Невинность и не винность

Штольц до темных мурашек в глазах копался в старых делах, и сумел оторвать интерес от папок, лишь когда уже прилично смеркнулось. Мужчина потянулся, расправляя скукоженные мышцы, ругнулся про и на себя, и уныло посетовал на напрасно просиженное время. Вместо вдыхания слежавшейся пыли он уже добрых три часа назад мог бы отдаться во сласть нюансам семейной жизни. Эх... Краткий, но перенасыщенный пряниками и монпансье жизненный цикл Феклуши нагнал-таки их обоих, и коварным образом нанёс всею пятерней сюрпризный отпечаток не только на гардероб Агаши, платья которой отказывались признавать за хозяйку эту розовощёкую особу с формами, распушившимися на кондитерских излишках, но и на штольцевой нервной системе отпечатался нездоровым дерганьем глаза. Зато, надо признать, пошёл на пользу правопорядку и статистике по раскрытию дел. За две недели жизни с самозванкой Порфирий переделал в участке всё, что долгие годы томилось в зряшной бессмысленности, а заодно случайно расследовал нерасследуемое: дело об уничтоженной три года назад Артамоном Адамычем банке абрикосового варенья самого господина полицмейстера. Это отправило его коллегу в ссылку, на двор полицейского участка, а самому Штольцу добавило работы в кабинете. Как на крыльях, он двигался по сонному городу к месту квартирования. Он планировал и предвкушал встречу с супругой, когда увидел свою собственную драгоценность, рыскающую в кустах вокруг трактира. Дверь питейного заведения распахнулась, выпуская наружу свет, веселье и парочку выпивох. Его сокровище насторожилось, сложило руки на груди, приподнялось на носочки и замерло, точь-в-точь, как степной суслик. Порфирий даже с расстояния узрел, как шевелится её нос. Выпивохи двинулись в её сторону, и девушка шмыгнула в кусты. Спустя некоторое время, когда пьянчужки прошли мимо, Агата вынырнула из тени, но совсем в ином месте, и принялась озираться по сторонам, в поисках чего-то, понятного ей одной. Любопытство Штольца встопорщилось и приняло охотничью стойку. Агата украдкой огляделась, подхватила деревянный ящик и перебежками, пригибаясь и таясь, припустилась с добычей к зданию БЖОЗа. В сем, неказистом доме с недавних пор обрело приют объединённое совместной тягой к вышиванию и котятам Благородное Женское Общество Заводска. Штольц, не то чтобы ошарашенный (за годы знакомства с Агатой он примерно оценил её возможности), но заинтригованный до бескрайней степени изумления, последовал за ней. Агата времени не теряла, с ящиком в одной руке уже успела подобрать длинную палку и теперь тыкала ею в окна БЖОЗа. Пока она выбирала подходящее, Штольц, стараясь не спугнуть супругу, крался за ней. Одноэтажное здание, вокруг которого они бродили, вид имело неопрятный, ободранный, скорее отпугивающий, чем привлекающий взгляд. Почему именно к нему прикипело сердце благородных дам - осталось за гранью понимания Штольца. Более всего сыщика смущало довольно близкое соседство утонченных дам с трактиром, но, по всему выходило, что сами дамы не возражали разделить переулок с сизоносыми соседями. По его представлению, женщинам, труднодоступным для греховодничества, тянущимся к высоконравственности и имеющим надраенную до блеска чистоту душевных помыслов, пристало собираться в розово-цветочных композициях, увитых плющом и снующими котятами. Лишь подобная одухотворенность благотворно влияла, по мнению сыщика, на благородство и рукоделие, но никак не созерцание нетрезвой действительности и низменных поступков посетителей распивочного учреждения, непотребно рыгающих и орошающих соседние кусты смердящими благовониями. Агата выбрала нужное ей окно, сильнее ткнула палкой - оно приоткрылось. Барышня взгромоздилась на краденый ящик, подпрыгнула, зацепилась за подоконник и с ловкостью млекопитающей холмогорской породы на льду заскользила каблуками по гладкой стене, пытаясь проникнуть внутрь. Штольц дернулся, дабы помочь драгоценности, но остановил себя: негоже полицейскому помогать воришке и взломщице, даже если эта особа прикована к нему брачным законодательством сильнее, чем наручниками. Он придавил супружеские инстинкты профессиональными, и решил ещё понаблюдать за ней, чтобы захватить её на месте преступления. Уж тогда она у него попляшет, с кулинарной книгой в руках. Духовидица поднатужилась, подтянулась и, болтая ногами, чуть углубилась внутрь БЖОЗа. По авторитетному мнению Порфирия, створку она выбрала крайне неудачную, узкую до невозможности, в которую пролезть мог только худосочный ужик, но никак не Агаша, после гостевания в ней сладкоежки Феклуши. Барышня не сдавалась, она сжималась и вытягивалась, как гусеница, но продолжала вползать в вожделенное окно с упорством Суворова, штурмующего Альпы. Порфирий набрал полные легкие воздуха, и слегка раздулся от гордости за неё. Агаша без его помощи просунула внутрь чужой собственности голову и плечи. И застряла. Благородное женское общество оказалось крепким орешком: молниеносно вычислило самозванку и всячески противилось ее явлению. Все, что располагалось ниже талии Агаты, свисало на улицу, беспомощно боксируя ногами в воздухе. Когда Порфирий узрел кружево её панталон, то понял, что настал его час. Он подошел и бесстыдным, но исключительно собственническим образом забрался к неудержимо стремящейся в благородное общество даме под юбку. Пробежался щекотными пальцами от лодыжек вверх, запуская под панталоны армию круглых и пушистых мурашек... Тремя днями ранее После чудесного возвращения Агаты в себя и изгнания Феклы Штольцу понадобилось неисчерпаемое количество сил и фантазии, чтобы рассказать девушке всё, что с ней произошло за две недели. Он убеждал, уверял, приводил доказательства - Агаша хлопала глазами. Он выкладывал пред ней томики Хрулевской и портреты Прекрасной Клотильды - она хваталась за сердце и пустырник. Он распахнул шкафчик, где хранились доказательства пребывания Феклуши: двумя стопочками высились квадратные коробочки монпансье: - Слева - полные, справа - пустые. - Да, но правая стопка в два раза выше. Шесть баночек! Неужели это я всё... - Не ты - она. Феклуша. Пряники, конфеты, любовные опусы... Ни в чем эта особа меры не знала. Вот видишь: кружева! - Порфирий двумя пальцами поднял в воздух плюшевого медведя, опутанного кружевной салфеткой на манер платья и с бантом на макушке. - Ну уж это не в какие воротА, - тоном дядюшки возмутилась Агаша и принялась распеленывать медведя, - он же мальчик. - Я тоже пытался донести это до Феклуши, но она ни в какую не желала сталкиваться с реальностью, - пожаловался Штольц. Агата нахмурилась: - Почему вы так ласково именуете эту особу? - насторожилась девушка. - Между вами проскочила искра симпатии? Она заняла мое место в вашем сердце? Нет, уверял он, никогда, на за какие коврижки он не променяет её, Агашеньку, на ванильно-пряничную Феклушу. - Уж не разглядели ли вы в этой особе предел мечтаний? Я давно подозревала, что ваши чаяния относительно супружеской жизни не полностью удовлетворяются моими чертами характера. - Полностью, и даже сверх того! Агашенька, без тебя моя жизнь была пустой! Ты в ней, как шампанское: наполняешь бокал каплей напитка, а его становится всё больше, обширнее и пышнее, и вот уже оно лезет через край. Агата мало что поняла из его сумбурного объяснения, но удовлетворилась им. Это явно было про любовь, а значит, он расщедрился на приятность. - Надеюсь, Феклуше вы не говорили таких слов? - Нет, что ты! - испугался Штольц. - Да и когда? Она все время капризничала и плакала. - Плакала, говорите? - недобро сузились Агашины глаза, что-то фальшивое чувствовалось в его горячности. Штольц сглотнул и на всякий случай отошел за стол. Агата подозрительно приподнялась со стула: - А вы её утешали. Я знаю, что вы не выносите слез. Не отрицайте очевидного! А утешали, наверное, поцелуями. И на колени к себе сажали. И по спине гладили. Лучше сразу сознавайтесь! - Агашенька, я женатый человек! На тебе, между прочим! Неужели ты думаешь, что я за твоей спиной оглаживал по твоей же спине чуждую мне спину? - Ох, сколько раз с пещерных времен, нам, женщинам, приходилось выслушивать это от разных мужчин. - Прошу не обобщать! Я не какой-то там разный мужчина, а твой супруг! - Вот это меня и печалит. Заведись Феклуша в чужой семье, я бы и нюхом не повела, а тут у моего собственного семейного очага притулилась самозванка. Ваша горячность выбивает подозрение из-под моих ног. Ответьте мне: не возникло ли у вас желания приковать и её цепями к нашему брачному ложу? - Агата Валерьяновна, вы забываетесь! Не стоит приписывать супружескую неверность моему поведению вашими ревнивыми инсинуациями! Две недели я спал в гостиной. Вот на этом диване. Вот с этим самым медведем! Агата вопросительно взглянула в медвежьи глазки-пуговки - он подтвердил версию Штольца: именно так, две недели провели на диване вместе. Худо-бедно Агашину ревность удалось усмирить, но изменения, произошедшие с родителями, она осознать и принять не могла. Попросила Штольца отвести её домой. В бывшем счастливом семействе ей обрадовалась только Дездемона да коты. Родители и дядя проявили нескрываемое равнодушие. Девушка пыталась поговорить с ними, обнять, но они отмахивались и погружались в пучину созданного галлюциногенным поленом мира. Штольц потянул её к выходу: - Не надо тебе сейчас быть здесь... Они тебя не узнают. Агаша упрямилась, вырвала руку и направились в гостиную, к этим безразличным людям, живущим в своем разобщенном единстве. Остановилась в дверях, обернулась и махнула ему на прощание рукой: - Ступайте, я останусь с ними. Им я сейчас нужна больше, чем вам. Порфирий, коря себя за мягкотелость и уступчивость, уехал один. Не стоило её там оставлять. Его тревожило, что Морошкины, ставшие незнакомцами, могут её обидеть, расстроить. Надо было применить силу и увезти её с собой. Еще его озадачило и немного обидело то, с какой легкостью она обозначила, что по нуждаемости в неё он пребывает на последнем месте. К вечеру разыгралась непогода. Дождь изливался на город, как в последний раз. Гроза грозила. Гром гремел. Мужчина перестал ждать. Он надеялся, что в такую погоду даже новые Морошкины не выгонят её на улицу. Не зажигая света, Порфирий бесцельно бродил по комнате. Ему отчего-то стало пусто и жалостливо на душе: в последнее время он только и делает, что ждет её возвращения. Будто Мирозданию мало пяти лет их разлуки. Он достал коньяк, выпил рюмку, похрустел леденцом. Отрешенно отметил, что на лестнице протяжно скрипнула вторая ступенька (надо бы позвать мастера), и через минуту, когда раздался стук в дверь и он пошел отпирать её, уже зная, кого увидит. На пороге стояла вымокшая до нитки, грязная Агаша с узелком. - Меня Дездемона отправила к вам, - пожаловалась девушка. Мужчина протянул руку за пожитками, но получил в объятия мокрую, встрепанную русалку. Ему даже показалось, что она слегка отдает рыбным ароматом: - Но я же говорил тебе! Почему ты никогда меня не слушаешь? - не удержался он, чтобы не похвастаться всегдашней правотой. Девушка, соглашаясь, потыкалась в него носом. - Ну какая же ты мокрица! - поежился Порфирий и принялся стаскивать с неё вымокшее облачение, тискать и целовать. - Угу, - подтвердила Агата, рухнула на диван и зарыдала, - мокрица и есть. Дездемона говорит, что я вношу смуту в их налаженный быт. Со мной они ведут себя еще хуже. Они не узнают меня, но они счастливы! Понимаете, они счастливы в бесчувственном забытьи. Мужчина стаскивал с неё расклякшие грязные туфли, чулки, платье, Агаша покорно подставляла нужные части тела. Оставив её в одной сорочке, он бестолково топтался в поисках сухой женской одежды - не нашел, натянул свои носки и принес из спальни одеяло и обернул её. Она чихнула, он вновь засуетился: - Тебе срочно нужно выпить чего-нибудь согревающего, - на глаза попалась рюмка и бутылка с коньяком. - Вот, выпей. - Что это, коньяк? Ни за что не стану его пить эту отраву. Нет-нет-нет, - мотала она головой. В резерве Штольца нашлись приемы, успешно испробованные на Феклуше. Он поймал её затылок, страшно выпучил глаза и поднес рюмку к губам: - Пей без разговоров, это микстура. - Знаю я, какая это микс... - только она открыла рот, чтобы изобличить подделку, он ловким движением выплеснул напиток в неё. Туда же, пока она не сообразила, что произошло, отправил горсть леденцов и зажал девичий рот, чтобы не вздумала выплюнуть. - Кхе... - прокашлялась Агата, покатала во рту монпасейные шарики и признала: - я думала, что будет хуже. Мужчина, встревожено ожидавший её реакции, обрадовался, достал еще рюмку. - Первая - колом, вторая - соколом, - пьяненько хихикнула Агаша и пояснила штольцевой удивленно поднятой брови, - так дядя говорит. Говорил... Как вы думаете, они поправятся? Агаша быстро-быстро заморгала, разгоняя слёзы. Порфирий сел рядом, протянул ей рюмку, на дне которой плескалось совсем чуть-чуть янтарной жидкости, и банку с леденцами: - Обязательно. Клювейру ищет противоядие. Я тебе рассказывал про Клювейру? Их оказалось двое... - Двое? Значит, неприятностей от них будет в два раза больше, - отстраненно произнесла девушка. Откинула полу одеяла, приглашая Порфирия внутрь, и завозилась, устраиваясь удобнее. - Не хочу сейчас о них. - О чем хочешь? - с надеждой поинтересовался он. - Я согрелась и теперь хочется чего-нибудь приятного и авантюрного, чего мы не делали раньше никогда. Ход её мыслей Штольцу определенно нравился. Вечер, который он считал потерянным, заиграл новыми красками. Многообещающими: - Например? - подталкивая её мысли в нужном ему направлении, Штольц игриво поерзал бровями. - Давайте споем. Вы знаете такую песню: "Вечерний звон, вечерний звон..." - тоненько затянула Агаша. - Боом - боом, - угрюмо подтвердил Штольц. Назавтра было воскресенье, и, проснувшись с первыми лучами солнца, он позволил себе понежиться в кровати возле Агаши. Он с умилением любовался пухлой восьмеркой ее губ, совсем как у рыбки. Подул на них, девушка почмокала, жадно собирая его дыхание. Убаюканный теплыми мыслями, он вновь провалился в сон и пробудился в следующий раз от запаха кофе и звона чашек в соседней комнате. - Бом-бом, - жизнерадостно подпел он чашкам. Ночные события располагали к хорошему настроению. "А не пригласить ли Агату прокатиться за город? Взять плед, какой-нибудь снеди, пусть она побегает по травке," - умиляясь собственным планам размечтался мужчина. Он вышел к завтраку, застегивая жилет. Потянулся губами к самому драгоценному: - Доброе ут... - Агата охотно предоставила себя поцелую. - Ох! - Что вы кричите с самого утра? Я так и знала, ночной коньяк до добра не доведет, - пожурила она супруга, совсем позабыв, как разделяла с ним вторую рюмку. А потом и третью. Но коньяку в них было - мышкины слезы, меньше половины. Похоже, тщеславие в его супруге отсутствовало начисто, раз она задавала подобный вопрос. Порфирий с тревогой разглядывал свое сокровище: - Агашенька, ты только не волнуйся, - Штольц аккуратно забрал у неё горячую чашку, хотел поставить на стол, но передумал - залпом выпил её кофе. - Порфирий Платоныч, вы сегодня какой-то странный, если хотите кофе, то скажите - я вам налью. - Ты сегодня смотрелась в зеркало? - Не помню, наверное. Возможно, когда умывалась... Да что случилось-то? - Радость моя, - заворковал он, как с несчастной Феклушей, - нечего страшного не произошло. Ты такая же красивая, как и раньше. Я тебя и такую очень... - Да что случилось-то? Вы меня пугаете! Порфирий осторожно за локоть вынул её из-за стола и подвёл к зеркалу в прихожей. Повернул лицом к себе и крепко ухватил за щёки, не давая вырваться: - Агашенька, всегда помни, ты - самое дорогое, что у меня есть. Девушка кивнула и после этого он повернул её лицом к зеркалу. В первый момент она не осознала, что видит себя. На неё смотрело нечто непонятное, невиданное доселе, на чем трудно было сфокусироваться. Из-за плеча хмурился Порфирий, комната была той же самой и её домашнее платье. Она вгляделась в отражение, потрогала его и, неверяще, поднесла пальцы к собственному лицу: - Это я? - Нет, это я! - покаялся Штольц. - Смею надеяться, что ты простишь меня? - Почему вы мне вчера не сказали? - Днём этого не было, а ночью, в темноте я не увидел. Спокойствие барышни тревожило его: - Ты не хочешь поплакать? Может пряник? - Я ничего не понимаю. Сначала вы говорите, что я была не я, теперь вот это... Это не моё! Я точно помню, что этого не было! Кто это сделал? Когда случилось? - Я. Вчера. Совершенно случайно, когда упал...Это случилось в клинике, - коротко повинился Порфирий, - вот у меня и доказательство есть: шишка на затылке. Он ещё раз, привыкая, мужественно вгляделся в её лицо: гематомка на лбу Агаты, которую по словам доктора он собственнозатылочно "учинил", которая должна была зажить "до свадьбы" и через которую Феклуша нехотя покинула его драгоценность, обладала, по всей видимости, на редкость мстительным характером. За прошедшие сутки она сползла вниз и по носику, ровнехонько стекла под оба глазика, подчеркивая их лучезарность. Наверное, с точки зрения художника, это выглядело очень колоритно. Две фиолетовые воронки, бездонные, как Марианские впадины с ярко-синей сердцевиной, делали Агату схожей с диковинной зверюшкой. - Порфирий Платоныч, я похожа на енота! Как я с этим покажусь на улицу? - Никак. Незачем тебе вообще выходить из дому. А мне ты и такой нравишься. Поверь моему опыту - через неделю от этого украшения не останется и следа. Агата с сомнением взглянула на свое отражение: неделя - это не так много, можно потерпеть. - Но за неделю в четырех стенах я сойду с ума! - опомнилась она. - Что мне делать, книги читать? - Не надо читать эти книги, - перепугался Штольц, - если хочешь, я принесу тебе нормальные. Хочешь кулинарную? А не захочешь читать, то можешь помочь мне в одном важном деле. У фотографа Тимошкина появилась вторая жена... - Фотограф - двоеженец? Сюжет в стиле опусов моей мамы. Вы читали, как в третьей главе "Любви и горчицы" Вольдемар делал ангажементы молочнице? А под утро вернулся с виноватым видом и полным ведром молока? - А потом объяснял, что возвращаться домой с пустым ведром плохая примета? Читал. Агашенька, это неправда, художественный вымысел, полет фантазии Марты Матвеевны. - Хотелось бы верить в безудержность полета. Мамины опусы и раньше не отличались реалистичным подходом к написанию, но "Горчица" переходит все грани разумного. - Львиная доля вины за эту чушь лежит на Хлебушинском. Этот субъект без чести и совести готов чем угодно измарать бумагу, лишь бы продавалась его газетенка. - Они так изменились... - тоскливо заглядывая в его душу бездонными глазами, проговорила Агата. - Они обязательно вернутся, все будет как раньше. Ты же сумела преодолеть Феклушу, и они смогут. - Угу, - уныло промычала девушка и почесала переносицу, - а теперь придется неделю сидеть взаперти. - Не будем о грустном, давай я введу тебя в курс дела Тимошкина. Он утверждает, что не заметил, в какой момент появилась вторая жена. - Ерунда какая-то, жены не моль, от пыли не заводятся. - Он признает, что мало уделял внимания жене, и настаивает на своей верс... Не закончив фразы, Порфирий замолчал, примеривая тимошкинскую ситуацию на себя. Ведь он тоже мало внимания уделял Агате, принимая её присутствие рядом как должное. Не на почве ли его невнимательности и амурной маловыразительности проклюнулась Феклуша? А вдруг это подсознание Агаты послало ему тревожный сигнал, что в силу его романтической флегматичности супруга испытывает нечеловеческие страдания? -Удивительно, а первая жена не против? - задумчиво спросила Агата, косясь на свое отражение. Порфирий прав, в этом нет ничего страшного, можно побыть похожей на енота в обмен на собственное расследование. - Тимошкин утверждает, что в подробностях не помнит, какая из женщин была изначально. Дамы схожего сложения, одинаково темноволосы и откликаются на имя Клерочка. - Обе Клерочки? Это за пределами моего понимания. Кто, как не фотограф, должен знать, с которой из них он венчался. - Тимошкин - крайне странный субъект, утверждает, что не помнит. Мол, он профессионал и привык сосредоточенно разглядывать мир, только расположенный вверх ногами. - Так всего-навсего надо перевернуть жен, чтобы он опознал свою. - В этом-то основная проблема: он никогда не видел Клерочки в объектив фотоаппарата. Попросту говоря - никогда не снимал её. По его словам - она не желала этого, по ряду только ей известных причин. Дело усугубляется тем, что его законная жена получила наследство. - А как сейчас существуют Тимошкины? - Как ни странно - женщины вполне ладят меж собой. Дамы не склочничают, наследства не делят. Тимошкин боится их единства и обитает в лаборатории. - Действительно странное дело. Пожалуй, я возьмусь за него, - закончила Агата. - Я буду приносить тебе информацию, а ты сидеть и думать. - Лучше найдите какой-нибудь способ, чтобы я могла выходить на улицу. Порфирий на минуту задумался, ушел в спальню и вернулся в небольшим футляром, который торжественно вручил Агате. - Это мне, подарок? - по тому, как вспыхнули восторгом удовольствия девичьи щеки, он утвердился в своей правоте: слишком мало уделяет ей внимания и редко делает ей подарки. Надо бы заехать к Костромину конфет ей купить или еще какой дамской мишуры. - Всё, - решительно скомандовал он, - раз сегодня воскресенье, то едем за город. Агата тем временем приоткрыла футлярчик, достала круглые темные очки, нацепила на нос и повернулась к нему - ну как?. Штольц замолчал и продолжил, но уже менее уверенно: - В закрытом экипаже. Утро понедельника ознаменовалось для Агаши походом в фотографический салон Тимошкина. Она остановилась возле входа, разглядывая витрину с лучшими работами фотографа. Поймала в стекле своё отражение и осталась несказанно довольна собой. Феклушино розовое платье в мелкий цветочек, соломенная шляпка с широкими полями и букетиком душистого горошка и темные очки сделали ее почти неузнаваемой. По крайней мере, Штольц, увидев её за завтраком в таком маскараде, вздрогнул и попятился обратно в спальню. Агата вошла в полумрак салона и поздоровалась в никуда: - Доброе утро! Навстречу выпорхнули две, на первый взгляд, совершенно одинаковые дамы, и засуетились вокруг гостьи. Их хлопотливое шелковое мельтешение напоминало стайку синих бабочек. У Агаши зарябило в глазах. - Доброе! Добрейшее утро! - суетливо загомонили "бабочки". - Мы рады приветствовать вас в нашем салоне. Вы непременно останетесь довольны нашим фотографическим искусством. Какую бы вы хотели заказать композицию? Нет, не говорите, мы сами угадаем - портрет! Вам нужен романтический портрет. - Меня уверили, что по этому адресу находится салон господина Тимошкина, - синяя суматоха немного сбивала Агату с толку и не давала сосредоточиться, - и что он лучший в фотографическом искусстве. - Да, вас не обманули, господин Тимошкин это - наш муж и он лучший в своем деле. - Вы сказали "наш" муж? Покорнейше прошу извинить меня, если я ослышалась, - немного фальшиво начала расследование Агата. - Не стоит извиняться, вы все правильно услышали. Да, мы обе супруги Жанно Степановича. И зовут нас, - Тимошкины дамы переглянулись, счастливо рассмеялись и закончили хором, - Клеопатра Васильевна. - Удивительное совпадение, у вас такое редкое имя, нечасто встретишь в нашей глуши, - подыграла им гостья. Ситуация и впрямь была неоднозначной. В дамах чувствовалось родство, если не физическое, то духовное уж точно. Если одна из них начинала фразу, то другая подхватывала с полуслова и заканчивала. - Нет, что вы, здесь нет никакого совпадения, это довольно трудно объяснить непросветленному, но мы один и тот же человек, просто в некий момент жизни нас стало двое. - Клеопатры Васильевны, меня привело... - Пожалуйста, называйте нас Клерочкой. Это воздушное и единственное в своем роде имя очень подходит нам, - дамы вновь переглянулись и закончили хором, - и очень нравится. А к вам как мы можем обращаться? Единство этих женщин немного царапнуло Агату за детские воспоминания. С самого рождения ей мечталось иметь сестру, с которой можно было бы делиться конфетами и секретами. Интересно, она могла бы подружиться с Феклушей? Они бы так же держались за руки и заканчивали фразы друг за другом. И грызли один пряник на двоих. И ссорились из-за петушка на палочке. А потом бы Фекла на что-нибудь обиделась, заныла и запросилась на ручки к Штольцу. И он принялся бы ее утешать на глазах Агаты. Вот уж дудки. Раз нет нормальной, духовно близкой, рождённой её родителями, Морошкиными, сестры, то и ванильной плаксы Феклуши не надо. Ну её. Не станет Агата с ней делиться ни Штольцем, ни пряником, ни петушком. - Фекла Хвостикова, но близкие называют меня Феклушей, - представилась Агата и почти ни грамма не слукавила, сейчас ближе Порфирия у неё никого не было, а он еще позавчера называл ее этим дурацким именем. - Феклушенька, какое счастье, что вы зашли именно в наш салон, к вашим услугам самые модные в Европе фотографические процессы. Проходите в студию. Клери, будь душенькой, пригласи Жанно Степановича, скажи, что у нас посетители. Он у себя, в лаборатории. Одна Клерочка вышла, вторая повела гостью внутрь салона. Через приемную они попали в довольно большую комнату, половину из которой занимали декорации. Агата из последних сил сдерживала желание стащить темные очки и рассмотреть антураж студии. С потолка спускались белые, воздушные полосы разлетающейся органзы, огромные синие бабочки раскачивались на леске и имитировали парение, цветы экзотичной красоты и размеров, некоторые больше Агашиной шляпы, окружали топчан, наполненный кружевом, на котором можно было только полулежать. - Вам нравится? - спросила оставшаяся Клерочка, приняв молчание гостьи за эстетический шок. - Довольно... колоритно, - нашлась Агата, разглядывая лихо болтающегося под потолком нахмуренного купидона необычайной толщины. - Мы так и думали, что вам придется по вкусу. - Но мне бы хотелось иметь портрет, - неопределенно пояснила гостья. - И он у вас обязательно появится, - это вернулась вторая Клерочка, подошла к первой и что-то шепнула на ушко. Дамы опечалились и повернулись к Агате: - Жанно Степанович себя неважно чувствует и не сможет присоединиться к нам. - Тогда я зайду в другой раз? - предложила Агата, надеясь, что уговорят остаться. Её собственное расследование пока не сдвинулось ни на миллиметр. - Нет, дорогая наша Феклуша, без портрета мы вас не отпустим. С новым фотографическим аппаратом мы прекрасно можем обойтись и без Жанно. Вот проходите сюда. Клерочка, помоги нашей гостье принять нужную позицию, не нарушив живописной композиции. Мадам Тимошкина за локоток провела Агату к топчанчику и принялась укладывать её в пену кружев. - Простите мою сумасбродность, должно быть я неясно объяснила: мне нужен портрет, - Агате ложится в кружева совсем не хотелось. - И он у вас появится, - хором пообещали мадамы Тимошкины.- В Европе давно уже в моде фотографирование в стиле поствитем. Клерочка мягко, но настойчиво прижимала трепыхающуюся Агату к лежанке. С потолка, приказывая лежать и не дергаться, в гостью целился золоченой стрелой недовольно скривившийся толстый купидон. - Не беспокойтесь, это не займет много времени. Через пять минут у вас будет портрет, единственный в своем роде. - Я не хочу единственный, мне надо как у всех. Понимаете, у меня есть довольно близкий жених, почти муж, и мне хотелось бы вручить ему такой портрет, чтобы его сомнения относительно целесообразности нашего брака рассеялись. Мой избранник немного нерешительный, и я должна произвести на него неизгладимое впечатление. - Произведете! Полежите спокойно пять минут, и, уверяем вас, впечатление от портрета не изгладится из памяти вашего жениха до конца этой жизни. Вот, укладывайтесь сюда, одну ручку оставьте безвольно свисать, другую заведите под голову... Мы советуем вам снять шляпу и волосы разложить живописным веером вокруг лица, будет очень естественно. Дорогая, снимите очки, кавалер должен видеть очарование ваших закрытых глаз. Ощущать каждую прожилку и стремиться коснуться их губами. Клерочка, принеси что-нибудь, чем можно изогнуть спину нашей гостьи. Ваша поза, Феклушенька, должна нести скрытый смысл, который мужчине захочется разгадать, и выражать неистовое любовное томление, чтобы он отринул нерешительность и поспешил повести вас под венец. - По-моему, более всего мое положение навевает мысли о загробной жизни и вызывает желание отнести меня на кладбище. - Феклушенька, отриньте предрассудки и заблуждения, откройте внутреннее зрение и постигните истину: загробный мир - понятие архаичное, поскольку смерти не существует. Впрочем, мы избегаем этого слова. - Совсем нет смерти? Простите. А что есть? - Есть только жизнь! - жизнерадостным хором пропели Клерочки.- Между прошлым и будущим есть только жизнь. И все, что после жизни. - Обычно после жизни наступает... - Клерочки напряглись, готовясь услышать неприятную информацию о том, чего, по их мнению, нет, но Агаша покопалась в голове подбирая нужный термин, и продолжила - ...не совсем жизнь. В этот момент душа отделяется от тела и отправляется в мир неживых... Но иногда задерживается на земле, если у неё есть такая необходимость или незаконченные дела. - Какое очаровательное заблуждение, - хором засмеялись Клерочки, - Феклушенька, если хотите знать, то после субстанциональной жизни наступает другая, более прекрасная и прогрессивная. Вита пост витем! - Постойте, я что-то слышала об этом, - припомнила Агаша, - три-четыре года назад в Париже только об этом и говорили. Книга Клео Горлохватской "Жизнь после жизни" наделала много шума и впечатление произвела неоднозначное - Да, именно так! Вы были в Париже? Значит вы непременно должны быть знакомы с учением госпожи Горлохватской. И как вам её учение? Удалось разделить взгляды госпожи Горлохватской? Мы пребываем в восторге от открывшейся нам витасапиент, мудрости жизни. Мы сразу, буквально с порога, почувствовали в вас родственную душу, - перебивая друг друга, гомонили Клерочки. От их восторженного, заостренного писка, проникающего прямо в ум, у Агаты разболелась голова. Она присела на топчанчике и сжала виски. Клерочки, наблюдая за её манипуляциями, продолжили уже более спокойным тоном: - Видите ли, наши родители являлись адептами учения госпожи Клео... - У вас и родители одни? Дамы, сочувствуя тугоумию Агаты, захихикали: - Ну конечно! Нас назвали в честь Клео Горлохватской. Её полное имя - Клеопатра. И нас так зовут. Но мы предпочитаем более одухотворенный вариант имени. - Не сочтите за праздное любопытство, но всё же каким образом вас стало двое? Одна Клерочка напряглась, что не ушло от взгляда Агаты (надо запомнить которая из них), вторая безмятежно щебетала: - Если бы внимательно прочли "Вита пост витем", то не задавали бы этого вопроса. Обладая поверхностными знаниями, осознать это непросто. Необходимо более глубокое погружение. Вот и Жанно отказывается нас понимать и принимать. Но мы не осуждаем его, - Клерочки синхронно покачали головами. - Когда мы выходили за него замуж, то знали о его элементарном складе ума и тяготению к диагональному мышлению. Но к проявлениям любви и заботы, как говорится, неустойчивы все, даже те, кто скользит по жизни, не вдаваясь в подробности окружающей действительности. - Простите, но с первого раза мне трудно это осознать, не могли бы вы объяснить попроще, как для совсем дилетантов. - Согласны с вами, учение Горлохватской не из самых легких. Но вы же не привыкли отступать перед трудностями? - Клерочки взялись за руки, ища поддержки друг у друга. - Не привыкла. Никто не сможет обо мне сказать, что я спасовала в непростой момент. - Мы вам дадим книгу. Французский язык вам подвластен? - Несомненно. Но всё же хотелось услышать из ваших уст. - Жизнь сложнее, чем представляется на первый взгляд. Человек - существо поливитальное, и способен проживать более одной жизни. Иногда жизни проходят чередой, в ином случае - параллельно. Проще говоря, одновременно человек живет несколько жизней сразу. В каждом астральном потоке она своя, но схожая с остальными. Иногда случается так, что астральные потоки путаются и расщепляются - тогда жизни пересекаются и накладываются одна на другую. При расщеплении может возникнуть морфическая диффузория и тогда жизни проникают друг в друга. Наверняка вы слышали гипотезу, что у каждого человека есть двойник. Он может жить за семью морями, а может на соседней улице. Но вполне может обитать и в параллельной реальности. В этом случае шансы повстречать двойника, то есть себя же, но из соседнего астрального потока, крайне малы. - В вашем случае было именно так? - Да, в какой-то момент наши астральные пути расщепились, сплелись воедино, проникли друг в друга на молекулярном уровне, и мы оказались вместе в этой реальности. - Так кому из вас наша реальность принадлежала изначально? - Мы не знаем. Иногда человек проживает идентичные жизни, но по большей части они имеют небольшие различия. В нашем случае это незначительное разнообразие во внешности, всё остальное совпадает на миллион процентов... Агата, не чуя под собой ног от щебета Клерочек и потока бестолковой информации, доплелась до полицейского участка, рухнула на стул и припечатала свое изнеможение шлепком "Вита пост витем" по столу Штольца. Жалобно простонала: - Чаю... - Где вы были и почему в таком состоянии? Мы расстались не более двух часов назад и ничто не предвещало в вас упадка сил. - Хотела сфотографироваться... Пиить... Клерочки... Порфирий встал, налил в стакан чаю, оценил измученную Агашу и положил изрядный кусок сахара: - Вы были у Тимошкиных? Ну и как ваше расследование, движется? - Я не могу пока ничего объяснить, поскольку сама ничего не понимаю. Но их две! Они вполне довольны друг другом и не вполне - общим мужем. - Жаль, что Тимошкин не тяготеет к их счастливому единству. - Поведение Жанно Степановича мне показалось загадочным сверх меры. Вместо того, чтобы... А, кстати, зачем он обратился в полицию, в чем был его интерес? - Для меня также эта тайна осталась скрытой за семнадцатью печатями. Он не хотел вывести на чистую воду самозванку, не требовал выяснить, откуда она взялась, не жаловался, что жены представляют угрозу его существованию. По всей видимости, от полиции ему нужно было только зафиксировать факт явления у него второй жены. И неважно, которая из них была первородной. - Одни сплошные "не"... По правде говоря, Порфирию изначально не хотелось влезать в подробности тимошкинской семейной жизни. Да и очевидных дел для сыскной полиции там не нашлось: все живы-здоровы, никто и ничто не пропало, скорее наоборот, фотограф оказался с прибылью. Иной человек доживет до седин и не сумеет жениться, а ему даром, без усилий, досталась вторая жена. И, что немаловажно, её сестра по семейному счастью оказалась не ревнивой, ничего не имеет против проживания в их доме товарки. Дамочки дружелюбные, открытые для чувств и получения наследства. Уж не в этом ли дело? - Давайте поступим так: вы отравляйтесь домой, после моциона вам надо отдохнуть, а я приставлю к Клерочкам городовых, пусть понаблюдают за ними. - Так нечестно, это мое расследование! - возмутилась Агата. От покушения на её сыщицкую деятельность усталость отнесло попутным ветром в Китай. - Конечно, твое, я не оспариваю, но будет лучше, если за дамами понаблюдает тот, кого они не знают, - миролюбиво пояснил Штольц. Это дело начало его беспокоить. Мужчина немного сожалел, что втравил Агату в дела полиции. По хорошему, умыть бы руки, пускай фотограф сам занимался со своими дамами. Вот когда в его, порфирьевой, жизни случилась Феклуша, он не отчаялся и не побежал в полицию с криками: "спасите-помогите у меня чужая жена". Сам справился и вернул Агашу. И этим он безмерно гордился, каждый раз самоугрызаясь, глядя ей в глаза. Штольц, как и обещал, приставил к каждой жене Тимошкина филера. Благо, теперь от недостатка кадров полицейское управление Заводска не страдало. Рукобейников, получив от полицмейстера за съеденное варенье огненно уничижительный взгляд и суровый приговор, радовался, что легко отделался. Сладкие, прозрачные, сиропоточащие половинки абрикосов давно уже лежали приторным грузом на его совести. Поэтому Артамон к Штольцу неприязни не то чтобы не питал, даже наоборот, обрадовался такому исходу и с облегчившимся сердцем отбыл в ссылку, где его поджидали каторжные работы по перековке заблудившихся сознанием бывших вурдалаков в наиболее законопослушных граждан. Перво-наперво получив в свое распоряжение отряд вурдалаков, Артамон Адамыч провел среди них просветительскую работу. Титулованную нечисть всех рангов отпустил по дворцам и усадьбам, а из оставшихся сформировал подразделение ДПГ. Добровольных помощников городовых. Выдал каждому "Уложение о наказаниях", свисток и напутствие: в любой ситуации оставаться по светлую сторону правопорядка. В первые дни заблужденные к полицейской науке оставались глухи, вертелись на скамьях, щипались и веселились вовсю, и тогда Рукобейникову пришлось пригласить Дездемону присутствовать на их занятиях. Горничная грозно посматривала на баловников и недобро взмахивала скалкой. Вурдалаки оказались людьми совестливыми и старались не оплошать перед грибной королевой. Со временем, когда одурманенные Несовершенным потянулись к светочу знаний, необходимость в Дездемоне отпала. Артамон лихо и одухотворённо командовал ими. Бывшие вурдалаки строем маршировали, выполняли команды, учились писать протоколы и всеми фибрами тянулись к правосудию. Самых толковых решено было отправить на курсы городовых. Зубоскалы заметили сходство Артамона с юным царем Петром I и его подразделение именовали "потешным полком". Рукобейников не обижался, а вдохновенно, не считая свой труд каторжным, направлял покалеченных сектантской верой на путь правопорядка. Штольц, чтобы не отвлекать от службы настоящих полицейских, а заодно, чтобы поощрить Артамоновых новобранцев настоящим заданием, прикрепил их шпионить за гаремом фотографа. Для удобства по памяти набросал портреты и пронумеровал жен. Вечером, после ужина выложил перед Агашей листки с добытой информацией: - Филёры выяснили, что Клерочка № 2 имеет привычку дважды в день посещать БЖОЗ. Иными словами, Благородное Женское Общество Заводска. - Это то, которой находится в Ульяшином переулке, рядом с трактиром? Необычно выбрано место для благородно настроенных дам. - Мне тоже это показалось странным, - Порфирий расстегнул жилет и расслаблено откинулся на спинку стула. - Пожалуй, я завтра наведаюсь туда. - А вот этого делать тебе не стоит. Завтра отправлю к БЖОЗу "потешных", пусть разузнают что к чему. - Порфирий Платоныч, это закрытое женское общество. Туда не каждую даму принимают. Разве мужчины, тем более полицейские, смогут проникнуть внутрь? - Нет, и не уговаривай. Это для твоей же безопасности, - разговор принимал неприятный оборот, Штольц застегнул жилет и навис над девушкой. - Ну Порфирий Платоныч, - надула губки Агата, вмиг став похожей на Феклушу, - ну пожалуйста! Я должна сама. Это же мое расследование. - Нет! Фек... Агата, перестань феклушничать! Пользуясь её методом убеждения, ты ничего от меня не добьешься, только разозлишь. Это опасная затея. - А если я не одна, а с Дездемоной? - ластилась к мужчине Агаша. Она закинула руки ему на шею, и когда Порфирий распрямился во весь рост, девушка, болтаясь на нем, вытянулась из-за стола и прижалась к нему всеми возможными частями тела. И он сдался на милость победительницы! Наутро она лишилась расследования. Окончательно и бесповоротно.