Черно-серые линии

       Крики с воплями на уши давили жутко, самому Нилу уж хотелось зареветь. Тем не менее, новорожденную свою он любил и лелеял, из рук, даже при Гале, старался не выпускать. Наконец случилось то, о чем прежде мечтал! Хоть нервная система и заставляла его хмуриться, рад был с дочерью возиться. Оживленно, и даже празднично, убаюкать он ее пытался. Все понять, правда, не мог, когда она успела на свет явиться? Вот, чудится, недавно сидели они в палате, да о Сёме говорили. Конечно, за сыном сейчас больше глядеть приходится, чтоб боле ничего не упустить, как это случилось со зрением. Надо надеяться, вскоре оно восстановится. Во всяком случае, хоть мальчика не напрягает внешний вид — более уверенно стал себя чувствовать. Поразительно, как такие детали могут влиять на самоощущение… и все ж, стоит вернуться к младшей, разобраться в происходящем.        Кое-как качал Нил ребенка, сидя у кроватки. Надеялся он, что девочка вскоре уснет, и он отправится заниматься своими делами. Умильно улыбался ей, хоть ту, как видно, это не заботило. Иного ей желалось. У нее были свои планы — капризничать. Отец не сдавался, аккуратно убаюкивая. Не помогало… Когда ж критическая точка настанет? Когда он обозлится, накричит? Или, может быть, придумает как по-другому ту угомонить? Ей, как чудится, в отличие от старшего брата совершенно не нравилась колыбельная, кою так старательно Собакин напевает. Тут уж можно усомниться в своих вокальных данных! Наверняка, есть проблема, коя волнует побольше музыки. — Я ей объяснился в любви… Так много я с ней говорил, — он был настойчив, напевая знакомые с тринадцатого года строки. Следил за чистотой голоса так, как не следил на важнейших выступлениях. Она была самой главной слушательницей, и самой замечательной, кою когда-либо имел. Ей не устал бы тянуть гласные. — что чуть не до самой зари, одно все и то же твердил! — вздохнул шумно, да в воплях то незаметно. Полупустые стены, кои его окружали, благо, хоть не давили. Как сделают ремонт, так совсем ничего вывести не сможет — даже печалиться не станет. — Ну, чего ты хочешь? Может покормить тебя, пока Галю ждем? Чем…?        Глядел Нил по сторонам, довольствуясь тем, что окружает. Ну, приятно ж видеть плоды своего труда! Наконец эти бесконечные унижения получили больше, чем чуть пропитания. Теперь им есть где жить, есть для кого. И дочь чудесная на руках лежит, и место их, пусть пока необустроенное, глаз радует. Все было не зазря. Одно лишь напрасно — пустые печали. Скоро перевезут все от родителей, да совсем как в мечтах все будет. Наконец, все они сбылись. Теперь и погибать не страшно!        В визге уж привык находиться, потому успевал даже размышлять о всяком. Слушать это было неприятно, да что ж сделать? Он всеми силами старался дочь угомонить. Ну, пока не выходит — надо еще подумать. Рад был, что выдался ему шанс развиваться в дальнейшем как отец — именно сего и желал, а не музыкантом быть. Теперь он чувствует себя счастливым, и боле не хочет вспоминать о тревожных днях, когда пытался хоть кому-то полюбиться. Словно все наконец встало на свои места, есть чему радоваться, просыпаться без страха, не проверять Семёна по ночам, представляя чего с ним натворить могут. Сейчас сын растет потихоньку, занимается чем желает, и на сердце тепло. Ныне бабушка с дедушкой обеспечить могут ему то образование, кое выбрал для себя — большое везение. Теперь не нужно думать как обойти систему, где детям лишенцев нет места в обществе. Думается, наконец он стал обычным ребенком. Но, чудится, вскоре все это ему надоест — потерялась та нить протеста и стремления. Главное, чтоб нашел себя, а остальное все посредственно.        Размышления о старшем, тем не менее, не могли отвлечь Нила от основной задачи. Помнил об обоих детях, никого не преувеличивал, не преуменьшал. Осторожно он младшую покачивал, вглядываясь в большие черные глаза. Все удивлялся Собакин, почему таковые получились? Не похожа ни на отца, выходит, ни на мать. Пусть, своя, и все равно какая. Тем не менее, Галю в измене не подозревал — корни ее, видно, очень яркие. Не видали они, к примеру, бабушек с дедушками ее. Да это, впрочем-то, сути никакой не имеет — важно, что жива, здорова, и полноценно ему принадлежит. Волосы зато, как видно из-под чепчика, на отцовские походят. Невольно десна сушить принимался, точно блаженный, надеясь на спокойствие. Все никак оно не приходило… Может быть, просто в горле у нее пересохло? Стоит попробовать попоить. Для сего, конечно, стоит встать. И боязно еще, вдруг не выйдет, да угробит ее. Порой на руки страшно поднять, чтоб не уронить, а тут такое!        С великой надеждой на себя, одной рукой покрепче к себе дочь прижал, другой за трость схватился. Как боязно, когда на руках дите совсем малое. Удивлялся, как на него таковую ответственность Галя возложила. Разве не помнит случай с мясом? Наверное, помимо дочери, внезапно очутившейся, и нога боле беспокоить не будет. Надо быть осторожнее, не уронить, голову ее успевать одной рукой придерживать. С другой стороны, не понимал он, зачем это надо. Она ведь не настолько хрупкая, не должна сломаться. Бросать дочь, во всяком случае не намерен. Нет еще нужных навыков в уходе, сложно пока. Каждый момент с ней такой волнительный и трепетный… — Дай мне, — несколько насмешливо попросил мужчина. Опешил Нил, не поняв, чей голос вовсе расслышал. — Ты не боись, я помочь хочу. Ничего Неллечке не сделаю.        Нил ребенка передал впереди очутившемуся, но поглядел с недоверием. Для чего только это сделал? Все так смутно и не понятно, словно в тумане находится. Никогда Мамонова за серьёзного человека не считал! Сейчас учудит чего, а потом отцу отвечай. Ну, конечно же, в физическом плане, на него можно положиться — какой шкаф громадный. Знал бы, что главное, как малютку держать. Зачем ему ей вред причинять? Ничего плохого ж она не сделала еще никому, как и сам Собакин.        Поднявшись, кричащий комок он обратно попросил. Теперь помощь не нужна, или, во всяком случае, нуждается в ней в меньшей мере. Но нет ж — Саше, невесть почему, понянчиться захотелось, отказался возвращать. Поразительно, да чего тут против скажешь? Хочет — пожалуйста. Не жалко. Будто так и должно быть — не боязно. Однако, и он не поможет малютку успокоить! Кто ж тогда на это способен? И для чего он сейчас явился, невесть откуда? Воды бы принес — за ней отец направился. Страха, тем не менее, Нил никакого не испытывал. Не сделает он плохого, чего не думай. Незачем. Так что, вздыхая, оглядел он почившего друга и новорожденную. Необычно выходит, и выглядит довольно занимательно. — Кто ее пеленал? — с привычной ему неуверенностью, вопрошал Саша. Нил мгновенно оробел. Подумалось ему, что иметь стаж пять лет отцовства, но таковых навыков не знать — позор. И сказал бы кто, как правильно. Может, это вовсе Галя сглупила? — Руки к лицу тянет, уж поцарапала себя! Чего с ребенком наделал!        Ярко упреки Собакину не понравились. Кто он такой, чтоб учить? Да, Нил не имеет нужного опыта. Ну и чего теперь? Промолчать стоило. Но, все ж, попытался перестать видеть всюду оскорбления и прочую муть. Если помочь желает, так нужно откликнуться. Есть шанс, что дочь чего натворила с собой — отец нисколько не умеет с младшими обращаться, как бы того ни желал. Сёма в доме его оказался в два с лишним, когда о пеленках и речи быть не могло. Разумеется, о сем ничего не знает! Да и, что правда, понимал он, кутая ее, что делает чего не так. Подсказать было некому, лишь сейчас, когда Мамонов пришел, появился взгляд со стороны. И слушать его, все ж, мучительно. Ну, сейчас все исправят вместе. Коли действительно опыт имеет — пусть проявится. Умничать все умеют! Еще несколько раз страдальчески вздохнув, сознался — он натворил.        Переместились они на кровать, стал Нил глядеть как знакомец на нее кладет Нелли. Осторожнее бы, как с куклой фарфоровой, вел себя — правильно было б. Как-то неправильно это. Что, теперь он станет ее сам пеленать? Благо, она не гола, но и все это, тем не менее, какой-то срам. Нельзя так, да почему-то вскрикнуть не выходит, точно кто-то запрещает. Нахмурился Собакин, да поглядел на обоих. Реакция, во всяком случае, пока присутствует. Саша, как и дочь, выглядели какими-то призрачно белыми, смутно их лица он мог разглядеть. Что-то тут не так… Но, мысли, однако, лишь об одном — привести в ребенка в состояние, в коем не захочется вопить. Лучше б мать его показала как ее пеленать, нежели… Покойник? — Вот, глянь, — тяжелым пальцем он указал на красную щеку, — я прав был. Поцарапалась! — снова Собакин возмутился. Некультурный этот Мамонов, отнюдь некультурный. Даже могила его не исправила. Сталось как-то не по себе, а дочь все желал к сердцу прижать, вдвоем время провести. Заволновался он, что трупный запах сейчас дите ощутит, и совсем то неприятно будет. Разумеется, столько лет прошло! По телу дрожь сильнейшая пошла.        Нил покачал головой. Ответить было нечего. — А ты чего пришел-то? — безразлично хотел он звучать, да получалось иначе. Ему определенно точно желалось узнать побольше о происходящем. Постепенно трезвость в рассудок возвращалась. — Соскучился? Почти десять лет не виделись.        Тем не менее, все не понимал, что пред ним уж друг, от коего даже мертвечиной не несет — одни кости остались. Вроде как живой — ничего не изменилось. И ясно то, как день б-жий, да не доходит до разума. Наверное, все это было сном — Саша никогда не умирал. Ну, если явился, так неспроста. Сам-то Нил пока жив, и с мертвецами не горит желанием видеться. К этому, конечно, спустя годы пыл преумерил, да вот что до других… Машу, или, тем паче, Бухарина, повстречать бы он не желал. Так и не верится, что они теперь остались лишь на страницах истории, о коих, вероятно, уж через десять лет никто не вспомнит. Рано или поздно и его на них занесет… Ох, как нескоро еще это будет! — У Гали ребенок, — серьезно отвечал Саша. Надо заметить, пред Нилом вживую так уверенно бы не говорил. Не дрожит, говорит вполне четко — поразительно. Что-то, значится, изменилось в его подсознании, манере поведения. И чего же в таком случае, если не смерть, на то повлияло? — Должен же я за любимую порадоваться? — Любимую? — опешил Собакин. Никаких поблажек, даже если он очнулся и встал из могилы, давать он был не намерен. Ядовитым чем-то сердце его наполнялось, да готово было взорваться. Хотел, и даже желал бы, за жену свою кулаками помахать. На сей раз, в существующих ныне реалиях, есть вероятность, что одержит победу. Ну уж так, из-под носа, никто ее не уведет. — Мной она лишь любима, и боле никем. — Ну, нисколько ж она глазу твоему не была приятна! Сейчас-то да, вестимо поздно чего делать. И, тем не менее, я часто ее посещаю. Мы видимся ночами, случается. Жаль, коснуться ее боле никогда не смогу, — вздохнул он да стал внимательно глядеть на ногти девочки. С ними, благо, все хорошо, да все ж, даже короткие, опасность могут представлять. Нил уж абсолютно точно был уверен, что знакомец поиздеваться пришел. — Давай об ином поговорим? Вот, зачем такое имя дали? Почему не Александра, для примера? Я с ней самостоятельно то обсужу позднее, но ты же, все ж, глава семьи, должно быть? — почудилось, словно в интонации его была насмешка. Потихоньку пеленку, так неуклюже намотанную на тело девочки, Саша развязывал. Она немного даже успокоилась — перестала рана, думается, тревожить. Но, может быть, в ином дело. Не простой пред ним человек, все же. — Мне вновь не дали выбрать имя, — скромно сознался, и даже посмеялся над собой он. Решил, что если не пойдет тропой иронии над собой — на дорожку агрессии завернет. Тогда уж можно задуматься о том, что дорогой наш шкаф, снести может головы обоих Собакиных. Осторожней вести себя надо, и чувство это запомнить на будущее. — Хотела Галя назвать ее либо Людмилой, потому что ей нравится поэма «Руслан и Людмила», либо Римма или Нелли — многие ныне так называют, — мгновенно, точно по команде, замолк. Откуда вовсе это знает? Наверное, все это ему приснилось. Какая-то чушь, ничего не помнит, что было прежде. Значится, сего вовсе не происходило, стоит полагать. — А ты бы как хотел назвать? — Например, Галина или Илона… Или, к примеру, тут популярно имя Бохаслава, пусть оно и нерусское — вполне уместное. Впрочем, мне это неважно. То что она есть — великое счастье. Уж не думал я, что будет еще кто… — Ты теперь всецело отдал себя отцовству? Удивительная вещь. — Нет, разумеется. Нас же кормить надо! Работаю, в яме пока сижу. — Тебя чего, тоже уже закопали? — В оркестровой яме, — на мгновенье Нил почувствовал, словно разум его поплыл. Кому он вообще то рассказывает? Неужели действительно покойнику? По коже побежала стая, огромная толпа, мурашек. Помаленьку стал осознавать где находится, кто рядом с ним. Не должно быть так, в разных они мирах. Но бежать, тем паче, с дочерью на руках, нет возможности. Чушь какая-то происходит. — Сёму наконец учиться здесь приняли. Вот, потихоньку в жизнь чешскую вливаемся… Язык тут, кстати сказать, средь самих Чехов соответственно, запоминается намного быстрее. Все у нас, кратко говоря хорошо, — хотел бы и за знакомца поинтересоваться, да понял — неуместно. — Мечта моя сбылась, — глядя как Неля успокаивается, несколько озадаченно на отца глядит, он продолжал, — ребенка второго завели. Галя как пообещала, что вот, мол, переедем, и тогда будет счастье — так и случилось! Не зря столько усилий, почти ежедневных, в то вложено. Я до последнего не верил, что сможет она дите выносить. — С этим, в том числе, я и хотел вас поздравить, — Нил смутно понимал, что делает знакомец с ребенком, но вскоре она стала походить на кокон. — Ты, главное, пей поменьше. Завтра вот, болеть будешь. Ох, помнишь, как раньше, словно спиртное совсем по организму не било…! — С чего ж ты взял, что я алкоголь потребляю? Такое крайне редко случается. Нет у меня на то ни здоровья, ни времени. — Вчера, пред тем как спать лечь, на радостях от мыслей о возможности снятия квартирки, ты ж вина выпил. Я знаю, — несколько насмешливо упрекнул. Там, среди миров, Нил совсем не имел возможности чего ответить на колкости, и уж, тем паче, ни о каком превосходстве не могло бы идти и речи. Он разозлился, что кто-то в жизнь его лезет, да сильно нахмурился. И, тем не менее, Мамонов был прав — было такое. Но, что правда, когда игристого бутылку попивал, не было у него ни угла своего, ни дочери — в родительском доме отмечал. Наверное, все это сон. Так а если сон, то страшный какой-то. Кто же рядом с ним?        Осознав, что окружают его люди, коих, в общем-то, на земле не существует, запаниковал. Откуда та история про Нелли? Она ж ложная. Нет никакой у него дочки — уверен был абсолютно точно. Всякое мозг придумать может… Но, значится, девчонка никакого отношения к нему не имеет. Есть вероятность — тоже мертвая. Бежать надо из тех кругов подальше, пока совсем худо не стало. Волноваться за чужую тоже, соответственно, Нил не стал. Поднялся, да без лишних слов к двери пошел, на ходу осознавая, что и дом ему совсем не знаком! Распереживавшись, надеялся вернуться к близким своим, а не проводить время невесть с кем. На счастье, Мамонов молча наблюдал за некогда другом, но останавливать его не стал. Извинился б за удар свой хоть, раз возможность выдалась! Несколько раздосадованный всем этим, Нил дверку открыл.        Удивительно, но ощутил он кожей лица ветер, воздух приятный. На свободе! Никто не дергал, обратно не звал. Не попрощались даже — нехорошо. Никаких боле мертвецов, общения с ними, и уж, тем паче, лишних разговоров о жизни личной. Надо надеяться, боле Собакиных навещать Саша не будет. Одначе, проморгавшись, оглядев все вокруг, с мыслей своих Нил сбился. Увидал он пред собой улицы родного Новгорода, коих встретить снова пока не желал. Да и явился он на них в одежде домашней…рядом столько знакомцев может быть! Ощутив себя голым, заметался, да поглядел по сторонам, в надежде найти тропинку к квартире своей. — Уходи отсюда, — он четко голос Сёмы распознал, да стал глядеть по сторонам. Где? И кому ж приказывать стал? С этим позднее — нужно найти его. Волнительно замер, стал сына окликать — вовремя там оказался. Значится, хоть его удалось от мертвецов забрать. Вместе, конечно, не так волнительно. Останется лишь Галю найти, да сердце наконец угомонится. — Ты сейчас папу разбудишь… — Я не сплю! — Нил мгновенно глаза открыл, да еще не осознал, что все происходящее — видение. Выдохнуть было очень приятно. Как ж ярко это было… Все еще, даже по пробуждению, тревожно и смутно что-то понятно. Все еще оставалось ощущение, что может он встретить сейчас кого-то с обратной стороны. Кутался в одеяло, словно то спасет его от всяких напастей. И, тем не менее, кроме сына, в комнате никого не застал. Несколько боязно поглядывал на шкаф, на женский туалет у входа — вдруг сейчас из зеркала, иль из мебели, дух чужой явится? Все это совершенно детские идеи, таковые же мысли — забавно.        Сёма, невесть почему, пред отцом на коленях ползал, руки под кровать тянул. Таким образом, заметил Нил лишь нижнюю его часть. Ну, тем не менее, с иным мальчиком бы его не спутал. Да и откуда другому тут быть? Очень медленно старший в реальность возвращался, тер глаза, ибо совсем не понимал чего видит пред собой. Наверное, все еще не на месте. Вдруг сын подымется сейчас, да с лицом Мамонова будет — ужасный и страшный сон продолжится. Радовало, однако, что в родительском доме очнулся. Пусть уж тут, чем с покойничками в собственном, даже очень хорошем. Рядом с кроватью нашел он и пустую бутыль от вина — вспоминался минувший день. От нее, тем не менее, ничего не зудело, точно кто-то сохранил от сего. Однако, сразу вспомнились слова Саши — бросать пить! А ведь о Мамонове пред сном он даже и не думал. Чудные события.        Мысли все мгновенно умолкли, как Сёма на ноги поднялся, да попытался невесть в какой тряпице животное запутать. Кто у него был в руках сложно сказать, то ли кошка, то ли собака, а толи бобер какой. Нил снова потер глаза, да пока мальчик комнату не покинул, успел его окликнуть. Сёма комок тот посильней к себе прижал, а он, в свою очередь, чуть заскулил. Наверное, это был щенок. Прикрыл он слегка морду его белой простынкой, а чтоб разглядеть ее, стоило приподняться. В общем-то, пока отцу было интересней, почему мальчик такой… Объятый трепетом, что ль? Нехорошо таковое выражение лица пред собой по утру встречать, разъяснять чего. Нужно понять в первую очередь, чего ребенок в дом притащил, и не опасно ли создание ему. Болезни различные они переносят, которые и взрослых могут с ног сбить. — Где ты это, — довольно пренебрежительно отнесся Нил к животному, — взял? — во всяком случае, иначе назвать существо не мог. От незнания, вероятно, звучал довольно грубовато, глуповато. Сёмочка чуть ближе подошел, старший заинтересованно на сына глядел, но вылазить пока не спешил, продолжая считать, что одеяло спасет его ото всех напастей и горестей. А что же, если там грызун какой? Крыса? Взять бы, да мужественно к себе забрать. — Мы нашли ее с Галей около мусора, — Семен взгляд опустил туда, где только что ползал. — Наверное она чья-то, нужно объявления развешать? Но она плакала, поэтому оставить ее там не удалось. — Она? — Да, — гордо заявил мальчик. Выглядел он так, словно ненатурально храбрился. — Это девочка-собака. Галя назвала ее Нелли, — снова усомнился Нил в реальности происходящего, связывая имя со своим сновидением. — Ты ж не против ее, папа? — несколько нерешительно спросил он, еще крепче прижимая к себе. В кой-какой степени становилось ясно, почему снился ему крик — животное над ухом возмущалось. Сталось чуть светлее на душе, спокойнее. Разумеется, после увиденного ночью никакая овчарка не покажется опасной. Пусть пока живет себе на здоровье, чего плохого? Не ему ж за ней ухаживать. Места для столь, казалось бы, маленького животного предостаточно. — Покажи мне, — с нескрываемым интересом Нил пробуждался, руки к Сёме тянул. Мысленно уж себе ответил, что против ничего не скажет. Нужно ж хоть вид задумчивости создать. Мальчик, так ответа на поставленный вопрос и не получил, нехотя к отцу пошел. Вдруг не понравится? Щенок уж не пытался вырваться, но все еще скулил, поняв, что просто так на землю его не отпустят. А жаль! И, тем не менее, его хозяину подумалось, что не полюбить его сложно. За это утро успели уж все привязаться к собаке. Осторожно присел Сёма рядом, да морду приоткрыл. — Ой! — воскликнул Нил, к себе руки обратно поджав, точно испугавшись гостя. — Грозная какая! Наверное, это бульдог или бостон. Ну, большой не вырастет, содержать не больно дорого.        Сёма подумал, что это согласие, хоть и довольно неоднозначное. Несколько порадовался, чего с лица не считать. Было понятно, что Нил пребывает в хорошем расположении духа, хоть с некоторым отвращением к животному относится. Сын тоже понимал, что дружить они не обязаны, да если папа уж пытается сделать шаг к Нелли, так, может быть, они даже ее оставят? Собака она порядочная — не кусается, не рычит. Она станет отгонять чужаков, и всегда, несмотря на переезды, будет с кем погулять. Боле того, она станет другом… ежели, конечно, не найдутся хозяева. Породу имеющие не разгуливают по улицам, да и уезд их — место вполне уютное. Скоро точно наведают какие-нибудь соседи с вопросом, не видели ли пропажу. Отдавать ее мальчику, конечно, не хотелось. Надеялся он, что папе она полюбится, да так, что позже никому не отдаст. Во всяком случае, надеяться было боле не на что. — Открой, покажи ее полностью. Зачем укутал? — Нил все брезговал щенка трогать, но любопытно на того поглядывал. — Она вся в грязи. Папа, ты не слушаешь, что мы ее на помойке нашли? — словно замечание сын сделал. — Пока я до комнаты купальной ее нес, она вызволилась и сбежала! Наследила чуть, конечно… Ну, значит, у нее страх ванной. — Или воды, — все же, у Нила вышло взять щенка на руки, но послушавшись Сёмы, через тряпицу ее лишь трогал. Вновь сон вспоминается, и даже смешно становится. — Давай вместе ее искупаем? — сына удивило предложение, но он, посчитав, что оно вполне интересно, соглашался. С иной стороны, сложно ему представить, как это происходить будет. С Галей, думается, было бы проще во всех смыслах. — Полагаю, надо набрать воды куда-нибудь, ей будет не так боязно. — Я сделаю, ты пока за ней последи! — Сёма, невесть от чего восхищенный идеей, вскочил, да спустился вниз по лестнице.        Оставшись наедине с «девочкой-собакой», как странно сын выразился, Нил глядел на нее, все сон вспоминая. Вот, к чему ж это? Может быть, все ж, надежда на второго ребенка есть? Наверное, это был знак. Абсолютно точно. Все, чего Мамонову сказал — честная правда, кроме, как уже было сказано, истории с девочкой. Имя, вероятно, тоже случайно привязалось — позвал Сёма щенка, да тем самым в сон отправил. Надо надеяться, когда съедут они от родителей второго получится зачать. Или уже получилось? Собакин уж многажды напомнил супруге о ее давнем обещании. Она от него не отказывалась, но на тему ту общалась с неохотой. Сейчас уж светлое будущее не далеко — можно позволить себе об этом подумать. Галя, вестимо, надежду в сердце не теплит — врач все точно сказал. И, тем не менее, чудеса ведь случаются?        Собака, как Нил замечал, была намного тише громкого ребенка. Разумеется, про себя задумался, не лучше ли его она? Потом вновь о Сёме вспомнил… Радостно видеть, как он с животным возится. Да очки те на нем покоя не дают, сейчас еще и поцарапает стекла, если много с Нелли возиться будет. Надо надеяться, зрение улучшится чуть опосля. Пока пусть учится уходу за другими, при том, не забывает совета и мнения у отца спросить. Ну, золотой ребенок! Правда, смутно понимал старший куда тот пошел. Искать где искупать?        Вскоре, одначе, ответ на вопрос сам явился — Галя с небольшим тазиком в руках. Воды взяла мало, даже на крохотного котенка бы не хватило. А тут щенку, думается, около двух месяцев! Стоило бы возмутиться. Да и, в общем-то, зачем наверх стоило тащить? Сложно ей было, напрягалась. Тяжело же. Нил почувствовал себя немощным, да сделать, что правда, ничего не мог. Решил, все ж, лишнего не уточнять. Захотела потаскать — ее дело. Надо надеяться, никого не вынашивает — очередное волнение, кое уж пережили они как-то. Да и без того, девушка она хрупкая — не стоило. Зря все эти движения, кои отнюдь ему непонятны. — Галя, здравствуй! — добродушно поздоровался он с женой. Она, осторожно таз опуская, ничего не отвечала. Сейчас на разговоры отвлечется, да расплескается все по комнате — хозяева будут недовольны. — Как тебе спалось?        Она несколько удивилась, что имея в руках невесть какое существо, первое чем интересуется — здоровьем супруги. И, тем не менее, это всяко приятно. Понимала она, что время, кое без нее провел, хорошо на поведение повлияло — понял, как привык к Гале, без нее уж все иначе выходит. Наверное, почаще надо разъезжаться, коли это смысл имеет. Привело все это в трезвый рассудок, а переезд заставит понять и то, что боле нет на кого глаз ему положить. Все это пусть как-то и неправильно, да помогало ей успокоить себя, начать радоваться жизни. Тревожность постепенно исчезала, становилось как-то легко и просто. Улыбнулась, глядя на солового мужа. Наконец доброе слышала из его уст. — Замечательно, — она опустилась на колени пред водой, да поглядела на двери. Зачем только Сёма указание ей дал с тяжестью возиться? — Правда, встала я разок ночью, да проверила деньги еще раз, пересчитала, что нам точно на этот месяц хватает. Все хорошо.        Нил потихоньку, сильно понадеявшись не уронить щенка, вниз сползал, на ковер. Глядел он на воду в тазе медном, вздыхая. Да, хватит только на лапки. Тельце Нелли он не видел, но все же стоило бы над ним тоже поработать — вдруг зараза какая? Пока спешить с нравоучениями не станет. Ну, повторял еще раз, пёс не его — дело тоже. И тем не менее, чудовище это вытаскивать он несколько боялся. Через тряпицу его трогать не так отвратно, как без нее… надо перебороть себя. Им еще вместе уживаться, гулять. Как ребенок пред пауком дрожал, и боялся кожу ту морщинистую трогать.        Вскоре Сёма наверх поднялся — принес он в кармане брюк мыло, две кружки с водой. Предположительно, в одной теплая, в другой горячая — мешал старательно их. Теперь, думается, хватит. Воды сталось столько, сколько нужно было. Нил обрадовался — не пришлось Галю с сыном ничему учить. Но, однако, самое тяжелое впереди — купание! Кто теперь этим будет заниматься? Мылить? Передал осторожно младшему Нелли, да глядел, чтоб она снова от него не сбежала. В воду тёплую она даже так лезть не хотела, да Сёмен был настойчив. — И все-таки, какая она ужасная! — стал глядеть отец на лучи солнечные, на окна деревянные, лишь бы не на складки те, на короткую белую шерсть и массивную челюсть. — Ты погляди на зубы ее, она сейчас тебе руку искусает, — но все ж переживал за мальчика больше, чем за себя. Глядел на перепуганную Нелли, кою и саму жалко становилось, да лукаво брови приподнимал. Осталось лишь рубаху ночную задрать, да постараться совершить подвиг — на себя дело взять. Вновь ж плохой пример показывает! Все, довольно. Пора бы проявить свой характер там, где это уместно. Не передумать бы в ответственный момент, не отпустить ее. Большой, чудится, подвиг совершает.        Решили безопасней будет, если Нил держать щенка станет, а другие от грязи избавляться. Все ж, в руках у него сил побольше остальных, чего не говори. Надеясь, что собака не укусит, взял ту под лапы, но некрепко, чтоб она не беспокоилась. Вид у Нелли был, надо сказать, удрученный — приняла свою судьбу, да не стала боле ничего делать. Хороший у нее характер, не буйный — уживутся. Однако, глядя на нее, старший себя видел — на вид такая грозная, а сделать ничего не может! Да и попробовала бы, никакого исхода это не дало. Они разглядывали друг друга недолго, а затем гостья снова печально заскулила, прося отпустить. Конечно, пока это было невозможно — итак всюду следы после нее. Начал он ей чуть сопереживать, чуть меньше страха стал испытывать.        Сёма старательно вычищал заднюю лапу, кою все пыталась подтянуть к животу собака… а толку? и тот Галя мылит. Что не удивительно, брызги уж были всюду, и пятна кому-то из троих придется отмывать. А впрочем, если Нелли сбежала от мальчика пред этим — весь пол стоило бы протереть. Хорошо бы сына ответственности поучить, да наказать этим заняться. И все мысли довольно посредственны — нравилось Нилу, что вместе время проводят, пусть за таковым необычным занятием. Чуть даже забавно и смешно все вышло, хоть столь сумбурно. Радовался вновь, что не один сейчас, как в больнице, а с любимыми своими. Сразу понятно становится — не чужие люди друг другу. Но лучше бы вместе занялись чем-нибудь полезным, нежели это. Даже с мыслями о семье, Нил, все ж, поморщился, еще раз ощутив в руках кожу ту. — Что с тобой, папочка? — Сёма приостановил растирание, да поглядел на отца. Неясно было, к чему те гримасы. Собака, по представлению юнца, была очень даже милой. Поправил он круглые очки свои, да поглядел на старшего еще раз, более внимательно. Разумеется, Нил уж в лице поменялся — поздно глядеть. Но был все уверен мальчик — чего-то не так. А что? — Я боюсь ее! — нервно Нил посмеялся, чуть выше приподнимая, для удобства, передние лапы. Она, все еще предпринимала попытки Собакиных покинуть. — Вдруг от нее будут бородавки, как от жабы? Или вши? Вы только представьте эту мерзость.        Галя рассмеялась, да тоже остановилась на мгновенье. Позабавили знатно ее, можно отметить, его страхи. Поглядела на мужа, что сидел так близко, в позе довольно необычной, заулыбалась. Он чуть смутился, посчитав — не стоило так откровенничать. Лучше б дальше о своих мыслях, чувствах молчал. Совсем не гордо теперь выглядит. Никто, тем не менее, не осудил — приятно. Реакцию жены не принимал он как агрессию, хоть это было бы вполне резонно. Потупив взгляд, все боялся, что по коже собаки поползут какие-нибудь червяки или блохи. А потом, из-за доброты ребенка, у всей семьи их выводи! Хотелось зажмуриться, не думать о Нелли ближайшие минуты, пока она еще опасность представляет. Но запрещал он себе такие вольности, подобные ужимки.        Вскоре тепло стало в области щеки… Решила Собакина кратко губами коснуться. Это было неожиданно, но очень нежно. Растерялся Нил, да поглядел на нее, точно спрашивая — зачем? Пропустил как-то это, казалось бы, столь важное событие. Оно, думается, и смысла не имело, да приятно. Этакий знак внимания. — Мы тебя любить будем, даже если полноценно в жабу обратишься, — она объяснила свои слова, возвращаясь к поливанию Нелли водой. Робко ухмыльнулся в ответ супруг. — А меня? — серьезно требуя внимания, обратился Сёма. Это было в какой-то степени удивительно, ведь подобные картины, когда «родители» друг к другу хоть чего-то проявляют — редкость. Его она раззадорила, и потому желал подобное ощутить. Сейчас то, как они вести себя будут, какие отношения строить станут, во многом повлияет на взгляд мальчика на будущее, как вести себя с девочками. Надо надеяться, подаст хороший пример отец. Тут обоим постараться нужно. — Вдруг я тоже лягушкой какой стану? — и тем не менее, он не шутил. Опешив, Галя быстро сообразила, да действие повторила. Конечно, пред этим она подумала о том, как замечательно, что любви ее хватает на двоих. Все остались довольными, но при этом, немного смущенными. — Вы только не обижайте ее никогда. Она ведь слышит, папа, что ты ее обозвал. Извинись теперь, иначе ей плакать придется! — Нил чуть загудел. Конечно, животному таковое не желалось говорить. Ну, ради сына решил — ничего страшного. — Извините, Нелли. Я был груб, — старший пытался не паясничать, разговаривал важно. Она уж чиста была, могла спускаться на землю. И, тем не менее, нужно вытереть — Галя занялась этим. Собаку — убрать, квартиру — прибрать. И, тем не менее, в голове Нила, постепенно наблюдающего за происходящим, совсем иное вертелось. Хотел бы он помочь, да не знал как. Воду не донесет, Нелли от него сбежит. Поднимался он, размышляя, чем мог бы быть полезен. В голову мало лезло. — Галина, могу я спросить? — наверное, стоило дождаться другой ситуации для важного разговора, но начал он сейчас — так говорило сердце. Сейчас, переминаясь с ноги на ногу, он медленно собирался с мыслями. Зато решил разговор начать — точно резкий, смертельный выстрел. Наблюдал он за Сёмой, понимая, что при нем, вероятно, не стоит тему ту поднимать. Мальчик уж, забирая у мачехи щенка, к лестнице направлялся — внизу гостье будет безопасней. Во всяком случае, на первый никоим образом не упадет. — А где кольца наши? — хотелось ему помочь таз поднять, ведь тяжко ей будет, да лишь сына взглядом провожал.        Опешив, Галя замерла. Глядела она на супруга снизу вверх, считая, будто показалось ей. Таковая поза ему, конечно, не больно нравилась, посему ждал, пока та поднимется наконец. Выглядела она достаточно странновато, и все это нисколько не походило на хороший разговор. Вопросец поставил ее в тупик, как видно. От неожиданности, думается, двигаться сложно ей стало. И, тем не менее, не спешила она, потихоньку перебирая мысли в голове. Резко, неуместно все это. Чуть почесав пушистую голову, она стала приходить в себя. Наверное, удивляться тут нечему. — Обручальные? — прозвучало то, ушами Нила, глупо. — Да, — а он все ждал, пока та встанет. — Хочу обратно все вернуть, хоть помню, что выбросил их… Очень жаль. Позднее, после ссоры той, хотел подобрать, да поздно было — не нашел.        Наконец лето и в душе Галины пробудилось — почувствовала себя самой умной и мудрой. Ну и чего, что образования не имеет? Зря только Нил удивлялся. Для семейной жизни их, как оказалось, без сего мозгов хватает. Вот оно, что значит быть прирождённым разумом. И пусть, может быть, не больно муж оценит поступок ее, становилось как-то весело. Значится, когда терпела крики те, вырывания колец с пальцев, не зря понимала, что все это — пустые слова? Прибрала их в тот же день, да с собой носила, ожидая, когда наконец Нил спохватится о пропаже. Много уж времени прошло — без малого год, да лишь сейчас все наладилось. Теперь уж плохих событий не намечается — можно вернуть. Станет ли это вторым предложением? Второй частью истории их брака? Хотелось бы верить. Все складывается как нельзя лучше.        Поднявшись, попросила она Нила подождать — вслед за Сёмой направилась. Собакина это поразило, да он послушно стоял. Иногда, случается, без слов многое ясно. Да, вспоминалось ему, какое взаимопонимание меж ними было прежде… до «беременности». Как же отношение к друг другу она нарушила! Но, зато, заставила друг на друга по иному посмотреть. Глядел по сторонам он, вздыхал, осознавая какие хлопоты в дом принес щенок. Ну и кому такое счастье нужно — непонятно. Сёме, наверное, скоро надоест… Однако, то же самое думал Нил о увлечении сына музыкой — пока все стабильно. Время все покажет. Оказывается, он довольно усердный мальчик, и этим стоило бы гордиться. Неудобно то, но хорошо для него самого.        Замечал Нил не только следы на полу, но и недопитую бутылку около кровати. От одного лишь ее вида желудок отказывается работать! Что тут до мыслей о распитии? Все, хватит, от вина давление. И сон тот с Сашей… Наверное, стоило бы прислушаться. Невесть почему хочется ему верить, словно ему уж все о всех давно известно. Тем не менее видеться, даже в забытье, боле не желается. Пусть к Гале во снах приходит, если так ее желает — она пока не жаловалась. После этой ночи на душе какая-то разруха, ничего совсем не хочется. Зачем снился, чего хотел? И то, в день столь важный — сегодня уж думать будут куда от родителей съезжать.        Галя возвратилась вскоре, с трепетом в кулаке что-то сжимая. Разумеется, это были кольца их — нашла. Нил заулыбался, понимая, что даже те грозные дни, не желалось ей бросить его, сохранила, и даже с собой привезла. А ведь и сама могла бы обозлиться, да отдать кому, продать. Тогда они и гроша не стоили для него. С трепетом глядел, как нему подходит, надеясь, что ноги не намочит, хорошо сейчас они поплескались. Ну и, конечно, протянула ему она на ладони желаемое, точно прося одного — надеть. — Ты действительно сего хочешь? — зачем-то вопрошал, замерев пред столь важным действием. — Много страданий я тебе ж принес… О чем, конечно, сожалею, — Собакина чуть нахмурилась. Ей хотелось скорее уж связать брак их простой формальностью. Зачем он тянет — неясно. Несерьезно к вопросу отнеслась, сама желала скорее первый шаг сделать, да таковое себе не позволяла. Печалилась, понимая, что сейчас ничего здравого не услышит. Тем не менее, ждал супруг внятного ответа, глядя на нее. — Да, хочу, — смутилась, вспоминая как они расписывались — сумбурно. Сейчас же, чудится, чувств побольше. Даже лучше, чем те слова, кои бросали без задней мысли. Сколько времени понадобилось, чтоб наконец все на свои места встало — страшно подумать. Но это произошло, во всяком случае. И, все ж, пока о прошлом она не успела пожалеть. Удивительно даже, ведь ее порядочность — полноценная супружеская верность. Думается, повела б себя по иному, свернула хоть раз в иную сторону — давно разбежались. Семья их, можно сказать, на Гале держится. — Ко всему уж привыкла…        Прокручивала она в голове будни, кои по сей день ей удовольствие приносили. Этот ежедневный сигаретный запах поутру, капризы от старшего, иногда от младшего… и все ж, ее иное радовало, ради другого хотелось дале быть — хорошие слова от супруга, время вместе и труд на благо общего. Этому нужно всю жизнь учиться, как и любой иной профессии — быть родителем, женой и хозяйкой. Не было не единой причины отступить от пути, который она сама выбрала. От слов своих она не отказывалась, и никогда сего не планировала. Бывает, взаимосвязь позже приходит — им на то понадобились годы. Но, что самое главное, не потратили их зря — продолжали, даже и стиснув зубы, вместе все преодолевать. А это сплетает, как ничто иное, гораздо больше, чем счастливые и радостные моменты. Понимала она, что усилия все не напрасны — сколько отдавала, столько ныне и получала. Ни больше, и не меньше. — Спасибо, — аккуратно с ладони ее кольца брал. Момент сей был волнительным, нисколько не походил на тот, когда Нил впервые заговорил о браке. Теперь она чувствовала что не одна любовь в этом доме ощущает, привязанность. — Радует, что ты сохранила их. На сердце сразу так тепло и светло становится… Ради этого жить хочется. Я полагаю, за последние полгода было нам о чем подумать. Сейчас же считаю я, — он несколько замялся, да покраснел. Сегодня совсем на себя не походит. Галя чуть брови приподняла, ожидая какого-то признания. Муж ее, невесть почему, теперь побледнел, но мысль свою не продолжил, заменив иной. — У нас все хорошо с тобой складывается, пусть так и дальше будет! — наконец, надел он на палец ей колечко, как бы обрамляя свои слова. Засветилась Собакина, да на грудь его голову положила. — Ты подарил мне недавно духи, — начала она уж о ином. — У меня сейчас, вот, тоже подарок для тебя имеется.        Отходить от Нила не желалось, да она направилась к столику, начала на нем ползать, что-то искать и двигать. Поистине нелепое утро. Супруг пока на кровать присел — снова устал стоять. Эти минуты вместе, несмотря на всеобщую сумбурность, были замечательными. Интересно, конечно, чего она для него приготовила. И по какому поводу? Зачем? Позабыв обо всем, ждал он, пока получит чего. Воображал он всякое, не надеясь чего полезного найти. Ему от нее ничего не было нужно. Еще чего, нуждаться в чем-то, что она может дать ему! Сам справляется отлично с обеспечением себя разным. Порадует, тем не менее, любая мелочь. Буквально мгновенье спустя в руках Гали оказалось письмо. Охнул он, догадавшись от кого оно! Наверное, она с Элей связалась.        Адресатом, к некоторому сожалению Нила, была Агата Михайловна. Но это тоже хорошо — с женой она не ругалась, и потому лишь она могла бы помочь. Однако, думалось ему, что и ей бы отвечала в грубой форме. Осторожно доставал он письмецо из уже вскрытого конверта, стараясь ничего не порвать, не помять. Поблагодарив за сообразительность, наконец развернул маленькую бумажку. Еще бы каплю, и промолчал, приняв за должное — чуть не забылся. Размышлял он о том, что Галя, значится, сразу написала ей по приезде? Жаль, что она не навестила ее раньше, в Нижнем Новгороде. Хотя, вероятно, пред ней бы двери также закрывали, как и пред Нилом. И все ж, от лишних мыслей он отвлекся, да стал волнительно читать. «Галина, здравствуй! Обиды я не держу на тебя, а вот к супружнику твоему доверие всякое потеряла. Почему он не говорил об этом прежде, мне неясно. Стыдно? Возможно, они не желали нас в их жизнь посвящать — понять могу. Сержусь, да понимаю, что не стоит. Не знала я, что меж ними были отношения, и для чего они их скрывали — знать ничего не хочу. Взрослые люди. Было и прошло. Сказать могу лишь, что Илона — не его дочь. Ей четыре года, а если б она плодом связи их была, так пять давно исполнилось, как мне Эля объяснила. Так глупо было обсчитаться со стороны товарища Собакина. Не помнит, видно, где, когда и с кем чего имел. А ведь так обмануть кто хочет может — объясни ты ему. Так получилось, что во время затяжной ссоры с мужем Элины, после очередной измены, она решила нервы потрепать ему — призналась об отношениях с Нилом. Наврать она решила, что Илона не его — ребячество! Тот, заслышав о том, что не ему одному она принадлежала, пришел в бешенство! Да, плохо вышло. Зря она тогда простила его, возвратившись в Кишинев — человек совершенно не изменился, даже дети ему ныне не помеха налево ходить… не то что факт брачного обета! Человек он сердцем совсем не зрелый. Ну, вот и решив, что не отец он Илоне, отказаться от нее решил. Коим образом узнал адрес ваш мне, честно сказать, до сих пор неизвестно. Такое ж расстояние еще преодолеть… Сейчас с девочкой все хорошо, мы к маме ее возвратили. Уж очень я надеюсь, что Олег больше таковых глупостей не совершит. Хорошо бы вовсе его от Элины и семьи нашей отделить подальше. Одни беды. Да чего я сделаю, ее избранник. Она тут уж сама решать будет — ее жизнь, ее дочь и муж. Мы все сделали, чего могли. Путешествие же с Соломоном Давидовичем нас, как нельзя сильно, сблизило — с удовольствием вместе время провели. Не жалею, что все так сложилось, сейчас, есть вероятность, вместе жить станем — я была бы очень рада. В общих словах, у нас все хорошо. Надеюсь, и у вас будет все так же. Скоро свидимся, прощай!»        Несмотря на вполне вразумительные строки, Нил ничего не ощутил — ни боли, не печали. Только тяжесть с души ушла. Есть в этом только хорошее, но и обидно, что столько терзал себя размышлениями. И все напрасно! Всем было, вероятно, понятно — нет никакой связи меж ним с Илоной, но думать ему хотелось иначе. Неужели на том все и закончится? Он представлял, что однажды дочь у него будет еще давно — до брака с Галей, когда только-только ей предложение сделал. Тогда впервые они сильно поругались… Но, значится, судьба иная у Нила, не такая, какую хотелось бы. И что же теперь делать? Сердце терзали сомнения, некоторая злость на Элину появилась… зачем о таковом кому-то сообщать?! Вздохнул он, да отдал супруге свой «подарок».        Сейчас будет по-новому. Больше нет России и Новгорода, нет Фроси и Алёши, Юры с кабаре, и даже встреча, о кой написала Агата Михайловна, не состоится. Все это вполне очевидно, хотя и крайне печально. Нил, тем не менее, хотел ценить то, что имеет сейчас, назад не оглядываясь. В больнице он понял, что на многое глаза закрывал, на что стоило бы смотреть не моргая. Сейчас, поняв, что всего в один миг лишиться можно, чувствовал себя вполне хорошо. Надо радоваться, что все сложилось так, а не иначе. Мысли о том заставляли его не грустить о прочитанном, хотя тревожность, желание обо всяком поразмыслить, накрывали все сильнее. Думалось, стоит уйти куда-то, в одиночестве все обдумать, да возвратиться к семье. Почти год переживал о том, чего никакого отношения к Нилу не имеет. Какая чушь.        Галя заметила, супруг о чем-то задумался — ничего мудреного, если на его месте оказаться. Хотелось развеять лишние сомнения и печали, точно туманную погоду. Надо заметить, из всего чего он пережить успел, данная ситуация, насколько чудной она бы не была, наименьший ужас, какой мог бы произойти. А если б Олег этот, муж Элины, объявился сам, без ребенка? Случись б тоже, что с Бухариным — кулаками принялся махать? Вдруг в голове его были бы совершенно опасные, лишенные смысла, вещи? Или, допустим, иного ребенка к нему подбросили — новорожденного к порогу, к примеру. Ситуация с Сёмой — исключительная, хоть могла бы быть не единственной. Мало прежде Нил о будущем задумывался, и по сей день это пожинает. Сейчас, надо полагать, этому пришел конец. Скрылись они от всех, кто адрес его знал. — Наверное, подарок мой тебе не больно по нраву? — она осторожно забрала у него конверт, да убрала куда-то за спину — больше он не был кому-либо нужен. — Я хотела тебя порадовать. — Порадовала, Галенька, — он не врал, но находился в смятении. Желалось и больше ей сказать, да как-то язык не поворачивается. Она, верно, и сама знает что молодец. Много хороших слов он ей неговорил, посчитав, мол, когда расписались уж признался ей в любви. Зачем еще, если с того момента ничего не изменилось? — Сейчас я могу назад не оглядываться, жить ради тебя и Сёмы, а может, и еще кой-кого… — Кого? Родители? — Сегодня мне приснилось, будто бы у нас с тобой дочь появилась. Что ж, если наши попытки не напрасны? — Будем надеяться! — сама она в то не верила, но нравилось ей видеть на лице Нила наслаждение, словно праздник пришел. Как дите! Пусть тешится идеей. Пусть верит, ведь надежда, хоть и малая, все ж есть. Оттянула уголки губ, да в глаза его поглядела. Момент был, в самом главном смысле слова, важный. Нежно вел он себя с ней последние дни — очень нравится таковое понимать. — Теперь у нас есть уж о ком позаботиться, пусть и на недолгое время, тоже ребенок. Но я полагаю, даже если хозяева найдутся, мы отдать его не сможем — привыкнем сильно. Ну, поживем, поглядим. Сёмочка, может быть, с воспитанием ее не справится — придется отдать. Я серьезный разговор провела — он взрослеет, обязанности на свои плечи взваливает. — Можно взять ее сегодня с нами на речку, будем Сёму охранять учить. Я вчера пообещал ему рыбу половить, она ведь полезна для зрения, — Галя живо закивала. По душе пришлась идея та. — Не хочешь с нами? — однако, все чего слышала неслыханно поражало. Предложение довольно дикое, пусть интересное. С любопытством поглядела бы она на попытки их в таковое дело. Вновь кивнула, покорно соглашаясь. — Я, честно сказать, неумеха в этом деле, — Нил вел себя довольно искренне, это радовало. — Научимся, — Галя решила не упоминать, что с родителями своими прежде так время проводила, кой-чего знает в ловле рыбы. Даст она шанс Нилу поумствовать, притворившись глупой, коли ему так желается. Практики, разумеется, у нее совсем уж никакой нет. Но, может быть, выйдет чего. Как бы то ни было, с пользой время проведут.        Они молча поглядели друг на друга. Галя подумала о том, что в глазах супруга своего будущее — такое же ясное и светлое. Нил в свою очередь лишь любовался ей, ни о чем ином не размышляя. Им было уютно вместе. Наконец, оба поняли, как им хорошо все сложилось, и думается, теперь уж ни у кого нет причин разойтись, найти кого-то иного или поссориться из-за чуши. Скоро они втроем останутся, и будет еще лучше — полноценная семья. Боле того, Собакина будет ныне более осторожна в выражениях — не хочется вновь апельсины до больницы таскать. Прекрасно, если бы момент сей длился вечно. Удивительно, что даже без слов оба чувствовали умиротворенность. Как же хочется научить себя вести так, чтоб плохо никому не было от выражений с действиями — важно желание, в первую очередь.        И казалось бы, вся жизнь с чистого листа, щенок на голову, как лишняя ответственность, упал, да почему-то думали о ином. Друг о друге, словно дети. Новый член семьи никого не волновал, а невесть почему даже радовал. Ощущение, словно всегда именно его и ждали. Нечто сердечное связало их души, как теперь думалось им, навсегда. Пусть и все утрачено, они готовы вдвоем прикладывать усилия, стараться ради гнезда своего. Планы на будущее пусть и различны, лишь пройдя столько этапов научились слышать и говорить. Много еще нужно пережить добрых домашних моментов, боле не хочется тратиться на выяснение отношений.        Нил надеялся, что остаток своей жизни проведет с Галей, ведь боле почему-то никого и не хотелось — не знать, не желать. Если бы котом он был — все утро пред ней мурчал и ласкался. До старости то чувство пронести хочется — счастлив был бы неимоверно. А как еще? Повезло ему, как не многим везет, найти родного человека. Представлял, как состарятся вместе, какие у Сёмочки будут дети, и сколько еще мгновений вместе пройдут. Закончился период голода, криков друг на друга из-за отсутствия хоть кой-какой пищи, дней, когда работаешь на износ, да словно по сколькой поверхности взбираешься. Он повторял про себя одно — мы выбрались. Сейчас он готов ради нее на любые подвиги. Пусть все знают, как к жене относится. Нил был уверен что его слышат, что он может и желает делиться всем, чего внутри себя носит. Любить и быть любимым, говорить, и быть услышанным.        Они медленно и неспеша принялись на речку собираться.