Сними с меня лицо, как будто мраморную маску. Сними с меня лицо, коснись стальных костей с опаской. Оскал мой поцелуй своими тёплыми губами. Ты видишь, больше нет различий между нами.<
Освальд по-пингвиньи неуклюже ковыляет спереди, того и смотри упадет и покатится дальше на мягком брюшке, что-то противно выкрикивая, но вместо того лишь раздражительно продолжает лепетать что-то о своей полезности. Буквально за несколько минут он уже успел вызвать мигрень и тошноту у привыкшего ко многому наемника, словно был не человеком, а совершенно новым психологическим оружием. Спеша избавить себя от этой обузы, Виктор, бросая раздражённые взгляды на взъерошенный затылок, сильнее напирает сзади, упираясь стволом пистолета в промокшую спину, и поторапливает Кобблпота подойти ближе к краю. Дальнейшая картина кажется до ужаса ничтожной… Освальд, мечтавший заполучить весь Готэм, продолжает просить, а внешний вид выдает всю его нелепость: одежда вся перекошена и испачкана в пыли после поездки в багажнике, руки, выставленные чуть вперед, дрожат от холода и волнения, отросшие черные волосы слиплись и больше не имеют того объема, а вот его лицо… Оно приобрело новые краски после того, как Зсасз разбил ему нос, из-за чего казалось не только более живым, но и симпатичным. В глазах наёмника он юноша, молодой человек, но никак не мужчина с великими устремлениями, может он к своим годам так и не заслужил им стать, не дорос. Но это впечатление мимолетно. Пингвин цепляется тонкими пальцами за руку Виктора в надежде удержаться, в надежде, что этот жест скажет о бессилии. Брюнет смотрит голубо-серыми глазами полными паники, страха, мольбы, а дрожащие тонкие губы продолжают просить ослушаться приказа, обещая все, что было в его силах. Кобблпот вновь торгует своей шкурой, обещая наемнику за свою жизнь всё — самого себя,настоящего раба, исполняющего все прихоти, которые могут только появиться в воспаленном мозгу убийцы. Вид Пингвина полностью удовлетворяет киллера, ведь Освальд разбит и унижен, напуган, растерян, находится на краю своей жизни, но продолжает вести игру. Вся прелесть быть убийцей в возможности лицезреть такие моменты, в возможности довести человека до отчаяния, а потом распорядиться его жизнью, не так ли? Но вскоре он начинает прослушивать к тому, что щебечет Кобблпот, все в его манере, шестёрка, подлиза, а все дорожит своей шкуркой, словно какое-то экзотическое животное. Но, отдать ему должное, подобные слова попадают в яблочко, теша самолюбие Виктора. Слова сказанные дрожащим, срывающимся на быстрый шёпот голосом не оставили бы равнодушным ни одного из извращённых жителей Готэма. Пусть внешность Пингвина и была весьма специфична, но о вкусах не спорят, тем более с человеком, который может убить всем, что попадётся ему под руку. Поэтому за молчанием и безразличием следует медленная и довольная ухмылка, в то время, как руки в перчатках брезгливо отцепляет от своего пиджака холодные пальцы. Наёмник стреляет в воздух, заставляя содрогнуться не только повисшую тишину, но и Освальда, который едва успевает втянуться и замереть. «Этому фрику повезло, что никто не потребовал принести его голову» — думает Виктор, заталкивая брюнета на заднее сидение машины.Come devil come, she sang, call out my name "Приди, Дьявол, приди, – пела она, – назови моё имя, Let's take this outside cos we're one and the same Давай вынесем это за пределы, ведь мы суть одно. Our god has abandoned us, left us, instead Наш Бог покинул нас, оставил нас, но вместо этого Take up arms, take my hand, let us waltz for the dead Возьми в руки оружие, возьми мою ладонь, давай станцуем вальс для мёртвых".
***
Стоило машине тронуться, постепенно набирая скорость, как брюнет стал едва заметно оглядываться, стараясь запомнить дорогу и уловить знакомые улицы… Зачем он нужен Виктору, неуклюжий и хромой? «Может он не станет унижаться до такого и отпустит? Вывезет за черту города?» — Освальд только и думал о лучших исходах, надеясь на остатки своей удачи, но сегодня ему чертовски не везло. А что ещё бы Виктор с лёгкостью мог с ним сделать? Привезти в какой-то холодный подвал, чтобы потешиться над худым и беспомощным телом, удовлетворяя свои садистские наклонности? Никогда до этого Пингвин не сталкивался с наемником столь близко в своей жизни, но вот о его работе был наслышан, поэтому и боялся… Не зря ведь с ним связываются Фиш и Фальконе, доверяя самую грязную работу. Но вместо всех дичайших вариантов, которые всплывали в голове, воплощается самый непредсказуемый — машина плавно останавливается на парковке. Ни о каких пытках и речи не шло, не было никакого подвала или заброшенного помещения, лишь достаточно свежая многоэтажка, относящаяся к элитной недвижимости. Виктор молчит, уверенный, что бывший прислужник Фиш умеет выполнять приказы и без слов. Поэтому вместо лифта подталкивает того к лестнице, заставляя с этой больной ногой подниматься на один из верхних этажей, но из-за гуманности всё-таки устраивает недолгие остановки. Не хочется лишиться столь необычной и новой игрушки… До конца не давая тому шанса передумать, Виктор пропускает того вперёд, разрешая первым зайти в квартиру, но все для того, чтобы закрыть за спиной Пингвина дверь, специально опуская ключи в карман. Показательный жест. Мол, захлопнулась клетка, не выпорхнешь. Маленькая деталь, которая окажет на его сознание давление. Становится интереснее наблюдать, как всё происходящее давит на нервы бедной пташке. Его пташке. Вероятно, Освальд всё ещё не подозревает, на что именно подписался. В умственных способностях парня он тем не менее сомневался, пусть тот и был хорошим «работником». Пойти против собственной хозяйки! Это нужна либо недюжинная смелость, либо глупость... Но Виктор не любил гадать, делать предположения, все должно быть четко и без погрешностей.Мне подливали бренди в бутылочку с молоком Свёрнутая купюра в копилку моих грехов, Я крепко влюблён, психопат и манипулятор, Все мои вопросы ребром.
Не очень большая и продуманная квартира, тяжелая и массивная дверь, вся мебель и интерьер выдержаны ни в каком-то брутализме или, свойственном Готэму, американском стиле, а в индустриальном с элементами некого шебби-шика, который по большей части проявлялся только в спальне наёмника. Никаких лишних и слишком ярких элементов, никаких «пылесборников», лишь свободное пространство, ведь большинство мест для хранения были встроены в стены или же бетонные колонны. Но изюминкой квартиры был не только вид, открывавшийся с двадцать третьего этажа, а огромные, практически панорамные затонированные окна. Навряд ли бы кто-то решил выслеживать Виктора, а вот он с радостью в тишине наблюдал за суетой города, который мог и не спать сутками. — Как там тебя звали? Хотя, не важно, пташка, — мгновенно приписывая это прозвище к Освальду, Зсазс усмехается. Мужчина медленно подходит всё ближе и ближе к нему, оттесняя от двери, буквально зажимая между собой и холодной стеной, не давая возможности хоть как-то выкрутиться и сбежать. Бежать ведь и некуда… Уязвимость своей новой игрушки будоражит Виктора, их силы просто несоизмеримы. Как же Освальду повезло, что Виктор — поехавший на голову садист, который довольно легко купился на плаксивый концерт Пингвина. Он перехватывает его подбородок, после крепко сжимая высокие скулы и заставляя смотреть на него. Выражение лица совершенно беспристрастное.А ты продолжаешь мне смеяться в глаза И все также обвиваться вокруг шеи, как змея, Детка это все из-за тебя, Это все из-за тебя, из-за тебя …
— Ты смог уговорить меня оставить тебя в живых. Гордись собой, — киллер прекрасно умеет лгать, держать себя и свой рассудок в руках, — Но я легко могу изменить своё решение в любую, — пальцы лишь крепче сжимает тонкое лицо с каждым словом. — ...секунду. Так что не давай мне такого повода, — видя испуг в чужих глазах, Виктор лишь улыбается, слишком контрастно, бережно, проводя пальцами по тонкой шее, которую так и хочется сжать, проверить на прочность. — Если будешь вести себя так же, как распинался об этом на пирсе, то мы отлично поладим, — заключает он, слегка отстранившись. Наёмник впервые столь многословен со своей жертвой, но особо возиться с Кобблпотом в его планы не входит. Зсасз Бросает короткий взгляд на сломанную совсем недавно ногу, решая что-то с этим сделать, чтобы потом не мешало их знакомству. — Освальд, — произносит тихо, монотонно и вполне уверенно, загнанный в ловушку Пингвин. Он едва ли смог справиться с самообладанием после таких уверенных заявлений Виктора. Да, тот был выше, да, сильнее, да, неминуемое ожидание удара после собственных слов заставляло всё внутри затягиваться в узел. — Сколько же она пообещала тебе за мою голову?