***
Солнечное утро Чимин и Юнги проводят за завтраком на цветочной террасе. Омега слегка переживает перед процедурой УЗИ, но успокаивающие слова мужа и чай на травах растворяют лишнюю нервозность. После еды Чимин переодевается в свободную нежно-розовую кофту и штаны, сшитые специально для беременных омег. Юнги надевает ему носочки и завязывает шнурки на белых кроссовках, опустившись на одно колено. Они покидают стены родового поместья Мин, которое передавалось из поколения в поколение, и направляются в клинику в Сеуле. Юнги водит плавно и осторожно, из-за чего время поездки слегка увеличивается, но комфорт мужа — главный приоритет. Клиника для омег, в которой наблюдается Чимин, лучшая в стране. В ней специалисты не только свои, но и ведущие врачи из других стран, которых политики и бизнесмены, чьи омеги являются пациентами клиники, переманили за достойную их знаний и умений оплату. Врач Чимина — Ким Тэджу, пожилой доктор, специализирующийся на репродуктивной системе омег, за плечами которого не один десяток лет стажа. Его посоветовал папа Юнги, Мин Хэсу. Перед осмотром доктор Ким задает Чимину несколько вопросов о его самочувствии и физической активности за последний месяц, берет кровь для дополнительных анализов, после чего просит лечь на кушетку. Омега укладывается на нее, но руку рядом стоящего Юнги не отпускает, лишь крепче переплетает пальцы. — У меня будто дежавю, — Тэджу слегка усмехается, видя перед глазами события почти тридцатилетней давности, словно в прошлое вернулся. — Юнги-я, твой папа так же держал отца за руку на первом УЗИ. Простите, что-то я отвлёкся. Доктор возвращает привычный сосредоточенный взгляд и выливает прозрачный гель на обнаженный живот омеги, предупредив, что жидкость слегка прохладная. Взяв аппарат в руки, Ким начинает водить им по животу и смотрит на черно-белый экран, анализируя. Чимин и Юнги поднимают глаза и видят уже сформировавшиеся маленькие ручки, ножки, головку малыша. Даже слышат его тихое сердцебиение и видят, в какой позе тот спит. Оба родителя не могут сдержать нахлынувших, как цунами, эмоций. Но Чимин особенно. Связь омег со своими детьми всегда была и будет особенной. Она зарождается ещё до появления ребёнка на свет и крепнет на протяжении всей жизни. Юнги и Чимин чувствуют, как связь с сыном укрепилась ещё прочнее после того, как они увидели его, хоть и через экран. — Как ребёнок? С ним ведь все в порядке? — одновременно спрашивают. — Никаких паталогий и отклонений не выявлено. Ребенок хорошо развивается для этой стадии беременности. Переживать не о чем. Главное: не подвергайте себя стрессу, правильно питайтесь и принимайте все препараты, которые я вам назначил. На этом осмотр можно закончить. Юнги вытирает остатки геля на животе салфеткой, протянутой доктором, а Чимин — свои слезы радости. Спустя минуту у омеги оказывается в руках снимок УЗИ, который он с трепетом берет и гладит пальцами. Юнги благодарит доктора низким поклоном, и, попрощавшись до следующего планового осмотра, счастливые родители покидают клинику. Уже в машине Чимин предлагает поехать в центр города и пройтись по магазинам с детскими вещами. Шоппинг занял больше времени, чем дорога из пригорода в Сеул. Чимин долго не мог выбрать цвета для комбинезончиков, пижамок, носочков, шапочек и пелёнок. В это время Юнги пошёл в другую часть магазина для новорождённых и присмотрел кроватку из дерева, к которой прилагалась инструкция по сбору. Магазин они покинули с множеством пакетов, после чего перекусили в ресторане напротив и отправились обратно домой. Чимин без умолку обсуждал, какие красивые и милые вещи шьют для малышей сейчас и Хэин будет самым прекрасным мальчиком. Юнги умиротворенно улыбался, не отрывая взгляда от дороги. По приезде в поместье Чимин сообщил о том, что поездка в город его утомила, и отправился отдохнуть в супружескую спальню. Юнги напоследок поцеловал его в висок и отправился поработать в свой кабинет, находящийся в западном крыле особняка. Альфа просматривал на компьютере рабочие документы и подписывал их, периодически отвечая на звонки из главного офиса. Работа с головой поглотила мужчину. Он даже умудрился запамятовать о том, что на ужин приедут его родители. Юнги опомнился лишь тогда, когда отдохнувший и радостный Чимин вошёл к нему в кабинет и сообщил об этом. На пороге гостиной стояли Мин Дохен и его супруг Хэсу. На альфе были надеты классические чёрные брюки и белая рубашка, поверх которой жилет в тон к брюкам. Дохен выглядел статным и подтянутым мужчиной для своего возраста, который близится к шестидесяти. Чимин видел его на фотографиях из далёкой молодости: высокий, с заостренными чертами лица и крепким телом, источающий ауру уверенности и силы. Дохен наверняка разбил немало омежьих сердец, но свое сердце альфа навечно отдал Хэсу. Чимин всегда восхищался их историей любви. Она была похожа на сюжет криминальной новеллы, но с более радужным концом. Дохен со своим отцом находились в ту ночь в казино, которое открыли в Каннаме в период ожесточённой вражды за власть с кланом Чон. Началась перестрелка, в ходе которой Дохена подстрелили. Хэсу, подрабатывающий там крупье, чтобы оплатить учёбу в медицинском, вовремя оказал помощь и спас молодого альфу от смерти. Взаимная симпатия, возникшая с первого взгляда, со временем переросла во влюблённость, и в конечном итоге — в любовь. Отец Донхена был благодарен Хэсу за спасение единственного наследника и одобрил их союз. Мин Дохен — опасный хищник, свирепый тигр, в чьих лапах с острыми когтями много лет удерживается большая власть в Корее. Этот хищник становится ласковым зверем только с Хэсу. Омегой, который своим спокойным и рассудительным характером усмирил его дикую натуру. Пламя и Вода. Чимин всегда именно так думал об этой паре. Ему очень с ними повезло. Родители Юнги любят его как собственного ребенка. Особенно Хэсу обожает баловать Чимина подарками. Научился готовить он тоже благодаря папе Юнги, который с большой радостью обучал его и делился своими лучшими рецептами. Хэсу дарит нечто бесценное — родительскую любовь. После гибели собственных родителей Чимин был разбит на тысячи мелких кусочков, разрываясь от боли и тоски. Хэсу всегда был рядом и поддерживал, заменяя папу, жизнь которого так быстро и жестоко оборвалась. Чимин подходит к паре, придерживая двумя руками округлый живот, и здоровается. Хэсу передаёт контейнеры с домашней едой прислуге и осторожно обнимает омегу за плечи, стараясь не давить на живот. Дохен сдержанно улыбается, но в душе альфа очень рад тому, что у него скоро родится внук. Он оставляет оживленно разговаривающего мужа с Чимином и просит сына отойти в другую комнату для разговора. — Поздравляю. Скоро ты познаешь все прелести отцовства, — альфа присаживается в кресло и раскуривает кубинскую сигару. — Ты ведь не только с поздравлениями приехал, я прав? — задает риторический вопрос младший Мин, читая в глазах отца раздражение. — Мои люди доложили обо всем, что происходило, пока мы с твоим папой жили в Японии. Ты хорошо справляешься с Min Group, но дела на чёрном рынке идут не так, как должны. Чон Джихван отлично натаскал своего отпрыска. Стоит отдать должное. — С Чонгуком я разберусь позже, отец, — Юнги не может в открытую перечить ему, но вкладывает в голос всю свою твёрдость. — Мне не нужна война с этим психом. Не сейчас, когда Чимин в положении. Ты должен понять это. — Я понимаю одно: чем дольше Чон младший существует, тем больше убытков приносит для нас. — Не стоит действовать опрометчиво. Ты ведь знаешь, на что способен Чон. Нужно тщательно все взвесить и продумать, прежде чем действовать. — Как скажешь, сын, — хмыкает альфа, откладывая сигару в пепельницу и поднимается на ноги. — Идём, Чимин и Хэсу нас заждались. *** Окна в спальне плотно завешены чёрными бархатными шторами, не пропуская ни единого лучика утреннего обманчиво теплого солнца. Тэхен неспешно пробуждается, потирая глаза. На талии крепкая татуированная рука. Чонгук сзади прижимает его к себе, утыкаясь щекой в тонкие лопатки. — Доброе утро, тигрёнок, — голос с утренней хрипотцой. Рука скользит с талии на бедра, скрытые тканью шелкового халата. «Добрым может быть только то утро, в котором ты больше не дышишь», — думает Тэхен, но в ответ лишь повторяет за Чоном. Которое по счету утро он просыпается возле этого человека? Тэхен не может вспомнить. Все дни слились в один сплошной сгусток крови, которая течёт из его разорванной в клочья души. Разложение уже давно липкой серостью покрыло Тэхенову душу и запустило необратимый процесс. Омертвевшие частички начинают гнить, источая вонь. Тэхен готов задохнуться, только бы не слышать, как от него несет. Чонгуку же, наоборот, нравится этот запах гниющей заживо души. Букет дополняет горько‐сладкий аромат грейпфрута. Чон готов дышать им вечность. — Отпусти, мне нужно выгулять Бама, — с усилием пытается убрать грубую ладонь со своих ног Тэхен. — Беги, я присоединюсь к вам после тренировки, — Чонгук напоследок целует Тэхена в затылок и выпускает из кольца сильных рук. Тэхен берет вещи из гардероба и быстро переодевается в ванной. Ему все ещё омерзительно обнажаться перед Чоном. Бам на первом этаже уже полон энергии и радостно виляет хвостом, увидев любимого хозяина. Доберман, выдрессированный Чонгуком с раннего детства, выбрал Тэхена. У них своя особенная связь, которую альфа никогда не сможет постичь. Выйдя из стен дома-тюрьмы, Тэхен вдыхает весеннюю прохладу, в которой переплелись запахи всех начавших цвести растений. Цветов есть множество разных видов. Они все в большинстве своём требуют тепла, питательной почвы, воды и благоприятной среды. От холода они сразу же увянут и погибнут. Но есть и те, которые прорастают из ледяной земли, с которой только сошёл снег, и цветут, несмотря на холод, превращаясь в безупречную красоту. Тэхен — цветок холода и снега. Ким по привычке ведёт Бама на задний двор к искусственному озеру с лебедями. Птицы уже привыкли к Тэхену и сами подплывают, позволяя погладить мягкое оперение, после чего кормятся сырой овсянкой из человеческих рук. Бам послушно ждёт команды в стороне, чтобы не спугнуть их. Покормив лебедей, Тэхен садится в деревянную беседку недалеко от берега и кидает скулящему питомцу резиновую косточку. Его внимание привлекает необычное поведение птиц. Раньше омега видел, как они чистят друг другу перья и плавают синхронно. Сейчас они трутся грудью друг о друга. Тэхен только теперь понимает, что они — пара. Завораживающее зрелище. Бам приносит косточку в зубах и убегает, чтобы сделать свои собачьи дела. Тэхен недолго находится в умиротворенном состоянии, которое вызывает это место. Чонгук садится возле него, накинув на тонкие плечи плед. — Март в этом году выдался холодным. Одевайся теплее, — Чонгук берет его ледяные руки в свои и растирает их, усиливая приток крови. — Ты знал, что они пара? — кивает в сторону милующихся лебедей. — Я редко бываю в этом саду. — Лебединая любовь самая преданная. Когда умирает один из пары, второй до конца жизни остаётся одинок. Его образ вновь начинает возникать перед глазами. — Они всего лишь птицы с инстинктами размножения. Не говори глупостей, малыш. Животные не способны на любовь. — У животных больше чувств, чем у людей, — Тэхен вырывает свою руку из Чонгуковой и прячет её под пледом. Чонгук хмыкает, толкнув язык за щеку, и хватает его острый подбородок татуированными пальцами. Целует напористо, дико, несдержанно, как любит. Раны на сухих губах трескаются, покрываются кровью. — Я достаточно сильно проявляю свои чувства к тебе, тигрёнок? Тэхен заносит раскрытую ладонь в воздухе и бьёт звонко, вкладывая всю злобу и омерзение. Чонгуку это и нужно было. На секунду отстраняется и резко хватает напрягшегося Тэ за талию, усаживая на колени, лицом к себе. — Еще одна пощечина, и я вывихну тебе запястье. После такого ты долго не сможешь писать свои картины, — ядовито шепчет Чон, стискивая в железной хватке тонкое запястье. — Подумай хорошенько в следующий раз, когда захочешь проявить свою спесь. У Тэхена влажная пелена перед глазами появляется от боли в запястье. Он просит Чонгука отпустить, но тот лишь усиливает давление на руку, грозясь и вовсе ее сломать. Чонгук кончиками пальцев скользит по его скулам, переходя на щеки с несошедшей детской припухлостью, и растягивает губы в плотоядном оскале, когда чувствует горячие слезы. — Поцелуй меня, и отпущу. — Будь ты проклят, больной ублюдок, — рычит Тэхен от злости и обиды, которая изнутри все органы режет, и плюёт ему в лицо. Хлопок. Голова Тэхена мотнулась в сторону. На нежной омежьей щеке расцветает след от сильной пощечины. Чонгук отшвыривает его на землю и, достав платок с нагрудного кармана, вытирает лицо от чужой слюны. Бам быстро подбегает к упавшему Тэхену и обеспокоенно скулит, пытается лизнуть раненую щеку, после чего смотрит на Чонгука и начинает рычать. — Тихо, Бам-и, я в порядке, — Тэхен поглаживает пса в успокаивающем жесте и поднимается на ноги, отряхнув подол пальто от грязи. Тэхен всегда предпочтет разбитое лицо ядовитым поцелуям Чонгука. Подошедшая прислуга сообщила о том, что завтрак готов. Они молча возвращаются в особняк, лишь Бам своим громким дыханием и цокотом когтей по плиточной дороге разбавляет давящую атмосферу. — Хочу тебя за столом видеть в бордовом. Тэхен молча кивает и поднимается в спальню. Раздражение и злость внутри бурлят и грозятся взорваться горящим вулканом. Он замахивается кулаком в зеркало, но быстро себя одергивает, возвращая самоконтроль. Сделав несколько глубоких вдохов, Тэхен открывает большой шкаф, достает атласную бордовую рубашку и кремовые брюки. Ему до скрипа зубов не хочется подчиняться извращенным приказам Чонгука, но выбора нет. Вернувшись в столовую, Тэхен видит, что Чонгук так к завтраку и не притронулся. Ждал. Омега садится напротив него и опускает взгляд в тарелку с запеченным лососем и рисом. Внутри все сжимается, когда мужчина поднимается со своего места и подходит к нему быстрой походкой. — Малыш, сколько раз повторять, чтобы три верхних пуговицы всегда были свободны? — руки альфы грубо, грозясь порвать, вынимают пуговицы из петель. Чонгук с привычной грязной ухмылкой смотрит на обнаженные ключицы и не отказывает себе в удовольствии оставить на них поцелуй. Тэхен никак не реагирует, чтобы не доставлять ему большего удовольствия. Удовлетворенный увиденным, альфа возвращается обратно и приступает к поглощению завтрака. — Я хочу вернуться в университет, — неуверенно начинает Тэхен, опасаясь отказа. — Я одобряю твою идею вернуться к учёбе, — мужчина утвердительно кивает, припадая губами к чашке с кофе и делает глоток, выдерживая паузу. — Но сможешь ли ты вновь посещать то место, в котором вы с Намджуном учились вместе, зная, что его больше нет? Каждое утро он подвозил тебя на своей машине, вы обедали в соседнем кафе, после чего ехали к нему домой и мило проводили время вместе. Эти воспоминания наверняка занимают особое место в твоём сердцем. Разве вернуться в университет не будет равносильно мазохизму? Слова Чонгука точнее любого хирурга. Они легко раздвигают ребра, обнажая изувеченное, но все ещё бьющееся сердце, и пронзают его до судорог. — Чонгук, ты заблуждаешься. Я больше не думаю о прошлом. Только о будущем. Я хочу закончить университет и заниматься любимым делом. — Я заблуждаюсь? — тихий сдержанный смех. — Считывать человеческие эмоции проще, чем убивать. Ты плохо умеешь подавлять и скрывать их. Я ведь вижу, как тебе больно от мыслей, что Намджун быстро нашёл замену. Ты должен быть ему благодарен. Если бы он не уехал из Сеула, твоей ноги больше не было бы в университете. — Значит, ты даёшь свое разрешение? — Тэхен проглатывает разрывающий горло ком, состоящий из обиды и унижения, и возвращает голосу твёрдость. — Да, ты можешь возобновить обучение со следующей недели. Но есть одно условие: охрана всегда будет дежурить возле здания. Омегу такой расклад событий устраивает. Он кивает в знак согласия и силой заставляет себя доесть завтрак. Чонгук смотрит на наручные часы из норвежской стали, допивает кофе и, поцеловав Тэ в висок, уезжает в Jeon group. После того, как дьявол покинул свою обитель, наконец можно дышать полной грудью. Тэхен решает поработать в своей студии над новым полотном. Масляными красками на большом холсте омега изображает пару лебедей, нежно трущихся друг о друга клювами. Размеренную работу в скором времени нарушает огнестрельный выстрел. Тэхен прекрасно заучил этот звук, когда Чонгук убивал людей на его глазах. Через секунду раздаётся череда выстрелов, и паника начинает накрывать с головой. Чонгук сейчас на работе. Это явно не его рук дело. Пока Тэхен лихорадочно соображает, что делать, в комнату вбегает начальник охраны Ли Минхек, перезаряжая пистолет находу. — Что происходит? — растерянно спрашивает омега, пригнувшись за письменным столом. Ли подбегает к нему и проверяет, сколько обойм с патронами у него осталось. — Господин Чон, на нас напали. Мы пока не знаем, чьему клану принадлежат наёмники, но у них численное преимущество. Нет смысла сражаться, — четко и быстро, как солдат, произносит Минхек. — Нужно скорее вывести вас отсюда, пока они не добрались. Центральный вход захвачен, нужно идти в обход. Тэхен внимательно слушает инструкции альфы и кивает, стараясь не показывать, как сильно ему страшно. Внутри все сжимается от мысли, что его жизнь может оборваться в любую секунду. Минхек с Тэхеном быстро выбегают из студии и движутся к восточному крылу особняка, в котором находится третий выход. Чувство дежавю накрывает с головой. Тэхен будто вернулся в день захвата университета. Только вместо Чонгука, отстреливающего террористов, рядом находится Ли. Стрельба позади становится все реже слышна. У Тэхена рождается в сердце надежда на то, что охрана смогла устранить нападавших и ему больше не грозит опасность. Пробежав ещё несколько коридоров, они оказываются почти у цели. Дверь, ведущая наружу, распахивается с той стороны. Входят люди крепкого телосложения, напоминающие бойцов боев без правил, с автоматами и пистолетами в руках. От них воняет кровью, порохом и смертью. Минхек успевает спрятать дрожащего омегу за спину и подстрелить одного из наёмников, после чего его жизнь обрывается выстрелов в голову. Тэхен не сразу соображает, что только что произошло. Ли с дырой в голове, из которой вытекает густая кровь и серое вещество падает на пол. Горячая кровь попадает Тэхену на лицо и шею. Хочется кричать, но голос пропал. Омега судорожно пятится к стене и, когда упирается в неё лопатками, понимает, что ему конец. Но в Тэхена никто не спешит стрелять. Мужчины в масках смотрят на экран смартфона, потом на его лицо, и так ещё несколько раз. Резко раздается лай прибежавшего Бама. Доберман вгрызается в пах самого крупного из них и разрывает его, заливая пол кровью. Наёмник начинает визжать, как свинья, которую заживо потрошат. — Нет! — вышедший из оцепенения, вскрикивает Тэхен, когда в Бама целятся из пистолета. — Прошу, только не убивайте его. Он всего-лишь защищает своего хозяина. Умоляю вас. В спину Бама прилетает пуля, и пёс, разомкнув челюсть, падает на пол, громко воя. У Тэхена сердце разрывается на ошметки от этого скулежа. — Нет времени разбираться с этой шавкой. Хватайте омегу и убираемся к чёртовой матери отсюда, пока Чон не вернулся и не снёс нам головы, — рявкает лидер группировки. Укол в шею. Забвение.***
Тэхен медленно приходит в себя в каком-то заброшенном промышленном комплексе. Проморгавшись, осторожно открывает глаза и осматривает обстановку вокруг. Альфы в форме, напоминающей военную, расхаживают вокруг него с оружием наперевес. Руки крепко связаны за спиной. Сам Тэхен сидит на стуле и не может пошевелиться. Один из наёмников, увидев, что Ким пришёл в себя, выходит наружу и возвращается в компании человека, которого тот раньше никогда не видел. — Что у отца, что у сына вкусы на омег одинаковые, — Мин Дохен хватает Тэхена за подбородок и пристально смотрит в его глаза. К удивлению альфы, там нет ни намёка на страх. — Кто вы и почему я здесь? — спокойно спрашивает Тэхен, не отводя взгляда. — Ты — приманка. Посидишь немного здесь и спокойно уйдешь, когда все закончится. Это все, что нужно знать, — на лице альфы ликование, будто он уже выиграл войну. Тэхен начинает обдумывать слова альфы и приходит к выводу, что это конкуренты Чонгука, с которыми у него открытый конфликт. Омега хочет задать вопрос, который его терзает больше всего, но двери с противным скрипом открываются, и в помещение влетает другой альфа, черты лица которого схожи с Дохеновыми. — Отец, какого черта ты творишь? — Юнги впервые в жизни повышает голос на отца. Все мышцы на лице окаменели от напряжения. — Я ведь просил тебя повременить. — Ты вынудил меня все взять в свои руки. Если бы твои люди работали усерднее, Чон младший давно бы уже гнил в земле. — Мне плевать, что вы сделаете с Чонгуком, — в спор вмешивается Тэхен. Мысли о Баме не позволяют нормально дышать. — Умоляю, скажите, что с псом, которого ваши люди подстрелили? — Твои головорезы не только похитили мужа Чонгука, но и выстрелили в его адского пса? — Юнги находится на грани между смехом и желанием пустить пулю тому, кто поднял оружие на добермана, кровавая слава о котором распространилась далеко за пределы Кореи. — Что особенного в этой шавке? — не понимает Дохен. — Чонгук обожает этого пса. Он его верный друг и соратник. За него он будет убивать до последней капли крови, — вместо Юнги отвечает Тэхен. — Хочешь сказать, что какая-то собака для него ценнее чем собственный супруг? — Он относится ко мне хуже, чем к своему псу. Ведь я для него не человек, а собственность, с которой можно делать все что угодно. Бам — вот, кто действительно важен для Чонгука. Конечно, он будет зол, что вы тронули то, что принадлежит ему, но если пёс выжил, тогда, возможно, вы не станете покойниками. После услышанного по спине альфы проходит холодок, принося склизкий комок страха. — Ты хоть понимаешь, кому угрожаешь, дрянь, — Дохен замахивается, чтобы отвесить крепкую пощечину, но Юнги перехватывает руку отца. Лицо Тэхена остаётся нетронутым. — Тэхен говорит правду. Тебе следовало лучше обдумать все и только потом действовать. Ты поступил безрассудно. — Это неважно. Скоро Чон явится сюда, и тогда я сделаю то, что ты не смог за все года, — прикончу его. — Проверь позиции снайперов, я хочу поговорить с омегой с глазу на глаз. Юнги разрывает ножом клейкую ленту на запястьях Тэхена и помогает ему подняться на ноги, придерживая. Омега присаживается на старый диван в центре помещения, разминая затекшие руки. Альфа замечает там свежий синяк и хмурится. — Это люди отца сделали? — взглядом указывает на рану. — Мой любимый супруг, — язвит Тэхен, немного расслабляясь. Он чувствует, что Юнги не представляет угрозы. — Как ты оказался в таком положении? — Юнги накидывает на плечи Тэхена свой пиджак, замечая, как тот подрагивает из-за низкой температуры в помещении. — Мы случайно встретились в галерее моего папы три месяца назад. Чонгук начал преследовать меня, предлагал вступить с ним в отношения, осыпал подарками. Я отказывал, потому что у меня уже был любимый альфа. Чонгука такой расклад событий не устроил, и он насильно меня пометил, после чего пригрозил, что убьёт всех моих близких, если не подчинюсь его воле. — Это так на него похоже. Чон, оказывается, не только в бизнесе жестокий ублюдок, но и в личной жизни тоже. — Если его жизнь оборвется, я буду свободен, — с эфемерной надеждой произносит Тэхен, смотря альфе в глаза. — Прими мои извинения за все то, во что тебя втянули. У нас с отцом нет цели тебе навредить. Мы приманим Чона сюда и убьём его, после чего отпустим тебя, Тэхен-а. — Цельтесь в голову, господин. Не подведите меня. В это время Чонгук уже прибыл обратно в поместье, получив звонок от последнего выжившего из охраны. Альфа едва не устроил аварию на дороге, выжимая максимальную скорость из своего мерса. Двор оказывается усеян трупами и утоплен в крови, которая просочилась меж квадратиками плитки. Внутри ситуация такая же. Он находит Бама в луже собственной крови, и ему окончательно сносит крышу. Чонгук голыми руками будет крошить кости, вырывать бьющиеся сердца ублюдков, которые посмели тронуть то, что принадлежит ему, и начинять их туши свинцом. Вызвав для Бама ветеринара, Чонгук набирает Юнги, чей номер знает наизусть. — Вы ебаные самоубийцы, раз посмели проникнуть на территорию моего дома, тронуть моего омегу и ранить моего пса. Я никогда ничего и никого не оставляю без последствий, — голос Чона пугающе спокоен. От него веет могильным холодом и смертью. — Поспеши, Тэхен соскучился и хочет тебя увидеть. Адрес пришлю в смс. Чонгук сбрасывает звонок, идёт в оружейную и забирает лучшую амуницию. Штурмовая винтовка, два матовых глока и боевой нож унесут сегодня много жизней в Преисподнюю.