Ветер перемен

По пути к только что приобретенной винокурне, для которой Скарлетт заказала лучшие дубовые бочки, ее заворожил огромный старинный особняк из белого камня, расположившийся на обрыве холма с большой прилегающей к нему территорией и видом на водопад. -Кому он принадлежит? – поинтересовалась она у Коналла. -Правительству Ирландии, но землю несколько раз перекупали иностранцы, поэтому чья эта земля надо уточнять. -Там еще и какая-то плантация? -Кажется это табак. -Табак… - повторила Скарлетт. – Вот бы мне плантацию табака. – она прикрыла глаза, вспоминая запах сигар, которые Ретт так часто курил. -За деньги, моя обворожительная американская подруга, вам тут и табак, и пшеница, и картофель - что хотите. -Давайте подъедем чуть ближе? Мне хочется посмотреть как растет табак. - огромные зеленые листья вдоль стебля и красные цветы вызвали очередной восторг. - Не знала, что у табака есть цветы! - воскликнула Скарлетт. – Да еще и такие яркие. -Кажется это мэрилендский, завезен из вашей страны, между прочим. -Я видела, как цветет хлопок, и растет свекла или батат, но совершенно не представляла, как растет табак, хотя все мужчины его либо курили, либо жевали. -Наверное, это просто не женское дело – интересоваться табаком. -Вот еще. – Скарлетт обошла ряд растений. – Я хочу купить это поместье. Вместе с плантацией. Это возможно? - Коналл не веря услышанному в изумлении уставился на нее. – Не нужно так удивляться, прошу вас. Жить у вас, конечно, очень приятно, но я хочу свое жилье. Собственное. А тут еще и так кстати плантация. -Неужели вы хотите заняться продажей табака? -Для начала за ним нужно научиться ухаживать, если я смогу купить этот дом, а уж потом видно будет. – Скарлетт оглядела всю территорию: и дом, и холмы вокруг, и водопад на обрыве, и эта плантация – все выглядело словно ненастоящим. Никогда в ее мыслях не было желания обустроить себе жилье вдали от глаз, отшельником, уединяясь с природой, но это место перевернуло ее сознание и она решила, что должна, во что бы то ни стало, заполучить эту землю. “Это будет моя собственная Тара! – сказала она себе. – С моей собственной плантацией! А когда я окончательно освоюсь здесь – заберу детей.” За полгода пребывания Скарлетт в Ирландии, она стала владелицей винокурни, на которой изготавливалось отличное виски, и она с помощью своего нового друга умело начала продавать его дублинской знати. А приобретя особняк с плантацией, Скарлетт быстро нашла на табак покупателей: интерес проявил один из владельцев дублинского табачного магазинчика – Фридрих Каппа – мигрант из Германии, который вместе со своим братом Хайнрихом имел табачную лавку в центре города и небольшую мастерскую в ее же подвале. Для нескольких дюжин местных у Скарлетт нашлась работа на ее винокурне и плантации, а поскольку она платила хорошие деньги и без задержек - люди с удовольствием к ней шли и работали на совесть. Благодаря ее родству со священником Колумом О’Хара, которому она написала о своем прибытии еще из Дублина, Скарлетт пожертвовала хорошую сумму на местную церковь, что добавляло ей уважения местных католиков. Впервые люди действительно любили ее. А выдумка, что она вдова, еще больше делало ее в глазах местных ирландцев великомученицей, которая прошла через потери, но за свою добродетель была вознаграждена финансовым благополучием, которое, в свою очередь, тратила на поднятие Ирландии и бога. Сама Скарлетт, привыкшая контролировать дела на лесопилках в Атланте, каждый день посещала своих рабочих на винокурне и плантации, что вызывало восторг у местных, потому как с собой она привозила провизию и бесплатно их кормила, хотя на самом деле, понимая, что постоянный контроль может людей возмущать, она таким образом их сдабривала. Очень быстро она сменила свои шикарные пышные платья на более удобные, в которых было проще передвигаться по холмистой земле и которые отличались от привычных своей плотной тканью, смягчающей порывы ветра. Корсет стал более свободен и перестал сдавливать грудь, что сильно облегчало возможность дышать, ворот закрывал шею, обувь грубая и на плотной шнуровке. Скарлетт понадобилось не много времени, чтобы приспособиться к своему нынешнему внешнему виду, который, на удивление, ей был по вкусу. Деньги с золотой шахты в Чарльстоне она переводила в золотые слитки и складывала на свой счет в банке, а с домиков в Атланте отправляла в Тару. Дела велись в обеих странах, как нельзя лучше и Скарлетт стала задумываться о том, что пришло время последний раз посетить Джорджию, чтобы забрать детей. -Я могу составить вам компанию. – одним вечером, когда Коналл МакМартин заехал в гости к Скарлетт, а делал он это весьма часто, предложил мужчина за стаканом виски. – Мне снова нужно в Америку – у меня появился очередной заказчик – и я мог бы распланировать свою поездку вместе с вами. Заодно посмотрю, как хлопок растет. -Вы знаете, как растет хлопок. – коварно улыбнувшись, Скарлетт посмотрела на собеседника. – Но, признаться честно, я была бы не прочь. -В таком случае предлагаю отправиться в Джорджию сразу после того, как пройдут аукционы. Их устраивают в начале марта - это всего через пару месяцев – а значит в июне мы уже можем поплыть в Америку. -Вот и договорились. – наступила пауза и Скарлетт обратила внимание, как щеки Коналла налились краской и он смущенно улыбнулся, явно набираясь решительности что-то сказать. Наконец, спустя пару минут, он все же осмелел: -Я бы очень хотел пригласить и вас. Я знаю, многим женщинам не интересны лошади, но… -Вам стоит усвоить, что я не из числа тех женщин, которых вы называете “многие”. – с вызовом прервала его Скарлетт. – Я с удовольствием посещу аукцион. И, кстати, в моих краях, где я родилась, женщины и верхом скачут и отменных жеребцов держат. Например, наша соседка была огромной любительницей лошадей, она даже из Ирландии их привозила и, кажется, любила больше, чем собственных сыновей. -В таком случае приглашаю вас оказать мне помощь и выбрать для аукциона лошадь, которую мой друг впоследствии выставит на торги. К моей беде он совершенно не смыслит в лошадях, но чувство наживы его не покидает. На мгновение в голову Скарлетт закралось воспоминание о том жутком дне, когда ее дочь упала с лошади. Коналл заметил эту перемену в ее лице и ненавязчиво погладил ее по плечу. Она резко перевела на него взгляд и впервые заметила, насколько он красив. Конечно она и до этого замечала его привлекательность, но именно сейчас Скарлетт ее рассмотрела. Его касание было приятным, но оно не было похожим на те, что были раньше: ни на Чарли, чьи прикосновения были неловкими и неумелыми; ни на мистера Кеннеди, который скорее боялся ее, чем желал и от того прикосновения были осторожными, словно он готов был сразу же отыграть все назад, если она начнет возмущаться; ни на Эшли, который касался ее с всепоглощающим чувством вины; ни, тем более, на Ретта, чьи прикосновения не сравнимы ни с чьими другими. Однако Коналл был уверен в своих действиях, и он не боялся реакции Скарлетт, не чувствовал какой-то вины, был решителен, но не настойчив и в этом она заметила его сходство с Реттом. Ей вообще стало казаться, что Коналл во многом схож с ее бывшим мужем, кроме внешности, которая, скорее, больше напоминала Эшли в его лучшие годы. Она долго смотрела ему в глаза, размышляя о всех его похожестях и непохожестях, как голос мужчины прервал ее раздумья: -Скарлетт, я заранее прошу прощения и быть может это совершенно бестактно с моей стороны, но могу ли я вас поцеловать? -Нет. – машинально ответила она и даже сама удивилась столь резкому ответу, учитывая, что вовсе и не была против. -Простите. – Коналл убрал руку с ее плеча и повернул голову к окну. -Это вы простите, я совершенно не хотела быть столь резкой. Но мне кажется сейчас не лучшее время. – Скарлетт ободряюще похлопала его по руке и оставшуюся часть вечера, после того, как проводила мужчину, пыталась понять почему она так быстро и так резко отвергла его, если он ей был весьма симпатичен. -Наверное потому, - говорила она себе вслух. – Что ты до сих пор ждешь другого человека, питая себя надеждами, что твоя верность ему будет вознаграждена. Ах, Скарлетт, как ты наивна. – она села со стаканом виски напротив камина, глядя на огонь, который в нем горел. Скарлетт понимала, что раз Ретт за полгода не попытался о ней разузнать, не захотел найти, то чувств у него действительно больше не осталось, и что ей стоит дать себе возможность построить жизнь не только в другой стране, но и с другим мужчиной. Коналл был действительно приятным человеком. Он был внимателен и умен, умел вести дела и зарабатывать, при этом обладал широким кругозором и много интересного рассказывал ей самой. У него было хорошее чувство юмора, пусть не такое, как у Ретта, но все же шутить он умел. Единственное, что ее раздражало в нем, так это то, что всякий раз, когда она выдавала очередную идею, он сомневался в ее способностях в чем-то преуспеть. Это было очень большим отличием от Ретта, причем не в лучшую сторону: Ретт часто мог над ней пошутить, но он всегда с восхищением наблюдал за ее мыслями и одобрял почти любую ее идею. Он верил в нее и его совершенно не смущало, что ее занятия порицаемы обществом. А вот Коналл наоборот: он снисходительно улыбался, не шутил над ее словами, но Скарлетт прекрасно понимала, что ее идеи он словно не воспринимает всерьез и это злило. Коналл МакМартин был именно тем мужчиной, который считает женщину чуть глупее себя, но воспитание не позволяет произнести это вслух, а потому он просто снисходительно кивал и улыбался, как говорится “чем бы дитя ни тешилось”. На следующий день в обед Скарлетт получила письмо от Уилла из Тары, где тот рассказывал о делах на плантации, о хорошем урожае хлопка и новом куске земли под посев, который он выкупил по соседству. Про то, как быстро растут ее дети и чему они научились за время ее отсутствия. А затем вырезка из американской газеты, где красовалась фотография ее бывшего мужа с молодой очень знакомой особой и текст, в котором говорилось, что Ретт Батлер женился на молодой аристократке Энн Хемптон. Скарлетт вчитывалась снова и снова, она перестала понимать смысл прочитанного, словно не обучена буквам. Дыхание стало тяжелым – ей не хватало воздуха и она начала глубоко дышать, не позволяя себе заплакать. Она села за стол и долго смотрела в стену, осмысляя все, что стало до нее доходить. -Ретт женится. – вслух проговорила она. – Теперь ему точно незачем меня искать.