Золотое Руно

***

      Джейс вернулся домой далеко за полночь.       Он стянул с себя мятые, грязные кроссовки, не развязав шнурки, и тихо, сбивая по пути все углы, включая несуществующие, двинулся в сторону гостиной. Коридор кружился, желудок качался на волнах розового джина, оранжевый диван, маяк любимый, ждал, распахнув свои объятия — соваться в спальню Джейс не рисковал. Джейс обещал быть дома в десять. На завтра у них с Виктором был запланирован совместный поход в кино, потом магазины, потом еще что-то там важное, Виктор объяснял, Джейс помнил. До того, как Паоло выдал бессмертное «да давай еще по одной, за мой счет!»       И всё. И пиздец.       Вот так он с утра Виктору и объяснит, кстати, насчет Виктора. — Приве-е-ет, — протянул Джейс, стараясь собрать собственное лицо в улыбку. — А я в конкурсах участвовал. — Выиграл? — Спросил Виктор, у которого сна не было ни в глазу. — Ну, там, ты знаешь, они такие, придумали, значит, а я им: «а чего вы без карт», а они с ними, и… — Почти два часа ночи. Нахуя тебе телефон, скажи мне пожалуйста? — А ты звонил, да?       От удара тростью Джейса спасли три вещи: Виктор любил Талиса, Виктор терпел Талиса и Виктор забыл трость в спальне. Виктор стоял в домашних штанах и растянутой футболке, прислонившись к косяку, скрестив руки на груди, и молчал. Джейс будто и не чувствовал напряжения в воздухе, Джейс испытывал судьбу, у Джейса была цель — диван. В какой стороне диван. — Куда-то собрался? — Да, я… лечь. Только тщ-щ-щ, не разбуди Виктора, — добавил Джейс, качнувшись. — Восторг, — резюмировал Виктор.       Как выяснилось, вусмерть пьяный Талис способен инстинктивно перешагивать через препятствия и не падать на пол. Балерина сраная. Ни раз не споткнувшись, он добалансировал до дивана, рухнул, зарылся в него и замер. И застонал. Виктор потер виски. — Ви-и-и-и-ик, — разнесся по всему дому громкий шепот. — Ви-и-и-ик… ик-тор. Ви-и-ик? Ты спишь?.. — Нет, — сказал Виктор, разворачиваясь на пятках. Если это чудовище оставить вот так вот, утром оно не встанет вообще. — Слу-ушай, раз ты не спишь…       Голос потонул где-то в подушках. Когда Виктор вернулся в комнату со стаканом воды, пачкой таблеток и тазиком в руках, Джейс все еще вел диалог самостоятельно, что-то пытаясь кому-то объяснить. Виктор с трудом повернул Джейса на бок, а то еще немного и задохнется, лежа на животе. —… И значит… я уже нормальный такой, и Паоло отошел отлить, и тут его парень говорит: Джейс, ты такой классный. А я знаю, что я классный, хотя это слово имеет немного вульгарный оттенок, диалектизм? Нет, арго. И он… у него его еще нос такой смешной, больше, чем у тебя…       Плеснуть ему в лицо водой или пока рано? В душ эту тушу все равно не затащить. — Короче. И он, значит, как же это… — Рот открой. Таблетка это, спокойно. И запей. Шире, шире, умеешь, я знаю, — сказал Виктор, и Джейс пьяно хихикнул. — М-м-м. Умею. Вот, в общем. Паоло, значит, ушел, и он говорит, что пока Паоло нет, я должен победить в еще одном конкурсе, а то не считается. Блять, ебаный потолок. Хуле он кружится?.. — Потолок ни в чем не виноват, — Виктор стал стягивать с Джейса одежду, пока тот не отрубился. Судя по резкому запаху спирта, пару шотов Талис пронес мимо рта. — Все равно бесит. Хуйло. Как же звали этого парня… В общем! Он сказал, что я должен не двигаться. Совсем. Типа, смогу ли я не реагировать или нет. И чтобы я глаза закрыл, — Джейс завертелся, помогая Виктору себя раздевать. — На одну минуту. А дальше очень странная штука была… — Да что ты, — усмехнулся Виктор, но что-то в интонации его задело. — Короче… он меня поцеловал. И трогал всюду. Я так охуел, но ведь двигаться нельзя. Этот розовый джин…       Отпустил выпить в бар, называется, даже под присмотром отпустил. Виктор застыл, представляя это вскользь брошенное «всюду»: чужие руки на груди Джейса, на плечах Джейса, пьяный влажный поцелуй; чужое дыхание должно было отпечататься на коже Джейса, который сейчас все пытался устроиться на подушках, видимо не осознавая, какой разговор его ждет с утра вместо завтрака.       Собрав всю свою волю в кулак и глубоко вдохнув, Виктор ласково улыбнулся и дотянулся до пледа, скомканного в углу. — Тебе же он не понравился, верно? — Кто? Этот… парень? Нет, конечно. От него еще несло как от собаки мокрой. — Отвратительно. — Да, — Джейс по-детски надул губы. — Ну, ничего. Теперь ты дома, — Виктор укрыл Джейса пледом и присел рядом. — Так обидно, что ты не пошел. Паоло всех угощал, и бармен угощал, и джин был… — Ничего страшного.       В груди в змеином клубке сплелись ревность и ярость. Какая-то мразь, воспользовавшись наивностью и самоуверенностью Джейса, его беспомощностью под алкоголем, влезла на запрещенную территорию. Непростительно. — Вик? — М? — Я соскучился. — Даже не думай. От тебя несет, как от самогонного аппарата.       «И губы твои оттереть бы щеткой, насухо» — Нет, я… так противно было, знаешь. Ну, то есть, я не сразу понял, а он… не ты, и мне так потом дерьмово было. Телефон разрядился еще. Совсем все не то. Ты же меня не бросишь?.. — Спи давай, — у Виктора дрогнул голос.       Джейса ведь, получается, нагло домогались. К нему приставали, а он был слишком пьян, чтобы что-то предпринять. В кипящем котле из чувств закрутилась болезненная нежность. Виктор убрал растрепанные пряди с загорелого лба. Завтра этому идиоту будет очень, очень худо. А пока… пусть отдыхает. — Ляжешь со мной? — Спросил Джейс тихо. — Чтобы ты утром мне все волосы заблевал? — Когда это меня тошнило от джина… — Минут пять назад. Спи. — А как же пьяный секс?       Джейсу несильно оттянули ухо. Виктор нагнулся и сладко, почти опасно прошептал: — Ты опоздал на четыре часа. Ты наказан. — Скажи это еще раз. — Обойдешься.       Поразительно ловким для своего состояния движением, Джейс сгреб Виктора в объятия и подмял под себя, почти мурлыча: — Такой худенький, такой уютный, — Джейс закинул ногу на Виктора, — пошёл бы со мной, я бы тебя прямо в сортире вжал в стенку… — Пусти меня, боров! — Силы были неравны, это Виктор понимал. — У тебя неправильное представление об уюте. Руки убрал, сказал. — Что мне сделать, чтобы ты меня простил, м? Вылизать, отсосать, просто скажи, что мне сделать. — Выпусти меня. — Хочешь, у меня будут связаны руки? И ноги? Можешь избить меня до… — Выпусти. Меня.       Виктор никогда раньше не использовал эту интонацию против Джейса — ледяную, острую, как опасная бритва. Но ему пришлось. И Талис понял, что все серьезно; лезвие тона прошло сквозь толщу алкогольного тумана. Виктор осторожно освободился от объятий, но не ушел, уселся с краю дивана. Он действительно разозлился. Только не на приставания. — Я не собираюсь тебя бить. Что ты несешь? — Спросил Виктор, оправляя плед обратно. — Ты пьян. Проспись, а завтра мы поговорим. — Слушай, я… извини за то, что там в баре было, я же не… — Да плевать я!.. То есть, не плевать. Не плевать. — Нужно успокоиться. — Но ты пришел в два часа ночи. Это куда серьезнее. — Понимаю, мы же в кино собирались, и как-то нехорошо получилось. С этим всем.       Не понимает. Конечно, не понимает, только не из-за алкоголя. — Я уже собирался звонить в полицию, когда услышал, как ты пытаешься попасть ключом в дверь. — Полицию?.. Что-то случилось? — Да, Джейс. Мой муж вышел в бар на пару часов и исчез, и не отвечал на телефонные звонки. И его друг тоже не брал трубку. Ты хоть представляешь, как я волновался?.. — Волновался? Почему? — Джейс растерялся. — Посмотри на меня, да что со мной случится, я же… крепкий. — И что, что крепкий? — Виктор почти на физическом уровне чувствовал, как темнеют его синяки под глазами от одних только воспоминаний о прошедших в неизвестности часах. — Кожа не крепче стали. Один ненормальный с ножом, и все, и ты бы не вернулся. Понимаешь?       Джейс моргнул. Присел, качнувшись, в недоумении уставился на Виктора. — Ты… то есть, ты правда?.. Погоди. — Ночь, отсутствие связи, алкогольное опьянение. Вполне логичное умозаключение. — Виктор поднялся. — За меня обычно не боятся. — Значит, обычно тебя окружают идиоты. Спокойной ночи. Вода на тумбочке, таз рядом, если будет плохо совсем — буди, — Виктор закончил разговор не оборачиваясь, и вышел быстро, чтобы Джейс не успел ответить. Нервов на сегодня было достаточно.       Сон не шел. Перед глазами маячила то картина поцелуя, где какой-то подонок, под стать высокому Паоло, ныряет ладонью Джейсу под футболку и спускается ниже, по животу, пальцами пролезая под ремень, то вдруг возникал плачущий Джейс — откуда, почему, с чего? Что это за мысли про физическое насилие, почему он ждет за проступок обязательно удара? Попытка отвлечься, и вот уже другие мысли в голове: о том как Джейс не вернулся, как полиция приходит утром к его матери, и Виктор если и узнает что, то только от нее. Он же никто, звать его никак, кольцо на руке — косинус, сопряженный к синусу. Распишутся, и в итоге получится единица.       Джейс заходит за угол, навеселе, напевая песенку о Валоране. Пьяный присвист. Удар ножом, вскользь. Теплая кровь течет по шее, брусничным соком по сердцу, меж ребер. Удивленный, застывший взгляд; алые губы, обесцвеченные водами Стикс; тугой саван, плач, насмешки со стороны — кто-то ведь будет рад, кто-то ведь завидовал, ждал поражения, эй, Виктор, ты ведь мог его спасти, верно? Ты просто не дозвонился. Ты не вызвал полицию вовремя. Ты опоздал.       Кровать скрипнула, и Виктор вздрогнул всем телом, выпутываясь из вязкого сна.       Оглянулся, будто в темноте было видно, как Джейс стыдливо укладывается с краю.       Подождал недолго, решаясь, и подвинулся ближе, и улегся на широкую грудь, в упоении прислушиваясь к ритмичному биению. Кисло-терпкая смесь из запахов джина и пота странно убаюкивала — окончательно Виктор уснул, представляя, как он раз за разом спасает Джейса от безжалостно-стального мира.