***
Шел уже второй месяц её правления. Она многому научилась, но каждый день вспоминала жизнь в клане: Чонгана, Такао и его уроки, тренировки с Масамунэ и, конечно, его. Сегодня Мэй ждал приём народа. Но она не спешила куда-либо идти. Сейчас она пользовалась навыками, полученными от Сатоши, пробовала менять черты лица с помощью макияжа. Уже некоторое время Мэй думала над побегом. Во время очередного посещения города она могла бы отвлечь охрану, по советам синоби изменить внешность и покинуть город. У неё был вариант, кому оставить престол. Её советник во многом ей помогал, разбирался в политике явно лучше. Он поможет этой стране. Они вместе продумывали план ухода Мэй. Он готов был помочь ей во всем, даже придумал легенду. Императрица с детства страдала расстройством личности. До сих пор это удавалось скрывать, но в последнее время у неё появилась навязчивая мысль, что на этот престол ее посадили насильно, поэтому хотела сбежать. Отчасти это было правдой. Только причиной побега было кое-что иное. Точнее, кое-кто иной. Но о нём не знал никто из приближенных. Только её покорный советник. В дверь постучали, выводя кицунэ из транса. Зашёл слуга, напоминая, что скоро придут подданные с просьбами. Кто-то уже собрался в приёмной, ожидая своей очереди. Мэй наскоро стёрла макияж, нанесла румяна, надела кимоно. Её любимое, подаренное Кадзу после его возвращения. Она прошла в приёмный зал, ожидая прибывших. Двери раскрыли, зашёл крестьянин. Его просьба не была столь серьёзной. Урожай в этом году был богаче обычного, появились на дорогах разбойники. Мэй пообещала отправить на разъезд солдат. После его ухода кицунэ вспомнила, как добиралась до замка в первый раз. На дороге их остановили воины империи, собирая с купца плату. Сами собой вспомнились и слова Сино-Одори: "Масамунэ и Кадзу для мира людей такие же, как и мы. Другие. А "другим" стоит помогать друг другу." Двери вновь распахнулись, вошли уже двое: пожилой мужчина и слуга, почему-то прикрывавшийся накидкой. Мэй кольнуло странное предчувствие. Старик, напоминающий чиновника, произнёс: — Здравствуй, Госпожа. Извини за странную просьбу, но вот слуга мой, будь он не ладен, запричитал в последнее время, что не будет работать. Не сидится ему дома, говорит, тянет сюда и всё тут, — чуть усмехнувшись, добавил. — Примешь ли его к себе на службу? Мэй распахнула глаза. Этот голос. Она знает его. Она знает их. Эту маскировку трудно не запомнить... — Если я правильно поняла, твоему слуге не важно, какую роль здесь предоставят, верно? — стараясь говорить уверенно, чтобы голос не дрогнул, спросила кицунэ. — А могу ли я взглянуть на него? После одного опыта не привыкла доверять вредным чиновникам с покорными слугами. Особенно, если они не чиновники вовсе. Сатоши тут же весело улыбнулся, пихнув локтем друга. Произнёс: — Говорил я тебе, можно забрать человека из клана, но клан из человека — ни за что. А ты твердил, что она пережила это, забыла как страшный сон. Второй синоби даже не взглянул на него, скинул капюшон и поднял голову. Злые глаза посмотрели на императрицу выжидающе. На задворках сознания Мэй была рада, что сидела, иначе не устояла бы на подкосившихся ногах. Он снился ей часто. В разных сюжетах. Но все они напоминали о жизни в клане, об их жизни. — Что изменилось? Тогда ты ушёл, выбрав клан. Почему именно сейчас? — надрывающимся голосом тихо спросила кицунэ. — Мутный, — бросив взгляд на советника, ответил синоби. Мэй и забыла, как сладок сердцу его голос. Во снах он почти не говорил, только действовал. — И самой не сидится, думаешь, как вернуться. Кисло будет. — Сатоши... — раздумывая, прогнать их, чтобы точно постараться забыть всё, не раздирая раны на сердце, или поговорить с Кадзу, Мэй помедлила. — Выйди, пожалуйста, — он учил решать всё на месте и быстро. Вечно бегать от проблемы не выйдет. — И вы тоже, —повернувшись, обратилась к советнику и охране. Ниндзя дождался, пока друг и остальные уйдут, прикрыв дверь, и убедился, что их не слышат. Подошёл к кицунэ, прошелестел: — Дело было. Помогал. Теперь всё кончено, вернулся, — видя сомневающийся взгляд, глаза, бегающие по его лицу, взял небольшие ладони в свои шершавые. — Не значила бы ничего, не стоял здесь. Мэй сначала не поняла, о чём он говорит. Ничего подобного она не спрашивала у него. А потом вспомнила их последнюю встречу, прощание в той комнате. — А говорил, не читаешь мысли, — улыбнувшись уголками губ, произнесла лисица. Встала и подошла вплотную к Кадзу. Встретившись глазами, они поняли всё без слов, подались вместе навстречу, и их губы сомкнулись. В их движениях сквозило всё, что они скрывали эти два месяца: тоска, горечь от разлуки и что-то ещё, новое, непривычное для обоих. — Останешься? — в губы произнесла Мэй. С трудом оторвавшись от неё, заглянул в глаза. — Люблю же, — и вновь жадно припал к ней. Всё же нельзя разлучить души самых родных людей. Всегда и везде они найдут друг друга, несмотря ни на что.1.
30 апреля 2022 г. в 18:34
В комнате еле горело пламя, освещая пару: синоби с колкими глазами и кицунэ, ожидавшую его ответа.
— Конечно остался бы. Люблю же.
Мэй, не веря своим ушам, вскинула голову и уставилась на Кадзу распахнутыми глазами.
— Что ты сказал? — на выдохе произнесла кинуцэ. Воздух из лёгких словно забрали.
— Говорю, остался бы во дворце, — спокойно повторил ниндзя.
— А после этого... — она нахмурилась и немного наклонилась в его сторону, словно он вот-вот поведает страшную тайну.
— Красивая, чего ждёшь? Или играешь? Кого выберет — меня или клан? — наклонив голову и прищурившись, спросил Кадзу.
"Я просто хотела узнать, что я для тебя значу", — пронеслось в голове у Мэй. Она опустила взгляд, стыдясь вопроса, что задала ранее.
Голос синоби стал совсем неприятным.
— Пушистая, я тебя понимаю неплохо, но мысли читать не умею.
Кицунэ натянула улыбку поувереннее, зная, что его обычными трюками из школы гейш не провести. Подняв подбородок и встретившись с ним глазами, произнесла:
— Ты прав, эти игры ни к чему. Если хочешь, возвращайся в клан, тебя никто держать не будет. Если что понадобится, обращайтесь. За помощь я вам должна по гроб жизни.
— Упрямая, крутишь. Нет долгов. И так сколько наших спасла. Они ещё выплачивать будут, — едко усмехнувшись, прошелестел синоби.
— Мне ничего не надо. Я помогала, так как считала нужным спасти друзей. Если они нас таковыми считают. Я немало прожила с вами в деревне, вместе клан защищали. Меня приняли, тренировали и помогали. Надо было отплатить за это, — Мэй тихо сглотнула, сделала глубокий вдох, чтобы сдержать слёзы. — А теперь наши пути расходятся. Я как-нибудь справлюсь. Не сразу, со временем, но встану на ноги. На ноги подниму и Империю.
— Верю. Отца же нашла. И сейчас во дворце толкуем.
Вдохнув, кицунэ еле слышно, для себя, произнесла, почти не шелевя губами:
— Тогда и сейчас есть разница, — чуть повысила голос. — Ну что ж, пора прощаться.
Напоследок улыбнувшись, Мэй развернулась и собиралась уйти, но помедлила. Повернув голову, произнесла:
— Я никогда не забуду тебя и твоей поддержки.
Пройдя до дверей, императрица потянулась к ручке, приоткрыла одну створку, но перед её носом дверь захлопнулась.
— В чём? — допытываясь, произнёс синоби.
— О чём ты? — не поворачивая головы, спросила в ответ Мэй. Знала, что если посмотрит на него, в глаза его, не сдержится, уйдёт с ним в клан. К ним домой.
— Разница, — с ноткой яда уточнил Кадзу. Протянул руку, повернул её голову, заглядывая глаза.
— Тогда со мной был ты. — Улыбнувшись, она встретилась с ним взглядом и не сдержалась. Слёзы начали собираться в уголках глаз.
Синоби прищурился, разглядывая лицо, ища там ответы на одному ему известные вопросы.
Он опустил руку, убрал другую от двери, пропуская кицунэ.
Не оглядываясь, та вышла, ускоряя шаг, чтобы не передумать, не вернуться в комнату.
Так и разошлись души двух самых родных людей.