Поспешность суждений

      Да, пожалуй, в сфере поспешности выводов и отдачи эмоциям Ло Бинхэ оставался в большей части человеком. Он бы мог просто избавиться от всего, что мешает жить, когда накопил достаточно сил. Он ведь правда был на это способен. Покорил три мира, стал тем, чью силу и власть страшно оспорить, завел гарем.       Он добился большего, чем в детстве мог мечтать; даже избавился от чувства одиночества, которое сопровождало его со смерти матушки.       Многочисленные жены, в любой момент готовые доказать свою любовь, и своя империя, дела которой не вызывают отвращения либо же трудностей: ещё будучи адептом ЦинЦзин, он научился извлекать выгоду абсолютно из всего и находить невообразимые обходные пути.       Он действительно был лучшим учеником Шэнь Цинцю.       Кстати о последнем. Даже мерзкого учителя — человека, у которого напрочь отсутствовали человечность, сострадание и совесть, — он сумел усмирить, из раза в раз напоминая, какую глупость он совершил ещё тогда, приняв Ло Бинхэ своим учеником. И когда смотрел, прикрыв лицо веером, как ученик летит в бездну. На лице его было превосходство, что исчезло пять лет спустя и до нынешнего момента не появилось ни разу.       Бинхэ был мстительным, жадным и неутомимым; любое повторение снов, наполненных изощрёнными пытками, казалось ему недостаточным.       Это существо должно почувствовать все то же, что перенес этот Бинхэ! Потому что теперь у «звереныша» есть сила и возможность дать отпор. Потому что, хоть на теле не осталось ни единого шрама благодаря демонической регенерации, душа его была испещрена шрамами, которые день и ночь отдавались тупой болью.       Ещё живой — слишком просто было бы позволить Учителю умереть всего лишь после убийства Юэ Цинъюаня и парочки повторяющихся снов — Шэнь Цинцю смотрел на него вечно стеклянными глазами, демонстрируя что-то иное, чаще всего страх и желание просто уйти из мира, только во снах, когда Бинхэ его звал.       И ослушаться он не мог, потому что… Потому что как забавно распределила судьба, всучив этому заклинателю мерзкое отродье с многовековой историей демонического рода и могущественным наследием.       Каждый раз отрывая какую-либо конечность, Ло Бинхэ следил за реакциями Учителя, не успокаиваясь, пока из глаз его не начинали течь слезы, пока он не сдавался под волнами боли, схаркивая иллюзорную кровь.       Демон не хотел этого признавать, но с каждым днём Учитель становился все мертвее, а крики и стоны из него не вылетали порой часами.       Это надоедало, бесило. Он мог получить, что угодно, а этот… Неугодный ему человек смел умирать!       Он не чувствовал себя одиноким. Больше нет. Но будь не ладна эта судьба, что в очередном сне, когда утомившийся от многочасового приема в своем дворце Ло Бинхэ провалился в сон-воспоминание, подарила ему присутствие Учителя. Возвышенного, словно совсем живого, удивленного не меньше императора.       — Я тебя не звал, — раздражённо бросил демон, смотря вдаль на бамбуковый домик.       Ха, неужели у него откуда-то появились силы? Он хочет противостоять ему? А как живо реагирует!       Это удовольствие от напоминания о его злопамятности подарило ему энергии на весь грядущий день.       Однако, Шэнь Цинцю, к которому Бинхэ пришел часами позже, был другим. Не живым, не способным ни на что совершенно.       Вероятно, у него тоже был свой предел и здесь и сейчас это был именно он.       У Бинхэ затряслись руки от ярости. Его обдурили?!       Если судить по улыбке на идентичном его лице, то все верно — его не просто наебали, а со всей тщательностью проследили, чтобы этот Ло не смел забывать о своей жестокой судьбе.       Этот учитель, этот Бинхэ — в другом мире, словно зеркальном отражении его, от расходящейся теплоты разве что ледники не таяли.       Это что же? В каком-то другом мире все пошло не так? Это его ошибка? Он сделал что-то сам, из-за чего Шэнь Цинцю не поменялся? Или этот был подделкой?       Значит ли это, что это жалкое подобие Ло Бинхэ, рыдающее в три ручья, не проходило через череду лишений и его душа не была убита им же самим, дабы не поддаваться больше соблазну доверять?       Бинхэ был уверен, что не помнит, что такое одиночество. Даже в огромном дворце он ни на секунду не ощущал этого.       Но прямо перед ним во всей красе предстала необъяснимая картина. И, ха, он желал этого, как доказательство, что он сильнее, лучше!       Этого не потребовалось.       Ему доказали обратное.       Он знал о несправедливости мира к нему. Знал и делал все, чтобы это не выделялось так четко. Брал, брал, брал, только бы не потерять. Брал до тех пор, пока все не начинало валиться из рук. Брал, пока чужое счастье — счастье, что могло принадлежать ему — не оказалось ему вовсе недоступно.       Если не назвать это одиночеством, впервые за долгие годы Ло Бинхэ был разочарован. Самим. Собой.