Клаустрофобия

— Так что ты хотела? — Хлоя резко открыла дверь, запыхавшись после того километража, который она наматала в попытках привести себя и комнату в порядок после Феликса. И если с этим она отлично справилась, то вытащить его из головы не получалось совершенно, разум напрочь отказывался переключаться на что-то другое. Затуманенные вожделением зелёные глаза, прикованные к ней невидимыми нитями, бешено блуждали по её телу, покорно принимающему ласки , в попытках запомнить как можно больше; покрасневшие от жара их тел щеки; губы цвета раскалённой лавы после её терпких поцелуев и бешенное сердцебиение, эхом оседающее в ушах. Вот что за картина заякорилась в её сознании, заставляя снова и снова прокручивать в голове произошедшее. Девушка вздрогнула, отгоняя снова вспыхнувшие чувства. — Можно я? — она указала глазами на комнату, Буржуа поспешила кивнуть, пропуская сестру внутрь. Девушка благодарно махнула головой и тихо прошмыгнула мимо неё, в очередной раз удивляясь размерам апартаментов родственницы. Её небольшая комната поместилось бы в одной гостиной Хлои дважды, впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь её единоутробная сестра — любимица матери, если её извращённые проявления внимания можно было назвать любовью. Одри только и делала, что требовала от Хлои безукоризненного подчинения: ни шага влево, ни шага вправо. Она одаривала дочь всеми возможными благами, но при этом держала в ежовых рукавицах или, скорее, в крепко запертой золотой клетке. В моменты, когда Хлоя в очередной раз отказывалась от ужина, заменяя его кружкой зелёного чая, когда она вставала за три часа до учебы и изнуряла себя в зале, когда бегала по маминым поручениям до глубокой ночи, когда флиртовала с мерзкими сынками компаньонов старшой Буржуа — Зои не завидовала. Уж лучше жить в небольшой комнате без кучи шмоток, зато совершенно свободной. Только вот будучи вольной птицей она почему-то всегда страдала, а вот подневольная Хлоя на памяти сестры ни единого разу не дала слабины. Всегда с едкой ухмылкой и цепким взглядом, ловко маневрирующая между своими желаниями и приказами матери. — А что у тебя с губами? — спросила Зои, рассматривая припухшие губы сестры. Она пыталась оттянуть серьёзный разговор, выигрывая себе время на подготовку, которого в любом случае было мало. — А, Кларанс выпустили блески с перцем чили для увеличения губ, вот я и решила попробовать, — спокойно выдала Хлоя первое, что пришло ей на ум, благо отмазка звучала очень хорошо и сестра поверила. — Так зачем пришла? — решила быстро перевести тему Хлоя, пока Зои не нашла ещё к чему придраться. — Дело в том, что я очень много думала о твоих словах, — Зои крепко сжала кружку чая, предложенного сестрой, внимательно рассматривая как пару маленьких чаинок кружили в потоках горячей жидкости. Ей было тяжело преодолеть себя, но она чувствовала, что весёлые посиделки с девочками и их утешающие объятия ей не помогают. Этого недостаточно. И в её окружении был единственный человек, который безжалостно утопит её в омуте чувств, от которых Зои так старательно убегала. — И? — Буржуа нетерпеливо постучала по кружке ногтями, тяжело вздыхая. Она чувствовала спиной волны холодной ярости за запертой дверью гардеробной, в которой по воле случая застрял Феликс. — Ты права, я так пытаюсь всем понравится, что толком и не знаю какая я, — девушка неловко заправила волосы за ухо, поднимая грустные глаза на сестру. — Знаю, мои тараканы не твоя проблема, но если ты не против, мы могли бы это, ну не знаю, обсудить. Хотя, конечно, тебе не до моих проблем, у тебя своих выше крыши, но всё-таки… — Так, на первом предложении можно было закончить, — отрезала Хлоя, отставляя чай подальше. — Если хочешь найти себя, прекрати для начала беспокоится за границы других и выстави свои. Хочешь? Возьми. Не нравится? Вычеркни. Даже сейчас, хочешь занять мое время? Занимай, это твоё право, а мое право оставить тебя сидеть здесь или выгнать. Действия и чувства других людей не твоя зона ответственности. Зои растерянно кивнула, поджимая губы, рассуждения сестры показались ей чересчур резкими, но она решила молча слушать и принимать. Раз уж она надумала обратиться к Хлое, то попробует играть по её правилам. — Вот, например, после чего ты окончательно решила меняться? — девушка закинула ногу на ногу, внимательно рассматривая гостью. — Ну… — Зои задумалась, сведя светлые брови на переносице, заговорив только спустя минуту. — Это из-за расставания с Лукой, я говорю всем, что мне не обидно, но я, не знаю, наверное, вру? — она тяжело вздохнула, подбирая слова. — Просто, мне же правда больно, и я злюсь на него, мне ужасно стыдно за это, но я ничего не могу с собой поделать. Я не хочу принимать его точку зрения, не хочу говорить всем, что считаю, что он хороший, хотя разбил мне сердце. А ещё, он временами пишет, чтобы узнать как я и это самое мерзкое. Ты решил расстаться со мной, так зачем после того как бросил, снова возвращаешься? Мне не легче от этого! — слёзы непроизвольно снова хлынули из глаз, но теперь Зои их не сдерживала, не сдерживала гнев, не пыталась сделать голос тише. Перед Хлоей ей не надо пытаться быть хорошей и прятать негативные чувства. И как только девушка приняла это как аксиому, все стены куда-то рухнули и слова полились из неё нескончаемым потоком. — И вокруг все продолжают твердить, какой мы были хорошей парой, какой он хороший, что я обязательно ещё встречу кого-нибудь, тоже, обязательно хорошего, — она устало покачала головой и обняла себя руками. — И он улыбался всегда при встрече, вёл себя мило, хотя лучше бы делал вид, что мы незнакомы. Конечно, у него все отлично, мировой тур с отцом, о чем ещё можно мечтать. Новые места, новые знакомства, новая жизнь. А меня, как мешающую деталь оставили позади, вместе со старыми вещами, которые будут дожидаться его возвращения в Париж, — Зои невесело усмехнулась, вытерев неприятно щекочущие кожу слёзы. — Он колесит по миру, а я жалко запираюсь в своей комнате и жалею себя сутками напролёт, занимаясь непонятно чем. Я сплю по пятнадцать часов в сутки, а если не сплю, даже не помню чем занималась. Выхожу гулять с нашими общими друзьями, которые пытаются быть тактичными, натягиваю улыбку, чтобы никто лишний раз не подумал, что меня разбило наше расставание. Нет, не наше расставание, а его решение бросить меня. Нечестно с его стороны было вот так вот меня бросать, понимаешь? Я рассказывала ему все, делилась самыми потаёнными страхами, а он просто уехал, — она подняла глаза к потолку, шумно шмыгая носом, отчего по воздухоносным путям пробежало неприятное покалывание. — Я знаю, что неправильно быть зависимой от кого-то в отношениях, но что делать мне, когда это уже случилось? Он продолжает спокойно жить, когда мой мир рухнул, а меня только ободряюще хлопают по плечу и травят непонятные шуточки, которые кажутся мне совсем не смешными, но я смеюсь, чтобы не дай бог, кого-то не обидеть, я даже, черт подери, не могу нормально разозлиться. Может быть я стала такой чувствительной после смерти отца? Девушка молча слушала бурный поток мыслей, так долго терзавших её сестру. Воспоминания о Феликсе ушли на второй план, сейчас сердце незаметно вздрагивало на громкие всхлипы Зои к удивлению своей хозяйки, будто бы на короткие секунды ощущая её боль. Хлоя никогда не отличалась особой сострадательностью, но такие искренние рыдания сестры вскрывали какие-то доселе неизвестные Буржуа чувства. Девушка тяжело вздохнула, отмахиваясь от эмоций и резко встала, протягивая руку сестре. — Ты куда? — Зои подняла на неё ошарашенные покрасневшие от слез глаза, размазывая дрожащими руками слёзы по щекам. — Будем избавляться от твоего бывшего, — спокойно протянула Хлоя, рывком поднимая сестру с кресла. — Что? Избавляться? — девушка непонятливо проморгалась, потихоньку избавляясь от лап истерики, крепко сжатых на её горле. Хлоя выглядела такой решительной, боевой, что Зои бы совсем не удивилась, если бы они сейчас в буквальном смысле поехали к Луке, прямо в Амстердам, чтобы выцарапать ему глаза, например, или разбить о его голову гитару, за которой он так дрожит. — Это метафора, не собираюсь я из-за твоего музыкантишки идти по статье за хулиганство, — усмехнулась в ответ Буржуа, подталкивая сестру к выходу. — У меня завтра утром маникюр, мне не до нарушения закона. Хлоя, крепкой хваткой вцепившись в сестру, вихрем неслась по коридорам по направлению к комнате Зои, которая изо всех сил старалась поспеть за ней. В голове было до странного тихо и пусто, поэтому девушка, как послушная кукла, позволяла тянуть себя к месту исполнения какого-то явно гениального плана своей сестры. — Действительно, кто же нарушает закон без свежего маникюра? — съязвил разъярённый Феликс, когда дверь со свистом захлопнулась под напором Хлои, позволяя ему наконец выползти из его укрытия. — Отлично, мы на месте! — Буржуа бодро пихнула сестру, нетерпеливо потирая ладони перед исполнением своей шалости. — Но это моя комната, — вяло возразила Зои, отпирая дверь. — И там бардак. — Пф, когда его там не было, — отмахнулась девушка, заходя внутрь не дожидаясь приглашения. — Сейчас мы наведём здесь ещё больший хаос. — Да? — девушка прокашлялась, переминаясь с ноги на ногу за спиной сестры. — Ты не могла бы посвятить меня в свои планы, пожалуйста? — А, точно, — Буржуа потуже затянула волосы и повернулась к сестре. — Фотки твоего бывшего в этой комнате даже меня выводят из себя, почему ты держишь их рядом, если тебе так больно о нем вспоминать? Ты мазохистка? Хотя можешь не отвечать, вопрос явно риторический. Зои покачала головой, молча соглашаясь с сестрой. В её колкостях была доля истины, она смотрела на его улыбающееся лицо на плакатах и делала себе только больнее. Один раз она даже хотела в порыве эмоций избавиться от этих злосчастных бумажек, но рука так и не поднялась, оторвав только маленький краешек Зои остановилась, не в силах продолжить. И потом девушка ещё полночи пыталась аккуратно склеить этот чертов уголок, чтобы выглядело аккуратно. — Ты хочешь, чтобы я… сорвала все мои плакаты? — Зои неуверенно покосилась на стену, с какой-то драматической тоской вглядываясь в знакомые черты. — Не все, только где есть твой бывший, — отметила Хлоя, складывая руки под грудью. — Да, потому что пока он таращится на тебя со стен твоей комнаты легче тебе не станет. Хочешь вычеркнуть из жизни человека? Вычёркивай его полностью. С глаз долой из сердца прочь и все в этом духе. — Буржуа лениво цокнула, наблюдая за внутренней борьбой Зои. — Да они вроде мне и не так сильно мешают, может просто заклеим его лицо? — девушка закусила губу. — Да и я так к ним привык… — Рви. Чертов. Плакат. — зло процедила девушка с силой подталкивая к стене сестру. — Живо! Приказной тон Хлои хлыстом пробил панцырь Зои, и она трепетно дернула за край бумаги, зачем-то задержав дыхание. Плакат с хрустом поддался, разделяясь на двое. Кусок иллюстрации остался висеть на стене, на которой рядом остались следы от двойного скотча. Зои громко выдохнула, как будто только что оторвала проливный пластырь с коленки. Девушку одолевали смешанные чувства восторга и сожаления, какого-то детского страха и ядовитого ликования. Буржуа, громко цокая небольшими каблучками домашних туфель, подошла к окну всматриваясь в красивый вид. — Ты чего? — Зои непонимающе уставилась на сестру, ожидая от неё чего-то эдакого. — Да вот смотрю, жду конца света, — скучающие ответила она. — А то ты так дрожала за этой бумажкой, я уж ожидала, что произойдёт что-то действительно страшное. Зои закатила глаза, тихо посмеиваясь. Следов недавнего страха не осталось, а ладони со всей хранимой злостью скомкали несчастный кусок бумаги. — Чего стоишь? У нас ещё полно работы, — Хлоя подошла к стене и с хищной улыбкой отодрала оставшуюся половину. Сестра не заставила себя ждать и принялась освобождать стены из плена постеров. Дышать становилось легче. Они бегали по небольшой комнате, разбрасывая вещи, разрывая раздражающие бумажки на мелкие кусочки. Зои, опьяневшая от восторга, с громким звоном разбила подаренную бывшим кружку, под одобрительный хохот сестры. Ещё никогда прежде она не чувствовала себя настолько счастливой и свободной, будто бы за всеми этими ненужными вещами она и прятала настоящую себя, обрастая как Гобсек разным хламом. Только сейчас, среди груд этого мусора, прыгая на скрипучей кровати рядом со скернохарактерной сестрой она словно проснулась от какого-то тихого кошмара длиною в несколько лет. Её заалевшие щеки пылали алым пламенем, болезненно ноя, устав от несходящей с лица улыбки. Но Зои не могла не улыбаться, не могла не смеяться так громко, что даже прохожие на улице слышали эхо её смеха. Девушке было плевать и на этих прохожих, и на мнение постояльцев отеля, и на всех-всех в этом мире, она не думала ни о ком, кроме себя, позволяя наконец своему эгоизму расцвести под лучами солнца, которое зажгла Хлоя. Было в её токсичности что-то родное и притягательное, кто бы что не говорил про неё, для Зои она навсегда останется её любимой сестрой со скверным характером, который, если разобраться, не такой уж и скверный. — Госпожа Хлоя, куда это нести? — их хаотичные танцы прервал учтивый голос дворецкого, с отеческой любовью наблюдая за выходкой юных леди. — Жан-Жак, неси все на крышу! И текилы, текилы нам принеси! — весело крикнула Хлоя, снова заливаясь каким-то безумным смехом, заражая им же Зои. — Мы тоже идём на крышу? — девушка вытерла прозрачные капельки в уголках глаз, глубоко дыша. — Конечно, сейчас начнётся самое интересное, — Хлоя задорно усмехнулась, подмигивая сестре и, всучив охапку разорванных плакатов сестре, проследовала к лифту. Зои больше не задавала вопросов, не боялась, не сомневалась. Она полностью доверилась сестре, позволяя своей темной стороне ликовать, вырвавшись на свободу. Даже если завтра ей опять придётся улыбаться перед друзьями и делать вид, что все хорошо, даже если они случайно где-то пересекутся потом с Лукой и он опять будет мило ей улыбаться, неловко потирая затылок, девушка ни о чем не жалела. И готова была снова потом прирасти к своей маске, но сегодня она разрешит быть себе свободной, живой. Она разрешит быть себе собой, даже если такая она кому-то не понравится. — Так, почти все готово, — усмехнулась Хлоя, ловко разливала текилу по бокалам, посыпала лимонные дольки солью, весело напивая какую-то мелодию. — Это нам, за день твоего освобождения от гнета бывшего с уродливой причёской. — Боже, как тебе не нравятся его волосы, — Зои весело рассмеялась, принимая из рук сестры алкоголь. — А вот это, чтобы все хорошо горело, — протянула Буржуа, выливая добрую треть всей бутылки на аккуратно сложённую дворецким кучу бумаги. — Теперь твоя очередь. Девушка нетерпеливо выдохнула и подошла последний раз попрощаться с дорогими вещами, которые сейчас не вызывали никаких положительных эмоций, только саднящую душу тоску. Она присела на корточки и поднесла зажженную спичку прямо к лицу Луки, подпаливая надоевший лист бумаги. Огонь медленно пожирал плакаты, разъедая их неровными кругами, со временем усиливаясь, переходя на другие листы, становясь все больше и больше. Всполохи рыжего пламени словно в зеркалах отражались в голубых глазах девушек, желтыми бликами гуляя по их бледным лицам. — Гори к чертовой матери, Лука Куффен, — протянула Зои, грустно усмехаясь. — Я тебя отпускаю… Хлоя аккуратно поднесла свой бокал к её, чокаясь: — За день, когда и в моей святошной сестре появилась какая-то дрянь! — За день, когда я приняла свою сторону Буржуа! Девушки тихо хихикнули, на вечер забывая о своих натянутых отношениях, о вражде, которая непременно должна у них быть по мнению их матери, о ролях, с которыми так плотно срослись, что уже не видно конца театральной маски и начала истинной души. Зои аккуратно положила голову на плечо Хлои, не отрывая задумчивого взгляда от огня. Буржуа вздрогнула от неожиданности, но сестру не отстранила. Она положила руку ей на плечо, покрепче её обнимая. Дворецкий тихо подошел сзади и накинул плед им на плечи, с тихой радостью наблюдая такой редкий момент единения этих бедных детей, ставших жертвами амбиций их родителей. — Слушай, — тихо произнесла Хлоя, прерывая умиротворяющую тишину, — Пойдёшь со мной на вечер в честь помолвки? — Я? — Зои опешила от такого предложения, резко поворачиваясь к сестре. — Мама точно будет против. — А мы ей до последнего не скажем, — пофигистично ответила она. — Тебе влетит, знатно, — девушка встревоженно смотрела на сестру, не понимая что за игру она затеяла. — А мне и так влетит, значит можно разгуляться, верно? — она игриво посмотрела на сестру, хитро ухмыляясь. — Согласна? — Я с тобой, кажется, на все согласна, — прошептала Зои, крепко обнимая сестру, которая наконец-то обнимала её в ответ. — Что можно там так долго делать, — фыркнул Феликс, читая очередную автобиографию какого-то модельера, найденную на книжных полках Буржуа, которая, по-видимому, очень не хотела, чтобы их кто-то нашёл. Но в том, что парень добрался до хорошо скрываемой литературы, в целях поддержания образа глуповатой дочки мэра, только её вина. Нечего было его оставлять на добрых три с половиной часа в гордом одиночестве в комнате. Конечно, он мог бы давно уже уйти домой, но то, как поменялась Хлоя в разговоре с сестрой уж сильно его заинтересовало. И он хотел увидеть какой она вернётся, хотел застать её новую эмоцию, как коллекционер охотится за редкой бабочкой, выжидая её в кустах с сочком. Так и он принялся терпеливо ждать её возвращения, засев на её балконе с очередной мало интересной ему книгой. Прохладный ночной ветер игриво скользнул по обнаженному торсу парня, вызывая табун мурашек. Он так и остался гулять по её комнате в расстёгнутой рубашке и с растрепанной причёской в надежде, что скоро виновница его внешнего вида вернётся и они продолжат начатое. Однако чем дольше он ждал, тем сильнее угасала его надежда. Но Феликс бы не был собой, если бы просто ушёл, оставив все как есть. Его одинокую идиллию прервал милый рингтон, показавшийся парню слишком уж громким. На золотистом смартфоне высветилось имя «Нат» с фотографией Хлои с каким-то рыжеволосым парнем, смущенно улыбающемся в камеру. Грэм де Ванили брезгливо скривился, рассматривая изображение. Рука самопроизвольно ответила на вызов до того, как разум смог осмыслить это действие. — Хлоя, прости пожалуйста, что так поздно беспокою, помню, что мы договаривались созвониться и встретиться завтра, но я бы не звонил, если бы это было не срочно, — затараторил парень с другого конца, боясь разгневать девушку. — Хлоя занята, перезвони позже, — в холодном голосе сквозили яростные нотки, отчего Натаниэль непроизвольно напрягся. — О, да, конечно, — удивился парень. — Передайте ей, пожалуйста, что звонил Натаниэль насчёт… — Обязательно, — выдавил из себя парень, бросая трубку, прерывая собеседника. Почему-то желание дождаться девушку испарилось и сейчас казалось какой-то глупой затеей, как и все произошедшее ранее. Ничего не произошло, пара шаловливых поцелуев и не более, которые они завтра утром оба забудут как что-то совершенно незначительное. Феликс раздраженно расправил пиджак, намереваясь как можно скорее поехать домой, и выкинуть из головы надъедающие мысли. Слух уловил заливистый женский смех. Парень прошёлся по длинному балкону, выходя на другую сторону здания. На крыше, возле бассейна, весело кружилась Зои, утягивая в свой незамысловатый танец сестру. Губы Хлои были растянуты в мягкой улыбке, а глаза как-то по-особенному сияли. В давно заледенившем сердце образовалась мелкая трещина: она никогда не была при нем такой. Его игра зашла слишком далеко. В попытках внушить Хлое чувства к нему, он сам проникся к ней какими-то нелепыми ожиданиями, желаниями. Что-то липкое и скользкое, смутно знакомее захватило его душу, раскалённым огнём медленно заполняя вены и артерии, токсичным потоком нарушав сложённую работу церебральных структур. Он просто хотел доказать себе, что сможет быть везде лучше Адриана, сможет заполучить девушку, что с детства твердила о любви к Агресту. Он просто хотел «закрыть гештальт» со своей детской влюблённостью в эту избалованную противную девчонку. Он смотрел в одну точку перед собой, сложив руки на руле дорогого автомобиля, толком и не помня как добрался до дома. Только сейчас эмоции сошли на нет, возвращая молодому человеку его трезвый рассудок. «Я только что приревновал её?» — этот вопрос застыл словно лезвие гильотины, измываясь над нервами Феликса. — Черт! — ладонью он зло хлопнул по рулю, ядовито скалясь. «Идиот, нельзя было этого допускать. Только не с ней.» Феликс беспощадно корил себя. Если бы только он не зациклился так на ней, не думал бы столько о ней, ничего бы не произошло. «Где мысли, там энергия. Так, кажется, говорила мама. Вот оно так и произошло, сам не заметил как стал о ней слишком много думать. Глупый. Возомнил себя гением, который стоит выше всех, выше себя, придумал себе, что все человеческое ему чуждо. И каков итог? Сам себя влюбил в ту, что никогда не будет воспринимать всерьёз. Даже сегодня, какой изначально бредовой была затея. От самого начала, до конца. Мы оба связаны обязательствами перед своими семьями, на что я рассчитывал, что она пойдёт против матери? Хлоя-то, да никогда в жизни.» — от криво усмехнулся, закуривая сигарету прямо в подъезде. Будь он в Лондоне, его брюзжащая соседка наверняка бы сейчас вышла и завела бы с ним очередной скандал. Только вот в Париже курили все на каждом шагу, а дым, кажется, стал для французов воздухом. Не радужные мысли метались на первой космической, с огромной скоростью кружась по орбите его внутреннего мира. Однако, их стройный поток временами прерывался тихой надеждой. Феликс остановился, внимательно рассматривая кружку с недопитым зелёным чаем. «Так. Надо выдохнуть. Будем исходить из того, что есть. Из плохого: моя нелепая влюблённость, слабый романтический интерес Хлои,» — что-то внутри скептично хмыкнуло, как-будто упрекало парня в самообмане. Даже если все знаки внимания Буржуа были всего лишь проявлениями её эксцентричной эгоцентричной натуры, Феликсу было приятнее думать, что так она проявляет свою заинтересованность в нем. — « И, да, точно, вражда наших мам, куда же без лишних сложностей извне. Из хорошего: Адриан больше не помеха, он встречается с Маринетт, а дворецкий Хлои ко мне благосклонен. Очень скудный набор, но при желании вполне рабочий.» — попробовал утешить себя парень. Он устало покачал головой, отвыкший от подобных метаний. Все завтра, за сегодня слишком много неизвестных переменных непредвиденно появились в его уравнении. Ещё и на работе, ко всему прочему, полный аврал, что в данной ситуации было парню только на руку. Но ни холодный душ, ни крепкий сон не смогли выгнать взрывную бестию из его мыслей, которая с надменным хохотом являлась ему в кошмарах, заливистыми колкостями измываясь над парнем в весьма интригующем внешнем виде. — Стерва плотоядная, — буркнул Феликс, открывая соловьиные глаза. За ровно восемь часов он совершенно не выспался, чувствуя на своих плечах в три раза большую усталость, чем вчера. Кто бы мог подумать, что вечно собранный и суровый Феликс так легко выводится из строя банальной влюблённостью, правда?)