Вышел из подъезда и направился бродить по улицам, на которых вырос. Квартал, подобно нашей квартире, ничуть не изменился с годами. Мертвое место, здесь нет кислорода новому поколению. Оно обречено, и я считал себя его частью. Помню, как будто это было вчера, мы с сестрой частенько бегали возле этих баков. Детской площадки не было, нам ее заменила мусорка. Даже деревья не выросли, видимо почва здесь так же пуста. Я присел на покосившуюся лавочку. Уже стемнело, а фонари не работали тут никогда, так что меня окружала непроглядная темнота. Но я больше не боюсь ее, еще в детстве свыкнувшись с мрачной атмосферой. Если можно было бы так же привыкнуть к бардаку в голове, возможно, я бы и не совершал столь глупые ошибки. Хах, как наивно. Но, так или иначе, это место вызывало во мне ностальгию по былым временам. Каждый раз, возвращаясь сюда после долгого отсутствия, я мог на время потеряться в мыслях и воспоминаниях. На что, собственно, я и рассчитывал, когда решился уехать. Просто, чтобы не думать про Эдгара. Как бы ни так. Меня больше не волнует какая-то там сомнительная толпа под окнами очередного дома. Не волнует пробежавшая мимо вшивая собака, напоминающая чем-то нашего Бобика в детстве. Не волнуют крики из окон квартиры и звук бьющегося стекла. Плевать, мне все равно. И это жутко раздражает. Я хотел хотя бы на время сбежать от мыслей про Эдгара. Перестать вспоминать его тонкие руки, бледную и холодную кожу. Перестать прокручивать в памяти вечер на день рождения. Перестать представлять его улыбку, его мягкий шарф, и желание утонуть в нем. В этот раз у меня не получиться сбежать, да и не особо хочется, что не может не удивлять. Ночевать я остановился в гостинице, у меня нет никакого желания проводить время в затхлой квартире наедине с родителями. Следующий день я потратил впустую, бродя по улицам. Но мои попытки избавиться от чувств не давали никакого результата, и мозг навязчиво диктовал мне одну дорогу — вернуться. Забыть, наконец, про свои заебы, и просто быть счастливым с человеком, который мне нравится. Поэтому спустя еще один день я собрал всю свою волю в кулак, решившись рассказать все Эдгару. Так и быть рискну, не стану сопротивляться переменам. Но когда я открыл дверь в комнату и увидел Колетт — внутри что-то оборвалось. Эдгар держал ее за руку, увлеченно расспрашивая о чем-то. Он. Держал. Ее. За. Руку. Очень самоуверенно полагать, что Эдгар не захочет попробовать коснуться кого-то еще, но это не значит, что я просто закрою глаза на его действия. Это я! Я был тем, кого ты коснулся впервые! Мне нравилось чувствовать себя исключением, нравилось быть для тебя единственным человеком. И оттого меня не покидает ощущение предательства. Но не Эдгар виноват, а, чтоб их, наивные мечты. Решимость как рукой сняло, и я жалко попятился из комнаты. Закрыл дверь, сделал глубокий вдох и побежал. Куда — без понятия. Повторяюсь снова и снова, только сбегать умею, как же я жалок. Выскочил на улицу и помчался в неизвестном направлении. Черт, черт, черт! И на что я только надеялся? Ждал, что Эдгар встретит меня с распростертыми объятьями? Мол, ничего страшного, я все понимаю. Как бы ни так. Мы всего лишь люди, и слышать чужие мысли мы не умеем. Не всегда можем читать между строк, или же вовремя понять, что означает то или иное действие. Если действительно хочешь быть услышанным — нужно говорить. Никто не в силах услышать то, что не было сказано. Я все прекрасно понимаю, но не могу признаться, в первую очередь самому себе. Я не останавливаясь несся по улицам, пока не услышал сзади чей-то возглас. Слишком знакомый голос, но так не хочется оборачиваться. — Да постой же! — кричал Эдгар вдали. И как он только смог угнаться за мной? Я заставляю себя прекратить бежать, а то, не дай бог, Эдгар и дальше продолжит следовать за мной, и ничем хорошим это не кончится. — Фу-ух, и куда ты так рванул? — тяжело дыша, Эдгар наконец нагнал меня. Я ничего не ответил. Отвлекся на то, как выглядел Эдгар, запыхавшись от пробежки. Наспех завязанный шарф, раскрасневшееся лицо по которому скатываются капельки пота. Да-а, он действительно старался догнать меня во что бы то ни стало. Поразительное упорство. Мы остановились под фонарем, лампа которого периодически мигала. И почему все наши приключения выпадают на ночное время суток? Рассеянный свет падал на лицо Эдгара, выделяя его мимику. Вот он еще пытается восполнить нехватку кислорода, а теперь сосредоточенно думает, подбирая слова. Хочу узнать, что за мысли сейчас в его голове. — Эм, а почему ты вдруг побежал? — Захотелось. Эдгар вздрогнул, на его лице читалось возмущение. Это я должен злиться, кажется, мы перепутали роли. — Знаешь, я никак не могу понять, что с тобой происходит в последнее время. Ты сам не свой, я… беспокоюсь, — последнее слово Эдгар произнес едва слышно. — Не стоит, — могу только выдавливать из себя однотипные ответы, язык не слушается. — И ничего с Колетт у меня нет, просто я хотел проверить… Впрочем, не важно. Почему Эдгар оправдывается передо мной? Подумаешь, напридумывал себе, что мне могут ответить взаимностью, с кем не бывает. — Конечно, я так и подумал, — натягиваю улыбку. Скоро этот разговор закончится, а значит все встанет на свои места. Я как-нибудь переживу свои чувства, пострадаю, но не критично. — Это правда, что я нравлюсь тебе? — резко выпалил Эдгар, прерывая затянувшееся молчание. Сердце, до этого громко стучавшее в груди, едва не остановилось. Он знал. Знал, что я влюбился в него. И не подавал виду. Интересно, как давно длится это шоу? Чувствую себя пристреленным, хотя думал, что не так уж и сильно расстроюсь. — Так ты знал… — хрипло протягиваю я. Что у меня с голосом? — А… я… Нет! Я не знал, но… — Эдгар запинался и пытался что-то сказать, но получалось плохо. — Сегодня догадался. Вот как. Ну, хотя бы он не притворялся, а, значит, шансы есть, пусть и маленькие. — Понятно, — только и смог выдавить я. Не знаю, но дар речи возвращаться не хотел, противно сковывая язык. Хочется столько всего сказать, столько сделать, а никак не могу. Раз в жизни решился на что-то, как обстоятельства складываются против меня. Отстой. — И… это все? — Эдгар с непонятным выражением лица уставился на меня, вид такой, будто бы он ждет чего-то еще. Снова игнорирую, повернувшись в другую сторону. Не хочу, чтобы Эдгар заметил, как сильно я дрожу. Прикусываю губы до крови, во рту появляется привкус железа, но я замер, словно статуя. Голова кружится, еще немного, и я точно сойду с ума. — Ссыкло. Я — ссыкло?! Это прозвучало настолько тихо, я начинаю думать, что это моя фантазия издевается надо мной. Да, так и есть, наверное, переволновался, что не удивительно. Но случайно вброшенное слово возымело странный эффект. Злюсь, почему это я — ссыкло? Хотя вполне логично, однако мне не нравится, с какой точностью оно описывает меня в данный момент. Не хочу быть таким. Мне так надоело убегать, один раз, всего один раз я… — Нравишься ли ты мне? Ха-ах, — нервно смеюсь, — Да, черт возьми, нравишься! Никогда не влюблялся в кого-то настолько сильно. И знаешь, меня до жути бесят твои действия. Зачем даешь мне надежду, когда сам не понимаешь, что чувствуешь? Шаг за шагом я приближался к Эдгару. Встретиться со своим страхом лицом к лицу, верно? Эдгар же пятился, с его лица не сходило удивление. Хотел выбить из меня признание, так получи и распишись! — Вот эта твоя черта говорить то, что думаешь, не понимая, как со стороны звучат твои слова — меня дико бесит. Бесит, что ты оставляешь намеки сам того не желая. Бесит, когда к тебе прикасается кто-то кроме меня. И как же меня, блять, бесит этот ебаный шарф! Я все напирал и напирал на охуевшего от жизни Эдгара, пока не припер его к стене. Теперь не сбежишь, хотя это скорее по моей части. Эдгар попытался спрятаться в шарф, но я не дал ему этого сделать. Нет уж, раз у меня наконец-то появилось вдохновение — значит пора. Стянул жалкую тряпку и бросил в сторону. Постирает, не страшно. Еще и эта челка закрывает глаза, мешая зрительному контакту. Ее я заправил за ухо, наконец, встретившись взглядом с Эдгаром. Да, да! Смотри на меня и только на меня! — Может стоит объяснить тебе, каково это? Вот так ты касался меня на день рождения, — я провел ладонью по щеке Эдгара, — А потом так, — коснулся его ушей, пальцами очерчивая их контур. После чего взял Эдгара за подбородок, вновь сцепляясь взглядами. Он пытался смотреть куда угодно, но только не на меня, но ничего не выходило, места слишком мало. Смущение красными пятнами выдавало его с головой, но я будто пьян — ничто не может остановить меня. — Понимаешь теперь, что я чувствовал! Запомни раз и навсегда, что значат эти прикосновения. А заодно… Я не договорил, наглядно показав все действиями. Положил вторую руку на затылок Эдгару, притянув к себе ближе, поцеловал. Сначала едва касаясь, пытался привыкнуть к бушующим внутри чувствам. Но хотелось больше, гораздо больше. Решившись, наконец, задать нужное направление, я принялся изучать губы Эдгара. Неторопливо, нежно, чтобы не испугать, хотя, кажется, Эдгар уже благополучно отчалил на тот свет. По крайней мере не подавал признаков жизни, чем я и воспользовался. Поцелуй оказался слишком пьянящим, я быстро сменил тактику, теперь уже настойчиво впиваясь в столь желанные губы, не пропуская ни миллиметра. Воздуха стало критически не хватать, и я, тяжело дыша, оторвался от Эдгара. Так не хотелось, но ничего не поделать. Минутная передышка отрезвила меня, да и вид Эдгара оставлял желать лучшего. Немножко начудил, с кем не бывает. Я отошел от Эдгара, вдохновение бесследно пропало, осознание тяжелым грузом давило на грудь. Черт, что я только что сделал? Но сдавать назад поздно, натворил хуйни, зато от души. Молчим. Эдгар ожил и поднял свой шарф, оттряхивая его от пыли дрожащими руками. Неловко завязал его на своей шее, что далось ему далеко не с первой попытки. А что, сам ведь спровоцировал, да и я хорош — сдался с потрахами. Возможно, в глубине души я действительно хотел сделать нечто подобное, уж слишком осточертели эти рамки, в которые я загонял себя не один год. Под прицелом русской рулетки оказался Эдгар, и еще не понятно, была ли пуля в магазине. Начал дело — доведи до конца. Если я сейчас сбегу, то пути назад не будет. Хотя так заманчиво снова избавиться от проблем таким способом, я не могу. Поэтому опять подхожу к Эдгару. Он было дернулся, но остановился, не закончив начатое. Видимо хотел сбежать, но передумал на полпути. И снова оказавшись лицом к лицу, Эдгар зажмурился. Неужели он думает, что я опять начну… кхм-кхм, не важно. В мои планы это не входит, пока что. Не упускаю момента и разглядываю Эдгара снова. Вряд ли мне когда-нибудь наскучит это занятие, но время ограничено. И почему меня не покидает ощущение, что я как в зеркало смотрю? Так, нельзя отвлекаться, иначе я потеряю остатки решимости, и не смогу уйти. Заметьте, я не сбегаю, а ухожу. Это разные вещи! Сейчас мне, как и Эдгару, необходимо остудить мозги, а находясь рядом друг с другом это не представлялось возможным. Горькое осознание заставляет меня произнести напоследок слова, что явно не будут лишними. Пусть знает, с кем связался. Наклонившись к Эдгару, тихо, почти шепотом, произношу: — Бойся Фэнга.