Чёрный Ворон, Белый Ворон

— В стороны! Оба! Сейчас же! Димка завертел головой. Сергей Разумовский спустился с крыльца сторожки, держа в руках карабин. Выглядело это угрожающе, несмотря на экстравагантный наряд: чëрные в обтяжку брюки, высокие сапоги, белая рубашка с воздушными рукавами и чëрный корсет. Длинные волосы он заплëл в косу и перебросил через плечо — будто в скачках участвовать собрался. Но звери уже расцепились. Игорь сидел на земле, тяжело дыша и с ненавистью глядя на Волка. Тот, кашляя, сидел в стороне и тëр пережатое горло. Сергей встал между ними. — Чтобы я этого больше не видел! Оба получите! Убедившись, что его услышали, Сергей повесил карабин на плечо и наконец посмотрел на гостя. Димка невольно сглотнул: глаза диктатора горели жëлтым звериным светом. Значит, Косыгин правду сказал. И то, что Игорь узнал перед тем, как «исчезнуть», из-за чего и Юля погибла — тоже правда. К власти в стране пришëл Ворон. И ничем хорошим это не обернëтся. — Впрочем, такое сокровище стоит драки. Дмитрий, верно? Подойди ближе. Хочу посмотреть. Дима медленно, всё ещё с подозрением поглядывая на драчунов, подошëл к Разумовскому. Тот бесцеремонно сжал пальцами его подбородок. Игорь негромко рыкнул. — Спокойно, я просто смотрю. М-да, даже жаль. Но тем не менее... — О чëм вы? — Дима с трудом сдержался, чтобы не вытереться после прикосновения Сергея. — Кровь Ворона в тебе есть, это факт. Но ты не из чëрных Перьев. Жаль, такой боец нам пригодился бы. — Не чëрный, да, — прохрипел Олег. Откашлялся: — Но и не белый ведь. Ни разу такого не видел. — Серая Шейка, — Сергей усмехнулся. Посмотрел на поднявшегося на ноги Игоря. — Успокоился? — Да, — Гром вытер рот и шмыгнул, — но прибить Волка всё равно хочется. — Игорь... не надо, — Димка отвëл взгляд. — Он меня не насиловал. — Если он велел тебе это сказать... — Нет, — Дима упрямо тряхнул головой. — Ничего он мне не велел. И я в своëм уме. Он меня пытал, это правда. Но он не принуждал меня к сексу. Волков, тоже успевший подняться, посмотрел на него с интересом. Дима примирительно поднял руки: — Всё, успокойтесь. Не нужно никого убивать. Давайте просто... Перестанем торчать посреди леса, и... Дорога была утомительной. Игорь будто очнулся. Быстро подойдя к Диме, он порывисто его обнял. Дубин крупно вздрогнул, но почти тут же доверчиво уткнулся ему в плечо и закрыл глаза. Сергей кивнул: — Поехали домой. А то тут баню долго топить, а вам с дороги помыться не помешает. Душ в доме Разумовского был в каждой комнате — как хозяйской, так и гостевой. Даже для прислуги в подвале была отдельная душевая. Сергей загнал Дубина и Грома в свою личную, сунув Игорю в руки лишнее полотенце. Димка помялся. — Можно я помоюсь один? — на Игоря он опять не смотрел. — Нет уж, показывай, — Игорь сел на кушетку. — Не буду я его убивать, хотя надо бы. Но чем я тогда лучше него стану? Димка поёжился, комкая в пальцах подол футболки. Затем рывком стянул её и бросил на пол. Игорь смотрел. Его взгляд скользил по синякам и рубцам, уже поджившим, но всё же таким ярким на бледной коже. Хочется к ним прикоснуться. Нельзя. Игорь сжал кулаки, чтобы удержать себя от искуса. — Он? Димка вздохнул и стал раздеваться дальше. Будто почувствовал: бури не будет. Сейчас, по крайней мере. — Он. Лично занимался, никого не подпустил. Игорь хмыкнул: — Ну надо же. Димка резко выдохнул и повернулся. Быстро, как будто боялся, что решимости у него не хватит. — Игорь, а ты… Тут он ожидаемо запнулся, но Гром без труда додумал вопрос. О чём ещё в такой ситуации можно было спросить? — Да. И даже выбор мне дали, — Игорь почесал шею и занялся своей одеждой — только бы на Дмитрия не смотреть. — Ну, не то чтобы… в общем, в тот момент я мог отказаться. Как видишь… не отказался. Прости. Последнее слово звучит хрипло и как-то жалко. За что «прости»-то? Что не такой уж герой? Что прогнулся под этих монстров, поверил им? Что ж, жизнь порой бывает жестокой. Но, тем не менее, перед Димой Игорь чувствовал себя виноватым. Как будто просил его о чём-то таком, когда они виделись в последний раз. Как будто Дима по его указке ступил на дорожку, которая в их мире вела только Воронам в когти. Дима передёрнул плечами. Медленно поднялся, отошёл к душевой. Странная она тут была, совсем не закрытая. Хотя… от кого тут закрываться? Пол и стены кафельные, эстетично оформленные металлом сливы в полу… он прикоснулся к крану. Тяжело вздохнул. — Да и я мог ноги не раздвигать. И не давать ему никаких поводов привезти меня сюда… он ведь провоцировать и дальше будет. Ревнует, похоже. — Его проблемы, — проворчал Игорь. — Ты чего? Только сейчас он заметил, что Дима дрожит. Пальцы его скользят по медному вентилю, не проворачивая. Очки Дима снял, оставил на стопке одежды — и от этого выглядит ещё более беспомощным. Игорь подходит ближе, совсем близко, и накрывает ладонью дрожащие пальцы Димы. Тот снова вздрагивает и всхлипывает. — Не могу. Не могу воду включить. Я… меня… — Эй-эй! Игорь едва успевает подхватить Дубина, когда тот тяжело оседает на пол. Ещё бы чуть-чуть — и упал. В его взгляде — отголоски животного ужаса. Словно тёмная болотная жижа на дне чистого водоёма плещется там воспоминание. Запястья стянуты наручниками над головой. Не теми, что он носил в тюрьме постоянно — жестокими, жёсткими, впивающимися в бледную кожу. Металл впивается и в лодыжки — ноги тоже прикованы. Воздух напитан запахами сырых стен и плесени. Тряпка. Тяжёлая мокрая тряпка, залепившая всё лицо. Через неё не вдохнуть, и лёгкие просто горят огнём. Вода льётся сверху — прямо на тряпку, сочится сквозь неё, забивает рот и нос, заставляя захлёбываться. Сознание мутится, тело мечется в панике, и это не поддаётся контролю. Тряпку резко срывают с лица. Димка надсадно кашляет, с надрывом и всхлипами жадно вдыхает воздух. Его резко бьют по лицу, задают вопрос. Нельзя отвечать, нельзя… снова тряпка, вода, паника умирающего… грохот дверей и резкий рык Волкова, эхом отскочивший от стен. Слов Дима уже не разбирает: ему, как раненому зверю, хочется лишь уползти, спрятаться, остаться в покое. Щелчки замков на наручниках громоподобны. Руки и ноги свободны, и Дубин оказывается на полу. Не сам — кто-то крепко держит его под живот, гладит свободной рукой по плечам. Дима не слышит, не слушает — его выворачивает водой прямо на пол. — …слышишь меня? Димка! Димка, мать твою! Слышишь меня?! Из тумана, из морока, в котором так легко утонуло сознание, выплыло встревоженное лицо Игоря. Они оба не там. Не в Цитадели. Нет сырой пыточной, есть ванная комната. Димка всхлипнул и спрятал лицо на груди у напарника. И даже почти не дёрнулся, когда тот погладил его по загривку. — Тихо-тихо. Ну, успокойся. Посиди тут, хорошо? Я сейчас. Димка сидел на коленях, зябко обнимая себя за плечи, и наблюдал за тем, как по комнате мечется Игорь. Живой, настоящий. На самом деле это ужасно, ведь они оба пленники, которых используют, как хотят. Но, по крайней мере, они теперь вместе. — Вот. Давай попробуем так. Дима моргнул и сощурился — очки по-прежнему лежали на кушетке вместе с одеждой. Игорь принёс воду. Вернее, он где-то нашёл большой тазик и наполнил его почти до краёв. Поставив его совсем рядом, он взял в руки мочалку и принялся намыливать. — Я сам. — Нет уж, — Игорь тряхнул головой, — тебе и одного приступа за глаза хватит. А эту падлу я всё же зарою. Дима судорожно вздохнул. Медленно поднял руки, позволяя Игорю пройтись мочалкой по рёбрам. Не больно. Немного щекотно. Но терпимо. — Не надо, правда. Он меня не топил. Кажется, это вообще не по его приказу делали. Он в такой ярости был, когда ворвался туда… — И что, ему теперь все грехи простить за то, что он тебя пожалел? Ты же понимаешь, что просто из прихоти? Как и рыжий меня на казнь не отправил… игрушек им не хватает. Дима горько улыбнулся: — Ну, мы хотя бы живы… давай больше не будем про Цитадель, ладно? В самом деле, выбьет снова… лучше расскажи, что тут с тобой было. — Ох, Дим, сложно это. — А мы не торопимся. Игорь рассказывал. Сперва домыл Димку, затем наскоро ополоснулся сам. Дима слушал. Сидел, прислонившись спиной к кушетке и, сосредоточенно делая вид, что протирает очки, слушал его. Когда они, наконец, вышли, Игорь был даже слегка удивлён тем, что дверь в ванную никто не сломал. Впрочем, почти тут же всё встало на свои места. Сергей и Олег обнаружились в одной постели. Обнажённые, с довольными сытыми взглядами, они лежали в обнимку на куче подушек и курили одну на двоих. Бросив взгляд на Димку, Олег встрепенулся: — Накрыло? Игорь хотел было огрызнуться, но Дима его опередил: — Да… — Чёрт, — Волков упал обратно. — Как знал… — Ещё скажи, что ты не при делах и вообще мимо гулял, — слова Игоря прозвучали едко. Волков хмыкнул: — Не буду. Но конкретно этот приказ я не отдавал. — Самовольство? Да ты свою стаю не держишь. — Так, — наблюдавший за ними Сергей хлопнул ладонью по подушкам. — Уймитесь. Оба. Дима, иди сюда. — Это ещё зачем?! — ощерился Игорь. — Надо, — Сергей спокойно посмотрел ему прямо в глаза. — Тебя, кстати, тоже касается. Димка сглотнул, но всё-таки сбросил полотенце и залез на кровать. Сергей с Олегом, словно бы не сговариваясь, подвинулись в стороны, и он лёг точно посередине, уткнувшись лицом в подушки. Игорь, помедлив, сел рядом и вопросительно посмотрел на Разумовского. Тот приподнял бровь: — Ну? И что ты на меня смотришь? — А что я должен делать? — осторожно спросил Игорь. Волков фыркнул, но на сей раз смолчал. Сергей же бесцеремонно схватил Игоря за руки и дёрнул к себе. Тот чуть не завалился на Димку. — Я всё же надеялся, что ты кое-что понял о новом себе. Белый Кутх — созидающий, так? А ещё какой? Ну? Игорь сглотнул и перевёл взгляд на Димкину несчастную спину. — Исцеляющий? Но… я же никогда… — Вот и попрактикуешься, — Олег дотянул сигарету и щелчком метко отправил окурок в пепельницу. — А то придут к тебе из деревни, а ты глазами хлопать будешь. Игорь зло на него глянул, но, кажется, в этот раз в его словах не было издёвки. Сергей медленно и аккуратно заставил его прикоснуться к рубцам. Димка дёрнулся, как от удара. Напрягся, задышал чаще. Его тело помнило боль, и он ничего не мог с этим поделать. Как при этом он позволил Олегу себя трахнуть, оставалось загадкой. Но спрашивать Игорь точно не собирался. Есть вещи, которых лучше не понимать. Постепенно дыхание Димы выровнялось, стало спокойным. Игорь осторожно гладил его по спине и чувствовал, что его гнев уходит, уступая место другим чувствам. Тем, в которых он прежде запрещал себе признаваться. Смущался, когда ловил на себе чистый, открытый и немного наивный взгляд этих зелёных глаз. Грубил, отталкивал от себя мальчишку, смеялся над ним… по факту — защищал от себя самого. Не получилось. Не то чтобы Димка признался, но то, о чём он промолчал, он понял и так. Когда Игорь ушёл и не вернулся, он почти сразу начал его искать. Причём с полным осознанием риска — семью-то не просто так отправил туда, где их не могли достать Вороны…. Игорю было жаль Диму. Спасти он его не мог. Но он мог облегчить его боль. Пальцы покалывало. Сквозь них словно струилось тепло. Димка поёжился и расслабился, растёкся по постели, разве что не замурлыкал. Следы не исчезли полностью, но Игорь выдохнул с облегчением. Он чувствовал, что у него получилось. Зрение от чего-то плыло. Игорь дотронулся до лица. Оно было мокрым от слёз. Он плакал и не замечал этого. — Красиво… — вздохнул Разумовский. Он лежал на боку, подперев голову кулаком. — Но, Игорь, запомни, пожалуйста, одну вещь: исцелять тяжело. Не трать эту силу на всех и каждого. Научись делать выбор. Ладно, а теперь у меня есть непраздный вопрос: Олег, у тебя ведь есть идея? — Конечно. — Простите? — Игорь резко выпрямился и напрягся. Дима приподнялся на локте. Сергей смотрел снисходительно: — Ты же не думал, что я позволю твоему напарнику спать в нашей постели? Ты — случай особый. Он же… — Нет… — Игорь замотал головой, — нет, не смейте! — Тихо! — глаза Сергея опасно сверкнули. — Ты не дослушал. Я не могу тут просто так держать ещё одного человека. И в нашей койке он лишний. При этом я не могу его отпустить. Но я могу его взять на работу. Питание, униформа и крыша над головой прилагаются. — То есть… — Игорь говорил медленно, едва сдерживаясь от того, чтобы не сорваться вновь, — …он будет в этом доме рабом?! — Можем платить ему жалованье, если для тебя это принципиально, — Олег заложил руки за голову. — Но ошейник я с него не сниму. Ты же носишь браслет. — Нет! Это… это… — Игорь… я согласен. Дима сел. Судя по тому, как свободно он двигался, Игорю действительно удалось снять боль. Гром хотел возмутиться, но Дима решительно прикрыл ему рот ладонью: — Не надо. Это действительно не самый плохой вариант, если сравнивать с тем, где я возвращаюсь в Цитадель или где меня пускают в расход. Но я хочу предупредить, Олег: тебе придётся постараться, чтобы удержать поводок. Трудности я тебе гарантирую. Олег с самым серьёзным видом кивнул: — Принято. Иди, ребята покажут тебе твою комнату. Димка кивнул. Но прежде, чем встать с кровати, он убрал руку и поцеловал Игоря. Практически быстро чмокнул его в губы. И вышел из комнаты. Как был, без одежды, в очках и ошейнике. Олег откинулся на подушки, закрыл глаза и шумно выдохнул: — Мощь. Зря ты его недооцениваешь, Игорь. — Может быть. Но если я снова узнаю, что его истязали, что в этом замешан ты… поверь, я найду способ всё же убить тебя. — Я тебя услышал, Горь. Остынь. Тебе надо готовиться к свадьбе. — Я с вами раньше сойду с ума, — сообщил Игорь и ушёл курить на балкон. Прихватив сигареты Олега. Просто из вредности.

***

В первые дни после возвращения Олега увидеться с Димой не получалось. Сергей выдал Игорю планшет с информацией и велел штудировать, пока голова не заболит. Этим нехитрым делом предписывалось заниматься в спальне, в саду или на крыше. Между делом Гром поинтересовался, не намерен ли Сергей выплатить за него калым Прокопенко. — Я тебя похитил, — ухмыльнулся Разумовский, — так что ничего никому не должен. Но, в принципе, можно полковнику зарплату поднять... Игорь в ответ недоверчиво хмыкнул и до конца дня не мог отделаться от мыслей о том, как во двор родного отделения полиции Вороны загоняют стадо баранов. Или к Фëдору Ивановичу на дачу. От мыслей о Прокопенко Игорь неожиданно для себя загрустил. Ведь для него Игорь, а вслед за ним и Димка погибли. Как-то старый полковник это всё пережил? Сможет ли Игорь ещё с ним и тëтей Леной увидеться, или лучше об этом забыть? Да и что он скажет при встрече? Что пошëл убивать диктатора, а в итоге к нему в койку запрыгнул? Звучало как бред... И всё же эти мысли на какое-то время выбили Грома из колеи. Сергей, почти весь день проработавший в закрытом от всех, кроме Волкова, кабинете, нашëл его лежащим на качелях и бессмысленно разглядывающим древесные ветви над головой. Почти тут же змеëй скользнул на качели, прильнул, поцеловал в висок, носом зарылся в волосы. — В чëм причина твоей меланхолии? Какая тоска отравляет душу моему будущему супругу? — Булгакова перечитывал? — Игорь потянулся. — Я так себе Маргарита для твоего бала, если ты не понял ещё. Сергей тихо рассмеялся: — Так и я ведь не Воланд. Всего-то скромный трикстер по меркам богов. Но в мире, где богов почти не осталось, и это порядочно. Духи сейчас даже сильнее. Особенно тут. — Почему? — Тут их помнят. Кормят. И чтят. Ты бывал на Байкале? — Нет. — Наша свадьба будет там. — Отчего же не на Камчатке? — Тут Силы больше. Ладно, это можно не обсуждать. Там всё почти готово. Сейчас я хочу знать, что могу для тебя сделать. — Позволь увидеться с Димкой. — Зачем? — взгляд Разумовского стал ледяным. — Неужели ревнуешь? — Игорь погладил его по лицу. — Нам вашими стараниями некуда деться, забыл? Хочу убедиться, что с ним всё хорошо. Сергей хмыкнул: — Он живёт на первом этаже рядом с комнатами Олега. Тебе покажут. — А. То есть Волка ты к нему не ревнуешь. — Нет. Я достаточно хорошо его знаю. Игорь усмехнулся и поцеловал Сергея. Судя по всему, он уже внутренне смирился с навязанной ему ролью. По крайней мере, от мыслей о телесной близости с рыжим уже не тошнило. Нет, он ни на секунду не забывал, кто такой Сергей Разумовский. Он просто брал, что дают. И надеялся использовать это для своей выгоды. — Ты сам говорил о сложных схемах в отношениях. Думаю, у нас как раз такая ситуация. — М-м-м, — Сергей облизнулся. — Ну хорошо. Я постараюсь обуздать ревность. Но завтра вечером я хочу поиграть. И хочу, чтобы ты подчинялся. Договорились? Игорь вздохнул и снова поцеловал Сергея. Наверняка тот задумал то, от чего Гром при возможности отказался бы. И это придётся вытерпеть. В комнату для прислуги Игорь спустился на следующее утро. Дверь, ведущая в неë, находилась в спальне Волка. Игорь сжал зубы. Даже если насчёт зарплаты не солгали, всё это слишком напоминало рабство. Было не заперто, но Игорь всё-таки постучал. — Войдите! Дверь распахнулась мягко, без скрипа. Игорь замер на пороге. Комнатушка была маленькая — пожалуй, даже меньше, чем камера, где держали Игоря сразу после поимки. Половину пространства занимала кровать шириной во всë помещение. Сейчас она была аккуратно заправлена, гардина, закрывавшая спальное место, наполовину задëрнута. В оставшейся части комнаты располагались шкаф и трюмо с маленькой раковиной. Дима стоял напротив зеркала и застëгивал манжету на рукаве белоснежной рубашки. Увидев в зеркале Игоря, Дима резко обернулся и удивлëнно вскинул брови. — А... привет. — Привет, — Игорь вымучил улыбку и спрятал руки в карманы. — Не помешал? — Да нет. Немного времени у меня есть. Дима развернулся на стуле ко входу. Одет он в чëрные брюки с зелëными переливами, рубашку и чëрный жилет. Туфли из натуральной кожи и серебряные браслеты для рукавов довершали образ. Выбивался только ошейник, но, пожалуй, лишь тем, что Игорю дико было видеть его на шее Дубина. Дима смутился: — Мне идёт? — Ты похож на крупье. Только бабочки не хватает. — Мне этого хватает, — Дима коснулся обруча. — У тебя это не на шее хотя бы... — Прости... Дима покачал головой: — Игорь, не надо. Я не маленький, сам за свои действия отвечаю. Привыкну... Наверное. — Волк домогается? Димка ухмыльнулся: — Утром лизались, но тем и кончилось. Целуется он ничего, кстати. Когда не кусается. — Дима... — Игорь, ну правда. Не надо. Ты ведь спишь с Разумовским? — Гром почувствовал, что краснеет. — Давай... просто не будем это лишний раз обсуждать. Это дикость, поверь, я это осознаю! Но не хочу зацикливаться. Иначе крыша поедет хуже, чем у них. Игорь на это ничего не сказал. Только привлëк Дубина к себе. Дима несмело и не сразу, но всё же обнял его в ответ. — Ладно, давай. Мне работать нужно. — Ага... Удачи нам. Выйдя в коридор, Игорь не выдержал и шарахнул по стене кулаком. Стало немного легче. За день он ещё пару раз видел Диму во дворе: придвинув кресло к самому краю, он угнездился там с планшетом и развлекался, наблюдая за слугами и гвардейцами. Дубин куда-то бегал с коробкой, потом с мешком мусора. Пронëс два костюма, запакованных в чехлы. После полудня, когда Игорь разжился обедом, Дима вышел покурить. Вид у него был усталый. Гром уже подумал, не окликнуть ли его, когда на крыльцо вышел Волков. Он был голый по пояс, и солнце, уже склонившееся к горизонту, ласкало его тело. Дома зверь явно расслаблялся по полной — даже издали Игорь видел, что у Олега накрашены чëрным ногти и подведены глаза, а в ухе блестит серьга. Он что-то сказал Диме — из-за расстояния и ветра слышно не было. Тот ответил. Волков подошëл ближе и по-хозяйски обнял его за талию. Поцеловал в шею, зарылся носом в светлые волосы. Игорь сжал зубы и отвернулся. Дима не вырывался, не плакал. Только устало прикрыл глаза. Но Игорю это не нравилось. Волка хотелось загрызть. Неужели это ревность? На следующий день Гром увидел Диму только один раз, и то мельком — Олег выходил из своих комнат, Дима протирал рабочий стол. Больше разглядеть не удалось — дверь захлопнулась прямо перед носом. — Он занят, а тебе там нечего делать, — приветливо оскалился Волк, оттесняя Игоря от дверей. — Как и ему нечего делать в твоей постели, — ощерился Гром в ответ. — В твоей, значит, есть что? — Да как ты... — Цыц! — глаза Олега сверкнули жëлтым в полутьме коридора. — Не кипятись, услышит. Разнимать прибежит. Оно тебе надо? Игорь резко отвернулся, а Волк уже без улыбки продолжил: — Не трогай ты его сейчас, как человека прошу. Он и так жизнь сломал себе в попытке тебя найти и вытащить. Он только-только на новом месте осваивается. И меньше всего ему сейчас нужно лишний раз думать о спасении, побеге или что там ещё может прийти в голову. Ты не умеешь обращаться с людьми, прошедшими ад. Я умею. Я даже прикасаюсь к нему только после разрешения. — Это ты его довëл до такого состояния. Как считаешь, его не травмирует близость со своим палачом? Не доламывает вместо лечения? — Игорь сдаваться не собирался. — Не в такой степени, как беспомощность, которую он ощущает, понимая, что спасать тебя поздно, да и некуда, строго говоря, — Олег прислонился спиной к двери. — Я садист в хреновом смысле слова, Игорь. Но даже у меня есть границы дозволенного. Так что можешь не бояться, я твоего щенка не загрызу. И когда он будет готов, будете общаться. Но не сейчас. Гром хотел что-то возразить. Не успел: Олег внезапно схватил его за затылок и привлëк к себе. — Лучше вспомни о том, что обещал Сергею ещё вчера. И не выполнил, — от его тягучего низкого шëпота на ухо Игоря пробрало от макушки до пят. — Сегодня приходи. Будет весело, обещаю. Напоследок Волк обвëл кончиком языка его ухо. Игорь, спотыкаясь, добрëл до ближайшего окна, резко распахнул и жадно вдохнул лесной воздух. Легче не стало.

***

Пол под коленями тёплый, чуть шершавый и уже немного влажный — день всё-таки выдался жаркий. И жёсткий. Стоять уже почти больно. Почти — не считается, но Игорь крепче сжимает зубы и не позволяет себе бросить взгляд на Сергея — любой: хоть гневный, хоть умоляющий. После стычки с Волковым Игорь снова поднялся на крышу. Лезть напролом сквозь запреты не хотелось, а остыть точно требовалось. Прямо туда вместе с обедом принесли записку. Ровно через двадцать минут Игорь стоял на пороге президентского кабинета. В Кремле он никогда не бывал, но подозревал, что и там у Разумовского что-то похожее. Стены до середины обиты тёмными деревянными панелями, такого же цвета пара массивных книжных шкафов. Рабочий стол огромный, даже на вид тяжёлый и основательный. На нём — мраморный органайзер изумрудного цвета с металлическими элементами. Парочка старых проводных телефонов — один даже дисковый, красного цвета. Несколько фотографий в рамочках, статуэтки — реплики античных классических статуй и пара плачущих ангелов. Сам хозяин кабинета сидел за столом в солидном кожаном кресле. Сегодня он был одет в рубашку нежно-лилового цвета и строгие брюки. Серьги он снял, на запястье швейцарские часы, и ещё… — Ты очки носишь? — вырвалось у Грома прежде, чем он сообразил тормознуть. Сергей размял шею, рыжий пышный хвост волос мотнулся из стороны в сторону. — Только на работе. У человека, который значительную часть жизни посвятил созданию социальной сети, должны быть больные глаза. А линзы не люблю. Разлюбил, вернее. Глаза у меня и без них желтеют, если заметил. Ладно, я тебя вызвал сюда не за этим, — Сергей отложил документы, в которых что-то помечал и положил подбородок на сплетённые пальцы. — Раздевайся. — Что? — Игорь от неожиданности сделал шаг назад. Взгляд Разумовского стал насмешливым: — Вчера ты выпросил у меня встречу с Дмитрием. У нас был уговор, что ты подчинишься мне, когда я захочу поиграть с тобой. Так вот: игра началась. Гром хмыкнул: — Уговор был про вечер. — В оговоренный вечер ты не пришёл. Ещё возражения? Игорь вздохнул и потащил через голову футболку. Почему-то в этот раз это сделать было сложно. Казалось бы, привык уже обнажаться перед Сергеем и его дружком, да и трахались несколько раз. Почему же тут, в этом кабинете стало вдруг тяжело? Из-за Димы, наверное. Его появление тут, его поведение вновь всколыхнули в душе Грома жалкий протест, крик отчаяния: ведь он уже почти смирился с жизнью в плену, с уготованной ролью невесты и предстоящим единением с Разумовским в качестве аватара Ворона. Словно позволил себя усыпить, но резко проснулся и осознал, где находится. Последними были трусы. Стянув их, Игорь какое-то время смотрел на электронный браслет на своей ноге. Наверное, ошейник был бы лучше. Честнее, что ли, чем все эти танцы с бубнами. Аккуратно сложив одежду стопочкой, Игорь выпрямился и посмотрел Сергею в глаза. Тот небрежным жестом указал на пространство между своим столом и шкафом: — На колени. Руки за спину и в замок. Спину держи прямо. — Лицом к тебе? — чтобы хоть чуть отряхнуться от тягостных мыслей Гром позволил себе каплю бравады. — Ко мне. Смотреть в пол, — Сергей снова взял ручку и сделал ещё пометку в документе. — Можешь вообще глаза закрыть, но не советую: потеряешь позу. — У тебя какое-то больное чувство красивого, тебе не говорили? — Какое есть. Ладно, всё. На колени. И молча жди. У меня ещё есть работа. Игорь медленно, и несколько неловко опускается. Коленка побаливает — наверное повреждена слишком сильно, чтобы сила Кутха быстро её исцелила. Под внимательным взглядом Сергея — тот наблюдает искоса — смыкает колени, выпрямляет спину и, заведя руки за спину, переплетает пальцы. Замирает, глядя на ножки стола и ноги Сергея в летних сандалиях. У него накрашены ногти на пальцах ног. Вроде бы в тон рубашке, но это так выбивается из общего рабочего образа, что Гром удивлённо моргает. Почему-то вспоминаются деловые люди, которые в жарких странах к верху от классического костюма надевают бермуды, потому что в брюках их ждёт смерть от жары. Лодыжки и ступни у Разумовского красивые, ухоженные, изящные, как у женской скульптуры. Наверняка специально это сделал: и обувь надел открытую, и ногти накрасил. Что ж, вполне достойный объект созерцания в условиях вынужденного ожидания. Постепенно у Игоря начинают ныть плечи и мышцы спины. Хочется расслабиться, сесть поудобнее — в целом хоть как-то поменять позу. Сергей поднимает на него взгляд от бумаг, грозит ручкой: — Если не можешь стоять сам, я тебя свяжу. Хочешь? — Нет, — Игорь сжимает зубы. — Тогда выпрями спину. Игорь выпрямляет, облизывает губы, опускает ресницы. Дверь хлопает, заставив его вздрогнуть. Шаги замирают на пороге, звук такой, как будто человек споткнулся. Впрочем, тут же уверенно проходит мимо — Игорь видит только его ноги в туфлях и знакомых чёрных с зелёными переливами брюках. Судя по звуку, Дима что-то ставит на стол. — Спасибо, ты можешь идти, — Сергей с шорохом закрывает папку. Наверняка он даже не смотрит на Дубина в этот момент. Дима мнётся у стола. Игорь будто всей кожей чувствует его взгляд. «Не надо. Пожалуйста, не надо, прошу тебя. Только не делай глупостей!» — Дима, — скрип кресла — Сергей откинулся на спинку, — с ним всё в порядке. Простой тренинг на самоконтроль. Ничего такого, с чем бы не справился взрослый здоровый мужчина. — Игорь, — голос Димы чуть срывается от волнения, — это так? Гром не поднимает взгляда. Но кивнуть ему ничто не мешает. Мерный стук — Разумовский играет с ручкой, наверняка наблюдает. Ждёт реакции. Дима разворачивается… и уходит. Дверь за ним закрывается. Игорь медленно выдыхает. — Очень хорошо, — тон у Сергея довольный. — Оба удержали контроль, молодцы. — Вы с Олегом играете с часовой бомбой, — глухо проговорил Игорь. — Таймер тикает. Ты понимаешь это? Сергей тяжело вздохнул. — Игорь, посмотри на меня. Гром поднял взгляд. Сергей снял очки и открыл ящик стола. Достал пистолет и медленно положил его на край стола подальше от себя. — Он заряжен, — сообщил Разумовский. — Олег не в доме, ты можешь в этом убедиться, если посмотришь в окно. Вороны не успеют. Здесь только ты. И я. Игорь медленно расцепляет пальцы и упирается ладонями в пол перед собой. Поднимается и шипит — колено даёт о себе знать, да и затёкшие в неудобной позе мышцы простреливает искра боли. Но он всё-таки выпрямляется и смотрит на пистолет. Тот лежит на самом краю стола рукояткой к нему. Соблазн велик. Просто взять в руку и вышибить тирану мозги. А как же Дима? А если Игорь не успеет его вывести? Даже если сбегут — что дальше? Всю жизнь скрываться от всего мира в лесах? Игорь взял пистолет. И, глядя Сергею в глаза, выщелкнул обойму. Привычными движениями извлëк последний патрон. — Я не убийца. Я решу проблему, Сергей. Но не твоим методом. — Подумал и добавил: — Димке такое не предлагай. Боюсь, он может пальнуть. Сергей улыбнулся и забрал оружие: — Я рад за тебя. Серьёзно. Так что, останешься? Игорь криво усмехнулся: — Да. Но если подушку дашь. Колено ноет. Когда освободился Олег, Гром и Сергей уже были в спальне. Разумовский сидел на кровати и неторопливо поглаживал по голове Игоря, сидящего у его ног на ковре. Оба были уже без одежды. — Живы. Радует, — Сообщил Волк, неторопливо раздеваясь. — Я в душ сперва запрыгну, лады? Игорь приподнял бровь: — Откуда знаешь? — Димка рассказал. Его, хм, слегка шокировала сцена. — Ты же ему объяснил? — Как мог. Но как закончим, я к нему. Звать его к нам в любом случае рано. — Да вообще не стоит, — Сергей тряхнул волосами. — Зелёный ещё. Игорь предпочëл промолчать. Из душа Олег вернулся слегка лохматый и в одних домашних штанах. Гром всерьёз вознамерился при случае выяснить у Димы, не чëрная ли в его личной ванной туалетная бумага и есть ли в гардеробе вообще что-то цветное. В руках у Волка был поднос, на нëм — бритвенный прибор и машинка для стрижки. Игорь вопросительно посмотрел на Сергея. — Тебя нужно привести в порядок. — Я мог бы и сам. — Нет. Я хочу, чтобы это сделал Олег. Игорь вздохнул. Олег работал быстро и чëтко: у Грома возникло смутное подозрение, что он точно так же обслуживает Сергея. Сначала была стрижка. Олег усадил Игоря на колени посреди комнаты и убрал лишние волосы машинкой. Затем взял в руки крем: — Руки вверх. — Не стреляй, я уже сдался. — Не буду. А подмышки побрить надо. Это действо вызвало некоторое смущение. Тем более, что пока крем работал, Волк принялся ластиться: зарылся носом в волосы на затылке, целовал шею и плечи, поглаживал бëдра. Накрыл ладонью чуть приподнявшийся член. — Тут тоже надо подстричь. Доверишь? — Не думаю, что Сергей обрадуется, если ты меня кастрируешь, — Игорь покосился на него через плечо. — Так что... Олег хмыкнул. Стрижка там ощущалась ещё более странно. Игорь лежал на спине, закинув руки за голову, широко раздвинув ноги и стараясь не дëргаться. Волк издевался: ждал, когда Игорь расслабится, и быстро прикасался бритвой к члену или яйцам, заставляя вздрагивать. Как ни странно, от этого жар в теле становился только сильнее. К тому моменту, когда Олег закончил с пахом и ногами, Гром уже часто дышал. И как только у него это выходит? — Боюсь, кто-то не дотерпит, Сергей развалившийся на кровати, хищно улыбнулся. — Олег? Гром вздрогнул и приподнялся: на основании члена было кольцо. Волк рассмеялся: — Спокойно, тебе же лучше. Игорь хмыкнул и облизнул губы: — Лучше будет без этого вот, — он покачал ногой с электронным браслетом. Волк хмыкнул... Но поднялся и вышел. Вернулся с ключ-картой: — Только сегодня. Считай это благотворительностью. — Вы двое и благо вообще не рифмуетесь, — Игорь размял ладонью лодыжку. — Это что? Спрашивает чисто ради проформы. В руках у Сергея чулки. Чëрные, шëлковые. Игорь сглатывает — вот зачем ноги брили. — У тебя красивые ноги, — Сергей улыбается. — Садись. Вдвоëм с Олегом они натягивают на его ноги чулки, гладят ноги сквозь них. Игорь ëжится от непривычных ощущений. Учитывая то, что кончить ему так и не дали, они особенно острые. — Камера есть? — В телефоне. А что? — Сергей коротко целует его в губы. — Хочу посмотреть, как выгляжу в этом. Потом. Олег тихо смеëтся, смех у него даже приятный. Игорь позирует Сергею, прикрывает глаза, покусывая губы. Не думай. Не думай. И, как ни странно, это всё вполне терпимо. — Серый, давай не в кровати. Зальëм всë кровью. От таких слов Игорь дëргается, но Сергей успокаивающе целует его в губы: — Не бойся. Тебе понравится. — А если нет? — Игорь хмурится. — Стоп-слово-то есть какое? — «Жёлтый» — если тебе просто пауза нужна. «Красный» — если уже совсем не можешь, — Олег, пока Игорь крутился перед камерой, убрал бритву и принëс другие вещи. Сейчас у него в руке кандалы. Браслеты из кожи, но цепочка выглядит серьёзно. Игорь хмыкает и протягивает запястья. Олег качает головой и объясняет популярно. Через минуту Игорь стоит в полный рост, прикованный к столбику балдахина. Руки над головой, цепь наброшена на основательный крюк. Игорь оглядывается. У Олега в руках нечто, похожее на многохвостную плеть, только из мягкой кожи. Игорь представляет его же, но с чем-то посерьёзнее над беззащитным Димой и вздрагивает. Это нужно будет прекратить. Непременно. Если эта страна будет настолько же его, как и Сергея, карателей он в ней не потерпит. — Игорь? — Сергей смотрит вопросительно. — Зелëный, — с небольшой заминкой отвечает Игорь. Не думай, не думай. Так легче. Удары флоггером лëгкие, будто расслабленными пальцами по коже мазнули. Массаж, а не порка. Но постепенно становится горячее. Игорь не видит, но чувствует: кожа наверняка покраснела. Гром переминается, кусает губы, невольно вздрагивает. Дыхание становится чаще. Сергей улыбается. Тонкой лисьей улыбкой, даже зубы хищными стали. Он полулежит на подушках, смотрит на них, покусывая губы и обводя их языком. Время от времени лениво делает фото. Рядом с кроватью на столике — бутылка шампанского в чаше со льдом. Этикетку Игорь не видит, но наверняка оно безумно дорогое. Бутылка уже открыта и бережно заткнута пробкой. Рядом бокалы и тарелка с закусками: нарезанный ананас, мягкий сыр, персик. Сергей, глядя Грому в глаза, берëт половинку сочного плода и демонстративно кусает. Облизывает сок, аккуратно промакивает губы платком. Гром дëргает бëдрами, стонет. Издевательство. Олег тем временем меняет инструмент. Эта плëтка уже серьёзнее: кручëные ремни, узлы на концах. Хвостов, правда, меньше, но ему точно хватит. Первый удар и не удар вовсе: хлопок в воздухе. Игорь вздрагивает всем телом, часто дышит. Новый удар — по ягодицам. Гром рычит, когда хвосты чертят по красной коже семь ярких полос. Снова бьёт бëдрами. Он беспомощен. Прикован цепью к столбу, из одежды только чулки, спиной к тому, кто причиняет боль. Ни закрыться, ни сдачи дать. Ни, чëрт возьми, кончить — кольцо слишком тугое. Новый удар — сильный, с оттяжкой. Рык, стон. Чëрт, сука, да как так? На пятом ударе Гром не выдерживает: — Жëлтый! — хрипит он. Олег, уже замахнувшийся, опускает плеть. Игорь облизывает губы: — Сними. Олег улыбается. Смотрит на Разумовского. Игорь готов к тому, что сейчас его заставят умолять, но тот лишь милостиво кивает. Олег снимает кольцо. Игорь вздрагивает от мимолëтного прикосновения. Снова бьёт бëдрами, дëргает цепь. Как же хочется к себе прикоснуться. Олег прикасается. Плетью. Хвостами обводит горящие ягодицы, проводит по члену. Отступает на шаг и хлещет. Игорь кричит — хрипло, резко, — бьëтся в оргазме будто в агонии. И без сил обвисает. Запястьям немного больно. — Сними его, — слышит Игорь будто сквозь воду. — Хочу посмотреть. Олег снимает цепь с крюка, ловко подхватывает Игоря так, чтобы не прикасаться к спине и заду. Укладывает лицом на кровать. Сергей проводит пальцами по спине. Игорь поднимает голову. На пальцах Сергея кровь. Разумовский берëт бокал, который Волк тут же наполняет шампанским. И с улыбкой выливает его Грому на спину. Тот кричит. — Серый! — в голосе Олега укор. — Да пофиг, — отзывается тот. — Отстирают. Не в первый раз. — Сволочи, — гудит Игорь в матрас. Рубцы ещё пощипывает и жжëт, ощущения так себе. Сергей гладит его по голове, забирается пальцами в волосы, перебирает. Тянет: Игорь поднимает голову. Сергей набирает шампанское в рот, тянет Игоря на себя. Игорь глотает золотистую жидкость, позволяет себя целовать, целует в ответ. — Ты как? Продолжим? — В программе что-то ещё? — Конечно. Игорь вздрагивает: Олег недвусмысленно гладит его по бедру, пальцами прикасается там. Ну да, кто сказал, что они ограничатся поркой? Что ж, ладно. — Я тоже однажды доберусь до твоей задницы, — Гром старается, чтобы его голос звучал угрожающе. Олег смеëтся: — Буду ждать. Пальцами всë-таки проникает внутрь, находит нужную точку, готовит. Игорь жмурится, дышит ртом. Когда открывает глаза, Сергей уже сидит ближе. Рукой снова зарылся в волосы, тянет, направляет. Гром сглатывает. Как во сне открывает рот и обхватывает губами головку. Та влажная от смазки, горячая. Вкус... Игорю не с чем сравнить, это его первый раз в этом плане. Кажется, сыр с плесенью, который довелось пробовать в казино под прикрытием, похож. Кажется, он слегка опьянел, если это не вызывает у него отторжения. Или дело в том, что они с Разумовским по сути две части целого? Не думай, блин, не думай! Игорь закрывает глаза и сосëт, стараясь дышать носом и не цепануть зубами. Мычит, сжимает пальцами простыни: Олег берëт его в ровном темпе, двигается мощно. Он жëстче, чем Сергей, но не жесток, если не брать во внимание, что перед сексом он его выпорол. Быть может, в этом и дело: оба уже спустили пар. На этот раз Игорь кончает быстрее и гораздо тише. Слегка давится семенем, дëргается, ощутив почти горячую жидкость внутри. И, наконец, замирает, чувствуя чужие прикосновения с двух сторон. Его гладят по голове и вдоль хребта, не трогают ниже пояса. В голове ни одной мысли. Пусто, тихо... спокойно. Тянет в сон. — Ты доволен? — сквозь дремоту Игорь услышал тихий голос Сергея. Тихий звук поцелуя. — Вполне. Тут оставить? — Да, пусть отдыхает. А ты?.. — А я к мальчику. У меня под боком он спит спокойно. — Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. — Я тоже. Говорили Серый с Волком о чëм-то ещё или нет — Гром так и не узнал. Сон сморил его окончательно.

***

Дима вздрогнул и проснулся. Поднял голову, близоруко щурясь на часы. В этот раз двадцать минут. Рекорд, можно сказать. Дима откинулся на подушки и вздохнул. Сглотнул. Ошейник не давил на горло, не душил. В целом, функция у него была безобидная: укол транквилизатора в случае попытки побега. Но сам факт того, что он был застëгнут на шее, и снять его мог только Волк, угнетал. Собственность. Личная вещь. Живая игрушка. Просто сейчас Волку захотелось поиграть в заботу. И всё же... было что-то в его поведении, похожее на искренность. Олег к Диме был явно неравнодушен. Другое дело, что мнения его не спрашивал. И ещё — Игорь. Вернее, то, как с ним эти двое обращались. От вида Грома — обнажëнного, покорно стоящего на коленях в кабинете Разумовского — что-то внутри оборвалось. Когда они успели сломать его? Или же он сломался сам, когда Юля умерла у него на руках? А они просто собрали осколки и забрали себе... Нет, он же бросился на Олега! Быть может, за это его наказали? Что они там с ним делают? Нет, Дима не может быть тут, нужно помочь! С этой мыслью он вылетел из постели и уже схватил очки, когда хлопнула дверь. — Тихо-тихо! — Олег поднял ладонь. — Куда собрался? Димка сжал зубы: — Пусти меня. — Нет. Они уже спать легли. Расслабься. Я же говорил, что ему ничто не угрожает. Дима ещё с минуту стоял, сжав кулаки. Затем резко сел на кровать и закрыл лицо руками. Очки он так и не надел. Кровать скрипнула — Волк медленно сел рядом. — Можно? Дима кивнул, не отнимая рук от лица. Олег осторожно забрал у него очки, убрал на прикроватный столик. Обнял за плечи. — Что вы с ним сделали? — голос Дубина звучал глухо. — Дим... — Что?! Я не ребёнок, я прошëл через твоë «гостеприимство»! Что меня может шокировать?! — Дима отнял руки от лица. — Поверь, многое. Мы помогли ему расслабиться. — Насиловали, проще говоря. — Вообще-то, ему понравилось. Димка вздрогнул и опустил голову: — Вот я и спрашиваю: что вы с ним сделали, что ему такое нравиться стало? — Ничего особенного. Мы его не пытали. Только пробудили. И, возможно, просто дали то, чего ему не хватало. Димка прикусил губу. Олег погладил его по голове, пропустил сквозь пальцы золотые волосы: — Т-ш-ш-ш. Не плачь. Вот, держи. В руках у Димы оказался шоколадный батончик. Уже открытый. Дима тупо на него смотрел. — Кусай. Лучше станет. Он укусил. И действительно: почти сразу стало чуть легче. Дима вытер глаза. — Ну вот. Ешь. Я чайник поставлю. Дима рассеянно жевал шоколад, наблюдая, как Волк заваривает чай. Полноценной кухни тут, конечно, не было: он приносил ему завтрак из общей. Но чайник, кое-какая посуда и мини-бар имелись. — Сергея ты так же утешал? Олег пожал плечами: — Бывало. Шоколад, правда, воровал, один раз чуть не попался. — Ты и на эшафот за ним пойдëшь? — Нет. Вместо него. Держи. Дима взял чашку. Чай был несладкий, зато с молоком. — Мы-то вам зачем? Не считая Кутха. — Нравитесь, — себе Олег налил тëмного рома. В комнате повисла тишина. Дима пил чай, Олег — ром. Дима смотрел на него. Такого домашнего в одних мягких штанах, лохматого после душа, с проколотым ухом и накрашенными ногтями. Подводку он смыл. Он казался таким безобидным и расслабленным... Но всё впечатление рушилось, стоило поймать его взгляд. Тяжëлый. Звериный. Недобрый. Волк всегда волк. Даже на отдыхе. Опасный и безжалостный человек, убийца без совести. Но при этом надëжный защитник того, что считает своим. Быть может и неплохо, что в этом мире он счëл его с Игорем не врагами, а собственностью. Из дьяволов лучше тот, что знаком. — Ты чего? — Олег отставил пустой стакан. Дима пожал плечами и протянул ему чашку: — Ничего. Спать хочу. Под боком у Олега Димка какое-то время вертелся. Затих только, когда Волк не выдержал и обнял его за плечи. Пронзительный крик рвëт тишину на тысячи клочьев. Олег вылетает из постели, Димка — следом за ним. Коридор, лестница, крыльцо, двор. Во дворе уже людно: Вороны и слуги из тех, кто не успел уехать домой. Сергей с Игорем тоже здесь: Сергей запахнул халат на ходу, на Громе штаны наизнанку. Максим стоит чуть в стороне от толпы. К нему прижалась та горничная, с которой Игорь здоровался. Макс — здоровый парень практически медвежьего телосложения. Длинные дреды, лицо и руки покрыты шрамами, вместо одного глаза — бельмо. В общем, не тот человек, у которого кто-то будет искать защиты. Но девушка жмëтся к нему, и обычно слегка укуренный лихой наëмник непривычно серьëзен: аккуратно придерживает еë за плечи своими огромными лапами. Олег проталкивается к ним. Впрочем, осознав, кто пришёл, люди сами уступают дорогу. На траве валяется голова. Голова волка. Застывший бессмысленный взгляд в никуда, сведëнные в последнем оскале челюсти. Кровь уже частично впиталась в землю. — Что это? — голос у Грома спросонья походит на рык. — Послание, — отвечает Олег. Негромко, но в наступившей тишине его слышат все. — Но не вам. Это послание мне. Кажется, в этот момент Димка успевает заметить то, чего не видел никто: страх в глазах Волкова.