Кальмар 18:16
Я задержусь после уроков.
— Ты... — начинает девушка. Должно быть, он случайно смахнул уведомление пока играл. — Я виноват, — спокойно отвечает Джунхек. — Виноват!? — вспрыгивает с дивана Суен.Солнечник 22:45
ты все еще там?
Хан Суен пару раз вдыхает и выдыхает, пытаясь успокоиться и Ю Джунхек немного беспокоится, что она сейчас ударит его. К счастью для него, дыхательные упражнения делают свое дело, и девушка наблюдает, как Ю Джунхек набирает сообщение и нажимает отправить. — Даже если он оставался после уроков, он уже должен был закончить, — хмурится она. Ю Джунхек ничего не говорит, уставившись на свой экран, как будто сообщение может быть прочитано в любой момент. Она внимательно наблюдает за ним и вздыхает, вновь садясь на диван и закидывая свои ноги на его. — Как бы то ни было, я собираюсь вздремнуть. Разбуди меня, если он ответит. Лицо Ю Джунхека искажается в презрительную мину. — Ты не будешь спать у меня. — Я уже, — отвечает Хан Суен, накрываясь одеялом. — Я выгоню тебя в полночь. Она отмахивается от него и переворачивается на другой бок и закрывает глаза. Ю Джунхек бросает последний взгляд на свой телефон, прежде чем положить его на стол и откинуться на спинку дивана. Где-то внутри у него возникает чувство страха, но он игнорирует его, на мгновение закрывая глаза и давая им отдых. Звук телефонного звонка заставляет его вздрогнуть и проснуться. Хан Суен тоже просыпается, тянется за телефоном и, прищурившись, смотрит на экран. — Хм? — Это он? — спрашивает Джунхек, потирая глаза и прогоняя сон. Суен на мгновение замолкает. — Нет, это мой двоюродный брат. Хотя он почти никогда не связывается со мной. Мгновение они смотрят друг на друга. Хан Суен берет трубку и подносит ее к уху. — Алло? Наступает долгое молчание, пока человек на другом конце провода отвечает, и Ю Джунхек тянется к своему телефону, проверяя время. На его экране мигает надпись «00:19» поверх обоев. Это фотография их троих. Ким Докча посередине с тортом и глазурью по всему лицу, а Хан Суен и Ю Джунхек стоят по бокам, держа в руках эти самые куски торта. В голове снова мелькает этот момент: лицо Хан Суен, сияющее от смеха, и собственная ухмылка Джунхека, растянувшаяся по его лицу. Они сделали эту фотографию в день рождения Ким Докчи. Девушка усадила его, сказав, что в его особенный день нужно сделать фотографию, чтобы запомнить его. Он был недоверчив, понимая, что они что-то задумали, но все равно согласился. В конце концов, у всех троих на лицах и одежде была белая с красным глазурь. — Да, я его знаю. Почему? — отвечает в телефон Суен. Ю Джунхек переводит взгляд на нее и наблюдает, как его пульс учащается, когда выражение ее лица меняется с усталого на испуганное. — Ты уверен? — спрашивает она, настойчивость пронизывает ее голос и окрашивает его в оттенки красного, яркие и горячие. Ее рука дрожит, когда она опускает ее, и Ю Джунхек быстро протягивает руку, хватая ее телефон, прежде чем она успевает его уронить. — Что случилось? — настороженно спрашивает он. Суен смотрит на него, широко раскрыв глаза. Ее рот открывается, но не издает ни звука. — Суен. Ответь мне, — твердо говорит он. — Он... о боже, он... Джунхек... — затем ее голос прерывается, разбиваясь вдребезги, как осколки стекла, — Докча, он— Они берут такси. К счастью, квартира Ю Джунхека находится недалеко от больницы, так что это не занимает слишком много времени. Хан Суен смотрит в окно, рассеянно наблюдая за мелькающими мимо огнями. «Я не знаю, помнишь ли ты, но когда мы встретились пару лет назад на семейном банкете, ты упомянула своих друзей. Ким Докча был одним из них, верно? Докча, как «читатель»?» На улице начинается дождь, и капли воды бьются в окно. «Я запомнил его имя, потому что оно было довольно уникальным. И потому, что у людей в области медицины хорошая память, но в любом случае, я звоню, потому что примерно час назад поступил пациент. Он твоего возраста, его тоже зовут Ким Докча.» Дождь льет все сильнее, заглушая звук автомобильного двигателя. «Он спрыгнул с крыши соседней школы. Вероятно, твоей школы. Я мало что знаю о его состоянии, но на данный момент он жив. В настоящее время я нахожусь в дежурной части, но, скорее всего, меня скоро вызовут. Вам придется немного посидеть в приемной. Дай мне знать, когда доедешь.» Такси замедляет ход, останавливаясь, и она едва замечает, как Ю Джунхек благодарит водителя и расплачивается, прежде чем они оба выходят под дождь. Он впитывается в их одежду, и та прилипает к коже. Ю Джунхек не говоря ни слова, хватает Суен за руку и тянет ко входу. По его руке слегка проходит дрожь. Когда они входят, их встречает стерильный, чистый запах больницы. Хан Суен что-то говорит работнику у стойки регистрации, и им вручают два пропуска. Они следуют по указателям, пока не находят зал ожидания. — Нам придется немного подождать, — говорит девушка, садясь. Ю Джунхек кивает, садясь рядом с ней. Ни один из них не произносит ни слова и он надеется, что все еще спит. Все кажется нереальным, как глупый розыгрыш. Как будто в любой момент Ким Докча выскочит из-за стены и удивит их все той же глупой ухмылкой на лице. Хан Суен будет визжать и, вероятно, плакать, а Ю Джунхек будет сопротивляться желанию ударить Ким Докчу. Вместо этого он схватит его за руку, убедится, что она теплая, твердая. Он скажет ему, чтобы он никогда больше не делал ничего подобного. Минуты проходят. Эта надежда мало-помалу ускользает. Ким Докча не появляется. Хан Суен не кипит от гнева. Нигде нет ни одной камеры, только бесконечная белизна. Девушка закрывает глаза, как будто с темнотой легче справиться, чем с суровой реальностью вокруг них. По мере того, как проходят секунды, Ю Джунхек обнаруживает, что его мысли бегут быстрее, а он кусает нижнюю губу, пока она не начинает кровоточить. Его глаза бегают по комнате, ища что-то или кого-то, кого там нет. Подсознательно он обнаруживает, что его рука тянется в сторону, чтобы схватить руку Хан Суен. Ю Джунхек сжимает ее один раз, мягко. Мгновение спустя она прижимает свою руку обратно к себе. Кажется, прошли часы, прежде чем им разрешили увидеться с ним. Двоюродный брат Суен ведет их в палату, прежде чем уйти. В это время дня в больнице не так оживленно, но всегда есть чем заняться. Ю Джунхек чувствует легкую зависть. Он хотел бы, чтобы у него тоже было чем занять свой разум в такой момент. Он заходит внутрь первым, девушка следует за ним по пятам. С тетей и дядей Докчи связались, но они еще не приехали. Ю Джунхек знает, что самое раннее, когда они придут — это во второй половине завтрашнего дня. Занавеска между ними и кроватью задернута, и Ю Джунхек нерешительно протягивает руку, чтобы отдернуть ее. В каком-то смысле он жалеет, что сделал это. Ким Докча всегда был бледным, но при больничном освещении палаты он выглядит еще белее. Его губы лишены цвета, они имеют лишь слабый намек на синеву, а волосы прилипли ко лбу. Трубки входят и выходят из него, соединяясь с различными аппаратами, которые ритмично пищат, чтобы компенсировать отсутствие звука от мальчика на кровати. Это самое тихое, что Ю Джунхек когда-либо видел. Он выглядит таким неподвижным, таким бледным, он... Он похож на труп. От этой мысли его тошнит, ему хочется плеснуть водой на лицо. Он чувствует, что его сознание плывет прочь, больше не привязанное к этому миру. — Привет, — внезапно говорит Хан Суен , и Ю Джунхек поворачивается, чтобы посмотреть на нее, — Проснись, идиот. Тишина — это все, что ей отвечает и руки Суен сжимаются в кулаки по бокам, а ногти впиваются в ладони. — Ким Докча. Вставай. Джунхек опускает голову. Он придвигается ближе, протягивая пальцы, чтобы коснуться кожи Ким Докчи. Холодная. Его пальцы нажимают сильнее, ища что-то. Хан Суен что-то бессвязно бормочет, впадая во все большее и большее отчаяние. —Ты сейчас ниже меня, понимаешь? Вставай уже. Вставай... Кожа Ким Докчи становится холоднее, чем больше он нажимает, чем больше он старается. Под ней нет ни капли тепла. Под ней вообще будто ничего нет. Ю Джунхек отстраняется, как будто его обожгли. Он протягивает руку вслепую, пока не оказывается сидящим на стуле рядом с кроватью. Хан Суен больше не говорит. Они остаются там долгое время, пока в комнату не начинает просачиваться свет. Время идти в школу, но ни один из них не делает ни малейшего движения. В конце концов, Хан Суен тоже садится. У них есть только звуки проезжающих снаружи машин, составляющие им компанию. Ю Джунхеку снится поезд, где-то далеко в необъятной вселенной, где не видно пункта назначения. Когда он открывает глаза, то видит, что сидит лицом к окну. Снаружи сверкают звезды, каждая из которых — мимолетное воспоминание. Он оглядывается и обнаруживает, что он единственный пассажир. Куда бы он ни посмотрел, везде только бесконечный ряд окон и сидений. Он встает и начинает ходить, хотя знает что этому нет конца. Для него вообще никогда не было конца. Он идет и идет, мерный стук его ботинок создает иллюзию сердцебиения. Он ходит часами, днями, годами. Его ноги устают. А света в конце туннеля по-прежнему нет. Он раздумывает о том, чтобы вернуться к тому, с чего начал. Вспышка движения привлекает его внимание, и он поднимает глаза, фигура исчезает в тени так же быстро, как и появилась. «Подожди!» Его ноги снова начинают двигаться, преследуя это что-то. В конце концов, на самом деле ему всегда нужна была только одна причина, чтобы продолжать идти дальше. Тьма надвигается на него, угрожая полностью окутать его, пока он не станет ничем иным, как воспоминанием, парящим во вселенной. Его ноги словно налились свинцом, одеревеневшие и тяжелые, тянущие его вниз. Несмотря на все это, он бежит со всем, что у него есть, с единственной искрой надежды в качестве топлива И он видит свет. Вскоре в поле зрения появляется фигура: размытое лицо, простая школьная форма и стопка книг. Это может быть кто угодно, с учетом того как плохо различимы его черты, но для Ю Джунхека есть только один человек, который это может быть. Кем он был всегда. Ю Джунхек зовет, но его голоса не слышно. Человек уже отворачивается, повернувшись к нему спиной. Если он протянет руку, он может схватить его и заставить оглянуться. Он так близко. Но он никогда не был так далеко. Он не протягивает руку. Тени падают при первом проблеске слабости, и пожирают его. А он не сопротивляется. Ю Джунхек просыпается в больничной палате с мокрыми щеками. Пищащие мониторы — единственные свидетели того, как он закрывает голову руками и вытирает слезы. Они проводят каждое мгновение, которое могут, рядом с Ким Докчой. Хан Суен покупает им завтрак, Ю Джунхек покупает обед и так далее. Рядом с ним всегда есть хотя бы один человек. Как будто он исчезнет в тот момент, когда они отведут от него взгляд. В этом году Ю Миа учится в престижной школе для девочек, куда ее отправили родители. Джунхек обязательно звонит ей каждый день, чтобы она не чувствовала себя одиноко, как он сам чувствовал себя в детстве. Он всегда старается, чтобы его тон был мягким, чтобы она не волновалась. Тетя и дядя Ким Докчи заходят один раз, чтобы взглянуть на него, а затем уходят. Они платят за лечение, но не навещают его, как будто он не стоит и секунды их времени. Ю Джунхек никогда не поймет, что они видят, когда смотрят на него. Приближается еще одна ночь и Джунхек идет в ближайший круглосуточный магазин, чтобы купить вещи, которые им понадобятся. Хан Суен удается раздобыть две дополнительные подушки. Больничные кресла имеют конструкцию, предназначенную для сидения, а не для сна, но дискомфорт — это просто мысль в голове. Бывало и хуже. На этот раз, когда Джунхек засыпает, ему ничего не снится. Какая-то часть его испытывает облегчение. Другая часть желает, чтобы он мог видеть Докчу, по крайней мере, во сне. Он просыпается от голосов. Его глаза щурятся, зрение расплывается, пока он привыкает к свету. А потом он пытается встать и подушка неаккуратно падает на пол. Хан Суен что-то говорит и Ким Докча опускает голову, не удостаивая ее ответом. Ю Джунхек не может видеть выражения ее лица, но по тому, как напряжены ее плечи и сжаты руки по бокам, он складывает кусочки воедино. Девушка проходит мимо него, выходя из комнаты, и затем они с Докчой остаются только вдвоем. Ким Докча поднимает голову, и его глаза такие тусклые, такие пустые, что Ю Джунхеку хочется отступить. Он не узнает его. — Ты тоже собираешься кричать на меня? Если да, пожалуйста, сделай это быстро, чтобы я мог снова заснуть. Ю Джунхек долгое время молчит. Тишина уродлива, поскольку затягивается, прорезая грань между ними двумя. — Я здесь не для того, чтобы кричать на тебя, — со спокойным видом отвечает Джунхек, но по его телу бьет мелкая дрожь. Ким Докча смотрит на него своими безжизненными глазами, черными омутами, которые кажутся такими холодными. — Хорошо. У меня пересохло в горле, так что, если ты здесь для светской беседы, то тебе все равно не повезло. Ю Джунхек тянется к бутылке с водой на столе и откручивает крышку, протягивая Ким Докче. Тот смотрит на бутылку, но все же берет ее. Когда он заканчивает, Ю Джунхек забирает и ставит бутылку обратно на стол. Он ломает голову, подбирая правильные слова. Почему ты это сделал? Ты знаешь, как мы были напуганы? Как ты мог так поступить с нами? — Разве нас было недостаточно? — в итоге говорит Джунхек. Слова растекаются в воздухе, уязвимые и незащищенные. —?Почему ты… Виноват ли я? Или мы? Ким Докча закрывает глаза. Его кожа такая болезненная, что кажется почти прозрачной. Ю Джунхек отчаянно хочет заглянуть внутрь и увидеть его душу. Он не узнает его таким. Это пугает его. Почему, он не знает. — Хан Союнг спросила то же самое, — говорит Ким Докча скрипучим голосом, — Ты можешь спросить ее. — Я хочу услышать это от тебя, — Ю Джунхек протягивает руку, но отдергивает ее. Ким Докча кусает губы и Ю Джунхек чувствует, что начинает рушиться. Он его не знает. Он его больше не знает. Чувствовал ли он такое когда-нибудь? — Скажи мне уйти, и я уйду, — говорит он тихо, мягко. Благоговейный шепот. Мольба. Скажи мне остаться, остается невысказанным, болтается на ниточке, как паук, плетущий свою паутину. — Уходи. И Ю Джунхеку кажется, что он больше не дышит. — Хорошо, — говорит он и хватает свои вещи со стула. Каждый шаг к двери кажется вечностью, такой медленный и в то же время слишком быстрый. Он останавливается, как только достигает края дверного проема. Отсюда он может слышать остальную часть больницы. Он вспоминает день, когда они приехали, мокрые от дождя, когда сидели в зале ожидания. Он вспоминает эмоции, которые проносились у него в голове. Замешательство, горе, сожаление. Он сожалел, что недостаточно рассказал Ким Докче, недостаточно дал ему. Он чувствовал себя таким ужасно одиноким, когда это разъедало его изнутри, пока не осталось ничего, кроме одного сожаления. Он хотел сказать это, пока не стало слишком поздно, пока Ким Докча снова не покинул его. Но сейчас неподходящее время. Будет ли оно теперь когда-нибудь? — Я скучал по тебе, — говорит Джунхек и его горло сжимается, когда эмоции переполняют его. В конце концов он выходит на улицу не оглядываясь. Первое, что видит Ким Докча, когда открывает глаза, это свет. На мгновение он задается вопросом, мертв ли он и это ли загробный мир. Его зрение медленно приспосабливается, пульсирует болью от долгого пребывания в темноте. Он видит потолок и осознает, где находится. Это не приносит ни разочарования, ни облегчения. Там, где должно быть что-то, нет ничего. Он моргает раз, другой, и все. У него пересохло в горле, и он слегка чувствует, что его тошнит. На руке капельница, а порезы и царапины покрывают его кожу. Он не чувствует своих ног. Он не может пошевелить ничем на самом деле, и поэтому он остается там, медленно моргая в потолок. — Докча? Докча узнал бы этот голос где угодно. Он снова моргает и Хан Суен хватает его за руку, быстро вставая. — Ты меня видишь? У него так пересохло во рту, что больно даже открыть его. Это унизительно. Он не хочет, чтобы его видели таким. — Черт, подожди секунду, — Суен роется в своей сумке и достает бутылку с водой, позволяя ему пить медленными глотками. Вода оставляет холодный след у него в горле, оседая в желудке. — Боже, я так волновалась, понимаешь? Я думала, что все это время сплю, — начинает она, как только Докча заканчивает пить, ее пальцы слегка сжимают его запястье, — Зачем ты это сделал? Ты мог бы сказать нам, если бы чувствовал... — Прекрати, — его голос звучит слабо и хрипло, словно ему мешают помехи. Она замирает, и Ким Докча выдыхает. — Остановись… Прекрати болтать. Он не хочет этого слышать. Он не хочет, чтобы она была здесь. — Я хочу побыть один, — он ненавидит себя. Она тоже возненавидит его, если увидит таким. — По крайней мере, — она сглатывает, и Ким Докча задается вопросом, когда в последний раз он видел ее такой хрупкой. Она всегда была жесткой и сильной. Даже когда однажды споткнулась и вывихнула лодыжку, даже когда ее родители впервые за много лет связались с ней, сказав, чтобы она посетила семейный банкет, даже не поздоровавшись. Даже когда они использовали ее, когда она была полезна, и бросали, когда она была не нужна. Несмотря на все это, она не дрогнула. Ким Докча завидовал такой силе, — По крайней мере, скажи мне, почему ты это сделал... — А если бы не было никакой причины? — Я знаю, что она есть. Ким Докча задается вопросом, что он должен сказать. Даже он не знает, почему он сделал это. Это была не просто одна причина, а скорее снежный ком сомнений и страхов, которые накапливались годами. Он даже не знал бы, с чего начать. Он и не будет пытаться начать. — Я чувствую себя изгоем. Мне не место здесь, с вами. Я всех сдерживаю. Я всего лишь обуза. Все будет лучше, если меня здесь не будет. Ты будешь счастливее. Слова слетают с его губ, как лед, холодные и тяжелые. Полуправда. И все же, каким-то образом, когда он поднимает глаза, чтобы встретиться с ней взглядом, он знает, что она видит его насквозь. — Ты такой глупый, — говорит она. Ким Докча опускает голову, — Глупый дурак, который пытается быть таким самоотверженным, но вместо этого оказывается эгоистом. Почему ты не понимаешь, что если ты заботишься о нас, то должен заботится и о себе? Почему ты никак не поймешь, что ты важен для нас? Ее слова эхом разносятся по комнате, отчаяние и разочарование цепляются за стены. В стороне Ю Джунхек начинает просыпаться. Взглянув на Ким Докчу в последний раз, она отпускает его запястье. Она хотела бы кричать так громко, чтобы каждая ее мысль просто дошла до его глупой головы. — Если ты не можешь поверить в себя, тогда поверь в меня. Верь в нас. Потому что мы верим в тебя. Ким Докча выжил из-за куста. Это смягчило его падение, когда он приземлился на траву. Врачи сказали, что это чудо, что он сломал всего несколько костей и вместо этого отделался синяками. Их определение чуда должно было быть отличается от его. Он теряет счет тому, сколько времени проводит в постели. Время от времени приходят врачи и медсестры, задают ему одни и те же вопросы, меняют повязки и проверяют, как он себя чувствует. К счастью, пострадала его левая рука, а не правая, так что он все еще может листать экран телефона. Он треснул от падения, но все еще работает, мерцая и оживая, когда он нажимает кнопку включения. Его обои смотрят на него снизу вверх. Он чувствует себя отвратительно, проводит свои дни за чтением. Первые несколько дней были самыми худшими. Докча игнорировал врачей и отказывался есть. Он ненавидел их за то, что они спасли его, когда он этого не хотел. Но гнев и ненависть — утомительные чувства, и со временем они превратились в разочарование. Он больше не хотел быть ни для кого обузой. Докча просто хотел исчезнуть. Время не имеет никакого значения в маленькой комнате. Цифры на часах кажутся чужими, как будто их не существует. Иногда, когда Докча просыпается, он обнаруживает на своем столе сумку с вещами: гигиенические средства, его любимые закуски, длинный кабель для зарядки. Нет никакой записки, никаких признаков того, от кого это могло быть, но он знает. Никто не приходил к нему, пока он бодрствовал. Пару раз даже оставляли цветы. Пурпурные гиацинты, целый букет. Он просит медсестер поставить их для него в вазу. Теперь белый больничный разбавляет пурпур. Иногда цветы оставляли дважды в неделю. В других случаях их вообще не оставляли. Как будто они не решаются подойти слишком близко. Ким Докча старается не слишком задумываться об этом, занимаясь тем, что расставляет их по комнате. К тому времени, когда его выписывают и считают, что он больше не сможет навредить себе, больничная палата полна красок. Цветы слегка покачиваются, махая на прощание. Врачи назначили ему еженедельный сеанс терапии, а также некоторые лекарства, которые он должен принимать ежедневно. «Чтобы держать демонов подальше.» — вот что говорит ему медсестра. И Докче почти хочется рассмеяться. Возвращение в дом проходит гладко. Его тетя молчит, и это лучшее, что она могла сделать. Она не отчитывает его за то, что он тратит ее деньги на счета, и не набрасывается на него за то, что он доставляет неприятности. Тишина во время поездки на машине приносит облегчение. Его комната такая же, какой он ее оставил. Он плюхается на кровать и вздыхает. Завтра ему в школу. От этой мысли у него начинает пульсировать в голове. Каким-то образом Докча засыпает. Запах старых книг и свежий воздух из открытого окна убаюкивают его ложным чувством комфорта. Это не его дом, но это самое близкое, что у него есть. И к сожалению, Докча хотел бы спать вечно. Ким Докча познакомился с Ю Джунхеком, когда ему было пятнадцать в средней школе. С Хан Суен он познакомился годом ранее, и они быстро подружились, сблизившись из-за общего интереса к литературе. Там, где Ким Докча любил читать, Хан Суен любила писать. Читатель и Писатель — две стороны одной медали. Она спасла его тогда, как в прямом, так и в переносном смысле. Всякий раз, когда хулиганы приставали к нему, она вмешивалась и заступалась за него. Каждый раз он говорил ей, что ему жаль, а она только улыбалась и говорила, что вместо этого он должен сказать «спасибо». После этого хулиганов становилось все меньше и меньше, но гложущее чувство необходимости оставаться начеку никогда не покидало. В какой-то степени он хотел бы, чтобы над ней издевались вместо него. Он мечтал убежать, вместо того чтобы помочь ей. Худшими снами всегда были те, в которых она бросала его. «Он сын убийцы.» — шептали они, — Не подходи слишком близко.» Его тошнило от того, каким уродливым и жестоким на самом деле было его сердце. Он не заслуживал такого человека, как она. Но Хан Суен никогда не оставляла его. Она понимала его, знала все его секреты и принимала его таким. Она ответила ему тем же, и чувство вины и сожаления медленно исчезли, пока не превратились в пыль. Время от времени они поднимался обратно, как пузырьки, переполняющие кипящую кастрюлю, но все всегда было в порядке. Ю Джунхек попал к ним в группу для группового проекта в первую неделю второго года. Он был популярен в школе, его внешность могла соперничать со знаменитостями, а оценки всегда были на высоте. Он был кем-то, до кого Ким Докча никогда не мог дотянуться, кем-то, кто был в другом мире. Ким Докча никогда по-настоящему не обращал внимания на слухи и школьные сплетни. Для него все это было просто бессмысленной болтовней. Он с юных лет научился отключаться от окружающий голосов. Однажды Хан Суен говорила о том, что хотела бы создать персонажа по образу Ю Джунхека, но на этом все. Для читателя он был просто именем, которым разбрасывались повсюду. Ким Докча даже не был уверен, что когда-либо видел его раньше. А потом он ворвался в его жизнь, нежеланный и желанный одновременно. Да, Джунхек оказался тише, чем он ожидал. Он говорил, когда это было необходимо, и всегда казался отстраненным, прикрываясь вежливостью. Обычно популярные дети либо общительны и шумны, либо высокомерны и чрезмерно самовлюбленны. Ю Джунхек не был ни тем, ни другим. Он делал свою работу исключительно хорошо, и их проект был на пути к успеху. Было неловко говорить с ним о вещах, отличных от проекта, поэтому в конце концов Ким Докча прекратил попытки. Но Джунхек был таким отстраненным, таким замкнутым, что это только заставило Ким Докчу захотеть копнуть глубже, подойти ближе. Несколько лет назад он бы никогда так не стремился подружиться с кем-то, но Хан Суен может оказывать чертовски сильное влияние. Возможно, в каком-то смысле он видел себя внутри Ю Джунхека. А потом он обнаружил, что повсюду натыкается на этого парня. В круглосуточном магазине, в автобусе по дороге домой, в коридорах, когда они оба опаздывали на занятия. Он начал махать Ю Джунхеку всякий раз, когда видел его, а потом они каким-то образом оказывались вместе в автобусе, когда он был абсолютно пуст, и стояли рядом друг с другом, когда мест не было. В первый раз, когда Ким Докча спросил, не хочет ли Ю Джунхек пообедать вместе, тот согласился. — Какого черта? Когда вы двое успели так сблизиться? — Хан Союнг обвиняюще указывает на Ким Докчу и Ю Джунхека, когда они садятся напротив нее со своими подносами с обедом. Ким Докча просто пожимает плечами, набрасываясь на еду, а Джунхек молчит, тоже начиная есть. — Идиот, ты решил заменить меня кем-то более крутым? — она свирепо смотрит на Джунхека, настороженно разглядывая его. — Ты признаешь, что он круче тебя? — Конечно, нет! Ю Джунхек издает тихий смешок, а Ким Докча и Хан Суен замирают, глядя друг на друга. А потом они все вместе смеются. После этого, это стало своего рода рутиной. Они начали ходить в школу вместе, встречаясь у Суен, потому что она всегда опаздывала. Ели уличную еду после уроков, прогуливали занятия, чтобы поиграть в игры в маленьких компьютерных клубах, появлялись без приглашения у Ю Джунхека, потому что у него была самая большая квартира из них троих. Довольно скоро компания превратилась в группу из трех человек, а не из двух. Ким Докча понял, что Ю Джунхек на самом деле был хорошим парнем, несмотря на его образ крутого. Он мирился с выходками Ким Докчи и Хан Суен, заботился о своей младшей сестре лучше, чем большинство родителей, и был взволнован, когда смотрел грустные видео с котятами в Интернете. И он был великолепен. Темные, черные волосы, которые мягкими волнами ниспадали на его гладкую кожу. Прямые брови, обрамлявшие его проницательные глаза и высокие скулы. Губы, которые обычно были сжаты в линию, но изгибались вверх всякий раз, когда он мучил Хан Суен или говорил о Ю Миа. Он был высоким, с пропорциями, от которых модельные агентства сходили бы с ума. Это было безумие, каким совершенным он казался. Но Ким Докча так хорошо узнал его за то короткое время, которое они провели вместе, что знал, что Ю Джунхек был кем угодно, только не таким. Временами он был холоден, отталкивал всех, когда не знал, что еще делать. Он вел себя по-детски, молчал, когда был расстроен. Но никто не может быть совершенным, и Ким Докча это знал. И все же он все еще думал, что Ю Джунхек, возможно, был ближе всего к совершенству. По крайней мере, для него. Докча просыпается утром с мокрой подушкой под щекой. На улице все еще темно. Он занимается своими обычными делами. У него все еще осталось несколько порезов и синяков, хотя большинство из них уже исчезли. Врачи сказали ему не давить слишком сильно на свое тело, так как он все еще выздоравливает. К тому времени, как Докча выходит за дверь, снаружи уже видны слабые лучи света. Он покупает перекус в круглосуточном магазине и ест его в соседнем парке, сидя на качелях. Докча на самом деле не голоден, но заставляет себя проглотить рисовый шарик, запивая его водой. Восходящее солнце окрашивает небо в оранжевые и красные тона. Качели скрипят под его весом, когда он раскачивается взад-вперед, прислушиваясь к проезжающим мимо машинам. Он все еще не может заснуть по ночам. Вернувшись в больницу, он несколько ночей не спал, а другие наоборот проваливался в глубокий сон. Врачи сказали, что это может быть побочным эффектом лекарств. Ким Докча задается вопросом, может ли лекарство вместо этого заставить его мысли исчезнуть. Проносится ветерок, и он замечает, что небо светлое. Он не знает, следует ли ему идти тем же путем, что и в прошлом. Они бы хотели его увидеть? Они все еще хотели бы быть с ним? В конце концов он обнаруживает, что его ноги идут в этом направлении, мышечная память тянет его по извилистым улочкам и перекресткам. В конце концов, он видит вход в жилой комплекс Хан Суен, идеальный внешний вид которого резко контрастирует с местом, в котором он сам живет. Он почти забыл, что и Ю Джунхек , и Хан Суен из более богатых семей. Он подходит ближе, а затем резко ныряет обратно за угол. Потому что у входа стоит Ю Джунхек. И Хан Суен. Они оба оглядываются по сторонам, готовые уйти в любой момент, но все еще ждут. Ждут его. В кои-то веки Ким Докча приходит последний. Он не знает, что чувствовать. Он не видел их с того дня. Он хотел бы убежать. Это всегда легче сделать. Но они дали ему слишком много, чтобы он мог так с ними обращаться. Он делает вдох и выходит. Ни один из них не замечает его, глядя в противоположном направлении. Он отстает от них на несколько метров, прежде чем заговорить, позволяя своему голосу звучать громко. — Привет. Ю Джунхек поворачивается первым, так быстро, что Ким Докча беспокоится, что он получит удар. — Докча, — это все, что он говорит со вздохом. Хан Суен встречается с ним взглядом, но молчит. Она начинает идти, и Ким Докча следует за ней, Ю Джунхек плетется рядом с ним. Когда они добираются до перекрестка, девушка замедляет ход, подстраиваясь под них. Прогулка в школу проходит в тишине. Шум людей, идущих на работу, в школу или еще куда-нибудь, мчится вокруг них, но тишина по-прежнему давит. Как будто чего-то не хватает. Неловкость напоминает ему о тех днях, когда он впервые встретил их. Он задается вопросом, прошли ли они, наконец, полный круг. Класс словно в тумане, ручки царапают бумагу, учебники отвечают ему пустотой, слова в них будто перемешаны со сгустками крови. Он смотрит в окно во время большинства уроков, его взгляд всегда задерживается на земле. Он задается вопросом, что было бы по-другому, если бы он приземлился не на траву, а на бетон. Его одноклассники, похоже, не знают, что произошло. Его отсутствие не вызывает никаких вопросов, как будто они не потрудились уделить этому какое-либо внимание. Его это не так уж сильно волнует. Было бы еще хлопотнее, если бы людям было не все равно. Они обедают вместе, как всегда. Сегодняшний обед по какой-то причине лучше, чем обычно. Дамы из столовой, должно быть, работали очень усердно. Сегодня он дежурит по уборке вместе с Хан Суен. Из всех людей именно с ней. В классе, где так много учеников, он задается вопросом, как они оказались в паре в самое неподходящее время. Он смотрит на нее краем глаза, но выражение ее лица пустое, непроницаемое. Он задается вопросом, так ли все закончится. Они выносят мусорные мешки наружу, сортируют и выбрасывают. Ким Докча позволяет своим мыслям блуждать во время работы, не думая ни о чем конкретном. Он думает о последнем веб-романе, который он читал, о том, какая погода будет завтра, о том, что ему нужно сделать много домашней работы. Сквозь туман своих мыслей он чувствует где-то боль, и когда он смотрит вниз, на его коже расцветает красный цвет. Хан Суен замечает это и хватает его за пальцы, приближая их ближе, чтобы она могла лучше видеть порез. — Должно быть, кто-то выбросил что-то острое в мусорное ведро, — говорит она, роясь в карманах в поисках чего-нибудь, чтобы остановить кровотечение, но ничего не находит, — Тебе следует сходить в кабинет медсестры. Это выглядит как глубокий порез. Ким Докча смотрит на свой палец и смотрит, как кровь капает на землю. Теперь, когда он это замечает, ему становится больно, и он задается вопросом, не следует ли ему слизнуть кровь, как он обычно делает режась о бумагу. Хан Суен машет рукой перед его лицом, и он вздрагивает. — Ты меня слышал? У тебя кровь. — А... ага, — говорит Докча, глядя на наполовину заполненное мусорное ведро рядом с ним. — Я разберусь с остальным, так что иди уже. — Нет, все в порядке, я— Девушка вздыхает, а Ким Докча закрывает рот. — Ты поранился, так что будет быстрее, если я сделаю это сама. Я не смогу сосредоточиться, если у тебя будет идти кровь. Он колеблется, и Суен смотрит на него. Докча же старается смотреть куда угодно, только не на нее. — Кстати, мне очень жаль. Ким Докча поднимает глаза, и теперь ее очередь отводить взгляд. — Я про тот день. Мне не следовало говорить таких вещей. Мне жаль. Он слегка улыбается, чувствуя что-то в груди. — Все в порядке. Я заслужил по крайней мере часть из этого. — Да, — фыркает она, и Ким Докча смеется, неуверенно и тихо, — Но я также сожалею, что не навестила тебя. Я не была уверена, что ты… хотел, чтобы я была там. — Я бы не возразил, — говорит он, хотя и не уверен, правда ли это, — Тем не менее, ты заходила. Она кивает, а затем корчит гримас. — Меня чуть не стошнило, когда я увидела все эти цветы. Ю Джунхек, конечно, хороший парень, да? Ким Докча чувствует, как у него приоткрылся рот. — Он прислал эти цветы? Ю Джунхек? Я думал... — Что? Только не говори мне, что ты думал, что это сделала я? — выражение лица Хан Суен скисает, как просроченное молоко, — Боже, нет. Я может и собиралась подарить один букетик, может быть, два, но у тебя и так их было слишком много. Требуется некоторое время, чтобы все понять. Новая информация кружится у него в голове, и Докча не уверен, куда идти, чтобы ее обработать. Фабрика по переработке отходов? Он понятия не имеет. — Я подслушала вас двоих после того, как ушла, если быть до конца честной, — внезапно говорит Хан Суен, скрещивая руки на груди, — Я осталась за дверью. Тебе следует поговорить с ним. Он не очень хорошо умеет разговаривать и никогда не скажет что-то первым. Ким Докча знает это. Он знает, что у Ю Джунхека эмоциональный барьер, он хорош во всем, кроме выражения своих чувств. Он знает, что склонен молчать не из-за своей гордости, а потому, что просто не знает, что еще можно сделать. Однако Ким Докча не хочет думать о разговоре с ним. Как он мог встретиться с ним лицом к лицу после всего этого? — Хорошо, — Суен возвращается к дежурству, — Это зависит от тебя. Но сначала останови кровь. Давай поговорим позже. Докча снова улыбается, и на этот раз более искренне. Он и не подозревал, как сильно скучал по этому: говорить с кем-то, не думая, не убедившись, что каждое слово не лишнее. И хотя они намеренно не поднимают эту тему, все в порядке. В какой-то момент они доберутся и до нее. Нет необходимости спешить. Они смогут притворяться, что все будет в порядке, пока это не произойдет на самом деле. По какой-то странной случайности или стечению обстоятельств Ким Докча находит Ю Джунхека в кабинете медсестры. Он ищет что-то в бумагах на столе, когда входит Ким Докча, держа одну руку с кровоточащим порезом на ней. Он неловко стоит в дверях, пока Ю Джунхек не замечает его, удивленно приподняв брови. — Ты не знаешь где лежат бинты? — спокойно говорит Докча — У кушетки, — говорит Ю Джунхек после минутного молчания. Ким Докча кивает и подходит, пытаясь вытереть кровь тряпочкой. В один момент он перебирает коробочки в поисках бинта нужного размера, а в следующий его рука в руке Ю Джунхека, на чьем лице читается беспокойство. — Что случилось? У тебя кровотечение, подожди здесь, — он отстраняется, чтобы взять чистое полотенце и намочить его под раковиной. Ким Докча сидит неподвижно и ждет, постукивая ботинками по полу. — В мусорном ведре было что-то острое. Возможно лезвие. Я не видел этого, когда сортировал мусор. Ю Джунхек щелкает языком и отходит назад, опускаясь на колени, чтобы он мог прижать теплое полотенце к коже. — Я расскажу учителю позже. Это угроза безопасности. Он снимает упаковку с бинта и, нахмурившись, прижимает его к порезу. — Порез выглядит довольно чистым, но тебе следует вернуться позже, когда придет медсестра. Я бы продезинфицировал его, но я не знаю, где она хранит средства. Ким Докча чувствует, как его губы приподнимаются. — Я не знал, что ты так хорошо разбираешься в медицине, Джунхек. Ю Джунхек поднимает глаза и Ким Докча чувствует, как у него сжимается грудь, когда их взгляды встречаются. Он весь день толком не смотрел на Джунхека и чувствует себя так, словно ему снова пятнадцать, и он видит его впервые. Но это не то же самое, что было тогда, потому что Ю Джунхек тоже мягко улыбается, и его глаза мягкие, с эмоциями, которые Ким Докча не может понять. Не хочет, боясь того, что он найдет в них. — Я тоже скучал по тебе, — говорит Ким Докча, его голос слегка дрожит. Ю Джунхек, возможно, хуже всех справляется со своими чувствами, но это не значит, что Докча намного лучше него , — И мне очень жаль. Ю Джунхек переплетает свои пальцы с рукой Ким Докчи — той, которая не пострадала. Это кажется правильным и в то же время слишком личным. Его кожа горит в тех местах, где соприкасаются их руки. — Здесь не за что извиняться, — говорит Ю Джунхек. Больше он ничего не говорит. Ким Докчу это устраивает. Во всяком случае, он думает, что понимает, судя по тому, как Джунхек смотрит на него. Когда занятия заканчиваются, они втроем покупают мороженное в магазинчике в центре города. Хан Суен пытается заполучить клубничный вкус, но Ю Джунхек борется с ней за него, и в конце концов она уступает. Ким Докча смеется, поедая мороженное со вкусом матчи. Все возвращается на круги своя. Все в порядке. Это не так. Ким Докча видит сны и просыпается снова и снова. Ему снится падение, секунды, когда он парил, воздух проносился мимо него. Ему снится тело на полу его гостиной, руки в крови. Ему снится, как его мать хватает его за плечи и кричит, чтобы он молчал, ее лицо искажено, а из глаз течет кровь. Когда он просыпается в четвертый раз за ночь, ему больше не хочется спать. Ким Докча сворачивается калачиком в своих одеялах и тянется за телефоном. Он читает остаток ночи. Когда свет начинает просачиваться сквозь занавески, он понимает, что вообще ничего не прочитал. От лекарств у него кружится голова, как будто все плывет. Как будто он может улететь в любой момент. Его пальцы задерживаются у основания шеи, ощупывая кожу, чтобы убедить себя, что она все еще там, все еще прикреплена. Все кажется неправильным. Он чувствует себя таким опустошенным, как будто вообще ничего не ел. Но когда он вгрызается в еду, его тошнит. Ему удается притворяться, что в школе все в порядке, несмотря на обеспокоенные взгляды, которые бросают в его сторону Хан Суен и Ю Джунхек. Он говорит им, что просто устал. Отчасти это правда. Он не может уснуть и этой ночью. И следующей. Он может, но не хочет. Каждый раз, когда он закрывает глаза, его встречает очередной кошмар, каждый из которых темнее предыдущего. Однажды ночью ему снится, как Ю Джунхек прыгает со школьной крыши, а он беспомощно наблюдает, как его тело падает в воздух, прежде чем приземлиться на землю с тошнотворным хрустом. Кровь расплывается вокруг него, и Ким Докча пытается отвести глаза, но обнаруживает, что не может. Он продолжает смотреть, как шея Ю Джунхека медленно поворачивается, чтобы посмотреть ему в глаза с черными пустотами там, где должны были быть его глаза. «Это твоя вина.» Насмехается над ним Ю Джунхек, ухмыляясь, когда его зубы становятся красными. «Посмотри, что ты наделал.» Докча просыпается с мокрой от пота спиной и дрожащими руками. Он может только смотреть в стену, его глаза остаются сухими, а пальцы сжимают одеяло. Он не перестает дрожать долгое, долгое время. Он подумывает позвонить кому-нибудь, но часы мигают и когда цифры снова смотрят на него, он чувствует, что снова стоит на краю пропасти, глядя на землю под собой. Докча чувствует, что устает все больше и больше. Он не спал как следует уже несколько дней, может быть, недель. Он больше ничего не помнит. Хан Суен и Ю Джунхек выглядят все более обеспокоенными с каждым днем. — Привет, Ким Докча, — зовет Хан Суен, когда они возвращаются домой после вечерних занятий, — Ты уверен, что с тобой все в порядке? Ты ничего от нас не скрываешь? Ким Докча слабо смеется и выпрямляет спину. — Я тебе уже говорил. Я просто устал. Слишком много домашней работы. Джунхек настороженно наблюдает за ним и открывает рот, чтобы заговорить, но Ким Докча, похоже, его не слышит. Что он говорит? Ким Докча моргает и пытается сосредоточиться, но его зрение начинает расплываться. Он слышит, как кто-то кричит. Темнота снова поглощает его. Когда его глаза открываются, он видит знакомый потолок. Он в больнице. Дежавю вызывает у него неприятное чувство в животе. Он шевелит пальцами и с облегчением обнаруживает, что они могут двигаться. Он не хотел возвращаться сюда снова. Он пытается сесть и несколько раз моргает, чтобы привыкнуть к свету. Он смотрит налево и видит Хан Суен, спящую в кресле. Ю Джунхек тоже спит справа от него, но его веки начинают трепетать и когда они полностью открываются, он сразу же тянется, чтобы схватить Ким Докчу за руку. Его рот открывается и закрывается, как будто он хочет что-то сказать, но не знает, как это сделать. — Джунхек... Ю Джунхек опускает руку, и его взгляд опускается в пол. Тишина окутывает их, как туман. — Я не могу продолжать это делать, Ким Докча, — говорит он в конце концов. Его голос звучит опустошенно. Ким Докча протягивает руку, но колеблется. — Джунхек... Ю Джунхек встает и оборачивается. Его спина никогда не выглядела такой одинокой. — Не надо. Ким Докча чувствует, как слова тают у него на языке, липкие и горячие. Обжигающие. — Я не могу так, — Ю Джунхек запинается на своих словах, но остается лицом к двери и Ким Докча жалеет, что на этот раз не видит его лица. Он отчаянно жалеет, что не может читать его мысли, — Мне все равно, ненавидишь ты меня, бьешь, или делаешь все, что захочешь. Меня это совершенно не волнует. Ким Докча открывает рот, чтобы заговорить, но закрывает его. Сейчас не его очередь. — Ты всегда был таким, я знаю. Никогда не думал о себе или о том, чего ты хочешь. Ты ведешь себя так, как будто тебе все равно. Ты ведешь себя так, как никто не ведет. Ты думаешь, что так лучше, когда ты принимаешь на себя основную тяжесть каждого удара, каждой ошибки. Ты думаешь, что нам будет все равно, страдаешь ли ты, пока это не так. Ты думаешь, что мы не хотим быть там с тобой, даже если это причиняет боль, даже если это убивает нас. Ким Докча медленно дышит, его волосы падают вперед, закрывая лицо. Он не замечает, что Ю Джунхек обернулся, пока тот не заговорит. На этот раз его голос звучит тише, как будто он едва ли хочет, чтобы его услышали. — Я люблю тебя... Мы любим тебя. — говорит он, и Ким Докча чувствует, как его мир разлетается на куски, — Я чувствую, что умираю, когда ты каждый раз делаешь это с собой. Я хочу, чтобы ты полагался на меня. Я позабочусь о тебе, — его голос прерывается в конце, и кажется, что он плачет, — Я люблю тебя, Ким Докча. Я люблю тебя так сильно, что это причиняет боль. Я люблю тебя каждый раз, каждый день, каждое мгновение. Я люблю тебя, даже когда тебя здесь нет. Я люблю тебя, даже когда не должен, не могу, не хочу. Ким Докча наблюдает, как Ю Джунхек моргает и сглатывает. А потом он поворачивается и выходит из комнаты. Когда дверь со щелчком закрывается, Ким Докча понимает, что его мир треснул. Ю Джунхек старается не бежать по коридору. Это больница, напоминает он себе последними обрывками рассуждений. Это было бы неуважением. Каким-то образом он оказывается у выхода, раздвижные двери открываются перед ним. Он замечает, что на улице идет дождь. Кроме того, сейчас середина ночи, а он оставил свой телефон в комнате. И бумажник тоже. Он все равно выходит, позволяя воде расплываться на его коже. Она просачивается сквозь его свитер, возвращая ему ощущение реальности. Он не замечает, когда слеза стекает по его щеке. Дождь тоже оставляет свои следы на его лице, смывая слезы. Его глаза щиплет, а дыхание становится резким, как будто он тонет. Он снова чувствует себя ребенком, возвращающимся домой. В пустой дом с запиской на столе. Он чувствует, что его утаскивает в пустоту, открывая дверь, чтобы обнаружить маленькую девочку с волосами, заплетенными в два хвостика, ее лицо так поразительно похоже на его собственное. Он чувствует себя ничем и в то же время всем одновременно. Ему так холодно, дождь просачивается сквозь его кожу и словно оставляет синяки. А потом дождь прекращается. Его глаза распахиваются и он видит Ким Докчу. Это все, что он хотел бы видеть. Это все, что он видел с самого начала. Ким Докча подносит зонт над Ю Джунхеком. Это заставляет дождь попадать только на него. Ю Джунхек хмурится и хватает рукоять, чтобы передвинуть ее так, чтобы зонт оказался между ними. Он не знает как, но они оказались рядом с уличным фонарем, свет которого отбрасывал мягкое сияние на лицо Ким Докчи. Затем его пальцы тянутся вверх и касаются глаз Ю Джунхека, следуя по траектории его ресниц. — Ты плакал, — говорит он, задерживая большой палец на его щеке. Дождь попадает на зонтик и падает вокруг них, — И ты выбежал под дождь без всякого прикрытия. Ю Джунхек выше Ким Докчи, поэтому ему приходится смотреть вниз, чтобы видеть его глаза. Впрочем, это его не беспокоит. Потому что это Ким Докча. — Джунхек. Ким Докча поднимает руку и проводит ладонью по лицу Ю Джунхека. Его ладонь теплая и она оставляет тепло на его коже. Джунхек прислоняется к нему, позволяя себе погреться в комфорте. Он хочет остаться там навсегда. Но Ким Докча убирает руку и Ю Джунхеку снова становится холодно и одиноко, так одиноко... — Пожалуйста, не оставляй меня. Пожалуйста, не отпускай. Он хватает Ким Докчу за запястье и его руки дрожат. — Пожалуйста, — он нежно целует его ладонь. — Хорошо... — Ким Докча убирает запястье и Ю Джунхек опускает руку в сторону. — Пожалуйста... Ким Докча переплетает их пальцы вместе и отпускает зонтик, чтобы он мог протянуть руку и снова обхватить лицо Ю Джунхека. — Я не уйду. Джунхеку интересно, как он выглядит. Ему интересно, что видит Ким Докча. — Я не уйду, — вновь нежно шепчет он и Джунхек чувствует, как его глаза горят. А потом губы Докчи прижимаются к его губам, сначала осторожно касаясь, а затем вдавливаясь глубже. Парень отчаянно отвечает на поцелуй. Слезы текут из его глаз, но он смахивает их поцелуем, одну за другой, пока ни одной больше не остается. — Я не знаю любви, — говорит Ким Докча, отстраняясь, его ладонь все еще теплая на коже Ю Джунхека и тот чувствует, как у него перехватывает дыхание, — Я не знаю, как любить или как быть любимым, но я хотел бы это понять. Мы что-нибудь придумаем. Ю Джунхек наклоняется вперед, пока их лбы не соприкасаются. — Хорошо, — говорит он, и Ким Докча улыбается ярче любой звезды на ночном небе. — Хорошо, — повторяет Докча. Ю Джунхек встретил Ким Докчу в пасмурный день, когда им было по пятнадцать и его жизнь начала разваливаться на части. Он слышал о Ким Докче из обрывков разговоров тут и там. Он был сыном убийцы, о котором несколько лет назад говорили во всех новостях. Он был изгоем. Ю Джунхек знал о Ким Докче со слов других и ненавидел это. Ему никогда не нравились слухи или сплетни из-за того, что люди так легко рассказывали о чужой жизни. Как будто они просто разговаривали о погоде. Как будто это была всего лишь история. Когда Ю Джунхек наконец встретил Ким Докча, он был совсем не похож на того, о ком он слышал. Он был умен, привлекателен и наблюдателен. Он постоянно подшучивал над своей подругой — Хан Союнг и Ю Джунхек не мог вспомнить, как бы не пытался, когда видел его без улыбки. В нем не было ничего особенного, но Ю Джунхек не мог отвести от него глаз. Он старался быть более отстраненным, чем обычно, ибо не привык чувствовать себя таким... странным. Он избегал Ким Докчи как чумы, уходя налево, когда тот шел направо и вверх, когда тот был внизу. Однако у судьбы были странные способы получить то, что она хотела, и, так или иначе, Ю Джунхек обнаружил, что снова и снова видит Докчу. Он видел его улыбку в толпе людей в автобусе, он видел, как тот машет рукой с другой стороны улицы. Куда бы он ни посмотрел, везде видел его. А потом он обнаружил, что его тянут за собой, а он не обращает на это внимания. И это немного пугало. Ю Джунхек с самого начала жил строгой жизнью, подчиняясь чужой воле, распорядку и правилам на каждом углу. Он был занят, чтобы не потеряться в пустоте. Однажды он нашел игры и решил держать их в секрете от своих родителей. Хотя он сомневался, что они узнали бы об этом. В конце концов, их никогда не было дома. Но все же он прятал их, как тайну, как сокровище, потому что, когда он играл, время ускользало как песок. Потом все начало разваливаться на части. Он обнаружил, что нарушает правила, чья-то рука всегда тащила его куда-то, в никуда. Он обнаружил, что окружен шумом, цветом, теплом. Он обнаружил, что лучше спит по ночам, зная, что рядом с ним есть другие люди, их дыхание помогает ему успокоиться. Его мир развалился на части, но родился новый, и на этот раз он был сосредоточен вокруг двух людей, хотя в основном вокруг одного. Он обнаружил, что падает, так быстро, что даже не мог осознать это, пока однажды его не осенило, и он не понял. Ю Джунхеку было пятнадцать, когда он встретил Ким Докчу. Ему было шестнадцать, когда он влюбился. Ему восемнадцать, он учится на втором году старшей школы, когда его мир снова начинает рушиться. Это больше не было приятным чувством. — Хорошо, — объявляет Хан Суен, хлопая в ладоши, — Тогда давайте начнем эту вечеринку! — Никто, кроме тебя, не считает это вечеринкой, — уточняет Ким Докча. — Если это вечеринка, то я больше никогда не хочу на такое ходить, — добавляет Ю Джунхек. — Есть еда и напитки, и мы собрались под одной крышей, так что да, — говорит она, поднимая свою кружку в воздух, — это вечеринка. Ким Докча вздыхает и скрещивает ноги. Все трое находятся у Ю Джунхека, сидят кружком на полу. В середине есть закуски и напитки, большинство из которых Хан Суен уже открыла. — Что мы здесь опять отмечаем? — спрашивает Ю Джунхек, ни к кому конкретно не обращаясь. Хан Суен открывает бутылку, и та шипит, чуть не выливаясь, — Празднуем начало ваших отношений? Ю Джунхек, единственный и неповторимый, с парнем, о боже, я никогда не думала, что доживу до этого дня, — она залпом выпивает жидкость и Ю Джунхек вздыхает, потянувшись за своим собственным напитком — виноградной содовой, смешанной с якультом. После того, как Ким Докча и Ю Джунхек пробыли под дождем дольше, чем следовало, они вернулись внутрь и поспешили в больничную палату. Хан Суен уже проснулась и расхаживала взад-вперед. Она отчитывала их, как детей, когда они вошли. Ю Джунхек промок под дождем, так что в итоге он оказался с несколькими полотенцами на голове, посреди кровати, с Хан Суен с одной стороны и Ким Докчой с другой. В тот день они долго разговаривали. Ким Докча обнаружил, что слова слетают с его губ, и с каждым словом груз уходил с его плеч. Они по очереди, все трое, говорили то, что хотели сказать, прежде чем позволить высказаться следующему человеку. Они смеялись над некоторыми моментами, плакали во время других, но все вместе. — Если ты все еще не можешь нормально уснуть, ты можешь написать мне или позвонить. Я всегда отвечу, — говорит Хан Суен. Она делает паузу, а затем ухмыляется, — Или, если ты предпочитаешь поговорить со своим парнем... Ю Джунхек зажимает рот девушки рукой, и ее хихиканье приглушается его ладонью. — Или, — предлагает она, — мы могли бы устроить вечеринку с ночевкой. — Я не уверен, что все еще хочу оставаться с вами двумя в одной комнате, — отвечает ей Джунхек. — Я тебя не приглашала. Ким Докча просит, чтобы ему поменяли лекарства. Врачи говорят ему, что это нормально, что пациентам, как правило, приходится менять лекарства, пока они не найдут то, которое подходит именно им. Он обнаруживает, что каждую ночь спит немного лучше. Хан Суен и Ю Джунхек спорят из-за лучшего вкуса молока, когда Ким Докча, извинившись, отходит в туалет. Когда он моет руки, он смотрит в зеркало и видит себя. Он видит темные волосы и темные глаза, бледную кожу и мягкие черты лица. Он видит кого-то чужого, незнакомого. Он смутно задается вопросом, как Ю Джунхек вообще мог его любить. Ким Докча пытается думать лучше, мыслить более позитивно, но от старых привычек трудно избавиться, они прилипают, как жвачка к волосам. Он ловит себя на том, что смотрит на свое отражение и наблюдает, как оно моргает, когда он это делает, подражая его движениям. Раздается стук в дверь, и она открывается, а за ней стоит Джунхек. — Привет, — говорит Ким Докча, — Привет, — отвечает Ю Джунхек. Они стоят там несколько неловких мгновений. — Просто проверяю, — в конце концов говорит Ю Джунхек, — Ты в порядке?» Ким Докча задается вопросом. Он чувствует себя лучше, не похоже, чтобы он хватал ртом воздух или хватался за шею. Но лучше не значит хорошо. — Я не знаю, — говорит он. — Хорошо, — мягко улыбается Ю Джунхек и подходит ближе, протягивая руки. Ким Докча улыбается в ответ и наклоняется, позволяя себе растаять в объятиях Ю Джунхека и позволяя своим страхам рассеяться за эти несколько секунд. Ю Джунхек отстраняется, целуя Ким Докчу в макушку. — Хан Суен заснула. Я пойду проверю, как она. Ты можешь не торопиться. Ким Докча улыбается, — Хорошо. Он остается в ванной на несколько мгновений, медленно дыша. Позволяет движению успокоить его нервы. Когда он выходит, то обнаруживает, что дверь в комнату Джунхека напротив слегка приоткрыта. Должно быть, это из-за любопытства или чего-то еще, но внезапно Ким Докча захотел узнать Джунхека получше. Он хочет заглянуть в душу этого человека. Докча бывал в его комнате и раньше, бесчисленное количество раз, но никогда не тратил время на то, чтобы осмотреться. На этот раз он позволяет своему взгляду блуждать по столу, кровати, полу. Все аккуратно, как и положено отличному ученику. Вспышка розового в комнате, полной черного и темно-синего, привлекает его внимание, и он подходит к тумбочке у кровати. В ящике что-то есть, сверху торчит лента, и Ким Докча один раз оглядывается, прежде чем открыть его. Это жемчужно-белая коробка, перевязанная розовыми и красными лентами. Это может быть любая коробка, но где-то в глубине души он знает, что если перевернет коробку, то найдет что-то, нацарапанное черным фломастером. «О боже», — думает он. 14 февраля, первый год Ким Докчи в старшей школе. Он опаздывает в школу, уже написав Хан Суен и Ю Джунхеку, чтобы они шли дальше без него. А еще сегодня день Святого Валентина, смутно замечает он, пробегая мимо магазинов и улиц, повсюду усыпанных розовым и красным. Люди носятся туда-сюда, неся шоколад и подарки для себя, своей семьи, коллег или своих возлюбленных. Ким Докча никогда не уделял особого внимания подобным праздникам. В любом случае, они не для таких людей, как он. Он замедляет шаг, как только приближается к школе, переводя дыхание. На улице стоят люди, продающие различные виды шоколада. Кто-то протягивает руку, чтобы похлопать его по плечу, и он оборачивается, оказавшись лицом к лицу с пожилой женщиной. — Не хотите ли шоколадку, молодой человек? — спрашивает она, указывая на корзину в своих руках, где лежат маленькие коробочки с различными лентами, обернутыми вокруг них. К лицевой стороне приклеен листок бумаги, на котором жирными буквами написано «Бесплатные шоколадки». — Не стоит, — вежливо отказывается он, - «Мне некому его отдать. Ее глаза мерцают, как будто она видит его насквозь, и он сглатывает. — Если тебе некому дать, тогда возьми ее для себя. Ким Докча колеблется, не зная, что делать, но в конце концов хватает маленькую коробочку. — Спасибо, — говорит он, и старушка просто улыбается в ответ. Он прячет коробку в сумку и мчится в школу, едва успевая сесть на свое место, когда раздается звонок. Хан Суен хихикает над ним, но он слишком занят, переводя дыхание, чтобы огрызнуться на нее в ответ. Урок проходит в мгновение ока и во время перерыва люди встают, чтобы раздать другим шоколад и подарки. Ю Джунхек загнан в угол в дальней части комнаты группой девушек и его лицо отчаянно пытается скрыть свой дискомфорт. Хан Суен присвистывает. — Посмотрите на мистера Популярность, который цепляет всех девушек. Ким Докча хмыкает в знак согласия, прокручивая последнюю главу веб-романа. Суен переводит на него взгляд и оглядывает его с ног до головы, ее леденец двигается из стороны в сторону во рту. — Ты не ревнуешь? — спрашивает она и Ким Докча поднимает глаза с выражением замешательства и отвращения. Она ухмыляется, упираясь локтями в стол, чтобы заглянуть ему прямо в лицо, — Не чувствуешь себя собственником, Ким Докча? Ни капельки? Ким Докча обнаруживает, что съеживается от почетного звания, и тонко задается вопросом, почему он дружит с Хан Суен. — С чего бы мне ревновать? Я бы предпочел, чтобы вокруг меня не было девчонок. Она вытаскивает леденец изо рта. — Я говорила не о девочках. Он приподнимает бровь, как бы призывая ее объясниться. Она улыбается, показывая зубы, но больше ничего не говорит. Ю Джунхеку наконец удается сбежать с руками, полными пакетов и коробок и Хан Суен хихикает над ним, на что его взгляд мрачнеет. — Эй, можно я возьму несколько себе, если ты не собираешься? — Нет. — Мелкий ублюдок, — бормочет она себе под нос и Ю Джунхек кладет подарки на стол. — Ого, так много, — поддразнивает Ким Докча. Ю Джунхек просто ворчит, глядя на шоколадки так, как будто они доставляют больше хлопот, чем что-либо еще. —Я не знаю, как я собираюсь принести это домой. — Вот почему я предложила тебе дать мне немного! Скоро начнется следующий урок, поэтому Ким Докча лезет в сумку за учебниками, отодвигая подарки на край стола. Что-то выпадает из переднего кармана и он тянется, чтобы схватить это, только чтобы обнаружить, что это коробка, которую дала ему пожилая дама на улице. — Суен, — зовет он, и девушка оглядывается, — Хочешь шоколадку? На мгновение она оживляется, но затем также мгновенно разочаровывается, когда видит маленькую коробочку в его руке. — Серьезно? Разве это не халява, которую раздают на улицах? — Не будь такой придирчивой, — упрекает Докча, и она усмехается, — Если ты не хочешь, тогда я отдам это Джунхеку. — Поступай как знаешь, — говорит она и встает, чтобы вернуться на свое место. — Джунхек, хочешь шоколадку? — спрашивает он, стараясь говорить как можно мягче. Ю Джунхек с сомнением смотрит на коробку, а затем на лицо Ким Докчи. Читатель открывает коробку и достает шоколад, надеясь каким-то образом убедить Ю Джунхека взять ее, — Давай, открой рот. Ю Джунхек выглядит так, как будто он раздумывает, стоит ли ему задушить Ким Докчу или нет, но за дверью раздаются шаги, и поэтому он открывает рот, позволяя Ким Докчу накормить его сладким, как раз в тот момент, когда входит учитель. — Все возвращайтесь на свои места, — объявляет он и Ю Джунхек садится, оставляя пакеты и коробки на столе Ким Докчи. Пытаясь освободить больше места на своем столе, Докча тянется к своему пеналу и достает фломастер вместо ручки, как в его голове начинает расцветать мысль. Его руки двигаются прежде, чем он успевает полностью обдумать, что пишет «Ким Докджа + Ю Джунхек» толстыми темными мазками на обратной стороне коробки. Чтобы добавить последний штрих, он рисует сердце поверх всего этого, а затем откидывается на спинку стула, чтобы полюбоваться своей работой. Когда учитель отводит взгляд, чтобы написать что-то на доске, Ким Докча легонько подбрасывает коробку, так что она приземляется на парту рядом с ним, которая принадлежит Ю Джунхеку. Он с удивлением отрывает взгляд от доски и поворачивает голову в сторону Ким Докчи. Парень же делает вид, что занят записыванием материала с доски, но поднимает голову, чтобы понаблюдать за реакцией Ю Джунхека, как только тот отводит взгляд. Удивительно, но Джунхек не разрывает коробку пополам и не бросает ее обратно в Ким Докчу. Вместо этого он долго смотрит на нее, и Ким Докча на секунду задумывается, не разрушил ли он только что их дружбу, прежде чем Ю Джунхек засовывает коробку в карман и начинает записывать с доски так, как будто ничего не произошло. Ким Докча почти не замечает румянца на его щеках и ушах. — Кошмар, — тихо говорит Докча, глядя на коробку в ящике стола. — Кошмар, — как эхом говорит Ю Джунхек с порога, застыв на месте. Они смотрят друг на друга долгое, растянутое мгновение. Ким Докча отводит глаза и засовывает коробку обратно в ящик, его рука поднимается, чтобы потереть затылок, — Э-э, что ты здесь делаешь? — Это моя комната, — говорит Ю Джунхек и Ким Докча чувствует, как краснеет. Верно, это его комната и это Ким Докча не должен быть здесь и рыться в его вещах. — Извини, я... — Докча кажется забыл все слова, — Я просто осматривался. Взгляд Ю Джунхека перемещается на ящик и у него появляется крайне мрачное выражение лица, — Тебе неудобно? — А? Что? — удивленно моргает Докча. — Тебе это не нравится? — спокойно спрашивает Ю Джунхек, — Тебе стыдно из-за этого? — А… Коробочка? — непонимающе спрашивает Ким Докча, — Ты думаешь, мне будет стыдно из-за этого? — это звучит как утверждение, а не вопрос. Ю Джунхек слегка кивает, а Ким Докча вздыхает, — Серьезно, где твоя уверенность в себе? Как я могу стыдиться из-за такого? Мы сейчас встречаемся, я думаю, это мило. Это не значит, что я отверг тебя или что-то в этом роде. Ю Джунхек скорчил еще одну гримасу. — Хотя ты никогда этого не говорил, поэтому я подумал... — Что подумал? Мгновение тишины. — Что я тебе нравлюсь в ответ. — Я думал, это и подразумевалось, — пытается Ким Докча, но Ю Джунхек все еще выглядит подавленным. Как обиженный щенок. Это мило, думает читатель, — Но я скажу это, если ты этого хочешь? Ю Джунхек кивает и Ким Докча не может сдержать улыбки, подходя ближе, чтобы обхватить его руками за шею. — Я люблю тебя, Джунхек. Джунхек немедленно краснеет, его щеки, нос и уши покрываются темно-алым румянцем. Это мило, то, как он реагирует, то, как Ким Докча хочет подразнить его еще больше. — Я думал, ты скажешь «нравится», а не «люблю» — Хм? Но я люблю тебя. «Нравится» недостаточно хорошо передает мои чувства. Ю Джунхек закрывает глаза и на его губах появляется легкая, мягкая улыбка, — Хорошо. — Я не знал, что я нравлюсь тебе с тех пор, Джунхек. Ю Джунхек целует его, чтобы он заткнулся. Есть поговорка, что вы не можете любить кого-то, пока не полюбите себя. Ким Докча обнаруживает, что это не совсем так, по крайней мере, для него. Любить себя легче благодаря Ю Джунхеку. Он ловит себя на том, что наблюдает за тем, как он смеется, как на его щеках появляются ямочки, когда он улыбается, не сдерживаясь, и знает, что это из-за него. Он смотрит в глаза Ю Джунхека, смягченные по краям и видит в них свое отражение. Он думает, что если он не может любить себя полностью, он будет продолжать любить Джунхека, пока не научится. Потому что любить Ю Джунхека легко, как читать, как будто он занимался этим всю свою жизнь. Потому что Ю Джунхек любит его, он любит его с такой уверенностью, что это заставляет Ким Докчу думать, что он кто-то особенный. Что он заслуживает всего этого. У них были свои хорошие дни и у них были свои плохие дни, но Ю Джунхек никогда не переставал любить его. Даже когда он замыкался в себе, отказываясь кого-либо впускать. Даже когда ему так плохо, что он не может вынести прикосновения другого человека. Он терпеливо остается рядом с ним. Всегда. — Ты слишком добр ко мне, — говорит Ким Докча. — Ты слишком добр к этому миру, — отвечает Ю Джунхек. Их дни продолжаются в том же духе. Это не идеально, но для Ким Докчи это все и даже больше. Это все, чего он никогда не знал, но по чему все еще так сильно тоскует. Как в книге, в которой не хватает страницы и вы никогда не узнаете, что там было написано, пока не найдете эту страницу снова. И после этого внезапно история становится чем-то другим. Как новая переменная. Жизнь не меняется внезапно, как у девушки из сказки, наблюдающей, как перед ее глазами расцветают краски, когда ее спасает рыцарь в сияющих доспехах. Она остается неизменной, непреклонной, бесконечной.Кальмар 13:25
Я снаружи магазина!
Солнечная рыба 13:26
почти на месте
Люди заполонили улицы, матери вышли за покупками на следующую неделю, дети бегают с закусками. Докча замечает Ю Джунхека на другой стороне улицы и машет ему рукой. Он видит мягкую улыбку, когда тот идет, солнце отбрасывает лучи, похожие на ореол над его головой. Его рубашка черная, с золотым узором посередине. Его брюки тоже черные, такие же, как и его ботинки, а через руку перекинуто бежевое пальто. Ким Докча обнаруживает, что ему все равно, если мир не остановится для него. Ему это и не нужно, потому что он просто продолжит идти к концу, где его ждет эпилог. — Не хочешь сначала чего-нибудь поесть? — спрашивает Ю Джунхек и Ким Докча переплетает их руки вместе. — Давай немного прогуляемся. Погода такая хорошая! — ярко улыбается ему в ответ читатель. Он будет продолжать двигаться дальше, независимо от того, что тянет его назад или преграждает ему путь. Он больше не одинок и не только его история составляют ему компанию. Ему больше не нужно быть одному. Они проходят мимо тележки, в которой продаются брелки и различные амулеты. Один из них бросается Докче в глаза и он останавливается, оборачиваясь, чтобы взглянуть еще раз. — Ты хочешь этот? — спрашивает Ю Джунхек, слегка приподнимая брови. Ким Докча ухмыляется и достает свою карточку, чтобы расплатиться. Ему больше не нужно молчать. Не нужно быть тихим. — Этот, — парень поднимает нитку черных бусин с украшение в виде рыбки на конце, — Для тебя. Ю Джунхек смотрит на него снисходительно, но тем не менее прикрепляет к своему телефону. — А это мне, — улыбается он, прикрепляя свой собственный к своему телефону. Он определенно подходит ему, с его белыми бусинками и украшением в виде кальмара. — Тебе нравится? — спрашивает Ю Джунхек, теребя подарок. — Ага, — говорит Ким Докча, хватая Джунхека за руку. — Тогда мне тоже нравится, — отвечает другой ему Ким Докча окружен шумом, но он больше не боится. Докча идет навестить свою мать, сказав Ю Джунхеку подождать у входа. Он начинает с самого начала, рассказывая ей все, что хотел, обнажая свою душу, чтобы она увидела. Они плачут вместе, счастливыми и грустными слезами и она говорит ему, что ей жаль. Что она хотела бы быть там, чтобы защитить его. Докча говорит ей, что она сделала все, что могла, и, возможно, он обижался на нее в прошлом, но теперь нет. Он говорит ей, что сожалеет о том, что был невнимательным, незрелым сыном. Она напоминает ему, что он был всего лишь ребенком. Травма никогда не проходит, что бы вы ни делали. Она всегда будет частью вас, формируя вас таким, какой вы есть. Важно не забывать и не игнорировать это. Это то, что нужно признать, понять, чтобы вы могли принять это, а затем идти дальше. — У тебя волосы отрастают, — Ким Докча откидывает челку и заправляет пряди за ухо. Ю Джунхек напевает и позволяет пальцам Ким Докчи пробежаться по его волосам. — Мне подстричь их? — Как хочешь. Ты выглядишь красивым, несмотря ни на что. Ю Джунхек улыбается, тепло и мягко, а его щеки розовеют. — Между прочим, Суен хочет пообедать с нами. — Тогда нам нужно идти прямо сейчас. — Хорошо. Тысячи звезд. Не финал и не заключение, потому что всегда есть что-то еще, что ждет вас, и всегда будет что-то в конце. Но, может быть, некоторые вещи никогда не заканчиваются, даже когда их больше нет. Я любил тебя и продолжу любить тебя, в мире с тобой или без тебя.