Берегись тихой воды

Are you the fishy wine that will give me

A headache in the morning

Or just a dark blue land mine

That'll explode without a decent warning?

Give me all your true hate

And I'll translate it in our bed

Into never seen passion, never seen passion

That is why I am so mad

about you?

Mad about you

             Киото. Япония       Suzume (feat. Toaka) - RADWIMPS Suzume       Грейс бросила косой взгляд на идущего рядом мужчину. И вновь, недооценив его,  оказалась неудел.       Под ногами лежали облетевшие лепестки сакуры, а перед глазами высился особняк, подобный древнему дворцу династии Суйко.       — Что? — невинно поинтересовалась Грейс в ответ на долгий изучающий взгляд темных глаз.       Они словно пытались пробраться под кожу, вынуждая разорвать зрительный контакт — еще немного, и он сможет прочесть все ее мысли и чувства. Даже те, что скрывала сама от себя.       — Бывала здесь раньше? — равнодушно бросил Реддл.       Подобный вопрос был бы уместен, будь они обычными людьми, что могли позволить себе диалог ни о чем. Но у них двоих никак не могло случиться бессмысленного разговора…       — Никогда, — все-таки тихо отвечает она, окидывая взглядом живописную местность, пестрящую нежными оттенками.       От этого места веяло чистотой первозданной природы, взывавшей к почти неконтролируемому желанию  наблюдать за поведением местных птиц и  животных, стать частью окружения и, в конце концов, слиться с фоном.       — Ясно. Пошли, — ей показалось, что Реддл остался недоволен ответом, но размышления о такой мелочи были пустой тратой времени.       Когда он нарочито помпезно закрыл все дела в Риме, они вернулись в Нурменгард, и почти сразу отец отправил их подальше с новым срочным заданием. Как выяснилось, их было всего лишь двое — сама Грейс и Реддл. Розье и Абернэти было принято делегировать другое дело, требующее их вмешательства.       Это казалось по меньшей мере странным: Грейс все чаще казалось, что поступки отца выглядят как намеренное стравливание с врагом или попытка создания среды для сближения, цель которого была проверка ее верности; и если это так, а ведьма была в этом убеждена, данная догадка могла указывать лишь на одно — ей не доверяют. И это больно било по гордости и самолюбию, вынуждая видеть во всем подвох и заставляя параноидально анализировать всех и вся.       После того, как она очнулась с кинжалом в руке, не имея ни малейшего представления о том, откуда в ее ладони взялся кусок синего камня, к паранойе прибавилась мания — разные версии гуляли по мыслям, от проникновения в разум до Империуса. Но кто и с какой целью мог это сделать? Проблем и напряжения накопилось с избытком, а силы так и утекали маленькими бесчисленными струйками, которые не получалось затыкать — Грейс чувствовала себя протекающей лодкой посреди бескрайнего океана.       На входе в особняк их досмотрели, затем миниатюрная японка проводила гостей в зал, где их уже ожидали. Том протянул небольшой конверт, запечатанный воском с оттиском Даров Смерти, пожилой японке на троне, иначе не скажешь, а та, в свою очередь, скривив лицо, выдернула пергамент из его рук.       Тонкие пальцы проворно разорвали бумагу, и цепкий взгляд зачастил по строчкам; для чего конкретно они прибыли в японскую провинцию, Грейс не проинформировали. Еще один болезненный факт — отец решил не делиться с ней планами, наверняка рассчитывая, что это сделает Том. Но тот молчал, а она вновь пыталась доказать себе, что самое правильное решение — держать дистанцию и соблюдать формальный тон общения. Она слишком сблизилась с врагом и даже позволила себе непростительную слабость... Жалеть глупо, и это была бы откровенная ложь самой себе — того, что уже случилось, не исправишь, она лишь рассчитывала не допустить этого вновь. И пока Том был сосредоточен на деле, это было ей на руку.       Только сейчас Грейс поймала себя на мысли, что волнуется лишь о том, что подумает и сделает отец, если узнает, что она переспала с врагом — отец, а не жених, который формально у нее все еще был. Бедный Абернэти, о котором она совсем забыла... даже смешно. Погрузившись в свои мысли, Грейс неосознанно прикусила губу и нахмурилась, что не укрылось от пары темных глаз.       — Он не получит людей, так и передай этому старому трусу, — письмо в руке сгорело в магическом огне, женщина презрительно стряхнула пепел с ладоней и сделала затяжку, притянув к губам мундштук с сигаретой.       — Боюсь, это был не вопрос выбора, Госпожа Нао, — вкрадчиво начал Том, на что Грейс удивленно на него покосилась.       В его глазах плескалось нечто, похожее на уважение или почтение. Этот взгляд разительно отличался от того, каким он одаривал всех и каждого — с одинаковой долей хладнокровия, пренебрежения и безразличия. Возможно, что-то связывало их раньше... Но то, что Реддл был здесь до их визита, укрепилось в ее сознании наверняка.       — Как твое имя, сан? — игнорируя Тома и переводя взгляд на нее, спросила Нао.       Судя по всему, Накаяма решила прикинуться, что они не знакомы, поскольку Совет Старейшин является секретным сообществом, знать о котором должны единицы. Объяснить их знакомство было бы просто затруднительно.       — Грейс Гриндевальд.       Женщина на секунду встретилась нечитаемым взглядом с Томом, а затем снова перевела на нее. Властный — так бы она охарактеризовала этот пронзительный взор с поволокой мудрости, присущей людям, чьи головы уже украшены сединой.       — Ты напоминаешь мне одного человека, — покручивая кольца на пальцах, проговорила Нао.       — Надеюсь, у вас только положительные воспоминания о нем, — прищурившись, ответила Грейс, переводя взгляд на Тома.       Вероятно, японка имела в виду ее отца, хотя внешнее сходство было едва уловимо — Грейс, по словам отца, почти точная копия матери, и лишь более резкие и не такие мягкие, как у матери, черты, давали намек на родство с Геллертом. Что же касается характера — она зеркальное отражение отца, и он говорил ей об этом не раз: упрямство, целеустремленность и то, что более всего пытался усмирить в себе Гриндевальд — взрывной темперамент и эмоциональность.       Игра в гляделки начала раздражать и она шумно выдохнула.       — Наша земля переживает не лучшие времена. Один из моих бывших учеников восстал против меня и я не могу рисковать, отправляя людей по прихоти вашего белозадого владыки! — ударяя о подлокотник ладонью, процедила Накаяма.       — Уйти просто так я тоже не могу, вы должны это понимать, — давил Том.       Какое-то время Грейс наблюдала за их немой борьбой, оперативно продумывая план отступления, если их сейчас же выставят вон. А именно это развитие событий  и читалось на лице японки. Два охранника около женщины и четыре девушки с катанами в ножнах позади них. У них не так много шансов, учитывая, что палочки на территории поместья бесполезны...       — Сколько времени он тебе дал? — выдыхая в потолок серый дым, раздраженно спросила Нао.       — Сроки не оговаривались, — честно ответил Реддл.       — Отлично. Располагайтесь, ждать придется немало, — усмехнулась она. — Поможете мне быстрее погасить бунт — будут вам люди, — степенно затягиваясь, глухо добавила Накаяма.       К ее удивлению, Том покорно кивнул и развернулся к выходу, пока Грейс ловила ртом воздух, не зная, что делать. Он заметил ее заминку и, сжав запястье, потянул в выходу.       White Rabbit - Jefferson Airplane       — Что все это значит?! — прошипела Грейс.       — Это значит, у нас на одно задание больше. Нао держит свое слово, и не даст ничего, пока мы не поможем, — пока они шли за миниатюрной японкой, что встречала их на входе, объяснил он. — Как и я свое, поэтому мы будем здесь столько, сколько потребуется, пока не получим того, за чем пришли, — отрезал Реддл и одновременно с этим в стене раздвинулась скользящая дверь.       — Я не останусь здесь, — бескомпромиссно уперлась Грейс.       — Останешься. Или идти против воли отца у вас в порядке вещей, мисс Гриндевальд? — с показным равнодушием поддел он.       Ослушаться его, значит нарушить прямой приказ отца. И этот тычок лицом в грязь грубо вернул ее с небес на землю.       Бросив красноречивый взгляд, она пихнула его плечом, проходя в комнату.       — Здесь только одна кровать, — оглядев помещение, недовольно заметила ведьма.       Одна ванная комната и выход в сад, от красоты которого замерло сердце, но на лице осталась прежняя раздраженная гримаса.       — Нам не впервой, — на полпути в ванную кинул Том.       — Посплю на полу, — пожимая плечами, тихо ответила она, но информация до адресата все же дошла.       Они только недавно прибыли с задания и практически сразу отправились на новое. Перемещения и постоянная смена обстановки высасывали силы, будто ребенок пил молочный коктейль через трубочку. Сейчас она действительно уснула бы и на полу...       — Я попрошу еще одну, — замерев, Реддл бросил раздраженный взгляд ей в спину и скрылся в ванне.       Кажется, она оскорбила чувства темного мага, какая жалость нет.       Переспать с одержимым ею мужчиной было, очевидно, ошибкой. В довесок ко всему, этот самый мужчина ее враг, надзиратель и самый непонятный из всех людей, которых ей удалось повидать, не считая собственного отца. Личности, не думающие головой, всегда платят по счетам дважды — этот урок она периодически забывает. Импульсивное решение подпустить к себе Реддла теперь играет с ней злую шутку. На его стороне больше козырей: рассказать о ее промахе отцу, указывать ей, что делать, настроить против нее всех. В чем был его план? А главное, чего добивался отец?

      ***

      Closer (Deep Slowed) - nuages       Дело шло к вечеру: оглянувшись на входную дверь, она все же пошла на поводу у любопытства и вышла в сад. Покорившись желанию ощутить под ногами мягкую траву, Грейс сняла туфли и ступила на прохладную зелень, что приятно освежила кожу ступней.       Прислушиваясь к звукам в комнате, она прошла глубже — выход в сад из спальни был единственным. Помимо дерева, что напоминало сакуру, — чьи лепестки были скорее лиловыми, чем нежно-розовыми — в саду был небольшой пруд, над которым нависал чисто символический декоративный мостик на пути к беседке рядом с деревом. Почему-то захотелось увидеть здесь вишневое дерево и ощутить во рту терпкий вкус ягод.       Легкий деревянный стук отвлек ее — взгляд нашел фонтанчик, который набирал воду в сосуд, и когда тот заполнялся, то, подчиняясь законам физики, опускался на круглые камешки, издавая этот звук. Пройдя через мостик к дереву, она ощутила приятный легкий, ни на что не похожий, цветочный аромат. Волшебное место, в котором ей посчастливилось оказаться, сильно контрастировало с тем, что происходит в ее реальной жизни...       Опустившись на скамейку в беседке, она вытянула руку и подставила ладонь под струю фонтана, что заполняла бамбуковый сосуд. Вода успокаивала: ей нравилось слушать звуки текущего ручья, думать о том, каково это — жить там, под водой. Вдруг вспомнилось, как она слушала бушующее море, когда находилась в плену дома на скале, и представляла себя кем-то маленьким и незначительным на фоне этой удивительной стихии.       Повернув голову, Грейс наткнулась на немигающий взгляд темных черных глаз — и когда он успел подкрасться? Опустив взгляд ниже, она невольно заметила, что помимо того, что на его поясе висели только брюки, он тоже снял обувь.       Том поднял взгляд к небу — в этот момент в саду загорелись маленькие фонарики, которые она раньше не замечала. Приглушенный свет очертил контуры его лица — острые и резкие, но создающие один из красивейших образов, что она видела. Вдруг вспомнились слова отца:       — Красота всегда ходит где-то рядом с тьмой, ангелок. Она должна приковывать к себе души, которые слетятся на ее свет, как мотыльки, — отцовская рука мягко прошлась по ее щеке.       Вокруг нее раскинулся сказочный сад, наполненный атмосферой волшебства природы, а она считает про себя, сколько еще секунд можно на него смотреть, чтобы это не выглядело подозрительно...       — Нравится? — несмотря на то, что в темноте беседки этого не видно, она все же привычно отвернулась, скрывая порозовевшие щеки. — Сад. Тебе нравится здесь? — пропуская в бархатном баритоне веселые нотки, спросил он.       Низкий и такой тягучий звук его голоса обволакивал и повелевал сердцу гнать кровь быстрее, устремляя ту в самые потаенные уголки тела.        — Да. Здесь красиво, — быстро ответив, она поспешила вернуться в дом.       Грейс слишком хорошо осознавала влияние внешних обстоятельств на свое состояние — болезнь сделала ее похожей на тех самых мотыльков, которых только стоит поманить... Эмоции, эмоции — она словно и есть комок разных чувств и оттенков переживаний, а не думающий рациональный человек!       Нечто похожее она чувствовала в момент, когда позволила ему слишком многое. Располагающая интимная атмосфера сладко нашептывает на ушко всякие непристойности, толкая ее чувствовать себя подобно юной влюбленной девице. И сейчас, когда запах его одеколона просочился в легкие, стоило ей пройти мимо...       Зайдя в комнату, она обнаружила вместо одной кровати стоящие вплотную две, на что, поджав губы, гневно обернулась — шутник. Неизвестно, столько им здесь торчать и что предстоит делать.       «Рабочий и только рабочий настрой, Грейс», — приказала она себе.       Нахмурившись, она остановилась у кроватей и оценила количество места. Подошла к краю справа и, расставив для устойчивости ноги, потянула деревянное изделие на себя, вторя скрипом собственных зубов скрежету ножек о напольное покрытие.       — Что ты делаешь? — раздался за спиной смешок.       — Комфортабельное спальное место на одного! — выплюнула она, дотаскивая кровать и прижимая ее вплотную к стене.       Выдохнув, осмотрела результат и довольно хмыкнула. Не хватало только хлопнуть в ладоши.       — Ты же понимаешь, что я просто могу придвинуть вторую? — забавляясь, проговорил Реддл, оперевшись плечом о дверной косяк.       — Только попробуй, — сложив руки на груди, Грейс задрала подбородок, что, как ей казалось, должно отбить у него желание спорить.       — Не хочешь поговорить? — серьезно спросил он.       — О чем? — в ее голове вертелась лишь одна мысль — нормально ли попросить одежду у местных.       Нужно идти в душ, а у нее нет одежды, поскольку она не рассчитывала задерживаться даже на сутки...       — О том, что происходит с тобой ночью. О кинжалах, которые ты впервые видишь у себя в руках, — он подошел ближе, замечая, что его не слушают. — Грейс!       Ей бы подошло любое самое обычное кимоно, наверняка их здесь сотни.       — Да. Возможно, я просто забыла о нем, вот и все. Я часто храню под подушкой оружие на случай, если палочки не окажется или... Ну ты понимаешь, — рассеянно жестикулировала она.       После похищения ее паранойя развилась до астрономических масштабов, поэтому на случай нападения у нее всегда при себе что-то острое, ядовитое или попросту смертельное.       — С тобой что-то происходит... И то, что ты игнорируешь это, только усугубляет положение, — хмуро произнес он, припечатывая ее цепким взглядом к полу.       Ему все-таки удалось полностью завладеть ее вниманием.       — Какое положение? И что со мной происходит, может просветишь? Я думаю, что ты просто ищешь повод, выгодный для тебя. Поэтому оставь меня в покое. Мы здесь, чтобы выполнять работу, а не анализировать несуществующие проблемы, — не дав ему ответить, она скрылась за дверью ванны.       Слова били четко в цель — ее состояние ухудшается, но если Реддл поймет насколько, вопрос времени, когда об этом узнает отец. А этого она не допустит.       Намеренно или нет, она просидела в горячей воде более часа и удивилась, почему ее не пытались выгнать. Тихонько приоткрыв дверь, в одной лишь сорочке на голое тело, Грейс выглянула — луна заливала комнату мягким приглушенным светом, и она разглядела очертания мужского тела на кровати, что стояла слева.       Ступая на носочках, ведьма прошла к своей кровати, беззвучно опускаясь под одеяло и не сводя глаз с силуэта рядом.       «Неужели так и будет спать не укрываясь?»       Либо у нее все-таки паранойя, либо он действительно немного сдвинул свою кровать ближе — до чего невозможный, и как его жена терпела? Одернув себя за эти мысли, Грейс отвернулась к стене и плотнее укуталась, засыпая под стук бамбукового фонтана.

      ***

      Первое, что она увидела, открыв глаза — полуголый Реддл пил из миниатюрной чашечки для чайных церемоний, и при этом читал книгу с таким безмятежным видом, словно они находились на отдыхе.       Сев, она заметила одну интересную вещь — кровати оказались сдвинуты. И тут же перевела недоумевающий взгляд на расслабленного мужчину.       — Моя кровать в тени, когда встает солнце. Так удобнее, — переворачивая страницу, как ни в чем ни бывало он дал ответ на немой вопрос.       Кровавый рубин на его пальце блеснул под лучами солнца. Красиво и завораживающе. А еще неприятно — ей не нравились отголоски вины за свой поступок.       — Ну что ж, тогда просто поменяемся ими, — прорычала Грейс,  будучи не в восторге от его игр.       — Ты мне не мешаешь, — темные глаза продолжали скользить по строчкам, пока свободная рука тянулась за чашкой.       Она была уверена, что он прячет в чашке чая свою раздражающую улыбку. Хитрый лис.       — Удивительно, как такое эго могло уместиться на столь узкой кровати. Неужели помогло расширение пространства? — спуская ноги на прогретый солнцем пол, холодно бросила Грейс, краем глаза заметив, как он подавил смешок.       Смешно ему... Клоун. Реддл ничего не ответил и она молча прошла в ванную, уловив приятный аромат жасмина и ягод.       Ей все-таки дали кимоно вместо привычного платья, а после даже предложили вырезать ножом несколько фигурок из дерева. В самом деле, театр абсурда — вокруг такое спокойствие, словно никто не ждет нападения и нет никакого бунта, а все они в санатории... Впрочем, Реддл все же ушел и не появлялся до вечера, бросив ее одну в обществе дочерей Накаямы. Они смотрели театральное представление гейш, вырезали фигурки лесных духов — делали все, кроме того, что должны были.       — Где ты был столько времени?! — ведьма с ходу напала на изможденного мужчину.       — Решал нашу проблему, — словно отмечая очевидное, усмехнулся он.       Том скинул пиджак и принялся расстегивать верхние пуговицы рубашки, освобождая горло.       — И какого дьявола ты оставил меня здесь? Я пришла сюда не развлекаться, а делать свою работу, если ты забыл, — рыкнула она, вставая со стула, где читала его книгу, но в чем не призналась бы и под пытками.       Книга оказалась интересной, и это тоже раздражало. Хотелось, чтобы он хотя бы в чем-то был плох... История мастера изготовления японских мечей открывала для незнающего обывателя окно в мир необычной магии и ее тонкостей.       — Если ты не забыла, я решаю, что именно ты будешь делать, — подойдя вплотную, он посмотрел на нее сверху.       — Самодовольный кретин! — не сдержалась она, толкнув его в грудь.       Да кто он такой, каждый раз ей тыкать, где ее место? Кто она, а кто он в этой пищевой цепи!       — Как только мы вернемся обратно... — ее яростный взгляд метал молнии, не зная куда деть свою злость.       Казалось, пальцы начали подрагивать: так магия считывала ее настроение.       — Там было опасно, — все, что Реддл кинул, прежде чем отвернуться.       Опасно? Да он, верно, шутил — вся их жизнь, каждый день и каждая минута шли в ногу с опасностью.       Почему же, оказавшись на свободе, она все еще ощущает себя запертой? Хотелось кричать — невозможность принимать самостоятельные решения и необходимость подчиняться разрывали ее. Пыхтя, как паровоз, она вышла в сад и опустилась в своем кимоно на траву возле дерева, вырывая зелень и бросая в воду. Грейс проклинала этого упертого придурка, свою беспомощность, и решение отца. Почему он так поступил и дал этому идиоту столько власти над ней? Хотел поставить на место, наказать за то, что без его разрешения пробралась в камеру? Реддл стал камнем преткновения в их отношениях с отцом, и за это ей хотелось его убить.       Пробесившись, она прислонилась к прохладному стволу и принялась наблюдать, как на небе зажигаются звезды, вполуха слушая мерный стук фонтана.       — Успокоилась? — без спроса опускаясь рядом, хрипло спросил кретин нежеланный гость.       Длинные пальцы протягивали ей чашку,  над которой все еще поднимался пар — только потому, что хотелось пить, она приняла ароматный чай и отвернулась в другую сторону. Мимолетно брошенного рассерженного взгляда хватило, чтобы увидеть, что он был в распахнутой черной шелковой рубахе. Местные мужчины носили подобное одеяние, что запахивалось и перевязывалось шелковой лентой на поясе. Конечно, он решил этого не делать и просто ходить полуголым, словно издеваясь над ней и напоминая, что здесь нет ничего, чего бы она не видела, не трогала, не целовала, и это... Стирало грань между тем, что реально, и тем, что она, вероятно, себе надумала — возможно ему просто жарко, а она, как идиотка, принимает все на свой счет.       — Понравилась книга? — мирно прозвучали низкие бархатные ноты.       В пылу ярости она забыла вернуть раскрытую книгу на нужную страницу.       — Нет, — ну конечно же, она осознавала, что неприкрытая обида и подобное детское поведение выглядели исключительно глупо.       Хотелось выть от того, что побороть себя сложнее, чем позволить едкой эмоции выйти наружу. Не в ее стиле было искать легких путей, но именно сейчас и здесь на этот факт абсолютно плевать — желание задеть его, пусть и такое мелочное, свербило изнутри.       — Мой вопрос прозвучит странно, но ты, случайно,  не знакома с мальчиком двух лет, который имеет разный оттенок глаз: зеленый и карий? — пространно спросил Реддл.       Откуда он мог знать о Киллиане? Она действительно знала мальчика с таким описанием, только вот ему еще нет двух лет. Возможно, Реддл начал копать под отца так глубоко, что смог прознать о ребенке. Маловероятно, что он руководствовался безобидными мотивами, а Грейс готова была и убить для защиты малыша, настолько ее сердце привязалось к крохе.       — Нет, — резко ответила волшебница, игнорируя изучающий взгляд, блуждающий по ее лицу..       — Я думаю, кто-то из приближенных Накаямы поставляет информацию другой стороне, — делая глоток, не меняя интонации, сообщил Реддл.       Грейс резко повернулась к нему.       — Почему ты так решил? Ты что-то узнал? Что? — сведенные брови и горящее в глазах любопытство заставили его растянуть губы. — И что ты улыбаешься, как идиот? Выкладывай!       Не сдержавшись, она несильно ударила его в плечо. Собственное тело реагировало на него быстрее, чем она успевала проанализировать свою реакцию.        «Он заслужил это» — так было проще думать.        И эта его улыбка была невероятно обаятельной вкупе с природной харизмой. Он определенно слишком красив для мужчины, и вполне мог бы быть греческой статуей. Замершей, неживой и...       — Слушаюсь, Госпожа, — продолжая улыбаться и прожигая ее хитрым взглядом, отозвался он. — Люди предателя сегодня были в одном из тайников Нао и убили почти дюжину ее людей. О местоположении именно этого здания и что там хранится знали немногие.       — Кого-то из них могли заставить сказать или сработал старый добрый Империус...       — Исключено. Поверь, пытка ее людей с целью выведать информацию — самая пустая трата времени. Каждый из них отдаст жизнь за эту семью и почтет это за честь, — он покачал головой.       — А Империус?       — Защитные руны.       — А как же легилименция? — Грейс вопросительно подняла бровь.       Реддл усмехнулся.       — Сомневаюсь, что будь в их рядах настолько сильный легилимент, никто об этом не узнал. Но я проверю возможность проникновения. А ты попросишь об этом Нао, — он прислонился спиной к дереву.       Подул ветер и темные локоны упали ей на лицо, вынуждая заправить их за уши.       — Почему я? — изумилась Грейс.       — Ты же поняла, что здесь правят женщины: матриархат в самом чистом его проявлении. Твое слово против моего в разы весомее в глазах этих людей, и в глазах Нао в том числе. Так будет лучше, — он придвинулся ближе и его дыхание коснулось щеки. — И ты ведь хотела работу, или уже передумала? — он скривил губы в усмешке, замечая, как тело откликнулось на его близость стаей мурашек.       — Не передумала. Я сделаю, — и помолчав, добавила. — Что если в доме крыса?       Отодвинувшись так, чтобы не ощущать аромат его одеколона, она испытующе смотрела в темные глаза в ожидании ответа. Стоило только задержать взгляд, и казалось, что в лунном свете его радужки начинали переливаться множеством оттенков черного. Кто бы подумал, что у тьмы есть целая гамма чарующего разнообразия...       — Нао решать, что с этим делать. Это не наши проблемы, — он поднялся и направился в дом, у выхода добавив. — Не уверен, что в доме так безопасно, но уйти мы не можем. Поэтому завтра потренируемся с местной атрибутикой, будь готова.       Переговоры, тренировки — это куда больше похоже на привычное ей русло. Только одна мысль о будущих заботах вызвала приятную волну напряжения в теле. Откинувшись головой на ствол дерева, Грейс прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, впуская в легкие свежий аромат ночи. Но переливы черного продолжали преследовать, вырисовывая на сетчатке его взгляд с того дня, как он оставил на ее губах кровавый поцелуй.

      ***

      The Phantoms - Find You       Ночью она невольно прижалась к источнику тепла, не до конца осознавая, что горячие руки обнимают ее, прижимая к себе, и уткнулась замерзшим носом ему в шею.       — М-м, — преодолевая сон, она осознала странность ситуации, и руки Грейс начали упираться в твердую грудь с намерением оттолкнуть.       Крепкая хватка не дала ей сдвинуться даже на миллиметр, только сильнее стискивая в объятиях. Казалось, будто напряжение последних дней достигло пика: скопившееся раздражение и возбуждение погружали разум в дымку. И тогда она сделала то, о чем уже давно думала — вонзила зубы в мягкую кожу шеи и сжала челюсти. Если он считает нормальным идти на поводу своей прихоти похоти и не понимает ее слов, она может не винить себя за причиненный ущерб этому телу — моральная компенсация. Еще никогда ей не приносило такого удовольствия причинение физического вреда другому.       По ощущениям должен остаться шрам, но Том даже не дернулся, и тогда она сжала зубы сильнее, целенаправленно стремясь сделать больнее и вывести его из себя. Чтобы он ощутил хотя бы толику ее эмоций: гнева, раздражения, обиды. Хотя бы что-то... Вкладывая накопившуюся обиду и злость на него, на отца, на то, что не в силах повлиять на свои эмоции — его позволение выместить все на себе раздражало и злило еще больше. Во рту появился металлический вкус его крови.       Она бы хотела снова почувствовать мягкое тепло по телу, наблюдая за тем, как Реддл пытается выдержать силу ее проклятия. Хотела бы держать его в клетке и смотреть, как он страдает от бессилия. От беспомощности.       Оттянув ее голову за гриву, он ухмыльнулся и ответно прикусил ее за линию челюсти, что больше было похоже за заигрывания, нежели на то, что сделала она. Дернув лицо в сторону, Грейс освободилась от слабой хватки и, неожиданно для себя, влепила ему пощечину.       Тяжело дыша, Грейс сверлила взглядом место удара и явно не ожидала, что его губы тут же накроют ее рот в голодном поцелуе. Ответная реакция не заставила себя ждать: она упиралась ему в грудь ладонями, сцарапывая кожу. Мычала, кусала губы, язык — он не останавливался.        И под его напором она не выдержала, со злостью отвечая на поцелуй, яростно проталкивая язык глубже и терзая чувствительную кожу губ. Ногти злостно сдирали кожу на шее там, где она уже успела оставить кровавые следы, и тут же впивались в затылок и тянули на себя.       Ее накрыло столько противоречивых чувств: изнутри распирало от желания слиться с этим существом в эту секунду и убить его, позволить поглотить себя и раствориться, исчезнуть в нем — нет, это не любовь, нечто иное. Он касается ее больных мест и они кровоточат, входит в ее жизнь и сметает, как тайфун, все на своем пути. Путает, внедряет мысли, которые пугают ее. В глазах темнеет и сознание ускользает, последняя мысль — она не знает кому и чему теперь верить...       Кто-то трясет за плечи, знакомый голос взволнованно взывает к ней сквозь пелену тишины.       — Грейс! — его глаза, полные страха, сбивают с толку.       Ведь они только что целовались, а потом...       — Что... — такое ощущение, что ее мозги прокрутили в фарш и сунули обратно в черепушку.       — Ты слышишь меня? Узнаешь? — не отпуская рук, Реддл пытался поймать ее взгляд.       Они все еще в кровати, только теперь в комнате горит фонарь, а Том сидит на кровати, положив ее голову себе на колени.       — Да... Не понимаю, я потеряла сознание? — как же больно думать, черт.       Она пытается строить догадки, но все силы уходят на то, чтобы сориентироваться в пространстве и сфокусировать зрение. Словно она вернулась в тот день, когда словила проклятие и потеряла память.       — Нет, — замогильным голосом ответил Реддл. — Ты пыталась убить меня.       — Что? Но я не... — шокировано выпалила она, резко принимая сидячее положение.       Что он говорит? Они целовались, да, возможно она оставила кровавый след на его шее, но неужели он решил, что это попытка убить его...       — Ты почти заколола меня кинжалом, — сведя брови ответил он, сканируя ее лицо. — Синим кинжалом, который превратился в воду, когда я вырвал его из твоих рук. Грейс, что происходит? — медленно произнес Реддл.       Заколоть. Кинжалом. Этого не было, она ведь не могла забыть о том, что хотела убить его. Дьявол, как же болела голова...       — Я не хотела тебя убивать, я даже не знаю о каком кинжале ты говоришь, у меня нет никаких синих... — ее лицо замирает. — В Риме я проснулась с кинжалом... Но я думала, что просто забыла, как купила его, — она умоляюще смотрит на него. — Я не хотела тебя убивать...       Почему-то в эту секунду самым важным для нее стало, чтобы Реддл поверил, что она действительно не хотела его убить. Нечто скользкое растекалось внутри от предположения, что он может поверить в это и будет ждать удара. Полнейшая чушь, ведь она действительно хотела его смерти и не раз думала об этом — без него жизнь стала бы проще, так от чего же эта мысль вызывает такое отторжение?       — Я знаю, — он выдыхает и отстраняется, обдумывая ее слова. — Но я не понимаю, что с тобой происходит. Ты должна позволить мне посмотреть твою голову, — поднимая почти черные глаза, отрезал он.       — Нет! В прошлый раз я думала, что умру, ты не будешь...       — Если ты не станешь сопротивляться, не будет так больно. С тобой что-то происходит, и я понятия не имею, с какой именно магией мы имеем дело, Грейс.       Болезненная гримаса отражается на ее лице и Грейс звучно выдыхает.       — Хорошо, — тихо отвечает и медленно опускается на кровати в горизонтальное положение так, словно ложится в собственный гроб.       Закрывает глаза и ждет колючей головной боли — если представить самую сильную головную боль, добавить к этому зубную и умножить десятикратно. Но вместо боли ощущает нежные поглаживания по голове и теплое дыхание на щеке.       — Расслабься и дыши. Просто не сопротивляйся, а я не буду там дольше, чем требуется, обещаю, — доносится до нее успокаивающий шепот.       Ответом становится расслабляющееся через силу лицо и глубокий выдох.       Вновь открыв глаза, Грейс встречается с задумчивым взглядом. Было больно, но эта боль была затуманена и словно не принадлежала ей.       — Что ты нашел? — медленно садясь на кровати, она впивается в него взглядом.       — Ничего.       В зеленых глазах загорается возмущение.       — Там ничего, Грейс. Совсем, — пространно отозвался Реддл. — Когда я проник в твое сознание в прошлый раз, там было множество стен, замков и следы вмешательства, которые не так просто поймать, чтобы доказать тебе, что это так, — невольно разозлился он. — Но сейчас я ходил в темноте, пытаясь на ощупь найти хоть что-то. Я никогда раньше не видел подобного, — медленно поднимая на нее взгляд, ответил он.       — Что... Что это значит? — испуганно прошептала она.       Что значит ничего…? Изучая материалы в попытках найти решение для своего годового провала, она достаточно глубоко изучила структуры памяти. Том не мог не увидеть ничего. Был лишь один вариант, когда подобное возможно: окклюменция. Очень сильная и могущественная. Та, что блокировала бы любые попытки проникнуть в сознание. Только проблема в том, что Грейс не владела ею и уж точно не пыталась применить прямо сейчас...       — Я не знаю. Но я выясню это, обещаю, — прошептал он, притянув ее к себе и коснулся своим лбом ее.

      ***

      Burn - 2WEI       — Это ты, Масуйо, — смотря перед собой с мнимым спокойствием, проговорила Накаяма.       Весь зал затих.       — Мама... — оправдательные нотки прорезались было в голосе младшей дочери Накаяма.       — Молчать! — пустоту взрезал поток воздуха и молодая японка отшатнулась от невербальной пощечины.       Девушка виновато опустила голову.       — Продала семью ради смазливого лица... — казалось, воздух в помещении наэлектризовался. — Подойди.       Грейс стояла рядом с Реддлом и молча наблюдала за назревающим скандалом семьи Накаяма. Том все-таки был прав и он сдержал слово: нашел крысу. Неожиданным открытием стало то, что информацию бывшему последователю, восставшему против Госпожи Нао, сливала ее собственная дочь. Молодой человек не мог смириться с тем, как ограничивались мужские права в стране, где магический мир был полностью матриархальным. Жажда власти и демонстрации силы побудила талантливого ученика пойти против наставницы.       — Я люблю его! — упрямо поднятая голова и болезненность в черных азиатских глазах грозили взрывом.       Дочь Накаяма обладала недюжинной смелостью, храбро признавая свои ошибки и не выказывая ни капли раскаяния. Внешне она была очень похожа на Нао, не говоря о доставшемся в наследство тяжелом взгляде.       — Молчи, если не хочешь, чтобы я отрезала твой язык! — когда Накаяма подняла на дочь взгляд, казалось, девушку тянуло к земле под тяжестью гнева.       Масуйо со слезами на глазах упала на колени перед Нао, но не проронила ни слова.       — Забрать у нее меч и кольца, — подала знак охранникам. — Если мы останемся в живых, считай, что у тебя больше нет матери.       Женщина встала, направляясь к выходу с каменным лицом, и только в глазах горела внутренняя борьба и боль от предательства. Масуйо бросилась к ее ногам, обвивая руками и шепча как молитву неразборчивые слова.       На мгновение лицо Накаямы исказилось смесью боли и злости, но она только кивнула охраннику и девушку оттащили.       — Ты выйдешь за того, кого выберу я, и покинешь особняк навсегда. Отныне у тебя нет выбора — ты лишила его себя собственными руками.       После того, как выяснилось, что дочь Нао предала семью ради бывшего ученика матери, с которым успела сблизиться, их дело было почти окончено. Том выяснил, что планируется нападение на особняк Накаямы — амбициозный парень решил самолично отрубить голову нынешней власти.        Было слишком поздно, Реддл узнал о планах в день нападения: у них в запасе не более нескольких часов. Нао собрала всех, кто был в зоне досягаемости, выбила признание из дочери и готовилась встречать незваных гостей.       Она могла бы воспользоваться властью статуса старейшины и призвать помощь, но не стала. Как думала Грейс, на это было несколько причин: в первую очередь, была бы уязвлена гордость властной женщины, а во вторую, плата за помощь совета была непомерной настолько, что Нао предпочла справляться своими силами.       Реддл ни на шаг не отходил от Грейс после ее попытки убить его. Все, на что они могли рассчитывать в стенах особняка — мечи, сюрикены и кольца, которые были только у членов семьи. Магией колец интересовался Том, но достать их оказалось не так просто. Также Грейс знала, что Реддл отлично владеет невербальной магией, поэтому и без палочки вполне мог справиться. Только вон магия поместья подавляла инородную магию, не давая той действовать в полном объеме.       На территории находилось около сотни людей, готовых к вторжению. Несколько дней им удалось потренироваться с мечами, чтобы овладеть местной разрешенной магией. И Грейс все же нашла то, в чем Реддл уступал ей: битва на мечах. У Грейс было преимущество в виде сотни часов тренировок на мечах с Черным Плащами. И все-таки Реддл нашел способ заиметь преимущество: меч, легилименция и невербальная магия в тандеме работали безупречно. Физической силой он также не был обделен, что несколько озадачило Грейс, поскольку оказалось, что Реддл владел несколькими стилями боевых искусств.       Грейс удалось уговорить Нао, чтобы Том проверил каждого из приближенных на предмет ментального вмешательства. Тогда же Масуйо пыталась найти тысячу и один повод не делать это, вызвав подозрения матери.       — Грейс-сан, — Грейс подняла голову и встретилась взглядом с Нао, которая похлопала рядом с собой по банкетке, приглашая гостью присоединиться к беседе.       Эта женщина вызывала у нее странные чувства — они ожидают нападения, а она пьет сакэ и вырезает фигурки из дерева...       — Госпожа Нао, — опустившись на предложенное место, ответила она.       — Как считаешь, что самое важное для женщины? — отложив деревянную фигурку девочки, Нао поднесла мундштук с сигаретой к губам и сделала затяжку.       — Смотря для какой, Накаяма-сан.       — Для тебя, например? — улыбаясь одними глазами, уточнила она.       Ей показалось, что взгляд японки был полон тоски или даже скорби.       — Свобода, — ответно улыбнулась Грейс.       — Можно ли сказать, что свобода это знание и возможность распоряжаться этим знанием по своему усмотрению? — Грейс не совсем поняла вопрос и Нао продолжила. — Она предала мое доверие, потому что посчитала, что свободна использовать свои знания, как ей хочется. И не заметила, как удавка сдавливает ее свободу с каждым сорвавшимся с языка словом...       — Мне жаль, — забывшись, Грейс сжала небольшую руку женщины, но почти сразу же отдернула.       Нао никак не отреагировала на этот жест, продолжая смотреть перед собой.       — Мне тоже. Но это ее выбор. У каждого должен быть выбор, ты согласна? — она встретилась с ней взглядом.       — Согласна, — кивнула Грейс.       Конечно же она не могла понять японку в полной мере, ведь у нее не было детей. Но поступок отца отдавал в груди чем-то, что очень похоже на предательство: горечь и обида.       — Я знаю Гриндевальда более десяти лет. Однажды я видела, как он заставил сына убить отца, чтобы замотивировать его работать на себя и обеспечить хорошую жизнь матери и сестре.       — Зачем вы это мне говорите? — поморщилась она.       — Мотивы, Грейс. Думай прежде всего о мотивах людей, и не придется сомневаться, во что верить.       Малахитовый взгляд всматривался в профиль азиатки в попытке найти ответ на загадочно брошенную фразу, что возбудила неподдельный интерес. Нао знала что-то об отце, чего не знала она.       — О чем..       — Я редко проявляю подобную щедрость, но мне кажется, ты этого достойна, — движением указательного пальца Накаяма левитировала в ладонь Грейс небольшой камешек.       — Что это? — рассматривая изображение вырезанной руны, поинтересовалась девушка.       — Редкий и очень ценный дар. Он позволяет обратить силу проклятых предметов, — женщина сделала крепкую затяжку и, смотря в небо, выпустила дым. — Возможно, он пригодится тебе.       Грейс озадаченно переводит взгляд на японку, но благодарно кивает.       Вдруг перед глазами всплыла яркая картинка: серебряный перстень с кровавого цвета камнем, что притягивает чужой взгляд.       — Красивое, — тихо прошептала она и Гриндевальд недобро улыбнулся. — Что будет с тем, кто его наденет?       — Ничего хорошего, дорогая, — медленно ответил он. — Если он ослушается. Это кровавый камень. Как думаешь, почему его так называют, ангелок? — он вопросительно изогнул бровь.       — Магия крови?       — Самая сильная магия.       Проклятие, что ограничивает жизнь Тома, или связывает его жизнь и жизнь носителя крови, помещенной в кольцо... Откуда Нао могла знать об этом? Хотя глупо полагать, что такая сильная волшебница, всю жизнь использующая магию колец, не сможет увидеть в одном из них проклятую печать.       Стук в дверь.       — Они здесь, — не дожидаясь ответа напряженно отрапортовал мужчина, низко склонив голову.

      ***

      Toxic - 2WEI       Крики. Звуки борьбы резью металла наполняют помещение.       Думать об их поцелуе и провалах в памяти не остается времени, и за это стоит благодарить гражданскую войну на землях Нао и всю чертовщину, что ведьма мысленно назвала чёрной дырой. Казалось, куда бы они ни отправились, неприятности тенью идут следом. Дают немного времени, чтобы усыпить бдительность и затем бьют побольнее. Грейс перестала понимать что-либо с тех пор, как в ее жизни появился Реддл.       Перед глазами резко наступает темнота: она помнит, где должен находиться Реддл, но подавляет нелогичный импульс направиться в его сторону.        Кто-то кричит, что нужно зажечь вечные лампы, но Нао останавливает их. Грейс приходит догадка, что вероятно вторженцы будут не прочь сжечь все вокруг, обратив особняк в пепел.       В темноте она слышит, как Том зовёт её. Вдруг раздается шум, идущий словно бы отовсюду: резкий грохот и звуки металла, разноцветные искры — линия обороны прорвана.       Катана загорается, когда сталкивается с другим мечом, либо же по импульсу своего держателя. Освоить эту магию было сложно, но после приложенных немалых усилий зеленое свечение охватывает оружие, крепко зажатое в руках. Страшно? Нет. Но кое-что её все-таки пугает — необъяснимая тяга находиться ближе к Реддлу. И это не имеет ничего общего с нежными девичьими чувствами: тело буквально притягивает, словно он призвал её к себе Акцио.       Решив, что это его рук дело и в такой момент сопротивляться глупо, Грейс хочет приблизиться к точке, которая подобно вибрациям пульсирует сильнее, чувствуя её приближение. Его ничто не освещает, но она готова поклясться чем угодно — это Реддл.       Не успевает она достичь цели, как сбоку кто-то нападает. Грейс сражается и понимает, что ей это чертовски нравится: причинять боль, бороться и побеждать. Адреналин жжет вены, зрачки расширены, концентрация сосредоточена в руках, что сжимают катану. Сталь легко разрубает тела не глядя — открывается второе дыхание.       Кажется, что людей с каждой минутой все больше. Не успев смахнуть капельки пота или крови со лба, ведьма вступает в новую схватку. Взгляд на мгновение ловит лицо Госпожи Нао в алом свете ее меча: ей на мгновение показалось, будто женщина купалась в крови своих врагов.       Грейс сбилась со счета, скольких людей покалечила и отправила на тот свет — меньше не становилось. Ее загнали в небольшое помещение около пяти воинов.        Выстоять за раз против трех Черных Плащей без палочки было довольно сложно, сейчас же перед ней стояли обученные убивать воины с кровавой жаждой мести и ненавистью к любой женщине.        Теперь она молится, чтобы кто-нибудь уже пришел на помощь, и в этот момент острый клинок летит прямиком в глаз одного из мужчин и тот замертво оседает на пол.       Старшая из сестер Накаяма, присвистнув, оглядывает тела, когда им вдвоем удается справиться со всеми.       — Неплохо, Грейс-тян, очень даже неплохо, — переступая через отрубленную ногу, одобрительно кивает японка.       Переводя дыхание, Грейс рассматривает свою спасительницу: даже не вспотела, словно подобное для нее в порядке вещей.       Накаяма расслабленно улыбается и также легко заводит меч за спину и вонзает его в тело нападающего — долгой передышки они не заслужили.       Не хочется думать о том, на чьей стороне численное преимущество. Том считает, что Нао недооценила своего ученика, надеясь, что вложенное в мужчин воспитание — знать своё место — не позволит даже сформироваться мысли о подобном. И в этом она просчиталась.       Взгляд натыкается на полукруг сияния, когда они выходят к главной зале — охрана Нао продолжает сражаться. Отличить кто где сложно, а потому определить, кого именно она только что вспорола невозможно. Неведомым ей образом люди Нао все еще понимают, кто враг, а кто — друг.         В полном хаосе и полутьме сражения Грейс отчаянно хочет отыскать Тома, но нет времени даже оглянуться по сторонам.        — Помощь прибыла, возрадуйтесь! — обернувшись на голос, Грейс увидела молодого японца, что с безумным оскалом махал Нао отрубленной рукой.       Пробегая мимо, он двигался в направлении Накаяма, бросая в человеческие преграды перед собой маленькие дротики: как только они впивались в плоть, человек тут же падал на пол мешком.       Грейс попятилась назад, дабы не стать случайной жертвой неизвестного безумца. Стало ясно лишь то, что он привел людей на помощь Госпоже Нао.       Кто-то дергает ее в сторону, выбивая катану из рук и зажимая рот рукой. Обоняние улавливает приторно-сладкий запах благовоний, и она понимает, что не может двигаться.       — Передай своему мужу, Хайран всегда возвращает долги, — маггловский нож входит в ее плоть и мужчина растворяется в темноте также как появился.       Грейс тяжело оседает на пол. Она не может двигаться, волосы, забившиеся в рот, не дают сделать полноценный вдох. Боль от ранения волнами расходится по телу.       Сколько она так пролежала? Звуки вокруг почти не слышны, они слились в неразборчивый гул.        Ощущая, как способность двигаться медленно возвращается, начиная с кончиков пальцев, она пытается приподняться, но тут же падает обратно.       — Том, — хрипит, чувствуя во рту металлический привкус собственной крови.       И вот чьи-то шаги направляются в ее сторону. Сил хватает, чтобы поднять голову и вот маленькая надежда, что спасение близко...       Растворяется. Она понимает, что желтое зарево катаны не принадлежит Тому. Взгляд с отблесками желтого свечения обещает принести ей быструю и милосердную смерть.       Все, что Грейс успевает сделать — набрав воздух в легкие закричать, как банши, надрывая голосовые связки.       Ведь она не слабая трусиха, никогда ею не была. Даже если она не умрет сейчас, смерть все равно придет за ней: через полгода, может год. Возможно лучше, если все случится сейчас. Отец не узнает, что она была больна. Возможно это достойная смерть для такого верного солдата, как она.        Нужно всего лишь проглотить страх, затолкнуть его подальше в глотку вместе с жаждой жизни. Широко распахнуть глаза и встретить свой конец без капли страха.        Готова. Она готова.       Открыть глаза.       Лицо орошают брызги крови. Чужой крови. Черный свет катаны освещает отрубленную голову.        Выдох. Ведьме казалось, что до этого момента она не дышала.       В полутьме Грейс видит мрачное лицо Тома, перепачканное в крови врагов семейства Накаяма. Он опускается на колени и осматривает ее, не забывая выставить невербальную защиту со спины. Его губы плотно сжаты, а она как в бреду растягивает губы в кровавой улыбке.        Услышал. Он услышал ее и пришел. В эту секунду он был похож на черного ангела-хранителя. Прекрасен и смертоносен. А быть может дело в том, что она потеряла много крови и это всего лишь галлюцинации.       — Я не смогу помочь тебе в особняке. Нужно покинуть его пределы. Ты сможешь продержаться?       Слабый кивок.        Реддл мягко подхватывает ее на руки, дав указание зажимать тканью место ранения. Под Протего и Дезиллюминационными чарами они покидают особняк. Его лицо напряжено, на поверхности нарисована попытка сохранить спокойствие, но она замечает нарастающую дрожь в его теле. Чувствует оттенок страха и паники в его магии. Как? Сейчас ей кажется, что она может даже прочитать его мысли.        Том спешит выйти за границы, чтобы залечить ее рану. Добежав до границы, он опускает ее землю и разрывает ткань платья, чтобы рассмотреть масштаб ущерба.       — Он сказал передать мужу, что Хайрат возвращает долг, — прохрипела Грейс, наблюдая, как Реддл буквально выдавливал из себя магию, чтобы края ее раны начали затягиваться.       — Кто такой Хайрат? — поймав понимание в темных глазах, устало интересуется ведьма.       Мужчина не обознался, она понимала это. Больше не могла отрицать очевидное. Муж? Она готова дать руку на отсечение — он говорил о Реддле.        Главный вопрос не кто такой Хайрат. Главный вопрос в том, присутствовал ли Реддл в ее жизни? Она почти уверена, что он был с ней в тот год, что выпал из ее памяти из-за проклятия. Мерлин, было ли вообще проклятие? Но зачем отцу врать, даже если в год, который она не помнит, ей случилось познакомиться, влюбиться и даже выйти замуж за Реддла?              — Ты правда убил его жену? — она стрельнула в отца цепким взглядом.       — Да. Его жены больше нет. — он многозначительно посмотрел на нее, словно хотел добавить что-то еще.       Нет. Он бы не поступил с ней так, не стер бы ей память, чтобы отомстить кому-то. Он не мог. Он все, что есть у нее, а она все, что есть у него. Не смог бы. Не стал!       — Когда-то я украл у этого человека редкий артефакт и покалечил его сына, — хмуро ответил Том, вырывая ее из навязчивых мыслей.       — Теперь вы квиты, — прошептала Грейс, растягивая рот в улыбке, что не коснулась глаз.       — Я найду того, кто это сделал, — пообещал он.       — Нет. За все приходиться платить. Так что смирись, — приподнимаясь, бросила ведьма, желая закончить тему.       Она не хотела слышать о том, что он готов убить любого ради нее, за нее. Не хотела слышать о своем возможном знакомстве с этим Хайратом. О том, что было в прошлом, которое она не помнит. Которого могло и не быть. Слишком больно. Словно пытаешься проглотить кактус, а иглы впиваются в мягкие ткани горла, задевая миллионы нервных окончаний. Таково на вкус предательство.       Вернувшись в особняк, они застали  весьма показательную сцену. Свет вновь горит во всех помещениях, а толпа женщин и мужчин сгрудилась вокруг борьбы старшей дочери Накаяма и молодого японца: предатель-ученик Нао, подсказывала интуиция.       Кровавый бой, куда никто не вмешивается. Масуйо держат под руки двое слуг в другом конце залы, откуда открывается лучший вид на представление. Она кричит и умоляет не убивать своего возлюбленного. Рядом на троне восседает Нао и с каменным лицом наблюдает за поединком.       Реддл держит ее крепко, почти одержимо, словно Грейс может раствориться в любую секунду.       — Наши предки проливают слезы, смотря, как вы вылизываете им ноги! Вы опоганили страну, которую я люблю, признав женщину лидером! — кричал ученик Нао, будто смотря в глаза каждого из мужчин разом.       Кажется, по ноге Нао течет струйка крови. То, что происходило на глазах присутствующих, сложно было назвать поединком: старшая сестра Накаяма играючи оттягивала смерть бунтовщика, желая наказать его посильнее. Меч скользит в воздухе, и парень падает на колени. Японка, как кошка с отравленными когтями, жалит его, оставляя раны ядовитым клинком. Приставив клинок к его горлу, она смотрит на мать в ожидании приказа.       Госпожа Нао поднимается, и тут же все головы склоняются: никто не смеет смотреть ей в глаза. Никто, кроме женщин.        — Мужчины стали забывать свое место. Как ваш лидер я со всем уважением призываю вас критиковать мои действия. Если вы не уверены, что избранный путь является самым разумным — скажите мне это. Но позвольте убедить вас, и я уверяю сейчас, что ни одна тема не окажется под запретом, — кивок головы и тишину разрезает одинокий истошный вопль Масуйо, когда сестра отрубает голову ее возлюбленному.       Он, с улыбкой на окровавленных губах глядя на нее, падает на пол.       — Кроме той темы, что была поднята только что. В качестве платы за негативное отношение к моей половой принадлежности как к женщине, слетят ваши сраные головы, как с этого ублюдка. А теперь, сукины ублюдки, если вам есть что добавить к этому, самое время сказать об этом! — пронзая до костей, мертвенно процедила Нао, демонстрируя отрубленную голову.       Лишь вой Масуйо был слышен в помещении, полном людей.       — Похоже, что нет, — удовлетворенно произнесла Нао, откидывая голову бывшего ученика в сторону.       Грейс пробрала дрожь от того, насколько кровожадной может быть сильная женщина.

      ***

      Домой они возвращаются с заверением от Нао выслать им людей, как и обещалось. И приказом передать, чтобы «этот старый лис больше не требовал с нее долги, или она придет за ним лично».       — Я знал, что вы справитесь, мистер Реддл, — едко усмехнулся Гриндевальд. — Однако у нас есть и не очень хорошие новости из Италии. У вас есть шанс в очередной раз доказать свою полезность нашему общему делу.       Грейс скорее почувствовала, нежели увидела раздражение Тома.       — Вашему делу.       — Разумеется, — снисходительно согласился Темный маг, останавливая взгляд на изумрудных глазах, полных обид и невысказанных претензий.       

      ***

             Stay - Hurts              Британия, 1928       На улице шел ливень, по мощеным дорогам хлестал холодный пронизывающий ветер, освещались лишь небольшие участки улиц тусклыми фонарями вдоль тротуаров. Женщина сжала руки на пальто сильнее, кляня себя за забытый дома зонт, и за слабость в теле, из-за которой чары не сильно помогали от непогоды.        До квартирки оставалось пройти всего пару домов, как вдруг женщина услышала звук аппарации. Она решила, что безопаснее будет пойти домой быстрее, но мужской, до боли знакомый голос заставил ее замереть.       — Ты снова искала меня, — спокойно произнес мужчина, подходя ближе.       — Геллерт... — облегченно произнесла женщина на выходе, растягивая губы в легкой улыбке, будто перед ней явился давно пропавший добрый друг.        На лице женщины читалась хроническая усталость, а болезненный вид выдавал  регулярное недоедание и несчетное количество бессонных ночей.       — Я просил тебя не искать меня больше! Я обещал.... — но он не успел договорить, как женщина бросилась к нему и, схватив дрожащими руками его лицо, запечатлела на его губах полный боли и ожидания поцелуй.       — Ты стал отцом, у нас родилась дочь, — прошептала она хриплым нежным голосом, отстранившись от мужчины.        Его глаза замерли, проваливаясь в полный радости зеленый омут: он позволил себе пару секунд насладиться чертами ее лица, запечатлев в памяти тепло ее рук и нежность мягких, как шелк, губ. Несмотря на холод, они были все такими же горячими, будто не было этих двух лет, и они все в том же 1926-ом, идут с очередного задания в Министерство, чтобы отчитаться, а она умело отвечает на его заигрывания...       — Обещал, что убью тебя... Если еще раз увижу, — он сдвинул брови и поднял голову выше.        В глазах читалась злость и боль от осознания происходящего. Он оттолкнул ее резким движением, и женщина упала на колени на мокрую скользкую дорогу, подняв взгляд, полный страха и неверия, на мужчину. Он тяжело дышал и ждал: собирался с силами, старался не смотреть в ее глаза, наблюдал за каплями, что стекали вниз по ее черным, как смоль, волосам, достал палочку и...       — Умоляю, не оставляй ее... — прошептала она, потянувшись рукой к его ногам в мольбе.       Она не сопротивлялась, даже не достала палочки, просто ждала ответа с болезненной надеждой. Но ответа не последовало…       — Авада Кедавра!         Отвернувшись, он издал болезненный крик, зная, что она не двинется. Раздался звук тяжело опадающего в лужу тела — его руки тряслись, он не мог повернуть головы и просто стоял, пытаясь успокоить себя, убеждая, что он поступил правильно. Только так и никак по другому.        Она могла сломать его жизнь, она разрушила бы его планы, отвлекла от цели.        Почему так больно? Кажется, он задыхается.        Что он здесь делает, он хотел...        Гриндевальд упал на колени.        Что он хотел, зачем он в Британии? Ему сообщили, что женщина пыталась проникнуть в особняк, и по одному описанию он понял, кто это. У него был отвратительный день. Для чего он решил найти ее?        Он обернулся: тело лежало на тротуаре, капли дождя омывали лицо, позволяя волосам покрыть свою хозяйку — мужчина зажал рот рукой, подавляя немой крик.        Она не двигалась, больше не двигалась, руки больше не дрожали, как минуту назад. Он это сделал, он ведь обещал, что сделает!        Что она сказала?        «Ты стал отцом»       Стал отцом? Он только сейчас понял смысл ее слов. Провел дрожащей рукой по мокрым волосам, не переставая смотреть на тело, лежащее рядом — ее рука откинулась при падении в его сторону.        — Даже сейчас ты тянешься ко мне...        Он подполз к женщине и притянул безжизненное тело к себе. Убрал мокрые волосы с лица, дрожащей рукой огладил кончиками пальцев впалые щеки, веки, губы. В эту секунду он выглядел сумасшедшим: глаза в неверии бегали по ее лицу, ожидая, что вот-вот она откроет глаза.       — Постой... Останься... Останься.. — только и мог шептать ей, как в бреду, словно она могла услышать и вернуться к нему. — Прости меня, Грейс...       Казалось, он просидел под проливным дождем, держа в руках любимое, родное тело, целую вечность. Придя в себя, он нащупал в ее кармане ключ, и, достав его, с помощью заклинания аппарировал к двери вместе с телом на руках.        Войдя внутрь, он прошел в ближайшую комнату небольшой, но уютной квартирки, бережно положил тело на кушетку и, стоя как под заклинанием Остолбеней, смотрел, как капли с ее мокрых насквозь волос падают на ковер.        Ей уже не холодно, подумал он, и одинокая слеза сбежала по его щеке. Он приложил указательный палец к коже, собирая каплю, и стал внимательно ее рассматривать как нечто прежде небывалое в его картине мира, когда детский плач заставил его вздрогнуть и обернуться.        В глубине комнаты стояла маленькая кроватка, и оттуда исходил этот режущий слух звук. Он неуверенно подошел ближе к источнику крика и нагнулся, оставив на лице все такой же безумно-пустой взгляд. В колыбели лежало маленькое человеческое дитя с черными, как вороново крыло, тонкими волосиками и изумрудными глазами — глазами, в которые он недавно смотрел под ливнем, стоящий в свете фонарей и поглощенный непроглядной яростью.        А потом погасил их навсегда собственными руками...        И теперь они смотрят на него, и маленькие слезки бегут по щекам — такая же плакса, как мать. Уголок его рта поднялся, а глаза застлала непроглядная печаль потери.        — Что мне с тобой делать... Ты не можешь пойти со мной, тебе нельзя в мой мир. Твоя мать отчаянно пыталась пробиться и удержаться в нем, и смотри, чем это закончилось. Если я буду частью твоей жизни, ты тоже станешь моей слабостью.  Твои изумрудные глазки погубят нас, малышка…       Он обернулся на тело позади, подошел к кушетке и последний раз провел пальцами по черным локонам.       — Нам нужно уходить, малышка, такая магия никогда не остается незамеченной, — он взял плачущую девочку на руки и вышел за порог квартиры, обернулся и взмахнул палочкой, накладывая скрывающие чары на эту часть дома, и отводящие для надежности.        Он двинулся по дороге с ребенком на руках. Девочка уже успокоилась и от размеренного шага начала засыпать. Он увидел идущую им навстречу маглу и практически на автомате поднял древко.       — Империо, — женщина послушно подошла и встала столбом в ожидании указаний.        Он еще раз взглянул на малышку, дотронулся пальцами до крошечных щек и трепещущих  век, — уснула. У него на руках. Ей было удивительно спокойно на руках убийцы ее матери — он прикрыл глаза и глубоко выдохнул, затем отдал сверток в руки женщины и приказал отдать ребенка в ближайший приют.       — Вула... — произнес он название, которое увидел в мыслях маглы, которой отдал свою дочь.