Какая хорошая будет жизнь!

Ночью тихо, совсем уже летняя прохлада. Даже не столько прохлада, сколько свежесть после дневной жары. От распустившихся цветов сладостью тянет. Если не задумываться (и не замечать караул вокруг здания), то кажется, что всё хорошо. Вот Игорь и не задумывается. Во всяком случае, хотя бы десяток минут позволяет себе не задумываться. Табак крепкий курит, наблюдает за дымом, в небе тающим. Пустотой в мыслях наслаждается. Тишину нарушают скрипнувшая входная дверь Напольной школы и размеренные шаги. Игорь даже не оборачивается, прекрасно зная, кто обычно в столь поздний час на воздух выбирается. – Сигареты клянчить пришёл? – улыбается Игорь, смотря в неопределённую даль. – Не откажусь, если предложишь, – Владимир стоит близко-близко, тоже взглядом деревья пересчитывая. Игорь достаёт портсигар из кармана, а оттуда ещё две сигареты. Одну себе за ухо затыкает, другую Владимиру протягивает вместе с коробком спичек. Спичка чиркает об коробок. Потом ещё раз. На третий Игорь поворачивается. – Бодь, ты чего? – обеспокоенно. Тот только вздыхает порывисто и рукой машет, мол, ничего. В пальцах всё та же спичка, только теперь надломленная. – Мыслишь ты порядочно, – Игорю ничего не стоит лба Палея указательным пальцем коснуться. – Даже сейчас. Вроде рядом стоишь, а сам где-то не здесь. И ладно бы как обыкновенно рифмы подбирал, так нет же, о мрачном думаешь, – забирает из его рук и спичку, и коробок. Спичку вместе с собственной докуренной сигаретой в пепельницу кидает, а из-за уха новую достаёт. – Есть такое, – нехотя соглашается Владимир. – Я не хотел бы размышлять о неприятном, волноваться и загадывать наперёд, но совершенно не получается. Но ты тоже чувствуешь подобное, не правда ли? – Правда, конечно, – вот так просто отвечает, усмехаясь, а ещё столь же просто зажигает новую спичку. Сам раскуривает, потом к Палею приближается, ладонью от несуществующего ветра огонёк прикрывая. – Благодарю, – кивает тот, затягиваясь. – И как спасаешься от сумбурных мыслей? – Знаю очень верный способ... – специально ведь, жук эдакий, паузу ещё выдерживает. – Думу думать, – и на Бодю косится так хитро-хитро, реакцию подмечая. Реакция, собственно, мгновенная: колоссальное непонимание во взгляде. – По-моему, младенцем тебя не только били, чтобы закричал*, но и роняли, чтобы говорил каверзно. – Не угадал, не роняли. Только били дважды, – посмеивается и приобнимает Володю за плечо, к себе прижимая. – Я тут думу думаю... Как всё закончится, повезу тебя в Осташёво. – В этот раз точно? – подначивает Палей, припоминая, что была уже у Игоря однажды такая идея, но не срослось, не получилось. – Совершенно точно. Нам с тобой отдохнуть нужно, а там атмосфера чудная. Башни красного кирпича при въезде на парадный двор. Галерея, конечно, не очень большая, но интересная, тебе понравится. Да один только конный двор чего стоит! – аж в лице меняется, улыбается ещё шире, вспоминая про родные места. – Кони и лошади тамошние тоже тебе понравятся. Есть спокойные, есть резвые, но все с характером, подход нужен, – затягивается глубоко и продолжает, вместе со словами дым выпуская. – Возьмём с тобой по коняке, поедем кататься. Там поля, деревьев много. Где-то осторожней ехать, где-то можно и галопом. На первый раз неспешно поедем, чтобы всё рассмотреть и прочувствовать. Где-то сосны, где-то ели, где-то клёны, где-то берёзы. А в поле цветы всякие… По названию тебе их, правда, не скажу – не помню, – несколько стыдливо признаётся Игорь, на что его слушатель только хмыкает по-доброму. – Конечная цель прогулки, предполагаю, тоже не удержалась в памяти? – нет, Палей всегда такой, не только сегодня. Правда в последнее время он, чего греха таить, был довольно притихшим, и сейчас Игорь несказанно рад, что снова возвращаются эти его привычные лёгкие колкости. – О, такое не забудешь. На Рузу поедем, купаться. В середине лета там особенно хорошо: вода прозрачная, тёплая. Покажу излюбленное место: деревянный мостик у сосны. Он, конечно, хлипкий, но с него нырять удобно. – Этого решительно не одобряю, – категорично заявляет Владимир и, натыкаясь на удивлённое лицо собеседника, объясняет: – Скажем так, настроение совершенно не рыбное, – да и не только это, ему в целом плавать не очень-то нравится. – Тогда, – ни секунды заминки со стороны Игоря, – нырять только я буду. Ты под деревом усядешься, блокнот возьмёшь. Расслабишься, настроишься и ловко стихов понапишешь. Недаром Олег эту усадьбу любил*. Он там вдохновение находил, и ты найдёшь. – Хотелось бы, – себе под нос бормочет Владимир, памятуя, что качественной поэзии давно не создавал. – На берегу почти весь день проведём. Провиант возьмём, пару книг хороших, чтобы время до заката занять. К ужину в усадьбу вернёмся. Наедимся досыта и спать. А назавтра ты встаёшь, а я в огороде топчусь, там помощь нужна. И тебя туда же захвачу, как же картофель собирать без Владимира Павловича? – откровенно посмеивается Игорь, за что получает лёгкий тычок локтем в бок. – Ладно-ладно, будешь сидеть в теньке, наблюдать. Если интересно станет, что же мы там копаемся, присоединишься. Я в любом случае буду рад твоему обществу. Днём можно опять к берегу поехать, а можно в саду остаться: читать, чай пить, обсуждать всякое. Или в поле сходить. Может, по лесу погуляем. И так столько дней, сколько потребуется, – на пару секунд Игорь притихает, а потом, точно подводя завершающую черту, удовлетворённо протягивает: – Эх, какая хорошая будет жизнь! – Действительно хорошая, не могу спорить, – отвечает ему Владимир. Отвечает спустя пару мгновений, потому что сразу вынырнуть из таких привлекательных планов на будущее было бы кощунственно. – Разве что… Дожить бы, – невесело и тихо усмехается. И тут же губы поджимает, себя коря за прорвавшуюся реальность. Но Игорь ни капли не возмущается. Разве что на секунду сильнее к себе прижимает, плечо поглаживая, подбадривая. – Доживём, Бодя, куда мы денемся. И Палей громко и резко выдыхает, с этим выдохом отпуская все свои треволнения, успокаиваясь. Доживут. Разумеется, доживут*.