***
Кажется что тут ничего даже не изменилось. И ей чудиться что словно вчера старшая сестра привела её ещё недостаточно крепко держащуюся на собственных ещё маленьких ножках на эту залитую солнечным светом поляну. А потом снова и снова. Она неоднократно приводила её сюда. На эту самую поляну. Чжоу прикрывает глаза и ей будто наяву чудиться веселый смех старшей сестры. Всё портит её испуганный вскрик, когда она упала и случайно поранилась у неё на глазах. Много крови. Больше, чем могла дать просто содранная кожа. Кажется, тогда была задета вена. Порез был глубоким. Она как наяву видит чужое лицо с которого схлынули все краски и то ненормальное спокойствие с которым она разглядывала руку, на котором находилась рана, зачем-то поднятую на уровень лица её телом. Удивительно, что после этого у неё даже шрама не осталось. Хотя она же была тогда ребенком, на них все быстро заживает. Если припомнить, то в первой жизни ей в детстве тоже так себе везло из-за чего раны и ссадины были обычным делом. Сколько раз были ранены те же руки? Не сосчитать. Зато шрамов после таких вот «боевых» ранений — единицы. И то, большинство из них были получены уже в более взрослой жизни от поверхностных в своей сути ранений. Пустяки, не стоящие даже упоминания, но перед глазами сейчас, словно, в противоречие собственным не сказанным вслух словам, стоит мертвецки бледное лицо сестры из этой жизни. Даже если она и знает, что её собственной вины в этом нет, но вина опутывает сознание. Так и хочется спросить у себя, чуть более чем пятилетней давности: «Ну, что? Довольна тем, что довела маленького ребенка до слез?» А ведь вскоре после этого происшествия сестра перестала её водить в это место. Не иначе как чудо, что она помнит про него. Вдох. Выдох. Ещё раз. Вдох. Выдох. Чжоу закидывает голову, впиваясь своим взглядом в верхушки ни в чём ни повинных деревьев, прислушивается к лесу и с помощью магии замечает то, что не была бы способна обнаружить будь она хоть лучшим следопытом в мире. Чжоу стоит так некоторое время, насаждаясь лесом и жизнью его обитателей. Потихоньку возвращая умиротворенное настроение, умудрившееся уже в который раз скатиться в минус, а потом поворачивается и направляется назад. По дороге обратно она натыкается на старое дерево, в корнях которого вполне себе мог спрятаться маленький ребенок. Очередная вспышка воспоминаний не заставляет себя ждать. Только на тот раз нет никакого света, радостного смеха или залитого ужасом бледного лица перед глазами. В этом воспоминании царят закатные сумерки, постепенно сменяющиеся ночной мглой, а ещё шальная улыбка самого младшего из её братьев. Ей тогда было лет шесть. Третий брат, который на деле являлся четвертым ребенком в семье, убедил её сосуд сбежать с занятий. В тот день оставалось всего одно занятие живописи. Смысла как такового в её побеге не было. У этого мальчишки его не было тем более. Все его занятия закончились задолго до неё. От этой выходки с самого начала веяло подставой. Третий брат её открыто недолюбливал, что, не стесняясь, демонстрировал во всё услышанье. В тот самый раз она как никогда жалела о том, что не может контролировать свое тело. Она до сих пор помнит то самое чувство отчаяния, которое ей довелось ощутить в тот самый вечер. В особенности чужая улыбка, когда этот засранец спрятал её там. Эта лицемерная улыбка и лживые обещания того, что чуть позже он обязательно вернется за ней и заберет её. Это была самая худшая ночь в её новой жизни. После которой последовала не менее худшая неделя. Ведь кто бы мог подумать? Она заболела. Оставь ребёнка на морозе без подходящей одежды хотя бы несколько часов, и он обязательно заболеет. Закономерный исход. Не важно, даже если этот ребенок это личинка мага или обладатель пламени. Единственное, что она ощущала по поводу образовавшейся тогда ситуации это сожаление, что не прокляла тогда ещё мелкого мальчишку и то, что не получила контроль над телом раньше. Тогда хотя бы врезала паршивцу. Вдруг у парня и мозги на место встали бы. Было бы хорошо, хотя желания видеться именно с этим родственничком у неё нет никакого. Хочется поступить как в той поговорке: «Не тронь говно — вонять не будет». Только жаль, что это говно, ведь самостоятельно к ней полезет при встрече. Действительно, вот кто делает для неё все праздники в полом семейном сборе невыносимыми. То наряд испачкает, то обольет, то торт на голову уронит, то ещё какую-то фигню устроит. После такого и верь, что произошедшее не более чем досадная случайность. Бесит. Вдох. Выдох. Ещё раз. Вдох. Выдох. Сделав дыхательную гимнастику и сжав руки так сильно, что ногти впились в ладонь на направилась обратно. Больше таких памятных мест в данной части леса не было и пока что не предвиделось, а поэтому её путь был относительно спокоен. Насколько вообще он мог быть учитывая, что на благодушный лад местные обитатели, ощущавшие изменения в воздухе чуть ли не на инстинктивном уровне, встревоженные её эмоциональными вспышками никак не настраивали. Чуть позже на ладонях обещали остаться лунки от едва совсем недавно подстриженных ногтей. Ещё с прошлой жизни она никогда не подрезала ногти под самый корень. У неё просто не получалось сделать это так, чтобы пальцы после этого несколько дней не болели из-за того, что она подстригла те слишком коротко. Поэтому-то столько сколько она себя помнит, после окончания младшей школы, где их заставляли стричь ногти в особо принудительном порядке, её ногти почти всегда были длинными, но ломкими. Из-за этого ей время от времени приходилась те подравнивать под одну длину. Впрочем, в те совсем уж редкие моменты, когда её ногти становились совсем уж длинными, что начинали раздражать, а самое главное — мешать, те тоже подвергались беспощадной стрижке.***
Несколько дней спустя. Беседка с лотосами…
Она жаловалась на одиночество и пустоту? Забудьте. Просто забудьте. Вот возьмите и забудьте. Уж лучше Чжоу возьмет и заберет свои мысли обратно, чем получит на свою голову какие-нибудь неприятности. — Господин Вень, — уважительно поприветствовала она мужчину средних лет, приглашая его присесть и давая знак сопровождавшему её слуге принести чай. — Ну, что вы, юная госпожа. Не стоит. Я ненадолго. — поприветствовал её в ответ незваный гость, жестом останавливая уже начавшего удаляться слугу. — И что же вас привело в мою скромную обитель? — вопрос звучит спокойно, даже безэмоционально в какой-то мере. Вот только, внутренний настрой далек от того, который она демонстрирует. Господин Вень человек занятой. Второй человек после её отца. Его правая рука. И уж точно не один из тех, кто готов шляться по гостям ради выпечки и хорошего чая. В пустые сплетники этого человека тоже не запишешь вот и остается, что пришел этот человек не иначе, как по делу. Страшно, но первую очередь слишком напряжно. Если так подумать, то идей по поводу того, какое вообще, дело могло появиться у не последнего человека в этом болоте к такой маленькой и безобидной ней, не было. Ладно, не совсем безобидную, если уж она может обнаружить своих надзирателей, но давайте будем реалистами. Идиотов, слабосилков и полных неудачников вряд ли берут на такие важные должности, как чья-нибудь охрана, поэтому стоит задаче этих бедолаг измениться на её обездвиживание или убийство, как она вряд ли сможет им хоть что-то противопоставить. Можно было тешить себя бесконечными иллюзиями, в которых она выносит всёх и вся с пол пинка, но достаточно простой хитрости для того, чтобы свалить даже слона, не говоря уже о маленькой миленькой девочке вроде неё. Несколько капель смертельного яда в её еду или питье и всё. Она — труп. Тут не поможет никакая выучка. Только опыт, которого у неё было не то, чтобы много, и уж явно недостаточно для того, чтобы выжить в одиночку в столь неприветливом внешнем мире. Сколько бы люди не кричали о равноправии, о том, что мир изменился, на деле ничего толком не изменилось. Разве что обертка стала в разы ярче и привлекательнее. — Изначально вместо меня это должен был сделать ваш отец, но так уж получилось, что глава очень занят… Кхм… Кхм… — внезапно закашлялся под её взглядом, так и не присевший мужчина. То ли от неловкости, то ли от чувства неправильности. Сама же Чжоу захотела поморщиться и сказать, что лучше бы это товарищ просто взял и промолчал, чем напоминал то какие у их семьи «чудесные» отношения. Зачем топтаться по больной мозоли лишний раз, если можно было обойтись без этого? Конечно, это был не первый раз, когда кто-то из её родителей динамил свою собственную дочь отменив или перенеся встречу, которую они же и сами назначили. Не иначе, как из-за обиды, что родная кровиночка ими вот вообще не интересуется, хотя бы ради приличия. Возможно, ей бы стоило проявить чуть больше участия в их сторону, чтобы хоть как-то нормализовать отношения между ними, но не хотелось. Уж точно не сейчас, когда до очередного учебного года осталось меньше месяца, а она ещё даже не определилась с тем, с какого вообще конца стоило взяться за эти самые отношения. Ну, или они действительно так заняты, что на собственных детей у них нет ни времени, ни сил. Тогда зачем обзаводились детишками, спрашивается? — Представься. — вмиг став ещё серьезнее, чем был, сказал господин Вень, отходя чуть в сторону. В эту же самую минуту несколько шагов вперед сделал проигнорированный ей мальчишка, пришедший вместе с помощником её отца. — Этого слугу зовут Фукуда Томоэ. Он безмерно рад приветствовать юную госпожу и готов служить ей всей верой и правдой до самого конца. — склонился в уважительном поклоне представившийся парнишка. Его речь была, не была громкой или слишком тихой. Она не имела той самой бравады с помощью которой торжественно произносятся торжественные клятвы или обещания. Наоборот. Она лилась из чужих уст мерным и уверенным потоком. Заставляла невольно прислушиваться к чужим словам и захотеть поверить, довериться их обладателю. — … — так и захотелось спросить «Это что?». Но она ограничилась всего лишь скептичным взглядом. Тот обвёл нежеланное приобретение, а после был переведен на незваного гостя. Приподнятая бровь тут была всего лишь маленьким, но приятным для неё лично, дополнением. — С этого дня он ваш помощник и телохранитель. — мигом сориентировался мужчина. — Не беспокойтесь. В новом учебном году он поедет учиться вместе с вами. — … — чужие слова остались без ответа. А она-то дура уже радовалась, что никакого надзора над ней нет хотя бы в Хогвартсе. Накаркала. Как пить дать. Накаркала. У неё там случайно тенгу в роде не завелось? А? А-то очередной головной боли свалившейся к ней на голов только потому, что она неудачно мысленно про себя пошутила, ей было не нужно. Пока она втыкала, познавая вселенскую мудрость, созерцая цветение кувшинок, помощник её отца откланялся и быстренько смылся. Вот же. Теперь-то ей даже не отвертеться от сомнительной чести. Слишком поздно она сообразила, что если у неё есть возможность управлять телом, то можно попытаться послать вестника с «хорошими» новостями на гильетину (к её отцу), бросив в догонку и подарочек, то есть этого ни то помощника, ни то телохранителя. отвертеться от навязанной ей чести. И как ей прикажите избавиться от этого подарочка судьбы? Живой человек. В корзину не выкинешь. И простое детское «не хочу!» тут вряд ли прокатит. Не те у неё в этой жизни родственники, чтобы между детскими капризами и надобностью выбирать именно что детские капризы. Тут ей остается разве что доказать некомпитентность мальчишки в выделенной ему роли, а потом попросить перевести его на другую, какую-нибудь, должность, подальше от неё. Звучит, конечно, хорошо, но насколько это выполнимо? Взгляд скользнул чуть в сторону от завораживающего дух цветения кувшинок и задержался на так и застывшем каменным изваянием мальчишки. Тот даже не шелохнулся за всё, то время, что прошло с момента его представления. Так и стоял, склонившись в приветственном поклоне, словно ожидая от неё разрешения разогнуться, а может и дальнейших указаний. Эн да. Неловко как-то вышло. А ведь положение солнца недвусмысленно намека на то, что с того момента, как ушел господин Вень прошло по меньшей мере несколько часов. Чжоу захотелось вздохнуть, потереть переносицу и выпить не одну кружку своего любимого чая. Ладно. Как там было? Делаем каменное лицо и стараемся убедить всех вокруг, что это не суслик, это хорек. И вообще, это не ошибка. Это было так задумано. Она вовсе не бессмысленно втыкала в пустое пространство больше часа просто так, а проверяла новобранца на выдержку и дисциплинированность. Боже! Перед кем вообще Чжоу оправдывается? Всё равно её мысли никто не слышит. А начать объясняться, ни с того ни с сего, вряд ли можно назвать хорошим началом для знакомства. Ну, да, а как будто заставить прождать не в самой удобной позе больше часа нормальное начало знакомства? Она готова признаться своим братьям в любви, если этот мальчишка уже мысленно не проклинает её. А, как известно дети в большинстве своём особо большим запасом терпения не наделены. Поражает уже то, что этот мальчишка смог столько простоять и не издать ни звука. Она бы вообще забыла о его тут существовании, если бы не ходила с вечно включённой сенсорикой и не наткнулась на него взглядом. Сделав жест, позволяющий мальчишке распрямиться прежде, чем она сообразила, что мальчишка мог этого не заметить. Вряд ли он всё это время рассматривал её из-под воль, чтобы суметь заметить поданный ему жест рукой. — Встань. — произнесла она, наблюдая то как парень покорно исполняет даже не просьбу. Приказ. Подмечает плавность движений и то, как он старается не смотреть ей в глаза, чуть ли не довольно хмыкая. Если её новая головная боль не смотрит в глаза не только к ней, а ещё и к другим, то можно не переживать о том, что мысли мальчишки уплывут куда-то на сторону. Правда этот момент, как и многие другие, ей стоит ещё уточнить пред тем, как пытаться избавиться от горе помощничька. Всё-таки в момент того, что его отправили наблюдать за ней и следить за тем, чтобы она никуда там случайно не вляпалась, чем то что у неё действительно появился телохранитель и помощник в одном лице. Помочь-то этот может и поможет, но уж точно не переходя границ установленных вышестоящими. — Подойди. — прикрывает глаза, желая высказаться в духе того, что она его не съест. Нечего быть таким пугливым и делать всего пару мелких шажочков в её сторону. — Ближе. — произносит, она отставляя уже пустую чашку к точно такому же чайничку на стол. Старается рассмотреть новоиспеченного подопечного, обращая особое внимание на глаза. Янтарные радужки смотрят пристально, будто бы пытаются сожрать, но все ещё избегают прямой конфронтации, прямого взгляда «глаза в глаза». Непривычно длинные для нынешнего времени смоляные пряди волос собран в низкий хвост. Знакомые ещё с детства невзрачные темно-серые ученические одеяния в весьма не привычном сочетании с деревянные сандалиям. — Сядь. — указав на место недалеко от себя, продолжая разглядывать в очередной раз замершего подобно каменному изваянию мальчишку в ожидании, когда принесут новую порцию чая.***
Тот же день. Вечер…
Чжоу ставит шкатулку с письмами, ту самую, в которой находились письма её семьи, на стол, направляясь в сторону окна. Засов на нем поддается легко и вот уже она может лицезреть то, как закатное сияние сменяется вечерними сумерками. Ей достаточно забраться на поставленную тут несколькими днями ранее табуретке, для того, чтобы оказаться, полусидя на том самом окне. Это не по этикету. И наверняка нарушат какие-нибудь правила, о которых она слыхать не слыхивала, но в данный момент ей по боку. Хочется наслаждаться этим самым красок, выбросить из головы все мысли, а не подводить итоги всему тому, что она успела узнать за сегодня от нового подопечного. Она устала. Она действительно устала. За последний год Чжоу столько не говорила, как за сегодня. Приходилось быть внимательной, задавать вопросы или уточнять некоторые моменты, пока мальчишку наконец не прорвало. Подводя итоги сегодяшнего разговора, стоило начать с самого начала, а именно с того, где же этого мальчишку всё-таки откопали. Принадлежал длинноволосый брюнет к вассальному клану гордо носящему фамилию Фукуда. Если быть точнее, то в общей сложности к нынешнему времени ветвей этого, без всяких сомнений некогда безгранично преданного клану Хибари рода, было всего три. Так уж исторически сложилось, что в первый раз от японского клана Фукуда, служившего клану Хибари ещё до того, как они породнились с первым облаком Вонголы, отделилась ветвь, последовавшая за дочерью тогдашнего главы Хибари в Китай, где она вышла замуж и сменила фамилию. Несколькими столетиями позднее у японской ветви произошло второе разделение. Новообразованная ветвь никому не подчинялась и не присягала в своей верности, сменила свое название и поселилась в Корее, где вроде как проживает и по сей день. Вообще, называть семью до недавнего времени состоящую из всего двух человек вассальным кланом это как-то слишком. Нет, конечно, во времена второй мировой войны, когда беспорядки в равной степени творились, как и в мире простецов, так и в мире магов многие семьи или кланы пострадали. А-то и вовсе остались всего лишь не более чем строчки в анналах истории, но всё равно это как-то слишком. В общем, если проще, то идея спихнуть мальчишку его семье на так сказать подучиться теперь явно не прокатит. Не более чем пол года назад старик, который заботился о мальчишке скончался и так Фукуда Томоэ, узнавший о смерти и похоронах родственника постфактум остался один одинешенек. Как бы тут не всплыла какая-нибудь дурно пахнущая истории. Героя сянься ко всем уже имевшимся проблемам ей тут ещё не хватало. Так что да, с планом спихнуть парнишу к родственничкам проживающим в Японии или Корее стоит повременить. От греха подальше, а вот спихнуть его на какую-нибудь другую должность, вполне возможно. Главное, сделать это аккуратно и заставить парня поверить, что это нужно в первую очередь ему, а не ей самой. Вопрос только: «Как ей это сделать?», — остается открытым. Возвращаясь уже непосредственно к обладателю волчих глаз, а не к его семье или семейным обстоятельствам, в которых и так понятно, что идти мальчишке-сироте по сути и некуда. Либо в детдом, либо попасть под крылышко к её семье. Так или иначе, а для обладателя пламени солнца, об атрибуте которого сказал мальчишка, и магического таланта выбор не велик. К тому же, выбора, по сути, у длинноволосого парня не было. Его семья — потомственные слуги. Не просто на словах. Их предок, который некогда был главой клана Фукуда дал одному из её предков тогда ещё носивших фамилию Хибари и являвшегося его главой, полную вассальную клятву другому клану от лица всего их клана, заверенную с помощью магии и пламени. В общем, стоило бы мальчишке отказаться от предложения, которое как самой Чжоу кажется было сделано скорее ради галочки, как с мальчишкой могли особо не церемонится. Притащили бы и заставили сотрудничать, а то и ещё хуже — промыли мозги. То ли этот товарищ понимал о том, что его могло ждать, ибо ныне покойный родственник успел перед смертью просветить, что могло произойти из-за его отказа, то ли у него отлично работала жопочуйка. Ну, а может это она себя слишком накрутила и дитя действительно пошел туда, где ему, как казалось, будет лучше. Не все же временами такие параноики, как она. Ей стоит забыть о мировых заговорах и перестать искать их там, где их вообще может не быть и вернуться к одиннадцатилетнему Томоэ, что был младше её почти на два года. До того, как попасть под опеку её семьи и перевестись в Хогвартс мальчишка учился в Махотокоро — японской школе магии. От английской она отличалась, как отличались между собой небо и земля. Японская школа магии была официальной. Она не только считалась элитной, но и её диплом котировался, аж сразу в двух мирах. Страна восходящего солнца сама по себе была местом, где два мира уживались на той самой рисковой грани, где ещё совсем немного, одно неаккуратное движение и эта грань сотрется и вовсе. Чего уж говорить о лояльном отношении к нечеловеческим расам, которому позавидуют те же вейлы, умудрившиеся неплохо так устроится во Франции. Естественно это была всего лишь одна из верениц бесконечных слухов. Возможно, всему виной тут было наличие в Японии знаменитых школ обучавших исключительно ёкаев, хотя самая известная и считавшееся лучшей среди японских школ была заведением смешанного типа в котором обучались, как люди, так и ёкаи. А, ну да, ещё обычные предметы преподавались на ровне с магическими, начиная с младшей школы. Не смотря на то, что практика у детишек начиналась сугубо и исключительно в одиннадцать лет пихать их магической теорией, учить их простейшим упражнениям на контроль или подготавливать тело для того, чтобы получить куда лучший результат, чем мог бы быть без предварительной подготовки, учителям никто не мешал. Обучение у большинства учеников ведь начиналось никак не с одиннадцати лет, а того, что в стане восходящего солнца называли подготовительными курсами. Поэтому так и выходило, что в магической теории новый знакомый был в разы подкованее её. Это огорчало, но не так уж и сильно. Скорее уж разочаровывало то, что ему пришлось перевестись в Хогвартс, а не наоборот. Уж в Махотокоро она точно бы узнала много интересного. О да, и ей бы не грозило стать случайной жертвой в приключениях «Золотого Трио». Поскорей бы она выпустилась из этой клятой школы, а лучше бы вообще перевелась к чертовой бабушке. Нет, серьезно, почему ей приходится торчать в том лягушатнике, когда на примете есть куча мест куда респектабельнее, как в короткосрочной, так и в долгосрочной перспективе? Чего она такого не знает, что вынуждает её учится с бомбой замедленного действия? Эх…