* * *
Поездка до дома прошла туманно и быстро. Совсем молча Маша наблюдала за тем, что происходило за окном. Москва как и прежде гудела. Толпы людей постоянно куда-то спешили, разговоры и смех слышались отовсюду, а улицы были приятно освещены солнечным светом. Всё было до боли знакомое и родное. — Скучала по Москве? — спереди к дочери обратился Михаил Николаевич. Девушка ответила, скучающе сияя, натягивая такую милую улыбку: — Да! Москва круче Ленинграда! Отец усмехнулся, а с соседнего кресла машины послышался голос мамы: — А как насчёт старых друзей? Собираешься с ними возобновить общение? В эту секунду только подступившая улыбка резко сменилась серьезным выражением лица, Маша слегка напряглась: — Я особо и не теряла с ними связь. Мам, я тебе рассказывала. С Дашей с класса мы отправили друг другу кучу писем за эти два года, да и созванивались довольно часто, — младшая Семенова пожала плечами. — Были же ещё Ксюша с Катей, да Лена Елисеева. Ещё мальчики ваши. Как их там? «Бригада»? — Эти разгильдяи? Дочка, я надеюсь, хоть сейчас, ты с ними не свяжешься? — строгим голосом добавил отец. — Конечно, папочка, — Маша натянула улыбку. — Мам, Ксюша с Катей поступили в один вуз, да забились учёбой, хотя мы пару раз созванивались. Про Ленку мне и говорить то нечего, давно со всеми связь оборвала, Сашка Белов в армию пошёл, ни одним письмом не обменялись с ним. Валера писал мне, один раз правда, — девушка нервно выдохнула, теребя серебряное кольцо на среднем пальце. — С двумя остальными не связывалась, куда уж тут. — Ты же вернёшься к учёбе? — вовремя сменил тему отец. Младшая Семенова быстро ответила: — Ты говорил что договоришься насчёт моего перехода в Московский вуз, так что куда я денусь? — Отлично, — слегка улыбнулся отец. Михаил Николаевич долго настаивал на том, что его дочь должна пойти в экономисты. С каких пор успешного архитектора волновала профессия экономиста — никто понятия не имел, однако, его это зацепило, в настаивании его намерения были серьезными и у него получилось. Младшая Семёнова поступила в университет, и, как ни странно, экономика её увлекла, хоть она не отставила в стороне мечты о хореографии, которой занималась когда-то. И хоть тема была переведена, слова о старых друзья впали в голову, заставляли загнаться в раздумья. На сердце в моменте засела тоска, словно старые раны опять заболели. Девушка слишком резко и, даже, обидно перестала общаться со своими бывшими одноклассниками. Хоть некоторые подруги и сохраняли связь с девушкой, обидно было за парней, с которыми Маша, как ей казалось, провела лучшие подростковые годы. В какой-то момент в груди встала обида на парней. Сложилось впечатление, что их четверка совсем забыла о старой подруге. Спустя месяц после того отъезда Семёновой, Валера и вправду написал ей. В небольшом письме, написанном корявым почерком старого друга, было сказано о уходе Саши в армию, и интересе, как там живёт блондинка. Это всё. И ни слова о том парне, который когда то мучал ее сердце. О Вите Пчелкине. Перед перелетом обратно в Москву она много думала о нём. Думала о том, что сможет случайно его встретить, пересечься с ним, всё-таки соседние подъезды — расстояние не огромное. Этого она и боялась изначально, поэтому заранее настроила себя на такую «неожиданную» встречу с бывшим.* * *
Выйти из машины оказалось труднее, чем думалось. Куча коробок и вещей заставили задержаться на улице и медленно дотопать до двери. Взгляд сразу упал на подъезд, точнее на все, что было рядом. Дом не изменился. Всё та же скамейка, та же детская площадка, на которой она когда-то играла с Витей и другими малышами, те же знакомые соседи, тот же соседний подъезд. Глаза сами приметили вход сбоку. Семёнова остановилась напротив ступенек, а сердце вспомнило все, что было в ее детстве. Она помнит, как до ночи сидела у подъезда вместе с Пчелкиным или подругами, помнит, как бегала в беседку, которая находилась недалеко отсюда, помнит все. На глаза сами ступили слезы, а Маша лишь смахнула их кончиками пальцев свободной руки и быстро зашла в подъезд. И вот опять тоска. Казалось бы, она давно забыла то беззаботное время и ту первую любовь. Однако, девушка помнила все. Поставив коробку на пол и резко открыв ее, Семенова стала доставать разные вещи. Сейчас не время для приятных воспоминаний, нужно помочь родителям с переездом.***
Оставшийся день пролетел крайне незаметно. К вечеру все коробки и сумки были разобраны, все вещи стояли как прежде, на своих местах, а комната Маши снова, как и когда-то давно, была забита всяким хламом. Стало так спокойно, так уютно, как когда-то давно. Сейчас оставались силы только на то, чтобы принять душ и поскорее лечь в постель. Маше хотелось чтобы завтрашний день наступил пораньше.***
— Ну и как там, в Ленинграде? — заинтересовано спросила Сурикова, отпивая чай. — Наверно неплохо, но мне не понравилось! — озорно ответила Семёнова. Подруги сидели в саду, пили чай с вкусным пирогом от бабушки Оли и обсуждали прошедшие два года на расстоянии друг от друга. Солнце уже уходило за горизонт, да и уезжать домой не особо хотелось, Маша с радостью осталась в доме на ночь. Семенова и рыжеволосая Оля дружили с самого детства, ведь их мамы когда-то были лучшими подругами. Будучи совсем маленькими, семьи часто ездили друг к другу, с тех пор дружба девушек продлилась на долгие годы. После смерти родителей Оли, маленькая девочка осталась жить с бабушкой — Елизаветой Андреевной. Женщина любила своего сына, невестку и конечно, друзей их семьи. С самого детства она была рада принимать у себя в доме кого-либо из Семеновых, поэтому после их возвращения, Маша сразу приехала к ним. Сурикова усмехнулась: — И почему тебе не понравилось? — Плохой климат, хмурое небо и точно такие же люди. Ну а ещё там нет тебя и остальных, я скучала! Обе засмеялись. — Я тоже скучала, правда, — Сурикова заправила прядь своих рыжих волос за ухо. — Слушай, — с улыбкой начала Оля. — А что у тебя на личном? — На личном? — заставший девушку в расплох вопрос, заставил нахмуриться. — Ничего такого. Скрипачка хихикнула: — Да не, не может этого быть! Ты и без парня! Неужели не нашла себе никого? — Оленька, кого мне найти? Я после расставания с Пчелкиным то, не сразу оклемалась, а тут нового искать. Себе лучше поищи, неужели нет никого? — Семенова улыбнулась. — Ой нет! — замотала головой подруга. — Мой любимый парень, на долгие годы — скрипка. — Какая скрипка, Оля! Ты конечно офигенно играешь, но по-моему, тебе пора думать не только о музыке! Сурикова в ответ лишь посмеялась и сменила тему разговора.***
Семенова ходила по участку дома, рассматривая посаженные вдоль дома цветы. Особенно ей нравились белые розы, их Елизавета Андреевна вместе со своей внучкой посадила совсем недавно. Они были самыми любимыми у Маши. Однако, все тихое наслаждение было прервано шумом откуда-то издалека. На дороге за заборам послышался машинный гул и внимание девушки привлекло такси, подъехавшее к дому напротив. Оно остановилось, двери открылись и из него вывалилось двое парней, а следом за ними две улыбающиеся блондинки: — Эй! Космосила! Ну чего ты как мешок из грузовика, давай в темпе! — Да чего ты возмущаешься, Фила, наш добрый друг вместе со своей спутницей вообще, такси покидать не собирается! Семёнова подняла свой взгляд, заинтересовавшись разговорами таких, как показалось, знакомых голосов. Из машины выходили парни, напоминающие ей своих старых друзей. Маша пристально посмотрела в их сторону. Заметив на себе взгляд с участка напротив, высокий обернулся и увидел Машу: — Семёнова? Ты ли это? Глаза девушки слегка прищурились, осматривая фигуру парня, как бы убеждаясь, точно ли она знает этого человека. Она засмеялась, и положила руки на низкий забор: — Кос? Да неужели это ты? Вместе с другом отозвался и второй юноша, взглянув на девушку: — Маша? Ты вернулась? Та засияла еще больше, в зеленых глазах замерцали искры радости. Закатив глаза от приятного шока и узнав в лицах весёлых парней своих друзей со школы, девушка быстро выбежала из сада и подлетела в объятия к Филатову. В этот момент сердце забилось сильнее, улыбка натянулась до ушей. Она была рада такой встрече. Старый друг нежно обнял Семенову, а следом она прижалась и к Холмогорову. Снова открылась дверь стоящей рядом тачки, из нее вышел светловолосый и улыбчивый парень, обнимающий какую-то брюнетку за тонкую талию. Парень смотрел на девушку кокетливо, а на его губах, судя по всему была отпечатана ее красная помада. Он выглядел возбужденно и растрепанно, даже нелепо. Сквозь ту же улыбку счастливый Витя взглянул на Космоса и Семенову. Улыбка быстро спала с лица, а рука, лежавшая на талии спутницы моментально расслабилась: — Маша? — спросил до боли знакомый голос. Ей пришлось отойти от Космоса и осмотреть позвавшего. Черт, глаза быстро узнали старого «знакомого», которого она еще вчера так боялась увидеть. Ее нежный голос едва слышно пролепетал известную ей фамилию: — Пчёлкин?